Я поняла не сразу судьбу свою земную зачем на белом свете каждый день живу я
Любимые поэты и стихотворения
» Любимые поэты и стихотворения
Пожалуйста, выкладывайте в сообщении только ОДИН стих. Название начинайте с ФАМИЛИИ автора.
Добавить тему в подборки
Модераторы: Мирна; ivankka; Дата последней модерации: 28.01.2021
для структурирования содержания, у модераторов в данной теме есть доступ к редактированию всех сообщений
Мне очень нравится поэзия Александра Блока. Еще со школы обожаю стихотворение «Незнакомка».
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Вдали, над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!» кричат.
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
_________________
Я обожаю Лермонтова.
Вот мое любимейшее его стихотворение:
Я дал разъехаться домашним,
Все близкие давно в разброде,
И одиночеством всегдашним
Полно всё в сердце и природе.
И вот я здесь с тобой в сторожке.
В лесу безлюдно и пустынно.
Как в песне, стежки и дорожки
Позаросли наполовину.
Теперь на нас одних с печалью
Глядят бревенчатые стены.
Мы брать преград не обещали,
Мы будем гибнуть откровенно.
Мы сядем в час и встанем в третьем,
Я с книгою, ты с вышиваньем,
И на рассвете не заметим,
Как целоваться перестанем.
Ещё пышней и бесшабашней
Шумите, осыпайтесь, листья,
И чашу горечи вчерашней
Сегодняшней тоской превысьте.
Привязанность, влеченье, прелесть!
Рассеемся в сентябрьском шуме!
Заройся вся в осенний шелест!
Замри или ополоумей!
Ты так же сбрасываешь платье,
Как роща сбрасывает листья,
Когда ты падаешь в объятье
В халате с шелковою кистью.
Любимых поэтом много, вот один из них.
запетый,
И я упаду, побежденный своею победой,
И ткнусь головою, как в пристань, в колени твои,
Когда я вернусь.. А когда я вернусь?
Очень люблю стихи Геннадия Шпаликова. А вот это стихотворение вызывает у меня какое-то щемящее чувство:
«По несчастью или к счастью
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.
Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того,что ищем,
Ни тебе,ни мне.
Путешествие в обратно
Я бы запретил,
Я прошу тебя,как брата.
Душу не мути.
А не то рвану по следу-
Кто меня вернет?-
И на валенках уеду
В сорок пятый год.
В сорок пятом угадаю,
Там,где-боже мой,-
Будет мама молодая
И отец живой».
Ну, а я, как обычно, со своими любимыми танка. Снова Сайгё.
» Некрасов Николай- Забытая деревня
Не могу, всегда слезы наворачиваются 
_________________
Скажите «Спасибо!». Ведь всегда есть, за что поблагодарить жизнь.
Скажите «Спасибо!». Ведь всегда есть, за что поблагодарить жизнь.
Отчего не ходить в походы,
И на подвиги не пускаться,
И не странствовать год за годом,
Если есть куда возвращаться?
Отчего не звенеть оружьем,
Выясняя вопросы чести,
Если знаешь: кому-то нужен,
Кто-то ждет о тебе известий?
А когда заросла тропинка
И не будет конца разлуке,
Вдруг потянет холодом в спину:
«Для чего. » И опустишь руки.
Второе про то, как мальчик мечтал побывать за морем, где вырос дед.
И третий про лошадь «Непослушная челка и хвостик метелкой» (я просто рыдаю от него. )
Ааа! И еще про пса, который заботился о котенке.
Блин. не могу. Почти все пробирают до костей!
_________________
Скажите «Спасибо!». Ведь всегда есть, за что поблагодарить жизнь.
А мне нравится это:
Не всему ещё жизнь научила,
Больно стукая носом о дверь:
Если что то тебе посулили
Ты посулам не очень то верь.
Пусть ты сам никогда не забудешь,
Если слово кому то даёшь,
Но тебя – вот уж истинно – люди
Подведут просто так, ни за грош.
Это очень жестокая мудрость,
Но у жизни таких – хоть коси:
Никого, как бы ни было худо,
Никогда ни о чём не проси.
Те же люди, кого не однажды
Из дерьма доводилось тянуть,
Или прямо и просто откажут,
Или всяко потом попрекнут.
Что бы ни было завтра с тобою,
Ты завета держись одного:
Никогда не сдавайся без боя
И не бойся – нигде, никого.
Передряги бывают – не сахар,
Станет видно, насколько ты крут:
Никому не показывай страха,
А не то – налетят и сожрут.
Жизнь – не очень красивая штука…
Все мы чаем добра и любви,
А она нам – за кукишем кукиш…
Так восславь её, брат. И – живи…
Девочки,просмотрела еще раз эту тему- до чего же хорошие стихи здесь приведены.С удовольствием прочитала все.
А вот как раз из упомянутого выше Роберта нашего. Бернса:
Ты свистни-тебя не заставлю я ждать,
Ты свистни-тебя не заставлю я ждать.
Пусть будут браниться отец мой и мать,
Ты свистни-тебя не заставлю я ждать.
Но в оба гляди,пробираясь ко мне.
Найди ты лазейку в садовой стене,
Найди три ступеньки в саду при луне.
Иди,но как будто идешь не ко мне,
Иди,будто вовсе идешь не ко мне.
Другим говори,нашу тайну храня,
Что нет тебе дела совсем до меня.
Но,даже шутя,берегись как огня,
Чтоб кто-то не отнял тебя у меня,
И вправду не отнял тебя у меня!
Ты свистни-тебя не заставлю я ждать,
Ты свистни-тебя не заставлю я ждать.
Пусть будут браниться отец мой и мать,
Ты свистни-тебя не заставлю я ждать.
(перевод С.Я.Маршака)
Не вижу я, кто бродит под окном,
Но звезды в небе ясно различаю.
Я ночью бодр, а сплю я только днем.
Я по земле с опаскою ступаю,
Не вехам, а туману доверяю.
Глухой меня услышит и поймет.
Я знаю, что полыни горше мед.
Но как понять, где правда, где причуда?
А сколько истин? Потерял им счет.
Феликс Лопе де Вега Карпио
Утратить разум, сделаться больным,
Живым и мертвым стать одновременно,
Хмельным и трезвым, кротким и надменным,
Скупым и щедрым, лживым и прямым;
Все позабыв, жить именем одним,
И быть неясным, грубым, яростным, смиренным,
Веселым, грустным, скрытным, откровенным,
Ревнивым, безучастным, добрым, злым;
А знаете ли Вы, что.
. Вы можете просматривать загруженные обложки к книгам и кинофильмам в режиме слайд-шоу. Подробнее
Приходите в клуб горцев на шотландский Новый год
В блоге автора Vlada: Мои стихи
В журнале «Литературная гостиная «За синей птицей»»: О рифмах, глаголах и геометрии.
жизнь-156
О! Нету воли жить, и умереть нет сил!\ Да, все уж допито. Брось хохотать, Вафилл. \ Все допил, все доел. Но продолжать не стоит. В МАНЕРЕ НЕКОТОРЫХ\\ Томление. Поль Верлен. Перевод Г. Шенгели
О, гаревые колоски,\О, пережженная полова,Дожить до гробовой доски\И не сказать за жизнь ни слова? Григорий Корин Какой-то должен разговор
О, жизнь моя без хлеба,\Зато и без тревог!\Иду. Смеётся небо,\Ликует в небе Бог. Федор Сологуб “Родине\Пятая книга стихов” 1906 О, жизнь моя без хлеба,
О, жизнь моя, не уходи,\Как ветер в поле! \Ещё достаточно в груди\Любви и боли. \Ещё дубрава у бугра\Листвой колышет,\И дальний голос топора\Почти не слышен. Анатолий Жигулин 1980 О, ЖИЗНЬ МОЯ, НЕ УХОДИ.
О, жизнь моя,\ мой сладкий плен — \ молитва, нищенство, отвага, \ вся в черных буковках бумага. \ И ожиданье перемен. Николай Панченко
О, как мы жили! Горько и жестоко!\Ты глубже вникни в страсти наших дпен. \Тебе, мой друг, наверно, издалека\Все будет по-особому видпей. Михаил Дудин
О, легкая слепая жизнь!\ Ленивая немая воля!\ И выпеваешь эту даль, как долю,\ и, как у люльки, доля над тобою\ поет. Прощайте! Набирает высь\ и неизбежность нежное круженье,\ где опыт птичий, страх и вдохновенье\ в одном полете голоса слились. Марина АКИМОВА «ДЕНЬ и НОЧЬ» N 3-4 2005г.
О, нищенская жизнь, без бурь, без ощущений, \Холодный полумрак, без звуков и огня. \Ни воплей горестных, ни гордых песнопений, \ Ни тьмы ночной, ни света дня. Константин Бальмонт Из сборника “ПОД СЕВЕРНЫМ НЕБОМ” 1894 БОЛОТО
Зачем идет дождь.
Нежданно-негаданно я получил письмо. Пришло оно по почте. Писала явно учительница, красивым почерком, с соблюдением всех знаков препинания. Я не великий знаток пунктуации, просто интуитивно чувствую, где надо бы поставить запятую, где тире или двоеточие, а точка с запятой часто бывает ох какой закавыкой!
Удивился я письму сразу: почему по почте, почему не по электронке. Теперь никто писем по почте не посылает. Вот только, думаю, если мать сыну в армию напишет, или когда сын пришлет пару закорючек маме. Потому что держать в руках бумажный листок приятно, ты чувствуешь тоненькую ниточку, привязывающую тебя к дому, к родному человеку. И вдруг какая радость, и мне письмо.
Поверьте, я вздрогнул, увидев обратный адрес. не ожидал такого. Далекое село, и его название невольно вызвало во мне старые, забытые чувства. Многое, однако, память сберегла.
Компьютера нет, что-ли? Сразу начался бы разговор. Есть ведь интернет, надо думать.
Кто такая Александра Звягина? Какая звонкая фамилия. но не слышал о такой. На Прозе.ру она просто неизвестный читатель. Неизвестные, по правилам сайта, без регистрации не могут посылать письма.
Видимо, был расчет на мои эмоции. Читая письмо, я понял, что написавшая его женщина не раз бывала на моей странице среди других неизвестных. Некоторые читатели такую конспирацию соблюдают, не наладишь с ними разговор. Вот и тут, адрес школы, директор. Читательницу с такой фамилией я не знаю, не встречал. Но учительницу Александру Владимировну из этой сельской школы я должен знать! Это мужчины не меняют фамилию, а женщина при регистрации берет фамилию мужа. Все понятно, никакой загадки! У нее фамилия мужа, поэтому новой ее фамилии я не знаю. И она не желает вести со мной переписку. Но в письме была просьба приехать, как это понять, вот это было странно. Все сходилось, наша переписка могла бы легко разрушить семейный мир, не дай бог попаду под бдительный контроль жены.
Выехать удалось рано утром. Автовокзал встретил шумом, очередью у касс, сутолокой, от которой я давно отвык. Я с интересом смотрел на пассажиров. Скамейки в зале были уже заняты, редко кто ехал с детьми, кто-то, купив билеты, дремал. Рассматривать пассажиров так интересно, быстро привыкаешь,вроде смотришь на понятных, уже тебе знакомых людей, и знаешь что-то о них. У каждого своя судьба.
В голове бродили разные мысли. Пассажиры вокзала – это не публика в театре и не попутчики в поезде дальнего следования. Интересно увидеть, как ведут себя люди. Вот солидная дама, хорошо одета, явно рассчитывает произвести эффект на окружающих. Вот женщина испуганно отодвигается от мужчины, севшего на скамейку рядом с ней, вот ребята галдят около киоска с безделушками. Птичья стайка смеется, видно, что это друзья.
Это не толпа на улице. Тот же поток случайных людей, которые проходят по улице, не задерживая взгляда на тебе. Здесь есть возможность к ним приглядеться И тут людей ничто не объединяет. И все же с некоторой вероятностью можно судить о каждом. Как одеты, как себя ведут. Наблюдательный человек может немного заглянуть в них поглубже, попытаться понять их душу. Все думают примерно об одном, у всех на уме семейные заботы, вспомните возможные неурядицы, но каждый рвется домой, там их ждут. Мало кто ничем не обеспокоен, вот один такой бессмысленно смотрит в пространство, другой дремлет, прикрыв глаза. Все сидят молча, неразговорчивыми стали люди. Вот та же испуганная женщина уже третий раз переставляет сумку, которую поставила на скамейку. Пододвигает ее поближе к себе, пытаясь отгородиться от окружающего мира. И я такой, один из них.
Я купил билет. Ждать еще около часа. Подхожу в киоску, надо купить какой-то маленький сувенир для женщины, которая меня встретит в деревне. Кто она, Александра Звягина? Она.
Ну, как все-таки она теперь, Александра? Мысли бегут по кругу. Конечно, она меня помнит, но не хочет напоминать о себе. Один-два из сюжетов показались ей знакомым, вот и решилась написать. Впрочем, из моих рассуждений ничего не следует.
Надо взять себя в руки. Я так еще за себя никогда не волновался, за свой успех или провал. А вдруг я ошибся в своих рассуждениях?
Что это будет за деревня? Пейзажи бегут за окном. Первый признак неблагополучия в селе для меня – это отсутствие новостроек. Перестали люди даже ремонтировать старые дома. Нет у людей денег, нет работы. Какой смысл держаться за родительскую землю!
Повсеместная в стране беда. Умирают не только села, целые города. Одно-два новых строения в деревне всегда есть, это у тех, кто разбогател на пронырливости. Это коммерсанты, но, увы, они не показатель здоровой здешней жизни. С такими мыслями я разглядываю скучные седые деревеньки, мелькающие за окнами автобуса. Мешают воспоминания, не переставая, выплывают картины прошлого. Не могу сосредоточиться.
Ранняя весна. Красивое время года. Когда душу уже потихоньку отпускает, исчезает усталость от зимы. Потеплело, недели две снежная каша простояла на дорогах. Машинам мешали ехать раскисшие снега, но теперь снежный покров на дороге почти исчез. Ранняя весна. Сцепление хорошее, автобус бодро мчит вдаль. Я уже очарован весной. Я уже пять часов в пути.
Мы шли по поселку. Три-четыре встречных жителя уважительно с нами поздоровались. Абсолютно невозможная ситуация. Встреча со своим прошлым через почти четыре десятка лет! Ну, какая тут встреча с жителями! Хочется наоборот убежать прочь, спрятаться, забиться в угол. И остаться только вдвоем на белом свете.
Саша вроде бы и не замечала противоестественной ситуации.
— Давай забежим в магазин, возьмем бутылочку коньяка. Или доброго вина.
— Не надо, Коля! К чему? Пойдем в дом, сядем, поговорим!
Я вдруг понял, что мы оказались вдвоем не зря. Надо вспомнить далекое прошлое, не затем, чтобы найти виновных. Едва ли кто в чем виноват. Надо просто снять груз с души.
— Знаешь, а ты сильно изменился. Но такой же привлекательный. Идешь, на тебя все смотрят.
— Чего им на меня смотреть? На тебя смотрят. Тут все тебя знают, а я тут кто?
— Как кто? Я о тебе многим рассказывала. Ты моя гордость.
— Сашенька, не надо. Я по-прежнему скромный человек. Никогда не выпячивался. Потом о своих удачах и неудачах расскажу. Читала мои вещи? Хочется писать, чтоб на человека обратили внимание!
— У тебя получается! Я много читаю, и цену слову знаю.
— Ну, спасибо!
Мы сидим уже за столом Сашиного дома. Хороший, справный дом недалеко от речки, крепкий в углах. Пять глазастых окон смотрят на восток, на лес вдали.
— Знаешь, у меня двое детей. Покажу тебе альбом домашний. В нем есть и одна наша с тобой общая фотография. У меня сыновья. Не знаю, любила ли я своего мужа. Нас дети крепко держали друг около друга. Хороший он человек. Но не тот был. По складу не тот. Не любил читать. Да и в грамоте силен не был. Не говорливый. Здесь, в деревне, таких недостатков у людей не замечают. Неподъемный, медведь, мало что его волновало, кроме домашних дел. Надежно было с ним, это так. За ним как за каменной стеной Не хватает теперь в дому его пригляда.
Дел зимой и летом выше крыши. Видишь, какой дом муж выстроил. Чуть ли не лучший в деревне. Ну, а когда я привыкла и поняла, судьбу не выбирают, другого мне и не надо. Всегда обопрешься об его плечо.
Так вот в деревне жизнь моя прошла. На глазах у людей. Я первое время мечтала отсюда вырваться, а Дима мой за землю руками-ногами вцепился, не свернешь. Вот теперь в деревне я, как это сказать, старая жительница, старожил. Корни здесь. Научилась сельскую жизнь ценить.
Нам легко окунуться в собственное прошлое. Мне девятнадцать с хвостиком лет. В актовом зале пединститута молодежный вечер. Скромная девочка в углу. Подошел, взглянул, и у нас вспыхнули глаза. Я студент технического вуза, только что поступил. Она на третьем курсе литфака, будущая учительница. Это ее призвание. Рассказываем друг другу о себе. Весенняя улица в ряд заполнена зазеленевшими деревьями, еще совсем юные на ветках листочки. Идем, взявшись за руки. Не видим прохожих. Их нет?
— Ты прекрасно танцевала!
— Ты тоже!
— Ну, я-то не умею танцевать. Медведь виноват.
— Ты танцевал прекрасно!
Через месяц мы были самые счастливые люди. Через год подошло распределение и Сашенька поехала в какую-то далекую деревню, в северный таежный уральский поселок. Письма мои туда не дошли. Возможно, и дошли, но ответа не было. Точный адрес я не знал и написал пару раз на адрес школы. Я и не знал, что здесь, в ее деревне жил молодой сосед, о котором она спокойно сейчас мне говорила. Все решилось, она сделала выбор.
Через год работы в школе она была замужем, но я об этом уже не знал. Связь прервалась.
Перед выпуском из института я тоже был уже женат.
— Я все так же работаю в школе. Все учителя – одна старая компания. Я с тобой их познакомлю.
— А может, не надо?
— Посидишь в жюри. С людьми поговоришь. Люди придут. Все ждут тебя. Те, кто твои рассказы читали. Хотят тебя увидеть, видимо, удостовериться в правдивости моих рассказов о тебе. Не бойся, все будет очень строго, без излишних подробностей.
Мы плакали, не понимая причины слез. Разве природа осознает, почему идет дождь!
Все было перед нами. Высоко в синем небе грохотало раскаленное солнце. Белые альпийские башни облаков плыли к горизонту, их гнали теплые ветры, и они двигались, упоительно покачиваясь. Высоко, рядом с ними пролетали птицы, как далекие корабли в синем океане. Это была жизнь. Она была у меня в кончиках пальцев, она проливалась из глаз, наполняла мир музыкой, нежностью и чистотой. Грудь была полна несуществующих слов, они приходили из бездны, им нет ни конца, ни края. Радость была вся в нас, и вокруг царила вечная неуничтожимая красота жизни.
Где-то дул ветер, шагали по дороге огромные деревья, цветы из другого, светлого, солнечного мира пробивались сквозь землю. Сквозь радостную тишину тонкими колокольчиками разливались нежные чувства. Это было повсюду, потому что это все было внутри нас.
На следующий день я выступал перед сельчанами. Пришло в школу из поселка десятка три жителей. Учителя, врачи, сельская интеллигенция. Более теплого приема я нигде больше не встречал. На следующий день я читал перед старшеклассниками свои юношеские рассказы. Надо видеть глаза молодежи. Нет, не испорчена наша молодежь чужими песнями, странными музыкальными группами. У ребят блестели глаза, девчонки поднимали руки. У всех свое, родное близко у сердца.
Я возвращался домой. Был автобус, была пересадка, снова был шумный автовокзал. Я вдруг стал иначе видеть жизнь. Жизнь, я понял ее, я смирился с ней. Мы живем не часы, не минуты. Мы живем мгновениями счастья. Я почувствовал снова, где-то бьется Сашино сердце. В унисон с моим. Я нашел ее. Она есть. Это счастье.
Я поняла не сразу судьбу свою земную зачем на белом свете каждый день живу я
Из книги СТИХИ. Старый Оскол, ИПК «Кириллица», 2008
стр. 130-193
Родимый дом, тебя давно уж нет.
В пустой ночи лишь ветер плачет глухо,
Лишь три звезды пригрезятся за вьюгой,
Как три окошка, где не гаснет свет.
Калитка прямо в поле и крыльцо,
Вечерний сад, где птицы суетятся,
В печи огонь и мамино лицо
В который раз пусть нынче мне приснятся.
В который раз пускай приснится мне
Отец с его улыбчивой душою
И старый самовар, и на стене
Стук ходиков над светлой тишиною.
Былые дни… За далью трудных дней
Их моё сердце бережёт все строже,
И отчий дом с годами всё дороже
И всё священней в памяти моей.
Мы — дети страшных лет России.
А. Блок
Какие времена нас посетили,
Какие роковые времена!
Мы тоже дети страшных лет России,
Познавшие безвременье сполна.
И в наших душах отразился ужас
Неотвратимых безнадёжных лет,
И что-то есть такое в наших душах,
Чему пока ещё названья нет.
Внимательней вглядитесь в наши лица.
В них страх сквозит, усталость и тоска,
В них жизни свет всё приглушенней длится,
Как бы сочась уже издалека…
Вот она, земля моя родная,
Деревенька в несколько дворов.
Вновь щемяще сердце замирает
Среди этих пашен и холмов.
В речку Ублю опущу ладони
(Берег детства, мой тебе поклон!),
И блеснёт оконцем отчий домик
Мне из незапамятных времён.
Всплеск колосьев и простор дороги
Выплывут из прожитого дня
И средь них мальчишка босоногий,
Весь точь-в-точь похожий на меня.
Поле моё отчее
С ивой на краю,
Пору босоногую
Помнишь ли мою?
Что ж так сердце замерло?!
Ширь по сторонам.
Льнёт котёнком ласковым
Ветерок к ногам.
И улыбка матери
В памяти встаёт.
Меж колосьев тропкою
Вновь отец идёт…
Даль непозабытая!
Свет высокий твой
Всё неугасимее
Светит надо мной.
Что делать? И кто виноват?
И тщетны ответов усилья.
И только как шрамы лежат
Раздоры на сердце России.
И только взывает душа:
«Творец, сотвори нам спасенье —
Пошли нашим душам прозренье,
Слепую гордыню круша».
Да разве над моей одной судьбой
Звездою ты волшебною всходила,
И широтой своей, и красотой
И вдохновляла сердце, и пленила.
Но, отрешась от бренной суеты,
С теченьем лет всё горестней и чаще,
Отчизна, я встречал твои черты
Во взоре Богородицы скорбящей.
Среди твоих бесчисленных берёз
И праздников, и тризн твоих, Россия,
Так много было и молитв, и слёз,
Что сам Господь их сосчитать не в силах.
Один ли я здесь перемены ждал,
Молил Творца в неистовой надежде,
Но путь из ада в пущий ад лежал,
И был твой пахарь голоден, как прежде.
Я те мгновенья помню как сейчас
(С годами всё больнее те мгновенья)
В бездонной грусти материнских глаз.
И веру в «завтра», и разуверенье.
Усталость бесконечную отца
В исканьях уз, завещанных Всевышним,
И ожиданье тихого конца
В бессмысленной и беспросветной жизни.
Земля моя! Рабам твоим внемли,
Не ведавшим в распятых воскрешенья,
Насущный хлеб дай днесь нам,
ниспошли
Прощенье — за какие прегрешенья?!
Тебя одну люблю я всё равно,
Навеки причастясь твоим церквушкам,
Рябине, что глядит в моё окно,
И городам твоим, и деревушкам,
Бесправному народу твоему.
И — в трудной жизни что бы ни случалось —
Высокому таланту и уму,
Которыми не раз ты отличалась.
Священны для меня твои леса,
Твоих лугов раздольное цветенье,
Над серебристой заводью овса
Багряных зорь высокое свеченье.
Под ними моё детство до поры
Играло в «салки» и с холмов каталось,
И жгло осенним вечером костры,
И юность с первой радостью встречалась.
Где для души милей найду места?!
Но для чего, в тоске ломая руки,
Я здесь узрел распятого Христа,
Бестрепетно поруганного в муке?!
Все на свете изведай края,
Только в мире маняще безбрежном
Вдруг захочет душа неизбежно
Возвратиться на круги своя.
И покажется всё пустяком…
И откроется жизни дороже,
Каждой пядью знакомый до дрожи,
Низкий берег с седым лозняком.
Твоё детство на том берегу
Позовёт тебя в давнее лето,
Где тепла не измерить и света,
И ромашек не счесть на лугу.
А земля будет доброй, как мать,
Молоком будет пахнуть и хлебом.
И за то, что так долго здесь не был,
Чем ты сможешь себя оправдать!?…
Ржи косматая прядь золотая,
Осокори над Ублей-рекой, —
О, любовь, бесконечно живая,
Я живу неизменно тобой!
Будет радость,
И будет тревога,
Только мне никогда не забыть
Отчий край под луной
И дорогу
Через поле весеннее —
В жизнь…
Поклон тебе земной,
Родимая земля!
Поэзией живой
Во мне твои поля.
Я в степь войду, как в зал.
Повеет древним ширь.
Не здесь ли славу знал
Микула-богатырь?
Солдат и хлебороб,
Он на земле моей
Живёт и ныне, чтоб
Надёжней было ей.
Но счастья не таю:
Где ветры так легки,
В труде, а не в бою
Вас видеть, земляки.
Где в поздний час, когда
Работы смолкнет гул,
Лишь тихая звезда
Несёт свой караул.
Погоста тишь. Оврагами изрыта
Грудь склона, как морщинами щека,
И лес, как странник, временем забытый,
Стоит, взвалив на плечи облака…
В речушке Убле тихо отразилась
Курчавость ив и стройность тополей.
О, родина! Ты мне опять открылась
Такой щемящей светлостью своей.
Здесь дух отца над бороздой витает…
От всех скорбей своим теплом храня,
Ребёнка женский голос окликает,
А чудится, что мать зовет меня.
Так памятно горит заря в полнеба
Над безмятежным маленьким селом,
И, словно в детстве, пахнет вечер хлебом,
Картофельной ботвой и молоком.
У чужого костра я могу обсушиться,
Час, другой скоротать
Или тело согреть,
Но чужое тепло для души не годится —
Там согреться душой мне вовек не суметь.
Из чужих родников мне вовек не напиться,
Сколько б я их ни встретил на дальнем пути.
В них живая вода для кого-то таится,
Только мне её там никогда не найти.
Не найти мне тропинок заветного детства
В тех лугах, что чужими ветрами звенят.
У чужого огня мне вовек не согреться —
Он, как зимнее солнце, не греет меня.
Россия!
Где же свет?…
Изнемогая,
Бредёшь сквозь мрак,
И твой пророк распят…
И ложь одну сменила ложь другая,
Но только изощреннее в сто крат.
Как будто бы на шабаш дьявол вышел:
Красны слова, дела — наоборот.
И твой народ в который раз унижен,
В который раз обманут твой народ.
И нет конца лихому беспределу,
В котором правят хамство и разврат.
Не устрашась души осатанелой,
Вновь брата обворовывает брат.
Отчизна, сколько ж боли и страданья
Тебе отмерил твой бесстрастный рок?!
…Всё то же вновь на Бога упованье
И те же слёзы.
Только где он — Бог?
Много испытала ты на свете
Всяких злых уловок над собой,
Но остался нерушим и светел,
Словно лик святого, образ твой.
Только светит солнышком весенним
Чистая и нежная душа.
Вся ты как Христово Воскресенье —
Песенна, лучиста, хороша!
Средь потерь извечных и страданий,
Чтобы ни случилось,
Вновь и вновь
Вся ты — исполнение желаний,
Вера и надежда, и любовь.
Жизнь светла тобою неизменно,
Ты — её тепло и благодать.
Так пребудь же ты благословенна,
Женщина — жена, сестра и мать!
Огороды в черте придорожной,
Как зелёные шали, лежат.
Мамин голос мне чудится,
Может,
Где-то здесь её нынче душа,
Что за скорбную грань не шагнула,
Но осталась навеки живой —
Хрупкой веточкой к солнцу прильнула
В этой сельской тиши голубой.
Хлынет в сердце щемящая нежность.
Грустный холмик… цветы положу.
…Я сюда возвращаюсь всё реже
И как будто чужой ухожу.
Опять, заботы оставляя —
Не перед страхом быть в аду
И не выискивая рая, —
В церквушку ближнюю войду.
Хоть не молюсь, но не унижу
Там суетой души моей.
Вновь в Богоматери увижу
Я образ многих матерей.
И пред высокими очами
Свечу поставлю неспроста —
Бессмертен мир, пока венчает
Его святая доброта.
Шумит метель, сплетая песню зимнюю,
Своим крылом в окошко бьёт упрямо.
Давно уже, давно я стал мужчиною,
А для тебя я всё ребёнок, мама.
Ты о себе не думаешь ничуть.
Когда мне трудно или я болею,
Я слышу, как всю ночь не можешь ты заснуть,
Я знаю, что тебе в сто раз тогда больнее.
Чем заплатить за нежность рук твоих?
Как замолить ошибки дней минувших?
Бесценная моя, святая из святых,
Отдавшая мне без остатка душу!
Край незабытый.
Затоскую,
От дел привычных отклонюсь,
К погосту сельскому приду я —
Там без притворства поклонюсь.
Покой священный не нарушу,
Что прах родимый приютил.
…Где исповедаю так душу,
Как здесь, у этих двух могил?!
Горницу вижу с иконой в углу,
Матери вижу лицо дорогое…
Вновь без волненья читать не могу
В памяти тихой строку за строкою…
Там моё детство. Там небо синей,
Ярче цветы на земле расцветают.
Годы проходят, но только сильней
Сердце святую любовь ощущает.
Эта любовь не подвластна годам,
Тленью она, как душа, не подвластна.
…Помню я, мама, как солнце погасло —
Вечность к твоим прикоснулась устам.
Вот и мной пережито немало,
Но порой, когда грусть, словно ночь,
Как тебя не хватает мне, мама,
Как могла бы ты сердцу помочь.
Тайной горечью светится праздник, —
С Женским днём, что приходит опять,
Я тебя не поздравил ни разу,
А теперь опоздал поздравлять.
На земле неуютно и пусто,
Где твои оборвались пути.
Только ветер над холмиком грустным
За меня повторяет: «Прости…»
Я помню матери руки,
Что пахли,
Как поле,
Хлебом,
Бессонные от заботы,
И нежные от любви,
В себе вмещавшие счастье
Всегда,
Особенно в детстве,
Все радости так волшебно
Они подарить могли.
Желаннее всех желаний
Так запросто быть умели,
Как только бывают вёсны
Иль солнца утренний свет.
Верней этих рук не знал я.
Добрей этих рук не знал я.
Родней этих рук не знал я.
И не узнаю вовек.
Я СНОВА ВСПОМНИЛ О ТЕБЕ
В моей не столь простой судьбе,
Чей нрав, подчас, неистов,
Я снова вспомнил о тебе —
Святой и всепречистой.
Я снова вспомнил этот день
В разлуке бесконечной,
Когда легка, тиха как тень,
Ты уходила в вечность…
Ах, мама, свет небесный мой,
Прости меня, родная,
За то, что был упрям порой,
Тебя не понимая.
И не всегда тебе внимал.
Едва сойдя с порога,
Казалось мне, я взрослым стал
И жизнь познал до срока.
А жизнь была не детским сном —
Куда сложней и круче!
Всё это я пойму потом,
С потерей неминучей.
Всё это я пойму потом,
Сполна начав дорогу,
Когда небесный грянет гром
Не с краю и не сбоку,
А прямо в сердце упадёт
И разорвет сосуды…
И в первый раз душа замрёт,
И не поверит в чудо.
И в первый раз узнаю я,
Что жизнь — она такая:
Не только мёд через края,
Но и полынь — без края…
Мне б на коленях пред тобой
Стоять — так ближе к Богу…
Ах, мама — свет небесный мой,
Я нынче понял много!
Мне б твои руки целовать,
Что средь ветров несметных,
Меня тянулись заслонять
Из сил своих последних.
Сто верст готов я проползти,
Молясь во всю дорогу —
Да все заказаны пути
К родимому порогу.
Да не расцвесть лугам зимой —
Там лишь снега без края…
Ах, мама — свет небесный мой,
Прости меня, родная.
Ветер замедлил шаг.
Время, казалось, сжалось.
Словно большая душа
Где-то рождалась.
Грянул оркестр грозы!
Хлынула влаги свежесть.
В землю копьё вонзил
Сам Громовержец.
Молний слепящий шквал
В душу входил благодатью,
Лишь на холме — как распятье! —
Тополь из тьмы выплывал.
Над степью ночь нависла тёмной глыбой.
На небе звёзд не видно,
лишь луна
Плывёт сквозь облака бесхвостой рыбой,
Космического таинства полна.
Бессонный ветер тополя качает.
И словно кто-то бродит в камышах —
Они шуршат,
шуршат, не умолкают,
Лишь всё тревожней, трепетней шуршат…
Но знает сердце, что рассвет наступит,
Низвергнет мглу сияние зари,
И снова ночь дорогу дню уступит,
И каждый стебель солнце озарит.
Полнясь жаром, мечется
В пекле дней земля,
И с утра до вечера
Просят пить поля…
Но не видно Бога там —
Адом исходя,
Дышит пастью огненной
Небо без дождя.
Ни единой лужицы,
Только всё сильней,
Словно демон, кружится
В поле суховей.
Улеглась, утомилась пурга,
Опушив у реки берега.
Светит ива насквозь белизной,
Как невеста под лёгкой фатой.
Тихо как! Будто вправду всё спит.
Только снег под ногами скрипит
До повис в промороженной сини
Тонкий месяц, как ломтик от дыни.
С тихой скорбью родимых могил,
С ветром в поле под звёздным молчаньем,
Край родной, как ты дорог и мил
С первых встреч до последних прощаний.
Льнёт к покосам холодное лето,
Монотонно дождями шурша.
И земля,
как душа,
не согрета,
Позабытая Богом душа.
Зябко жмутся друг к другу колосья,
Потемнела в речушке вода,
Словно осень — незваная гостья —
Забрела ненароком сюда.
Но пусть тучи свинцово нависли,
Вереницей усталой бредут —
Яркой зеленью светятся листья
И цветы по-июльски цветут.
Значит, быть ещё жаркому лету,
И громам в тёплых далях греметь,
И что было в судьбе не допето
Предстоит еще сердцу допеть.
В предзакатном несуетном свете
В этой милой родимой глуши
Посидим, потолкуем о лете
И чуть-чуть о бессмертье души…
О заре, что купается в речке,
О нетленном мгновенье цветка.
Бесконечной дорогой сквозь вечность,
Словно думы, плывут облака.
И, что выпало в жизни приемля,
Нам ли горько роптать над судьбой,
Коль умеем любить эту землю
До последней травинки с тобой.
Уходит лето тихо и светло.
И августа последнее дыханье,
Тебе и мне как будто на прощанье,
Костры рябин за окнами зажгло,
Где паутинки тоненькая нить,
Переливаясь лёгким перламутром,
По-своему несуетно и мудро
Спешит нас с сентябрем соединить.
Светлой памяти
Рощупкина Трофима Ивановича
Просторно, ровно поле дышит.
А я стою пред ним и вновь
Как будто чью-то душу слышу,
Что с детства говорит со мной.
И отступают прочь печали,
Свободно и легко в груди,
Как будто жизнь ещё вначале,
Как будто вечность впереди!
Небо, как сажей испачканный холст, —
Нет ни луны в его шири, ни звёзд.
Словно замшелый колодец без дна,
Ночь глубока, и глуха, и темна.
Только бессонно с немой высоты
Кто-то незримый срывает листы:
Красные, жёлтые листья витают
В далях полночных — и в вечности тают…
Калитка вздыхала над тишью села…
У этой калитки его ты ждала.
И месяц лишь видел, свидетелем был,
Как я не однажды сюда приходил.
Тайком приходил и тайком уходил —
Ведь знал, что другой здесь желанен и мил.
И звёзды блестели, и пел соловей.
Однажды навек от калитки твоей
Ушёл я…
Ты даже не знаешь о том,
Что в снах моих часто мы были вдвоём.
А тот, кто для счастья был выбран тобой,
Не стал ни любовью твоей, ни судьбой.
…Калитка закрыта, сирень отцвела…
Какой же ты юной когда-то была!
…Звёзды падали в синий простор.
И всю ночь ты мне снилась опять.
Я объятья тебе распростёр,
Да не смог я чужую обнять,
Да не смел я тебе подарить
Ни ромашек опять и ни роз.
Только лик твой из глуби зари
Все сиял мне над тишью берёз…
Плыли в вечность дни и ночи,
И, как свет в ночи, возник
Среди долгих одиночеств
Краткий праздник — встречи миг.
Он казался нам судьбою,
Но расстались мы с тобой —
Я, не понятый тобою,
Ты, не понятая мной.
Над рекою наклонилась
Девица-краса,
Золотая отразилась
В глуби вод коса.
Губ её коснувшись еле
И её бровей,
Опустился на колени
Ветер перед ней…
Облака пред нею плыли,
Словно белый сад.
Чудный лик её хранили
В водах небеса.
Здесь недолго задержалась —
В зеркале живом
На себя налюбовалась
И пошла потом
Вдоль по берегу,
по краю…
Мир сводя с ума…
То была не кто иная,
Как ЛЮБОВЬ сама.
Я молился Богу и тебе,
Но тебе куда сильней, чем Богу,
Доверяя Дьяволу, в судьбе
К вечному указывать дорогу.
Только не вела в Эдемский сад
Та дорога, —
Но внезапной бездной
Посредине синевы небесной
Обрывалась —
И бросала в ад…
Угольки от нашего костра
Живы так, что кажется, дымятся,
Словно здесь стояли мы вчера,
Словно нынче встречи повторятся.
Словно нынче в сотнях звёзд река
Вновь куда-то будет плыть за нами,
И всю ночь нам будут облака
Дальними казаться журавлями.
Вслед ей многие вздыхают —
Так стройна и лик так ясен.
Эта женщина, я знаю,
Всех милей и всех прекрасней.
Только мне она подвластна.
На рассвете, на закате,
Если б знали вы, как страстны
Этой женщины объятья.
Не за это ли поэтов
Раньше срока убивали,
Что они на свете этом
Самых лучших целовали;
Самых лучших уводили
В соловьиные владенья
И любимым находили
Там бессмертные сравненья.
Эта женщина, я знаю,
Всех прекрасней, всех милее.
Тем и горд порой бываю,
Тем и счастлив на земле я.
…А до зимы осталась малость —
Зимы твоей, зимы моей.
И всё-таки еще осталась
Нам череда осенних дней…
Зима закрутит и заплачет
Седою вьюгой средь двора,
И всё в судьбе переиначит
Неумолимая пора.
Волшебной палочкой старинной
Коснётся, жизнь сводя на нет, —
Как будто в горнице пустынной
Заботливо погасят свет…
А может быть, ещё не малость
До той зимы, что у ворот,
И нам с тобой ещё осталось
Земной судьбы на целый год…
И всё, что в жизни не допето,
Что приходило только в снах,
Нам в этот год подарит лето,
Цветы роняя впопыхах…
За окошком полночная вьюга
Бьет крылом посредине зимы.
Были созданы мы друг для друга.
Что же раньше не встретились мы?
Иль не ты в мои сны приходила.
Иль не ты меня всюду звала.
Иль не я называл тебя милой,
Когда юность, как вишня, цвела…
Нам весны не вернуть в нашу осень!
Вьюга, вьюга, не надо рыдать!
Ничего у судьбы мы не просим.
Да и что она может нам дать.
Соловья не окликнуть над лугом
В леденящих просторах зимы…
Были созданы мы друг для друга,
Только раньше не встретились мы.
Когда б звезду, летящую в бездонность,
Смог задержать, ладони протянув,
Я б нежно отогрел её в ладонях
И снова к звёздам в небеса вернул.
Чтоб тихой ночью, выйдя за порог,
Как добрый знак ты увидала:
там,
На краешке небес, горит одна звезда —
Судьбы моей, любви моей итог…
Эти руки мне памятны с детства —
Их у матери видел моей.
Знаю я: от весеннего ветра
Эти лёгкие крылья бровей.
Глаз твоих неземную бездонность,
Где смешались и песня, и стон,
Я встречал разве что на иконах,
На картинах во взглядах мадонн.
Ты нежна — и стихают печали,
Как ребёнок, я светел и прост.
Эту нежность, наверно, встречал я
Лишь у вёсен цветущих
и звёзд.
О тебе расскажу ли словами.
Столько в сердце твоём красоты,
Что не знаю, земная ли ты,
Или послана мне Небесами.
Как тревожно деревья шумят за окном!
Ветер листья срывает с ветвей
И несёт их куда-то во мраке ночном,
Будто рой летних радужных дней.
В этих днях наши встречи и наши мечты,
Наше счастье и наша любовь.
Ветер, ветер, куда же уносишь их ты,
Заметая следы за собой?!
Я тебя заклинаю вернуться назад,
Я тебя словно брата молю!
Но в ответ лишь дождинки на стеклах шуршат,
Заглушая молитву мою.
Жизнь не имеет смысла без любви —
Она подобна облетевшей роще,
Где ветер листьев больше не полощет,
И не поют смятенно соловьи.
И всё там веет грустной тишиной,
Сознаньем обречённости мелодий.
Могу ли быть я счастлив и свободен,
Когда тебе уже не быть со мной?
Какая ты — я знаю лишь в мечтах —
Не встреченная в бренной круговерти.
Я не один — есть и жена, и дети.
Но иногда объемлет душу страх…
Жжёт заря костёр над полем…
Вновь я в этой стороне,
Где на радости и боли
Ты судьбу делила мне.
Как я был тогда наивен!
Отшумели те дожди…
И теперь, как после ливня,
Ясны дали впереди…
Кто укажет мне дорогу к дому?
Да и где он на земле, мой дом,
Где бы мог я к роднику живому
Вдруг припасть горячим жадным ртом?
Сквозь пургу твои мне окна светят,
Только этот запоздалый свет
То ль приветит, то ли не приветит,
Ну а может, его вовсе нет?
Нет, он есть, до только очень сложно
Оказалось до него дойти:
Что вчера нам виделось возможным —
Невозможным сделалось почти.
Что там впереди едва маячит,
Как свеча мерцает впереди?
Или это моё сердце плачет,
Слепо перепутав все пути.
И снова мои мысли о тебе,
И в этот час ты словно где-то рядом —
И веселей горит закат над садом,
И просветлённей тени на тропе.
И лишь поля осветятся луной,
И Млечный путь туманно заблистает —
Душа опять наполнится тобой,
И образ твой, как свет в окне, предстанет.
Нет, ты не можешь не простить,
А может быть, уже простила
Всё то, в чём вправе укорить,
Хоть до сих пор не укорила.
Умение не осуждать,
Но понимать
в тебе ценю я.
Непросто в жизни отыскать
Души особенность такую.
Тебе вовек не быть иной.
Да и не надо быть иною,
Чтобы всегда была со мной
Не просто будничной судьбой,
А самой светлою судьбою.
Играла заря так светло и беспечно,
Так юно и вечно вставал её свет.
Была, словно сон, наша краткая встреча,
Где мы опоздали на несколько лет.
И поняли: счастье уже невозможно,
Большое-большое, как эта заря.
…Душа лишь коснулась души осторожно,
Нечаянной нежностью вечер даря.
За тихую даль облака уплывали
И медленно таяли в тёплой дали.
И долго деревья о чём-то молчали,
И долго понять ничего не могли…
Не верь, если сердце начнет сомневаться,
И скажут тебе, что тебя я забыл.
Не верь, что с тобою должны мы расстаться —
Такого б вовеки нам Бог не простил.
Ты в снах моих снова желанная гостья.
И вера, и будущность в яви земной.
Как песенна даль, как божественны звёзды!
И всё потому, что ты рядом со мной.
И мне никакую другую не надо.
Вот снова я нежен и счастлив вполне.
И всё потому, что сегодня ты рядом,
Такая простая и нужная мне.
Ты идёшь навстречу маю,
И вослед смущенный взгляд
Я украдкой поднимаю,
Будто в чём-то виноват.
Лучезарная принцесса,
Воплощённая весна,
Чья сегодня ты невеста?
Завтра будешь чья жена?
А могла бы стать моею,
Если б вдруг, как в чудном сне,
Перед юностью твоею
Лет пятнадцать сбросить мне.
Где луна горит, как сводня,
Над воркующим ручьем,
Ты пришла б ко мне сегодня,
Не жалея ни о чём.
И, отбросив все сомненья,
Нам бы пели соловьи,
Сопричастные мгновенью
Ликования любви.
…Только тенью легкокрылой
Исчезаешь ты опять —
Я давно тебя не в силах
Ни вернуть и ни догнать…
Может, наяву всё это было,
Может, только показалось мне,
Что меня ты искренне любила
В этой соловьиной стороне.
Средь тропинок отыщу тропинку,
Где весна дарила встречи нам.
Не твою ли белую косынку
Нынче вишня повязала там.
Снова допоздна бродить я буду
Среди трав, где искрами роса.
И опять там будут отовсюду
В душу мне глядеть твои глаза…
Не спеши твердить, что я плохой.
Я не так уж плох, коль разобраться.
И другого лучше, может статься —
Ведь с тобою не был тот, другой.
Может, он ненужней во сто крат,
И умом ненужней, и душою.
Вот когда не буду я с тобою,
Что твои уста заговорят?
Над душой неусталой,
Над травой и листвой
Ликовал небывалый
Свет зари золотой.
И от края до края
Над покоем села
Та заря золотая,
Разрастаясь, плыла.
Мы стояли с тобою —
Тридцать лет на двоих! —
Под зарёй золотою
В полдень лет золотых,
Там, не ведая вовсе,
Что такое судьба,
И была наша осень
Нам ещё не судья…
Лишь вдали, над опушкой,
Сквозь просвет золотой,
Хохотала кукушка
Над недолгой судьбой…
Ты никогда со мною не была.
И я тебя не знал до этой встречи.
И всё-таки нам был назначен вечер,
Вот этот, где весна кругом плыла…
Он наши души воедино свёл,
Пускай на краткий миг неповторимый,
Но в этот миг я звал тебя любимой,
И лжи в своих словах я не прочёл.
И землю, и небо ты вдруг увидала
Такими, как видел их я.
Ты душу мою, не меня, обнимала…
И был нам Господь лишь судья…
Нас люди корили за грех окаянный,
Геенну до срока суля.
Но губы с губами сплеталися тайно,
И был нам Господь лишь судья.
Сквозь сумрак зимы выплывало сиянье
Черёмух, в сердцах восходя.
И счастье лежало на чаше страданья.
И был нам Господь лишь судья.
Она, кого боготворить
Я был готов всегда,
Моей судьбой, казалось, быть
Не сможет никогда.
Тогда я бросил в пустоту
Мечты,
к другой уйдя.
…Как горько, что ошибку ту
Я понял жизнь спустя…
Ты красива.
Всё ж не красотою
Я твоей пленён из года в год,
Но, как храм высокою, душою,
Что в тебе так преданно живёт.
Ласкова, мудра и терпелива,
С трепетной улыбкой на устах,
С юным озарением в глазах,
Как же ты божественно красива!
Ты зимой тепло моё,
весною
Вся подстать весенним соловьям…
Ты всегда мне грезилась такою,
Неземная женщина моя.
Почему, и сам не знаю,
Мне приснилось: ты — чужая.
Ты такой далёкой стала,
Как звезда, что в ночь упала…
И один хожу с тех пор я,
Где искать тебя, не знаю,
Лишь единственное помню
И одно лишь понимаю,
Что со мною ты рассталась
(Где ты там — одна, с другим ли?).
Растворилось, затерялось
Твоё солнечное имя…
Так всю ночь тревожно спал я.
Падал снег, на окнах тая…
И душа не понимала:
Я чужой… И ты чужая…
Но… Под утро сон растаял.
И, от ночи отстраняясь,
Как молитву прошептал я,
Глупый сон забыть стараясь:
«Нет, никто уж не отнимет
У меня — не верь, не слушай! —
Твоё солнечное имя,
Твою солнечную душу…»
Бог с тобою, уходи к другому.
Видишь, нищ я.
Ну чего ты ждёшь?
А за мною побредут бездомно
День осенний и осенний дождь…
Но однажды ты из дома выйдешь.
В этой ли, другой ли стороне
На дороге путника увидишь,
И я знаю, вспомнишь обо мне.
И душа забьётся, словно птица, —
Все на свете звуки заглуша,
Не найдя родник, чтобы напиться,
Закричит растерянно душа…
Когда с другим делила ты постель,
Когда другого обнимала ты,
В окне моём всю ночь мела метель,
И умирали медленно цветы.
И кто-то душу с вьюгой повенчал,
Чтоб стало сердцу холодно вдвойне.
И всё горела пред окном свеча,
И хохотали тени на стене…
А утром, когда алый свет зари
Окрасил стены, пол и потолок,
В груди моей я сердца не нашёл —
Был вместо сердца ледяной комок…
Не забыла ли ты,
Как лежала луна
Перед нами в реке,
Как большая блесна?
Помнишь,
Робко тебя
Я обнял в первый раз.
Что-то ветер шептал
Сонной иве про нас.
И летела звезда
Вслед упавшей звезде…
Было мне восемнадцать,
Семнадцать — тебе.
Я видел, как ты улыбалась ему,
Я видел, как с ним ты смеялась,
Как сердцу в тот миг изменив своему,
Навеки со мной расставалась.
К чему объясненья.
Не надо искать
Причину во мне для разлуки.
Отныне ни губ и ни рук окликать
Не станут ни губы, ни руки.
Отныне ни в чём я тебя не виню,
И нет в моем сердце упрека,
Я только твой образ уже не храню,
Как тайну, глубоко, глубоко.
Мы шли вдоль берега с тобой,
Луна вставала,
Небесной чашей золотой
В реке блистала.
Сплетались души в сотый раз,
Уста и руки…
Но тайно всматривались в нас
Глаза разлуки…
Нам бы с дороги той свернуть
Иль возвратиться,
Где, перерезывая путь,
Кричала птица.
То по земле свершая бег,
То ввысь взлетая,
Кричала, словно человек,
Не умолкая.
В простой наряд одет
И златом не богат,
Шёл по земле поэт
С поклажею утрат.
Лишь вечностью храним.
И было невдомёк
Толпе, идущей с ним,
Что это шёл пророк.
Пернатыми артистами
Последний сыгран такт,
И дуб наряд свой лиственный
Снял, как маэстро фрак.
Как караваи свежие,
Стоят в полях стога.
И кажутся безбрежными
Пустые берега…
Лениво тучи тянутся,
Закрыв всю ширь небес.
И до весны стараются
Уснуть и луг, и лес…
Как много ныне развелось поэтов.
С утробным воплем мартовских котов
До судорог орут о том и этом,
А вникнешь — ни об этом, ни о том…
До пошлости накоротке со словом
Иной —
и рад, новатором глядит,
Не видя в слове ничего святого,
Свой жалкий опус день и ночь творит.
Бездумный фарс — он как свеча растает,
Как снежный ком…
И лишь пронзит века,
Как вешний стебель грудь земли пронзает,
Поэзии высокая строка.
Хвала поэту, если впрямь — поэт.
А коль в потугах тщетных был осмеян,
Так не ропщи за то на белый свет,
Что, искушенный, отличить сумел он
От бриллиантов рыбью чешую
И не нарек ремесленность искусством.
Поэт — он как вулкан:
Стихией чувства
Сжигает души, но сперва — свою.
Так листья жгут осеннею порою —
Спокойно, деловито, не спеша
Я нынче жгу мои мосты в былое…
Как ярко там горит моя душа!
А я стою, как будто не заметил
Ожогов, что как бездна глубоки,
Лишь всё сильнее раздувает ветер
Кроваво-золотые языки.
Я собран, словно занят важным делом.
Всё пламенем охвачено слепым…
Назавтра всё здесь сделается пеплом,
И только ворон прокричит над ним.
Безмятежны, чисты,
На поля и луга,
На дома и мосты
Тихо льются снега…
На церквушку и лес,
И на жёлтый обрыв
Ниспадают с небес,
Даль собою укрыв.
Всё в округе бело.
Как торжественен миг!
И зимы так светло
Обозначился лик.
От сирен и афиш,
От друзей и врагов
Я войду в эту тишь
Неспешащих снегов.
Словно в детстве, прильну
К лёгким хлопьям щекой
И желанно приму
Этот мудрый покой.
Всё на миг позабыв,
От себя отрешась,
Как дитя, ощутив
С вечным тайную связь…
Только будут снега
Надо мной шелестеть…
На поля и луга
Так бессмертно лететь…
Кисть рябины склонилась к пруду.
Всюду росписи яркой приметы.
Ещё веяньем тёплым согреты,
Кружат листья в осеннем саду.
И следы заметают твои.
Всё идёт по обычному кругу:
Там, где пели всю ночь соловьи,
Тишина, непривычная слуху…
И просторно распахнута даль,
И ясней, и понятней дорога…
Только тайная в сердце печаль,
Только долгая в мыслях тревога.
…У осенних у врат золотых
Я замедлю свой шаг, как сумею,
И бездумно роптать не посмею
Пред высокой пресветлостью их.
Вот и всё…
Холодеет вода.
И душа больше лета не ищет.
Лишь на небе осеннем звезда
Полыхает всё ярче и чище…
И свежо, и светло.
Тишина и покой.
Нить тропы замело
Разноцветной листвой.
Но чем резче сквозят
Дали краткого дня,
Тем всё ярче горят
На полях зеленя…
Пылая,
На крайнем пределе
Качалась листва по лесам.
И звёзды в окошко глядели
Подобно бессонным глазам.
И мысли чредой непрестанной
Текли, от сует отрешась.
И в том одиночестве тайном
Бессмертной казалась душа…
Пустынна ночь и холодна.
Покоем луг объят.
Блестит, как зеркало, луна.
И сотни звёзд горят.
Шальные юные мечты —
Вас больше в сердце нет.
И только льётся с высоты
Вчерашний звездный свет…
И снова где-то гибнут люди.
Сердца металл нелепый рвёт.
Неумолим и неподсуден,
Бесстрастный рок берёт аккорд.
Гремит война, как гнев
Господний.
И души мечутся в огне.
И в этой жуткой преисподней
Святой и грешник — наравне.
Чем-то с тёплым летом схожи,
Под крылом родной страны,
Дети, дети, были всё же
Вы под солнцем рождены.
Всё случалось, но в итоге
Помогали вам расти
В мир открытые дороги,
В радость светлые пути.
Что ж теперь вас ожидает —
Свет иль тьма? —
Не знаю я.
Только в душу страх вползает,
Как гремучая змея.
И в растерянности разум:
Тот, кто честен и умён,
Награждён или наказан
Будет с завтрашних времён?
Тепла всё меньше на дворе.
В просторе дня всё меньше света.
И осень на своём костре
Бестрепетно сжигает лето.
Звезда скользнула в вышине,
Как одинокий лист осенний.
…Пора прощаний, снова мне
Мила ты как пора прощений.
Ветром листья закружило.
Паутинки льнут к окошку.
Замело, запорошило
Лёгким золотом дорожку.
Кто здесь ходит с жаркой кистью? —
Всюду росписи цветные.
И плывут по речке листья,
Словно рыбки золотые.
Я гляжу на них
и в сердце
Тайный трепет нарастает,
Будто кто-то в сказку дверцу
Предо мною открывает.
Будто кто-то из былого
Моё имя произносит…
Отзовусь — в ответ ни слова,
Только с ветром шепчет осень…
Дождь осенний нескончаем…
На дворе ненастья тень.
Облетевший клён печален.
Неуютен серый день.
И всё дальше, и всё тише
Птичьих стай прощальный крик,
Только ветер в поле дышит
Тяжко, как больной старик.
Пустых полей безбрежность.
Синь неба глубока.
Пронзительная нежность
Последнего цветка…
Но не грущу напрасно,
Что отцвели цветы.
Ведь жизнь опять прекрасна,
Покуда есть в ней ты —
Неизмеримо близкий,
Мой человек родной.
В тиши осенних листьев
Мне так легко с тобой
Бродить сквозь их круженье
Вдоль берега реки.
И грустные мгновенья
Уже не так горьки.
Приемля неизбежность
Моих осенних дней,
Согрет твоей надеждой
И юн мечтой твоей.
В далях столько простора и света.
Синь прозрачней в остывшей реке.
И улыбка прощальная лета
Тихо светится в позднем цветке.
Пламенеет осинник над полем,
Как заря, что спустилась с небес.
И насквозь в золочёном уборе,
По-особому царственен лес.
Что ж во мне так бессонна тревога —
Иль тепла уходящего жаль,
Или больше не верует в Бога
И в свое продолженье душа.
Боже мой, какая благодать
В мерной грусти тишины осенней!
Миг потерь.
Кто властен угадать,
Мигом чьих он станет обретений?
Ах душа, сомненьям вопреки
Что ж ты так надеешься на чудо
И всё веришь тёплым дням,
Покуда
Льдом не заковало гладь реки?!
Речку высветив до донца,
Ласку позднюю даря,
Золотое смотрит солнце
Золотого октября.
Будто солнцем налитые,
Так спокойно, не спеша,
Кружат листья золотые,
Свой последний путь верша.
В ожиданье строгой гостьи —
Близок час её поры —
Вдоль дороги стелет осень
Разноцветные ковры.
Скоро грянет щеголиха,
В кружевах вся и в мехах,
Крикнет вьюге: «Расстели-ка
Лучезарные снега!»
И морозу: «Остекли-ка
Глади речек и озёр,
Прямо к небу разведи-ка
Обжигающий костёр!»
И, довольная собою,
Рассмеется от души:
— Все в серебряном уборе,
Ах, как дали хороши!
Со всех сторон сквозит прохлада.
Жара ушла — и след простыл…
И лишь рябина, как лампада,
Горит над берегом пустым.
Весёлый свист и щебетанье
С собой унёс
вчерашний миг.
В садах и в рощах —
увяданье,
Круженье листьев золотых.
Я не хочу грустить,
но грустно.
И утешенья не ищите
Тому пронзительному чувству
Между «прощайте» и «простите».
Ах, зачем хожу я снова
Там, где травы никнут —
Не вернуть назад былого,
Даже не окликнуть.
Там друзей моих вчерашних
Не найти, не встретить,
Только вьётся лист опавший,
Только кружит ветер.
Только я да тень вослед мне
Бродит одиноко,
Как товарищ мой последний
Вне судьбы и срока.
Туман поля окутал.
Лес в золотом огне…
В душе тоска и смута
С надеждой наравне.
Как жёлтый лист, мерцая
По краю бытия, —
О чём скорблю, не знаю,
На что надеюсь я?
Ведь жизнь прошла, хоть столько
В ней было невпопад, —
Прошла, как день…
и только
Горит еще закат…
Кружились листья над землёю,
Текли окрест со всех концов.
Сияла осень нам с тобою,
Как обручальное кольцо.
Был золотым по всем приметам
Тот миг,
и лишь Всевышний знал:
Пылал осинник красным светом —
И в счастье путь нам закрывал…
Ответь, беспокойная птица, ответь:
Куда и зачем собралась ты лететь?
В прозрачности синей крылами качая,
С утра над речушкой кружишься, прощаясь,
Где кисти рябины, как долгие мысли,
Над берегом сонным тревожно повисли.
А может, покой в моЁм сердце круша,
Ты вовсе не птица?
Лишь в облике птицы
Осенняя мечется в небе душа —
Не может нигде,
как и я,
приютиться…
Как в полусне, тиха округа.
И зной полуденный иссяк.
Лишь высоко над жёлтым лугом
Гусиный проплывёт косяк.
Где тополя сквозны и строги,
Там лета больше не найдёшь.
И красный лист среди дороги,
Как нищим выроненный грош.
Помнишь, как целовались под ивой
Мы с тобой, в юном танце кружа.
И весь мир нам казался счастливым.
И была так свободна душа.
От забот отрешённые вовсе,
Причастившись одной лишь любви,
Мы несли свою песню сквозь осень,
Чтоб пропели её соловьи
Майским утром над трепетным садом,
В чудный звук нашу радость вложив,
Ту, ещё не познавшую лжи
И с небесной мечтою
Разлада.
Помнишь, верили счастью безумно,
И что юность не кончится в нас,
В этом сказочном мире подлунном
Дней немало храня про запас.
Но растаяла юность нежданно,
И сирень отцвела невпопад.
Лишь всё так же сквозь полог тумана
Этот вечный кружит листопад…
1.
Под ширью выстывших небес
Кружилась осень каруселью,
Неслышной, золотой метелью
Завьюжив по колено лес…
А в сердце свет весенний плыл,
И это не было обманом:
Ведь было прожито так мало —
Я ожиданьем чуда жил.
Под искорки листьев спадающих,
Как в детстве, ладонь протяну.
Лишь грусть этих стай улетающих
Уже не по-детски приму.
Вот с рощицей птицы прощаются,
Плывут на крутом вираже…
И долго их крики качаются
Высокой печалью в душе.
Серым многоточьем пляшет дождик.
По лесам пожаров не унять…
Погостите птицы чуть подольше,
Не спешите к югу улетать!
То моё ли отгорело лето
Или просто лето отцвело? —
Мне у ветра не найти ответа.
Дней и листьев равно намело…
Ни цветка,
ни листка,
ни травинки,
Только ветер звенит над округой.
Замело белым снегом тропинки
И дороги завьюжило вьюгой.
Как безлюден,
как холоден вечер!
Но покуда свеча не погасла,
Всё зачем-то надеюсь на встречу,
Всё зачем-то надеюсь на счастье…
Пооткрывали множество церквей.
Да только веры этим не прибавить,
Да только, жаль, от этого не станет
Убийца милосердней, вор честней.
И не убавить пагубных страстей.
Лишь на пиру обмана и злодейства
Средь самых званых, дорогих гостей,
Как прежде, восседает фарисейство.
Я не приемлю святотатства!
Святош каноны чужды мне:
Благословляющие рабство
Не богу служат —
Сатане!
Неужто вечности достойны
Любить зовущие врага
И тут же, не боясь греха,
Благословляющие войны?!
Домик занавесило туманом.
Там не вспыхнет в окнах ранний свет.
Вновь тропинка тихая обманет —
Не переведёт за грани лет.
Лишь на миг почудится мне снова,
Что не луг, а матери платок
Здесь лежит весёлою обновой,
Где прильнул к цветку живой цветок.
Как ни маялись, как ни тужили,
Ни кручинилась как голова,
Только зиму опять пережили,
Март вступил безраздельно в права.
Оживает душа, как подснежник.
И, наверно, иначе нельзя.
Разве можно прожить без надежды,
Разве можно без веры, друзья!
Вот пичуга, ей было не просто
Пережить эту зиму, поди.
Но прислушайтесь — в том и вопрос-то, —
Как поёт — замирает в груди!
Земля моя,
Простая ли случайность
Иль чья-то злая воля над тобой,
Но ты всегда от прочих отличалась
Талантами с трагической судьбой?
Огни своих сердец подняв над тленом,
Они светили в темноте ночей…
Но поздно ты им понимала
цену,
Лишив при жизни милости своей.
Не изменившим совести и долгу,
Как мало в жизни выпало им жить,
Но если так угодно будет Богу,
То счастлив я судьбу их разделить.
Дураков на белом свете много.
Время не меняет их черты.
Неужели и они от Бога,
Равно как и звезды, и цветы?
Неужель они нужны Природе
Больше, чем талант какой-нибудь,
Коль она их столько производит
И не сокрушается ничуть?
Или, может быть, не идеален
Центр Вселенной, как и всё кругом,
Потому так мало гениальных
И так много в мире дураков.
Мыслишками назойливо скрипя,
Спеши, бездарность, утверждать себя!
Умрёшь, тебя едва ль заметят люди
В сердцах своих.
И мир твой прах забудет.
Не проложив и малого следа
Во времени,
ты канешь навсегда.
И лишь таланту надо ль торопиться,
Когда ему дано в веках продлиться;
И на кресте распят, он не умрет.
Лишь мир опять не сразу всё поймёт.