Я ей через месяц напишу так на всякий чтоб не забывала
«Я ей через месяц напишу…» — чуткое стихотворение Натальи Задорожной
Лишнее в любви — лишь безразличие…
«Я ей через месяц напишу.
Так… на всякий, чтоб не забывала.
„Как дела? Соскучился…“ скажу,
„Почему сама не написала?“
С ними только так, уж мы то знаем.
По-другому с бабами нельзя.
Так мы их сильнее приручаем.
А не так как вы, мои друзья.»
Друг его тихонько усмехнулся:
«Не боишься, что она разлюбит?»
Он от удивленья поперхнулся:
«Любит…ждет…моя…и так и будет!
Редкие звонки и сообщения
— и она в режиме ожидания.
И чем реже, тем дороже ценится.
Словно воздух ей мои признания.
А чем меньше женщину мы любим,
тем сильнее нас она полюбит.
И об этом говорил сам Пушкин.»
Друг съязвил: «Или быстрей забудет.
Не хочу… однажды…вдруг понять,
через месяц написав „Привет“,
что мне больше некому писать.
И никто не пишет мне в ответ.
Не хочу… однажды…позвонив,
осознать, что трубку не берут.
Потому что пыл ко мне остыл.
И что больше там меня не ждут.
Мне важнее знать, что все в порядке,
и чтоб знала… как ее люблю.
Ей приятно… и я не в накладке.
„Как твои дела?“.всегда спрошу.»
Долго они спорили. А третий
им сказал: «А время вас рассудит.
Вы себя ведете… словно дети.
Жизнь покажет: кто в накладе будет.»
Первый сделал как и обещал.
Он на месяц девушку забыл.
Не звонил. Ни разу не писал.
У подруг ни слова не спросил.
А второй за руку со своей.
«С Добрым утром, солнышко!» — писал.
Он звонил, всегда был рядом с ней.
У подъезда часто целовал.
Через месяц первый позвонил,
а в ответ гудки и тишина.
Написал:»Прости…я занят был.
Я тебя люблю. Ты мне нужна.»
Но… ответа нет…»Коль злится — любит!
Все решат: кафе, цветы и ужин.
Извинюсь… и все как раньше будет.»
Друг сказал: «Ты больше ей не нужен.»
Дверь. Звонок. Она… словно чужая.
— Что хотел? — К тебе пришел, соскучился.
А вот ты не рада. ты другая.
В ожидании встречи весь измучался.
Он хотел обнять… не разрешила.
— Можно мне войти? — Прости, но поздно.
— Что случилось? Ты ко мне остыла?
— Больше не люблю. — Ты что серьезно?
Попытался вновь поцеловать.
Страстью попытался разбудить.
Оттолкнула: — Хватит здесь стоять.
И не вздумай больше мне звонить.
— Месяц… и ты все забыть готова?
— Ждут и годы! Знать бы кого ждешь!
Как мог не узнать: жива ль здорова?
Нет у нас любви… сплошная ложь.
А друзья… едва его увидели.
Ни о чем и спрашивать не стали.
Ни единым словом не обидели.
Словно сами в споре проиграли…
Не бывает лишнего внимания.
В этом сила чувств и их величие.
Нет лишних звонков и слов признания.
Лишнее в любви — лишь безразличие…
Я ей через месяц напишу так на всякий чтоб не забывала
Оревуар. запись закреплена
«Я ей через месяц напишу.
Так..на всякий, чтоб не забывала.
«Как дела? Соскучился..» скажу,
«Почему сама не написала?»
С ними только так, уж мы то знаем.
По-другому с бабами нельзя.
Так мы их сильнее приручаем.
А не так как вы, мои друзья.»
Друг его тихонько усмехнулся:
«Не боишься, что она разлюбит?»
Он от удивленья поперхнулся:
«Любит..ждет..моя..и так и будет!
Редкие звонки и сообщения
— и она в режиме ожидания.
И чем реже, тем дороже ценится.
Словно воздух ей мои признания.
А чем меньше женщину мы любим,
тем сильнее нас она полюбит.
И об этом говорил сам Пушкин.»
Друг съязвил: «Или быстрей забудет.
Не хочу..однажды..вдруг понять,
через месяц написав «Привет»,
что мне больше некому писать.
И никто не пишет мне в ответ.
Не хочу..однажды..позвонив,
осознать, что трубку не берут.
Потому что пыл ко мне остыл.
И что больше там меня не ждут.
Мне важнее знать, что все в порядке,
и чтоб знала..как ее люблю.
Ей приятно..и я не в накладке.
«Как твои дела?»..всегда спрошу.»
Долго они спорили. А третий
им сказал: » А время вас рассудит.
Вы себя ведете..словно дети.
Жизнь покажет: кто в накладе будет.»
Я ей через месяц напишу так на всякий чтоб не забывала
« Я ей через месяц напишу.
Так… на всякий, чтоб не забывала.
„Как дела? Соскучился…“ скажу,
„Почему сама не написала?“
С ними только так, уж мы то знаем.
По-другому с бабами нельзя.
Так мы их сильнее приручаем.
А не так как вы, мои друзья.»
Друг его тихонько усмехнулся:
« Не боишься, что она разлюбит?»
Он от удивленья поперхнулся:
« Любит…ждет…моя…и так и будет!
Редкие звонки и сообщения
— и она в режиме ожидания.
И чем реже, тем дороже ценится.
Словно воздух ей мои признания.
А чем меньше женщину мы любим,
тем сильнее нас она полюбит.
И об этом говорил сам Пушкин.»
Друг съязвил: «Или быстрей забудет.
Не хочу… однажды…вдруг понять,
через месяц написав „Привет“,
что мне больше некому писать.
И никто не пишет мне в ответ.
Не хочу… однажды…позвонив,
осознать, что трубку не берут.
Потому что пыл ко мне остыл.
И что больше там меня не ждут.
Мне важнее знать, что все в порядке,
и чтоб знала… как ее люблю.
Ей приятно… и я не в накладке.
„Как твои дела?“.всегда спрошу.»
Долго они спорили. А третий
им сказал: «А время вас рассудит.
Вы себя ведете… словно дети.
Жизнь покажет: кто в накладе будет.»
Первый сделал как и обещал.
Он на месяц девушку забыл.
Не звонил. Ни разу не писал.
У подруг ни слова не спросил.
А второй за руку со своей.
« С Добрым утром, солнышко!» — писал.
Он звонил, всегда был рядом с ней.
У подъезда часто целовал.
Через месяц первый позвонил,
а в ответ гудки и тишина.
Написал:»Прости…я занят был.
Я тебя люблю. Ты мне нужна.»
Но… ответа нет…»Коль злится — любит!
Все решат: кафе, цветы и ужин.
Извинюсь… и все как раньше будет.»
Друг сказал: «Ты больше ей не нужен.»
Дверь. Звонок. Она… словно чужая.
— Что хотел? — К тебе пришел, соскучился.
А вот ты не рада. ты другая.
В ожидании встречи весь измучался.
Он хотел обнять… не разрешила.
— Можно мне войти? — Прости, но поздно.
— Что случилось? Ты ко мне остыла?
— Больше не люблю. — Ты что серьезно?
Попытался вновь поцеловать.
Страстью попытался разбудить.
Оттолкнула: — Хватит здесь стоять.
И не вздумай больше мне звонить.
— Месяц… и ты все забыть готова?
— Ждут и годы! Знать бы кого ждешь!
Как мог не узнать: жива ль здорова?
Нет у нас любви… сплошная ложь.
А друзья… едва его увидели.
Ни о чем и спрашивать не стали.
Ни единым словом не обидели.
Словно сами в споре проиграли…
_____________________________________
Не бывает лишнего внимания.
В этом сила чувств и их величие.
Нет лишних звонков и слов признания.
Лишнее в любви — лишь безразличие…
Я ей через месяц напишу так на всякий чтоб не забывала
В Елабуге бездонна ночь, черна. Луны клинок по рукоять вонзился во тьму, а в зев осеннего окна, ломая крылья, мотылёк ломился.
Гиперболой сквозит твой лёгкий стих,– обыденность возносишь в ранг святыни, обычность чувств – до таинства двоих. Стихи читая, веришь им отныне, что так и есть, и будет так вовек: любовь – чиста, восторжествует правда, и всякий будет счастлив человек, и лучшим каждый день с приставкой «завтра».
Ступенька за ступенькой тихо в ночь идёшь, наверно зная, что не будет последней никогда* и что помочь никто не сможет, многие осудят. Твои стихи, как всполохи огня, душою строк с изнанкою наружу:
«Ничто не обнаружит в Вас меня. * И Вас во мне ничто не обнаружит. Я не преувеличиваю Вас* но возвожу чуть выше от земного. Простится всё и этот светлый час, когда душе подышится немного вольнее, легче. Полечу на свет, как мотылёк о гибели не зная, и что за ним мгновений больше нет, но с верой, что там лучше, догорая. Я ни слепа, и ни глуха ничуть, окоченела наглухо* и только, – держу на свет свой опостывший путь, крыл мотыльковых мне не жаль нисколько. Простила всё уже людской молве: её хулу и славящих простила. И те, и те, что знают обо мне? Лишь только то, что на Земле тужила. Держу перо (а может быть меня перо?) и вывожу стихов породу* – спасаю я из немоты огня слова и отбираю их свободу.
Я ей через месяц напишу…
«Я ей через месяц напишу.
Так… на всякий, чтоб не забывала.
„Как дела? Соскучился…“ скажу,
„Почему сама не написала?“
С ними только так, уж мы то знаем.
По-другому с бабами нельзя.
Так мы их сильнее приручаем.
А не так как вы, мои друзья.»
Друг его тихонько усмехнулся:
«Не боишься, что она разлюбит?»
Он от удивленья поперхнулся:
«Любит…ждет…моя…и так и будет!
Редкие звонки и сообщения
— и она в режиме ожидания.
И чем реже, тем дороже ценится.
Словно воздух ей мои признания.
А чем меньше женщину мы любим,
тем сильнее нас она полюбит.
И об этом говорил сам Пушкин.»
Друг съязвил: «Или быстрей забудет.
Не хочу… однажды…вдруг понять,
через месяц написав „Привет“,
что мне больше некому писать.
И никто не пишет мне в ответ.
Не хочу… однажды…позвонив,
осознать, что трубку не берут.
Потому что пыл ко мне остыл.
И что больше там меня не ждут.
Мне важнее знать, что все в порядке,
и чтоб знала… как ее люблю.
Ей приятно… и я не в накладке.
„Как твои дела?“.всегда спрошу.»
Долго они спорили. А третий
им сказал: «А время вас рассудит.
Вы себя ведете… словно дети.
Жизнь покажет: кто в накладе будет.»
Первый сделал как и обещал.
Он на месяц девушку забыл.
Не звонил. Ни разу не писал.
У подруг ни слова не спросил.
А второй за руку со своей.
«С Добрым утром, солнышко!» — писал.
Он звонил, всегда был рядом с ней.
У подъезда часто целовал.
Через месяц первый позвонил,
а в ответ гудки и тишина.
Написал:»Прости…я занят был.
Я тебя люблю. Ты мне нужна.»
Но… ответа нет…»Коль злится — любит!
Все решат: кафе, цветы и ужин.
Извинюсь… и все как раньше будет.»
Друг сказал: «Ты больше ей не нужен.»
Дверь. Звонок. Она… словно чужая.
— Что хотел? — К тебе пришел, соскучился.
А вот ты не рада. ты другая.
В ожидании встречи весь измучался.
Он хотел обнять… не разрешила.
— Можно мне войти? — Прости, но поздно.
— Что случилось? Ты ко мне остыла?
— Больше не люблю. — Ты что серьезно?
Попытался вновь поцеловать.
Страстью попытался разбудить.
Оттолкнула: — Хватит здесь стоять.
И не вздумай больше мне звонить.
— Месяц… и ты все забыть готова?
— Ждут и годы! Знать бы кого ждешь!
Как мог не узнать: жива ль здорова?
Нет у нас любви… сплошная ложь.
А друзья… едва его увидели.
Ни о чем и спрашивать не стали.
Ни единым словом не обидели.
Словно сами в споре проиграли…
_____________________________________
Не бывает лишнего внимания.
В этом сила чувств и их величие.
Нет лишних звонков и слов признания.
Лишнее в любви — лишь безразличие…