воспитательное общество благородных девиц при смольном монастыре
Воспитательное общество благородных девиц при смольном монастыре
5 (16) мая 1764 г. в Петербурге указом императрицы Екатерины II было учреждено первое в России привилегированное женское среднее общеобразовательное учебное заведение закрытого типа для дочерей потомственных дворян — «Воспитательное общество благородных девиц» (Смольный институт благородных девиц).
Полное название указа — «О воспитании благородных девиц в Санкт-Петербурге при Воскресенском монастыре; с приложением Устава и штата сего Воспитательного Общества». Документ состоял из вводной части и двух глав. Глава первая делилась на 6 разделов: О должностях господ попечителей и о принятии в общежитие благородных девиц; О разделении принимаемых девиц на четыре возраста, о штате их и учении; О госпоже начальнице; О госпоже правительнице; О госпожах надзирательницах; О госпожах учительницах и мастерах. Глава вторая — О воспитании вообще.
Инициатором создания общества и автором его устава был Иван Иванович Бецкой. Закрытость учебного заведения была главным условием и главной идеей Бецкого, который вёл речь о воспитании «новой породы» людей. Целью этого учебного заведения, как говорилось в указе, было «. дать государству образованных женщин, хороших матерей, полезных членов семьи и общества».
Начальницей института была назначена княгиня Анна Сергеевна Долгорукова, а правительницей — француженка Софья де Лафон.
Воспитательное общество было рассчитано на содержание 200 девиц «благородного звания». Обучение продолжалось 12 лет и делилось на 4 «возраста» по 3 года каждый. Первый приём девочек в возрасте от 4 до 6 лет состоялся в августе 1764 г.
Девочки каждой возрастной группы носили платья определённого цвета: первый возраст имел платья кофейного цвета, поэтому их часто называли «кофейницами», второй — голубого или синего, третий — серого, старшие девочки ходили в белых платьях. Впоследствии, как непрактичные, маркие, их заменили на зелёные, но традиция называть класс «белым» осталась.
День воспитанниц начинался в 6 часов утра, после утренней молитвы и завтрака они шли на уроки, занятия чередовались с физическими упражнениями, ежедневными прогулками, играми на свежем воздухе или в залах. Девочек учили чтению, правописанию, истории, географии, иностранным языкам, основам математики, физики, химии; а также рукоделию, танцам, музыке, светскому обхождению.
Знания оценивались по 12-ти балльной системе: 1-2 — «худо», 3-4 — «слабо», 5-6 — «посредственно», 7-8 — «хорошо», 9-10 — «очень хорошо», 11-12 — «отлично».
Главным событием в жизни воспитанниц был публичный экзамен, на котором присутствовали члены императорской семьи. При выпуске всем девушкам выдавались аттестаты. При Екатерине II «шифр» — золотой вензель в виде инициала императрицы — получали шесть лучших учениц, при Марии Фёдоровне — десять. Лучшие воспитанницы определялись в придворную службу.
В 1765 г. при Смольном институте открылось отделение «для мещанских девиц» (из семей недворянских сословий, кроме крепостных крестьян). В 1848 г. мещанское отделение было преобразовано в Санкт-Петербургское Александровское училище.
Летом 1917 г. воспитанницы института были переведены в другие учебные заведения.
Лит.: Ахметшин Ш. К. Ум. Честь. Красота. Смольный институт благородных девиц. СПб., 2008; Быкова В. П. Записки старой смолянки. СПб., 1898; Водовозова Е. Н. На заре жизни. Т. 1. М., 1964; Данилова А. М. Благородные девицы. Воспитанницы Смольного института: биографические хроники. М., 2007; Иманов Г. М. Смольный институт: прошлое, настоящее, будущее. СПб., 2009; Мордвинова З. Е. Смольный институт в эпоху императрицы Екатерины II (1764-1796) // Исторический вестник. 1914. Кн. 6 (июнь). С. 987-1001; Черепнин Н. П. Императорское воспитательное общество благородных девиц: Ист. очерк, 1764-1914. Т. 1-3. СПб., 1914-1915.
См. также в Президентской библиотеке:
Воспитательное общество благородных девиц при смольном монастыре
§ 2. Воспитательное общество благородных девиц при Смольном монастыре
Среди созданных Бецким учебно-воспитательных заведений одно имеет особое значение в истории русской школы и просвещения. Это Воспитательное общество благородных девиц (или Смольный институт). Оно положило начало женскому среднему образованию в России.
В XVIII в. образование женщин часто ограничивалось элементарным обучением грамоте. Если в «высшем обществе» дочерей учили французскому языку, танцам и светским манерам, то девушки из менее богатых семей практически не получали никакого образования.
В 1764 г. по всем губерниям, провинциям и городам был разослан указ императрицы «О воспитании благородных девиц в Санкт-Петербурге». Каждый дворянин мог «дочерей своих в младенческих летах препоручить сему от Нас учрежденному воспитанию».
Так было основано Воспитательное общество благородных девиц при Смольном монастыре. Его уставом, составленным И.И. Бецким, был определен контингент в 200 воспитанниц. К каждому приему допускалось 50 девиц; прием производился раз в три года. Курс обучения длился с 6 до 18 лет, и родители обязаны были давать подписку, что ранее чем через 12 лет они не имеют права требовать дочь из учебного заведения и видеться с нею. Принимались в Воспитательное общество благородных девиц только дочери дворян не старше шести лет. Ученицы проходили программу обучения и воспитания в четыре этапа — четыре «возраста» (класса) по три года в каждом.
Для задуманного учебно-воспитательного заведения благородных девиц решено было приспособить помещение Смольного Новодевичьего монастыря (на этом месте при Петре I был устроен смольный двор, где лежала смола для кораблей). Оно было заложено в 1748 г., строительство его было поручено знаменитому архитектору графу Растрелли. Смольный монастырь явился одним из наиболее совершенных созданий гениального архитектора.
В 1764 г. после указа об учреждении в Смольном воспитательного заведения для благородных девиц началось приспособление здания монастыря для проживания и обучения воспитанниц. В монастырь были доставлены монахини, умеющие читать, петь, шить золотом, прясть и т.п. Они должны были исполнять различные административные дела, ходить за больными, петь на клиросе.
Вскоре воспитательное заведение расширилось: по предложению Бецкого в 1765 г. было создано «особое училище для воспитания малолетних девиц недворянского происхождения», или училище для мещанских девиц. Образование здесь давалось в минимуме, большое внимание уделялось домашним работам и рукоделию, изделия воспитанниц даже продавались.За плату 300 руб. в год впоследствии в состав воспитанниц стали зачисляться пансионерки.
На содержание Воспитательного общества благородных девиц из государственной казны было предписано ассигновать ежегодно по 100 тыс. руб. — это значительная сумма. Кроме этого, периодически отпускались большие одноразовые суммы денег. Были сделаны и пожертвования различными лицами. В 1794 г. сумма ежегодных ассигнований из государственной казны возросла до 140,5 тыс. руб.
Расходы на воспитание (1764 г.)
Воспитательный институт благородных девиц при Смольном монастыре
16 мая (5 мая по старому стилю) 1764 года в Санкт-Петербурге указом императрицы Екатерины II было учреждено первое в России привилегированное женское среднее общеобразовательное учебное заведение закрытого типа для дочерей потомственных дворян — «Воспитательное общество благородных девиц» (Смольный институт благородных девиц).
Инициатором создания общества и автором его устава был действительный тайный советник Иван Бецкой. Начальницей института стала княгиня Анна Долгорукова.
Смольный институт благородных девиц располагался при Воскресенском — Смольном женском монастыре, а с 1809 года — в новом здании, построенном по проекту архитектора Джакомо Кваренги (Смольном институте).
До этого в России не существовало образовательных учреждений для девочек — девочки-дворянки учились дома, девочек из бедных семей, как правило, не учили совсем. Заведение, как говорилось в указе, было создано для того, чтобы «дать государству образованных женщин, хороших матерей, полезных членов семьи и общества».
Воспитательное общество было рассчитано на содержание 200 девиц «благородного звания». Обучение продолжалось 12 лет и делилось на четыре «возраста» по три года каждый (позднее срок обучения был сокращен до девяти лет, обучение стало делиться на три «возраста»).
Девочки каждой возрастной группы носили платья определенного цвета: первый возраст имел платья кофейного цвета, поэтому их часто называли «кофейницами», второй — голубого или синего, третий — серого, старшие девочки ходили в белых платьях. Впоследствии, как непрактичные, маркие, их заменили на зеленые, но традиция называть класс «белым» осталась.
Жили девочки в дортуарах по несколько человек с приставленной к ним дамой. Кроме того, была еще классная дама, которая следила за поведением на уроках.
Классные дамы обязаны были поступать с воспитанницами с благоразумием и кротостью. Наказаний предписывалось избегать, допускались только «увещания» провинившихся.
День воспитанниц начинался в шесть часов утра, после утренней молитвы и завтрака они шли на уроки, занятия чередовались с физическими упражнениями, ежедневными прогулками, играми на свежем воздухе или в залах.
Воспитанницы учились круглый год, каникулы не предусматривались. Родители посещали дочерей только в назначенные дни с позволения начальницы, заведение должно было полностью заменить им семью.
Предметами обучения были закон божий, французский язык, арифметика, рисование, история, география, словесность; кроме того, девицы обучались танцам, музыке, рукоделию, различным видам домоводства. В Смольном институте также преподавались предметы светского обхождения.
На торжественные собрания и любительские театральные представления приглашали представителей Императорского Двора, дипломатов, высших военных и гражданских чинов; число приглашенных иногда доходило до тысячи.
Главным событием в жизни воспитанниц был публичный экзамен, на котором присутствовали члены императорской семьи. При выпуске девушкам выдавались аттестаты. Лучшие ученицы получали «шифр» — золотой вензель в виде инициала императрицы. Лучшие воспитанницы определялись в придворную службу.
В 1765 году при Смольном институте было открыто мещанское отделение для девочек недворянского происхождения (позднее — Александровский институт), где они получали элементарную общеобразовательную подготовку и обучались шитью и домоводству.
После смерти Екатерины II в 1796 году Павел I поручил своей супруге императрице Марии Федоровне управление всеми благотворительными и женскими учебными заведениями России. Реформа Марии Федоровны изменила характер Воспитательного общества.
Широкие гуманно-общественные задачи, поставленные Екатериной II, заменились более узкими, чисто женскими.
В XIX веке Смольный институт стал замкнутым привилегированным учебным заведением, в котором особое предпочтение отдавалось всему иностранному, воспитанницам прививались светские манеры, набожность, сентиментальность и преклонение перед царской фамилией.
В 1848 году при заведении был открыт двухгодичный педагогический класс, выпускницы которого становились учительницами.
С воцарением Александра II и Марии Александровны снова начались изменения. В 1859-1862 годах инспектором классов был выдающийся российский педагог Константин Ушинский. Он изменил учебные планы, ввел преподавание отечественной литературы и расширил курс естественных наук. Прием и выпуск производили каждый год, учредили каникулы.
После ухода Ушинского его основные мероприятия были ликвидированы. Вплоть до 1917 года Смольный институт оставался одним из наиболее консервативных учебных заведений.
Летом 1917 года воспитанницы института были переведены в другие учебные заведения. По другим источникам, в октябре 1917 года Смольный институт под руководством княгини Веры Голицыной выехал в Новочеркасск, где в феврале 1919 года состоялся последний российский выпуск.
После революции в здании Смольного института сформировалось новое правительство: Совет народных комиссаров во главе с Владимиром Лениным, который работал в Смольном до переезда правительства в Москву. В советское время в Смольном находился городской и областной комитет КПСС. Впоследствии там разместилось правительство и администрация города Санкт-Петербурга.
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
Смольный институт благородных девиц
Очаровательные девушки с потупленными взорами, лёгким румянцем на ланитах и в одинаковых белых платьях прогуливались среди цветущих кустов и деревьев. Казалось, что скромные чаровницы не ступают своими изящными ножками по бренной земле, а плывут над нею. Мужская половина гуляющей публики была сражена наповал, женская – нервно и ревниво закусила напомаженные губки.
Такое впечатление оставил первый променад в общественном месте первых воспитанниц старших классов «Воспитательного общества благородных девиц». По указанию Екатерины II там должны были взращиваться «девицы новой формации» для того, чтобы образованные и культурные выпускницы, став супругами достойных мужей, произвели на свет «совершенного человека».
Вот так мыслила просвещённая императрица, полагая, что только у культурной матери может родиться культурный младенец. И поэтому в 1764 году при Воскресенском Смольном Новодевичьем монастыре, который спроектировал Бартоломео Растрелли, было открыто «Воспитательное общество», где за казённый счёт обучались девочки из дворянских семей. А в 1806 году юные воспитанницы получили в своё распоряжение величественное сооружение, выстроенное по чертежам Джакомо Кваренги, которое мы и сейчас знаем под названием «Смольный институт».
Так что же должна была знать будущая мать «совершенного человека»? Екатерина Великая была личностью масштабной, поэтому всегда ставила цели высокие, но не всегда выполнимые. Её «смолянки» должны были обладать обширными знаниями в области истории, географии, архитектуры, физики, математики, астрономии, музыки, литературы, знать этикет, уметь рукодельничать и готовить, танцевать и быть первоклассными экономистами, чтобы рачительно вести хозяйство.
Долгих 12 лет длилось «государственное воспитание». Смольный стал первым официальным учебным заведением для женщин в Российской империи, и Екатерина II лично участвовала в формировании образовательно-воспитательной программы. Она советовалась по этому поводу с великими французскими просветителями Дидро и Вольтером, засылала «казачков» в подобные Смольному заведения по всей Европе, чтобы теми или иными путями заполучить учебные планы конкурентов.
Эти экспедиции, больше похожие на шпионские вылазки, увы, не принесли результатов. Европейские институты не раскрыли своих секретов, и тогда императрица положилась на опыт и разум российских деятелей. Организатором Смольного был назначен Иван Иванович Бецкой, внебрачный сын князя Трубецкого, дипломат и философ. Бецкой взялся за дело с энтузиазмом и личным отношением. Может быть, чересчур личным, но об этом позже.
Поначалу воспитанницы Смольного института делились на четыре возрастные группы от 6 до 18 лет, позже на три. Срок обучения при этом сократился с 12 до 9 лет.
Главным принципом заведения была полная изоляция девочек от внешнего мира, даже общение с семьёй строго ограничивалось, ведь семья старого образца – это порождение того же «несовершенного, испорченного» мира, который необходимо усовершенствовать.
Воспитанниц младших групп называли «кофейницами», потому что они носили коричневые платья с белыми коленкоровыми передниками.
Средняя группа была «голубой» – тоже по цвету одеяния. Эта была самая отчаянная, сложная и неуправляемая группа – 10–14-летние подростки. Переходный возраст, доставляющий проблемы взрослым во все времена!
И последняя, старшая группа называлась «белой» – считалось, что подросшие воспитанницы уже в состоянии аккуратно носить белые платьица. Но, подстраховываясь, руководство Смольного всё же одевало «старшеньких» в зелёные одежды для каждого дня, белые же платья припрятывались для торжественных случаев – выходов в свет, балов, визитов вельможных покровителей.
Несмотря на монаршие замыслы, обучение в Смольном было достаточно поверхностным. Изучение физики сводилось к показу забавных фокусов, математика давалась лишь в азах. Немногим лучше обстояло дело и с остальными предметами. Только к иностранным языкам отношение было серьёзным – их преподавали носители этих самых языков. Девочки неплохо знали немецкий и французский, итальянский добавлялся позже. Знание же английского считалось высшим пилотажем.
Режим в Смольном походил на тюремный: благородные девицы жили по девять человек в одной комнате, рано ложились спать и рано просыпались, без конца находились под пристальным взором надзирательницы, питались скудно. Только богатые девочки могли себе позволить за дополнительную плату пить чай в одной комнате с педагогами или заплатить сторожу, чтобы он в голенище сапога таскал им из ближайшей лавки запретные сладости.
Подъём происходил в 6 утра, далее воспитанницы шли на занятия, где почти ничего в нашем понимании не делали. На занятиях чаще всего реконструировались ситуации из «реальной жизни»: «В залу входит молодой человек. Что вы будете делать? Спинку держим, в глаза не смотрим…»
Бецкой создал в Смольном атмосферу условного идеального мира, которая не могла не отразиться на воспитанницах. Вспомним первый променад в Летнем саду: румянец, лёгкая походка, потупленный взор… Все смолянки были такими, этот внешний образ «воздушной девицы» оттачивался годами. Считалось, что в идеале девушка должна быть именно такой – готовой в любую минуту упасть в обморок или залиться слезами от потрясения – будь то внезапно выскочившая мышь или записочка от кадета. Так вели себя европейские дамы из высшего общества, с них брали пример.
Сохранилось письмо к светлейшему князю М.С. Воронцову, где его приятель, поэт Сергей Марин описывает «чрезвычайное событие», случившееся в одном из петербургских театров. Французская труппа давала представление. Девочка лет семи – дочь актрисы Вальвиль – зацепилась ножкой за занавес, и когда его подняли, малышка оказалась под колосниками. Что тут началось! Суматоха и паника. Сто человек на сцене мечутся, дамы в партере и ложах в обмороке, мужчины бегают за водой и спиртами. Самой спокойной оставалась девочка, она кричала сверху своей матери, что всё в порядке, что она крепко держится. «Но maman не могла сего слышать, быв без памяти».
Такое поведение мамаши действительно было нормой, оно показывало утончённость и, как ни странно, образованность дамы. Неподготовленность к реальной жизни воспринималась как «неиспорченность».
Внутри Смольного царил культ «обожания», доходивший до экзальтации. Когда в институт поступали новенькие девицы, старшие подруги настоятельно рекомендовали им выбрать себе объект обожания. Как правило, им становилась какая-нибудь девочка из «белых». Когда «объект» проходил мимо, следовало вздыхать, замирать на месте и шептать вслед: «Обожаемая! Ангел!» – и разрисовывать тетрадки сердечками с именем объекта.
О том, присутствовали ли в институте лесбийские связи, история умалчивает. Думается, что нет. Скорее всего, «обожание» носило умозрительный, целомудренный характер. Единственным желанием выпускниц было как можно скорее и удачнее выйти замуж.
Однако везло не всем. Девушки из богатых дворянских семей могли составить себе хорошую партию или стать фрейлинами при дворе. Небогатые воспитанницы становились гувернантками, а то и приживалками. Многие неудачливые выпускницы до конца своих дней оставались в стенах Смольного, работая там за кров и еду. Одна из бывших «смолянок» с горечью вспоминала, что когда умерла девочка, чья семья считалась бедной, то руководство Смольного не сподобилось даже на организацию похорон. Воспитанницы сами собирали деньги на гроб: «Сломанная игрушка стала никому не нужна».
Но чтобы вырваться из института, надо было сдать выпускной экзамен, на котором обязательно присутствовал член императорской семьи. Екатерина Великая, надо отметить, ни разу на таком экзамене не была, хоть и говорила постоянно, как она любит «смолянок», что все они – её дочери.
За несколько недель до выпускного между «белыми» распределялись вопросы. Каждая девушка должна была ответить перед комиссией всего лишь на один вопрос! Но все так волновались, так волновались! В большом объёме закупались нюхательные соли и растирки «от нервов».
После выпускного экзамена лучшим из лучших вручался «шифр» – золотой вензель в виде инициалов императрицы на банте из белой в золотую полоску ленты, который носился на левом плече.
С 1773 по 1776 год великолепный художник Дмитрий Левицкий по указу Екатерины II написал портреты первых выпускниц. На одном из таких портретов можно встретить изображение благородной девицы Глафиры Алымовой.
Глафира Алымова, или Алымушка, как её ласково называла сама Екатерина, прибыла в Смольный в шестилетнем возрасте. Глаша была девятнадцатым ребёнком в семье! О её бедственном положении знали все, но это маленькое существо чем-то смогло расположить к себе окружающих всех чинов и рангов. В Смольном девочка расцвела: с ней играла императрица, её учила музыке и ей посылала подарки великая княгиня Наталья Алексеевна.
Живая и милая Алымушка стала всеобщей любимицей. Но особо её выделял Иван Иванович Бецкой, которому было 64 года, в то время как Глафире едва минуло 13. Он спросил её как бы шутя: «Кем вы меня хотите видеть – мужем или отцом?» Девушка, конечно, предпочла второе.
После выпуска Бецкой отвёз её в свой дом, где она и жила, давая поводы для слухов и кривотолков, но не особо осознавая двусмысленность своего положения. Она же была смолянка, наивная, не знающая жизни! Чего хотел Бецкой, тоже не совсем понятно. Видимо, Глафира была его последней страстью, но, в силу его почтенного возраста, несостоявшейся.
Записки самой Алымовой по этому поводу полны противоречий: «Стараясь удалить меня от всех, кто пользовался моим доверием, он так ловко устроил, что никто не смел открыть мне его намерений, а они были так ясны, что когда я припоминаю его поведение, то удивляюсь своей глупости… Несчастный старец, душа моя принадлежала тебе; одно слово, и я была бы твоею на всю жизнь… Страсть его дошла до крайних пределов и не была ни для кого тайною, хотя он скрывал её под видом отцовской нежности. Я и не подозревала этого… Если никто не любил меня более Ивана Ивановича, зато никто не сделал мне столько зла как он».
Бецкой без конца устраивал Алымовой сцены ревности. Через год каким-то чудом Глафире удалось ускользнуть из-под опеки старца, выйдя замуж за Алексея Андреевича Ржевского – поэта, масона, вице-директора Академии наук. Говорят, что этому браку способствовал граф Орлов, который испытывал личную неприязнь к организатору Смольного института. Молодые какое-то время прожили в доме Бецкого, но спокойной жить хозяин им, конечно, не дал. Супруги сбежали через пару месяцев мучений, после чего Бецкого разбил паралич.
При дворе Глафира Алымова-Ржевская показала все свои незаурядные способности: интриговала, крутила романы, пробивала должности своим поклонникам и детям. Но при этом оставалась особой весьма уважаемой. Когда после смерти Ржевского она вторично решила выйти замуж за недворянина, человека, который был младше неё на 20 лет, в обществе стал назревать конфликт. Мудрая Алымова добилась аудиенции у императора Александра I и открыто поведала ему о своих намерениях. На что получила удивительный для того времени ответ: «Никто не вправе разбирать, сообразуется ли такое замужество с нашими летами и положением в свете. Вы имеете полное право располагать собою и, по-моему, прекрасно делаете, стараясь освятить таинством брака чувство, не воспрещаемое ни религией, ни законом чести. Так должно всегда поступать, если это только возможно».
А Смольный тем временем продолжал существовать и развиваться. В 1856 году инспектором классов был назначен выдающийся педагог и человек энциклопедических знаний Константин Дмитриевич Ушинский. Он полностью реорганизовал процесс обучения, смолянки стали получать истинные знания, что кого-то, видимо, сильно не устраивало. После многочисленных доносов Ушинский был вынужден уйти в отставку, и всё вернулось на круги своя. Смольный вновь стал самым консервативным и закрытым учебным заведением России, и что происходило за его стенами, не знал никто.
В 1913 году по Петербургу поползли слухи о трагедии в Смольном институте. Вроде бы произошёл несчастный случай: две воспитанницы выпали из окна, одна из них разбилась насмерть. Начальница института княжна Ливен поспешила заявить, что «воспитанницы увлеклись своей шалостью настолько, что очутились на полураскрытом окне и, сильно облокотившись на стекло, раздавили его и обе вместе рухнули вниз с высоты третьего этажа».
Прессу в Смольный не пустили, но пытливые журналисты сразу же стали выстраивать версии. Первый вопросом, которым они задались: если это «детская шалость», то почему воспитанницы «шалили» глубокой ночью? Ведь именно в это время произошла трагедия. Дальше больше: выяснилось, что одна из девочек, та, которая не выжила, – это талантливая 14-летняя Надежда Кондаурова. Она давно тяготилась своим пребыванием в институте. Надя была на плохом счету за вольнодумие, более того, девочку не раз ловили за чтением «запрещённых книжек». Нет, это не были книги фривольного содержания, просто они были не из программного списка. Кондаурова в своих письмах не раз жаловалась на «драконьи» порядки, умоляла родителей забрать её домой, но девочку никто не слушал. Единственным другом, который понял Надю и разделил её боль, была Ольга Савинкова. Вспомним, кто такие были истинные смолянки – чувствительные, экзальтированные, наивные девочки. И однажды глубокой ночью подруги осуществили задуманное – они взялись за руки и шагнули с подоконника в темноту…
На похороны Кондауровой никого из воспитанниц не пустили, опасаясь «массового психоза». А позже выяснилось, что только в 1906 году пять смолянок пытались покончить жизнь самоубийством. И, вероятно, расследование этих фактов что-то могло бы изменить, но наступил 1917 год, и история Института благородных девиц закончилась.
…Смольный хорошо известен своей ролью в революционных событиях: здесь размещался штаб вооружённого восстания. С 1917 по 1991 годы в этом здании располагался Ленинградский городской Совет депутатов трудящихся и городской комитет Компартии.
С 1996-го Смольный стал резиденцией губернатора Санкт-Петербурга. И только тени прошлого порой напоминают о лёгкой поступи юных смолянок, их потупленном взоре и стыдливом румянце на ланитах.
Зима 2020 года в городе Ростове-на-Дону будет холодной.
Больше ста лет прошло с момента кончины, а благородные девицы, уверенные в том, что макароны растут на деревьях, встречаются до сих пор.
Заведение умерло, но дело его живёт.
Амазонская рота Екатерины II Великой
Весной 1787 года князь Потёмкин восхвалял храбрость греков и их жён в борьбе против турок.
Государыню позабавили разговоры о храбрости женщин и она поинтересовалась у князя: «чем он может доказать выхваляемую их храбрость»? Потёмкин пообещал, что представит доказательства в Крыму, который императрица планировала посетить в мае.
Премьер-майор Балаклавского греческого полка Чапони получил из Санкт-Петербурга приказ о создании подразделения в марте 1787 года. Чапони довёл содержание полученного из столицы специального предписания до сведения капитана Сарантиса, который в свою очередь предложил своей 32-летней супруге Елене Ивановне Сарандовой возглавить роту, став её ротным капитаном. Амазонская рота была целиком составлена из ста благородных жён и дочерей балаклавских греков.
Форма «амазонок» состояла из бархатных юбок малинового цвета с бахромой и курточек зелёного цвета. И юбки, и куртки были оторочены золотым галуном. Головы были покрыты белыми тюрбанами с позолоченными блёстками и страусиным пером. Личный состав был вооружён ружьями, к которым были выданы по три патрона.
До нашего времени дошла «Записка об амазонской роте» Г. Дуси (Москвитянин, 1844 год, № 1, стр. 266—268.), в которой так описывался визит Екатерины II:
«Встретить Государыню назначено было возле Греческаго селения Кадыковки, недалеко от Балаклавы. Тут устроена была аллея из лавровых деревьев, усеянная лимонами и апельсинами; в средине дорога была также усыпана лаврами; в конце аллеи, простиравшейся на четыре версты, выстроена палатка, в которой на столе приготовлено было Евангелие, крест, хлеб и соль.
Римский Император (Иосиф II), путешествовавший с Императрицею, приехал вперед верхом — осмотреть Балаклавскую бухту, и увидя в конце аллеи Амазонскую роту, подъехал к начальнику оной, Елене Сардановой, и от восхищения поцеловал её в губы. Увидевши это, рота взбунтовалась; но предводитель оной остановил бунт, сказав, что Император не отнял у нея губ, и не оставил ей своих.
Не выходя из кареты, Государыня поехала в Акерман. В день Царя Константина и матери Елены Государыня была в Бакчисарае, где слушала Литургию в своей походной Церкви, и прожила во дворце два дни. Амазонский Капитан, Сарданова, имела счастие видеть Государыню и в Бакчисарае. Государыня узнала её, подала опять руку и потрепала поплечу. Из Акмечета (ныне Симферополь) прислала ей монаршее благоволение и бриллиантовый перстень в 1800 рублей…».
Сама же Сарандова описывала это событие так:
Амазонская рота была составлена по ордеру Светлейшего князя Потемкина-Таврического, последовавшего на имя командира Балаклавского полка, премьер-майора Чапони и состояла из благородных жен и дочерей Балаклавских греков, в числе 100 особ, в марте-апреле месяцах 1787 года Встретить Императрицу должно было близ Балаклавы у деревни Кадыковка, и рота под моим начальством была построена в конце аллеи, уставленной апельсиновыми, лимонными и лавровыми деревьями. Прежде приехал Римский Император Иосиф верхом осмотреть Балаклавскую бухту и руины древней крепости. Увидав Амазонок, он подъехал ко мне и поцеловал меня в губы, что произвело сильное волнение в роте. Но я успокоила моих подчиненных словами: «Смирно! Чего испугались? Вы ведь видели, что Император не отнял у меня губ и не оставил своих». Слово «Император» подействовало на Амазонок, которые не знали, кто был подъехавший. Осмотрев бухту и окрестности, венценосный путешественник возвратился к Императрице и уже приехал во второй раз к Кадыковке с Её Величеством и князем Потемкиным в Её карете. У Кадыковки Императрица была встречена протоиереем Балаклавского полка о. Ананием. Не выходя из кареты, Государыня подозвала меня к себе, подала руку, поцеловала в губы и, потрепав по плечу, изволила сказать: «Поздравляю Вас, Амазонский капитан! Ваша рота исправна: я ею очень довольна».
В том же году, вскоре после отбытия российской императрицы из Крыма, Амазонская рота была расформирована, а за удовольствие, доставленное Екатерине, на всю роту из ста «амазонок» была пожалована огромная по тем временам сумма в десять тысяч рублей.
В сентябре 1848 года князь М.С.Воронцов (бывший наместник Кавказа) написал министру императорского двора князю Волконскому, что им получено письмо от живущей в Симферополе вдовы титулярного советника Елены Шидянской (по первому браку — Сарандова), в котором говорилось:
«что, командуя ещё в царствование императрицы Екатерины ІІ-й ротою амазонок и имев счастие представить роту ея величеству, была осыпана ея милостями, что, достигнув теперь 90 лет, лишась зрения, она хотя с того времени и не безпокоила царствовавших августейших монархов просьбами об оказании ей пособия, но, находясь в крайней бедности, просит об исходатайствовании ей от щедрот его императорскаго величества единовременнаго пособия».
Уже 29 сентября по высочайшему повелению было переведено 300 рублей серебром из кабинета его величества для Е. И. Шидянской.
Подписывайтесь, с нами Вы узнаете много разных интересных и познавательных фактов о мировой истории.