д и степанов устав как форма сделки
«По смыслу пункта 1 статьи 12 Закона No 14-ФЗ устав общества является учредительным документом, в основе которого лежит товарищеское соглашение участников (учредителей), носящее в силу своей правовой природы гражданско-правовой характер.
При этом устав является сделкой и к нему применимы нормы гражданского законодательства о сделках, в том числе о решениях собраний, и об основаниях признания их недействительными.
Поскольку в данном случае изменения в Устав Общества (новая редакция устава) были утверждены решением собрания, оспаривание отдельных положений устава являлось по существу оспариванием указанного решения общего собрания участников общества.
Положения о таком специальном виде сделок, как решения собрания,
должны применяться в системной взаимосвязи с общими положениями о сделках в части, не урегулированной правилами о решениях собраний и не противоречащей их существу.
Так, согласно пункту 2 статьи 168 Гражданского кодекса, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, ничтожна, если из закона не следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.
Следовательно, решение собрания, утвердившее устав (изменение в устав), может быть квалифицировано как ничтожное в части тех положений, которые посягают на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц. Одним из оснований ничтожности выступает то, что положение устава противоречит существу законодательного регулирования (пункт 74 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 No 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»).»
«преимущественное право покупки доли также не может создавать препятствия в отчуждении участниками своих долей на неопределенно долгий срок, лишая их возможности вернуть свои инвестиции.
Так, в рассматриваемом деле за счет установления цены реализации преимущественного права в размере номинальной стоимости доли, по существу, участник вынужденно остается в обществе; при осуществлении преимущественного права по такой цене другими участниками он лишается справедливой стоимости принадлежащей ему доли в уставном капитале, что противоречит сути товарищеского соглашения, поскольку нарушает фундаментальный запрет полностью лишать участия в прибыли от общего дела (статья 1048 Гражданского кодекса).
Таким образом, положение устава общества о закреплении заранее
установленной цены покупки доли в существенно отличающемся от ее рыночной стоимости и без ограничения срока действия такого условия разумным краткосрочным периодом является ничтожным, как противоречащее существу законодательного регулирования.
При этом в рамках рассмотрения данного дела ответчик не пояснял, чем было вызвано установление соответствующих положений устава о заранее определенной цене при реализации преимущественного права.
Соответственно, участник, в отношении которого действуют бессрочные условия о запрете на отчуждение доли или о необходимости получать согласие на ее отчуждение и такое согласие не получено, либо же Уставом предусмотрена заведомо заниженная цена покупки доли по преимущественному праву на неопределенно долгий срок, вправе требовать от Общества, в силу пункта 2 статьи 23 Закона No 14-ФЗ, приобрести принадлежащую такому участнику долю (часть доли) и выплатить ее действительную стоимость.»
Мне кажется, решение претендует на первое место интереснейших по корпоративным спорам сразу за три десятилетия.
Понятие типового устава. Плюсы, минусы, применение
1. Типовые уставы ООО: что это, и зачем они нужны
Типовые уставы – это стандартизированные формы учредительных документов, то есть те же самые уставы, по которым работает любое ООО. Только в типовых уставах вы не найдете ни адреса, ни названия, ни каких-либо других индивидуальных данных организации. В типовых уставах есть только ссылки на законы РФ и законодательные нормы, на которые и должна будет опираться компания в своей деятельности.
Учредители должны помнить, что им не обязательно переходить с действующего устава на типовой или регистрировать новое ООО только по типовому уставу. Компании как и раньше могут работать по собственному учредительному документу.
Если же вы решили опираться в работе общества на типовой устав, достаточно выбрать один из 36 вариантов и вписать его номер в форму Р11001. А распечатывать типовые уставы при регистрации или в дальнейшем для работы не нужно. Все они находятся в свободном доступе в интернете, и любой желающий может с ними ознакомиться.
2. Плюсы и минусы типовых уставов для ООО
Типовые уставы значительно облегчают процесс регистрации ООО. Однако даже такая нужная для бизнеса разработка имеет не только плюсы, но и минусы.
Преимущества типовых уставов:
Недостатки типовых уставов:
3. Как выбрать подходящий типовой устав
Поэтому, прежде чем выбрать типовой устав, владельцам бизнеса следует прийти к единому мнению по следующим вопросам:
После ответа на эти вопросы нужно проанализировать все варианты типовых уставов и выбрать тот, в котором содержатся законодательные нормы в нужной вам формулировке.
4. Список организаций, которые не могут применять типовой устав
Применять типовые уставы с 25 ноября 2020 года смогут не все общества с ограниченной ответственностью. На практике такой возможности лишены организации, деятельность которых требует наличия лицензии: пассажирские перевозки, торговля лицензионными товарами, производство лекарств и пр.
Также не смогут перейти на типовой устав компании, решившие в 2021 году применять печать. Наличие в управлении ООО совета директоров, а также присутствие ревизионной комиссии общества, осуществляющей финансовый контроль, тоже является препятствием для работы по типовому уставу.
Если новое общество не имеет подобных препятствий, тогда для работы по типовому уставу достаточно при регистрации компании указать номер устава в заявлении Р11001 на стр. 4 в поле пункта 8, а вот печатать и предоставлять устав в налоговую не надо.
5. Можно ли перейти с действующего устава на типовой и обратно?
Если учредители уже действующего по индивидуальному уставу ООО решат работать по типовому уставу, нужно выполнить ряд обязательных действий:
Если же собственники бизнеса придут к мнению, что типовой устав больше не походит их организации, нужно будет сделать следующее:
Также можно выбрать другой, более подходящий, вариант типового устава.
Устав как форма сделки д.и. Степанов *
Степанов Д.И., кандидат юридических наук, преподаватель Российской школы частного права.
ВВЕДЕНИЕ
В свете предложенного методологического подхода, предполагающего отказ, пусть на какое-то время, от ссылок на корпоративность как на все объясняющий теоретический концепт, природа устава юридического лица приобретает совершенно иное звучание. Очевидно, что для понимания юридической сущности устава необходимо для начала определить, какие отношения сопутствуют появлению конкретного устава и впоследствии им же оформляются, а также раскрыть существо юридических фактов, порождающих такие правоотношения. Ответ на указанные вопросы закономерно проявит существо устава, его место в системе догмы гражданского права. С учетом того, что существо корпоративных отношений как сугубо обязательственно-правовых отношений (относительных правоотношений, обязательственных по своей природе, схожих с договорными обязательствами, но не сводимых к такого рода обязательствам) было осуществлено автором в другом месте, в данной публикации особое внимание будет уделено юридическим фактам корпоративного права.
КОРПОРАТИВНЫЕ СДЕЛКИ И ИНЫЕ ЮРИДИЧЕСКИЕ ФАКТЫ
Попробуем более подробно разобрать аргументы, выдвигаемые в таком случае против сделочной природы решений общих собраний акционеров/участников, принимаемых единогласно, правда, сразу же нужно оговориться, что речь пойдет именно о единогласно принимаемых решениях, иначе добавится другая проблема: обязательность для прочих участников корпорации решений, принимаемых не единогласно, еще больше усложнит разрешение данной контроверзы, а потому пока что указанную проблему нужно оставить в стороне.
См.: Тарасенко Ю.А. Указ. соч. С. 293; Бевзенко Р.С. Указ. соч. С. 367.
Ср.: Агарков М.М. Указ. соч. С. 346, 352.
Возможен и иной теоретический подход: все указанные договоры изначально, еще до регистрации юридического лица, являлись не многосторонними сделками, а корпоративными актами. Однако постойте: какими они были корпоративными актами, ведь еще не было корпорации? Плюс хозяйственные товарищества, если речь идет об их учредительных договорах, строго говоря, вообще не являются корпорациями, а в правопорядках, наследующих немецкую или англо-американскую правовые традиции в вопросах определения существа товариществ, то, что в отечественном праве именуется хозяйственным товариществом, там вообще не признается юридическим лицом (по крайней мере юридическим лицом гражданского права), т.е. субъектом права. Словом, получается черт-те что и полный бардак вместо четкой системы: новая градация юридических фактов не дала не то что стройности, но, напротив, предполагает градацию юридических фактов, допускающую изменение сущности одного и того же института в зависимости от отнесения его к моменту до или после возникновения корпорации либо к корпоративному праву как таковому.
Во многом похожую ситуацию можно обнаружить и применительно к другой проблеме, о которой уже упоминалось выше: когда корпоративный акт порождает правовые последствия для лиц, отличных от самой корпорации, но при этом не участвующих в принятии управленческого решения. Речь в данном случае идет об обязательности решений общих собраний акционеров/участников для лиц, входящих в органы корпорации, производные от высшего органа управления корпорации, которым является собрание акционеров/участников. Совершенно очевидно, что наличие подобных лиц предопределено самой правовой конструкцией корпорации: они существуют в подобном качестве лиц, входящих в определенные органы конкретной корпорации, постольку, поскольку существует сама корпорация, а потому органы корпорации, являясь частью корпорации, есть одно из проявлений правовой конструкции корпорации.
Таким образом, понятие сделки оказывается настолько универсальным, что обнимает собой любой волевой правомерный акт, точнее, любое волеизъявление, которое изначально ориентировано на достижение правового эффекта от своего совершения, еще точнее, на изначально волевым образом предопределенное наступление тех правовых последствий, которые как ожидаются лицом, совершающим акт волеобразования и волеизъявления, так и объективно возможны с позиций позитивного права. Прибавление к подобному акту правовой конструкции корпорации как самостоятельного субъекта в таком случае ничего принципиально не меняет в понятии сделки, окрашивая его лишь новым содержательным признаком, углубляя содержание и сокращая объем абстрактного понятия сделки вообще, однако не создавая принципиально нового понятия.
Бевзенко Р.С. Указ. соч. С. 367.
Между тем в таком случае понятие сделки, особенно сделки многосторонней, подменяется принципом единогласия, точнее, вся специфика многосторонней сделки сводится к принципу единогласия, согласно которому сделка должна не только совершаться, но и впоследствии изменяться (прекращаться) всеми лицами, ее ранее совершившими, единогласно. В новейшей литературе гражданского права в качестве формально-юридического основания подобного подхода обычно приводится норма п. 3 ст. 154 ГК РФ, согласно которой для заключения договора необходимо выражение согласованной воли двух сторон (двусторонняя сделка) либо трех или более сторон (многосторонняя сделка). Несмотря на то что буквально приведенная норма закона не затрагивает вопросов изменения ранее заключенной многосторонней сделки, однако тем не менее для многих современных отечественных правоведов является непреложной истиной то, что сделку и заключать, и изменять должны по общему правилу одни и те же лица. Принцип единогласия в таком жестком, совершенно недифференцированном виде, безусловно, имеет право на существование, другой вопрос, является ли он в таком виде конституирующим признаком для сделки как таковой или хотя бы для многосторонней сделки, если соответствующая сделка совершается двумя и более лицами. Иными словами, является ли этот признак неотъемлемой частью правовой конструкции сделки, с устранением которого рушится сама конструкция сделки как таковой?
Соответственно если принцип единогласия, как полагают отдельные российские юристы, имеет столь важное и, можно сказать, критическое значение для квалификации в качестве сделки решений общих собраний акционеров/участников, принимаемых большинством участников корпоративного образования, в то время как для единогласно принимаемых решений он не важен, точнее, не влияет на юридическую квалификацию подобных решений как сделки, то в таком случае необходимо более подробно рассмотреть этот момент.
I. Для начала необходимо более внимательно посмотреть на сферу «обычного» (не корпоративного) гражданского права, лишенного того самого элемента корпоративности, насколько там силен и непреклонен принцип единогласия для совершения сделки, порождающей или изменяющей обязательство.
В российских условиях данный институт, как предполагается, найдет отражение в блоке поправок в ценно-бумажное законодательство, посвященном реформе законодательства о секьюритизации, а пока курсирует из одного законопроекта в другой в надежде на скорейшее законодательное оформление. Из последних попыток в этом направлении см.: Электронная регистрационная карта на законопроект N 412575-4 «О внесении изменений в Федеральный закон «О рынке ценных бумаг» (в части общего собрания владельцев облигаций), размещено по адресу: http://asozd.duma.gov.ru/main.nsf/(Spravka)?OpenAgent&RN=412575-4&02 [10.02.2009].
Наконец, для договора простого товарищества (гл. 55 ГК РФ), а также соглашения участников общей собственности (ст. 245, п. 1 ст. 246, п. 1 ст. 247 ГК РФ) de lege ferenda также можно было бы допустить (хотя бы диспозитивной нормой) аналогичную конструкцию: при заключении соглашения, совершаемого единогласно, стороны вправе установить на будущее, что те или иные вопросы будут решаться определенным большинством участников договора простого товарищества или сособственников.
Соответственно, тут не надо обладать особой прозорливостью, чтобы увидеть, что ровным счетом такая же ситуация наблюдается применительно к корпоративным актам: первоначальное возникновение соответствующих правоотношений (учреждение корпорации) совершается по общему правилу на основании единогласного решения учредителей, которое является не чем иным, как многосторонней сделкой, так же как и последующее присоединение к ним новых субъектов (новых акционеров или участников) осуществляется на основании соглашения, т.е. согласованного волеизъявления присоединяющегося лица и того, к кому осуществляется присоединение. Однако последующее изменение (исполнение) ранее возникших отношений возможно через принятие решений, являющихся юридическими фактами, которые обычно принимаются некоторым большинством, а не всеми участниками единогласно. Таким образом, равенство и автономия воли гарантируется гражданским правом как на этапе совершения начальной сделки, дающей жизнь конкретной корпорации, так и впоследствии, когда к такой сделке осуществляется присоединение новых участников. Между тем изменение ранее совершенной сделки, оговоренное при ее совершении, будет осуществляться так, как решили лица, ее совершившие и, что важно, совершившие свободно.
II. Если продолжать разбираться в проблеме единогласия для совершения сделки, порождающей или изменяющей правоотношение, то далее можно задаться вопросом о том, насколько, вообще говоря, очевидна детерминированность юридических фактов гражданского права достижением согласованности воль: является ли согласованность воль настолько принципиальным моментом для всех юридических фактов сделочного свойства, что в отсутствие подобного согласования соответствующий юридический факт утрачивает принципиальное свойство сделки как таковой, переходя в разряд каких-то иных юридических фактов?
Если мысленно нанизать все рассмотренные выше юридические факты гражданского права, которые одновременно отвечают нескольким свойствам: являются правомерными (дозволенными, разрешенными и допустимыми), волевыми и изначально нацелены на достижение правового эффекта, наступление правовых последствий, то обнаружится чрезвычайно занимательная картина: подобные юридические факты, словно эволюционируя от простых форм к более сложным, уходят от абсолютной детерминированности юридического факта волей одного лица через укрощение произвола такого одного и единственного лица к необходимости соотносить свою волю с волей другого лица, когда заключается двусторонняя сделка; далее через необходимость достигать компромисса, когда лиц, совершающих сделку, много и все они обладают различными интересами; наконец, к допущению совершения таких юридических фактов, которые ничем принципиально не отличаются от многосторонних сделок, подчиненных принципу единогласия, за исключением одного момента, такие юридические факты совершаются некоторым большинством лиц.
Соответственно, для корпоративных актов, принимаемых не единогласно, но при этом являющихся юридическими фактами (правопорождающими, правоизменяющими, правопрекращающими), исходя из предпринятого выше анализа можно предложить их следующую квалификацию и обозначить их место в системе догмы российского гражданского права:
Кроме рассмотрения de lege ferenda это также подход, обнаруживаемый в иностранных правопорядках, о чем говорилось выше.
См.: Козлова Н.В. Указ. соч. С. 115; Степанов Д. Особенности договора учредителей о создании акционерного общества // Хозяйство и право. 2000. N 2. С. 46.
Конечно, в данном случае речь не идет о том, чтобы те же рассуждения распространить на двусторонние сделки, иначе веление одного лица всегда будет обязывать другого, причем кого угодно, поскольку то, что работает в отношении многосторонних сделок, вовсе не обязательно должно точно так же распространяться на сделки двусторонние.
См. также: Чантурия Л.Л. Указ. соч. С. 239.
Напротив, сделка многосторонняя может быть заключена не только тремя и более лицами, но также и двумя. При этом такая сделка не перестает быть сделкой многосторонней, поскольку здесь важно не количество сторон, а само содержание сделки, ее условия.
Последующее изменение ранее совершенной сделки есть лишь реализация того механизма изменения содержания ранее совершенной сделки, который изначально был принят единогласно всеми учредителями. Здесь нет не то что какого-либо необоснованного или несоразмерного ограничения гражданских прав, но, напротив, подобное ограничение, однажды свершившееся по соглашению сторон, есть не более чем реализация того, о чем когда-то была достигнута договоренность.
Так рассуждает Д.В. Ломакин, если в данном случае правильно понимается ход его рассуждений: «Когда воля сформирована, она может быть выражена вовне единоличным исполнительным органом акционерного общества путем заключения договора, являющегося для общества крупной сделкой. Если решение общего собрания в данном случае не итог волеобразования, а сделка, то непонятно, как формировалась воля общества на совершение этой сделки» (Ломакин Д.В. Указ. соч. С. 157).
УСТАВ И ИНЫЕ ФОРМЫ ДЛЯ ИНКОРПОРАЦИИ СОДЕРЖАНИЯ ЮРИДИЧЕСКИХ ФАКТОВ
Между тем при более детальном рассмотрении обнаруживается, что сопутствующие созданию юридического лица юридические факты (или действия, рассматриваемые как таковые, например действия по оплате уставного капитала: довольно спорно, что это самостоятельные юридические факты, а не действия во исполнение обязанности) не покрываются уставом, точнее, его содержанием. Воля учредителей, впервые утверждающих устав вновь создаваемого юридического лица, вовсе не направлена на то, чтобы через включение в устав тех или иных условий породить правоотношения, например, связанные с оплатой уставного капитала или государственной регистрацией юридического лица. Обычно устав фиксирует содержание будущих прав и обязанностей, которые возникнут уже после создания юридического лица. Видимо, все указанные сопутствующие учреждению юридические факты и соответствующие им правоотношения находят отражение в иных документах (решении учредителей, договоре о создании АО, учредительном договоре ООО, акте государственной регистрации юридического лица, принимаемом регистрирующим органом и являющемся ненормативным правовым актом государственного органа).
Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М.: Статут, 1997.
Последовательное разграничение базовых категорий гражданского права и их наложение на специфику рассматриваемых отношений позволяют выделить следующие смысловые моменты:
Как видно из перечисленных выше пунктов, все они так или иначе имеют отношение именно к юридическим фактам (сделка как основание правоотношений), за исключением п. 5 и 6, отражающих, скорее, форму подобной сделки, а также отчасти п. 4, имеющего дело с модификацией ранее возникшего из сделки правоотношения за счет вступления в такое правоотношение нового лица и соответствующего отражения такой модификации в содержании сделки.
Кстати сказать, позиция, согласно которой устав рассматривается как документ, в основании которого лежит гражданско-правовое соглашение, начинает пробивать себе дорогу не только в теории, но и в судебно-арбитражной практике.
Следовательно, в случае нарушения каким-либо учредителем (участником) положения устава о необходимости получить согласие общества или остальных участников общества на уступку доли третьим лицам, такая сделка применительно к статье 174 Гражданского кодекса Российской Федерации является оспоримой и может быть признана судом недействительной по иску лица, в интересах которого установлены ограничения, лишь в случаях, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанных ограничениях».
Естественно, ссылки на судебно-арбитражную практику нельзя признать единственно возможным доказательством правильности той или иной концепции, однако вместе с приведенными выше сугубо теоретическими размышлениями позиции, встречающиеся в новейшей судебно-арбитражной практике и отражающие определенные настроения и тенденции, призваны показать общую направленность развития правопонимания по рассматриваемому вопросу, востребованность практикой развиваемых здесь теоретических построений.
Если соотнести предложенное выше понимание юридических фактов корпоративного права с обособленными выше группами корпоративных правоотношений, то получится следующая картина корреляции между правоотношениями, юридическими фактами, их порождающими, и соответствующими документами:
Даже там, где за единичным юридическим фактом предполагается возникновение новых юридических фактов, набирающихся в сложный фактический состав, только при наличии которого возникают обусловленные законом правовые последствия, первое решение собрания акционеров/участников в таком наборе юридических фактов оказывается самым значимым, решающим юридическим фактом в подобном составе, например решение о реорганизации или ликвидации, решение об увеличении или уменьшении уставного капитала (подп. 2 и 3, 6 и 7 п. 1 ст. 48 ФЗ об АО).
К примеру, почему вопрос об утверждении денежной оценки ценных бумаг, других вещей или имущественных прав либо иных прав, имеющих денежную оценку, вносимых учредителем АО в оплату акций общества (п. 3 ст. 9 ФЗ об АО), принимается учредителями АО единогласно наряду с решением об учреждении общества и утверждении его устава, а не включается в договор о создании АО? Почему одни и те же сведения, относящиеся к уставному капиталу ООО, дублируются в уставе и учредительном договоре ООО (п. 1 и 2 ст. 12 ФЗ об ООО)? Почему одни и те же вопросы могут разрешаться решением общего собрания акционеров и вовсе не отражаться в уставе либо, напротив, присутствовать в уставе, а потому исключать возможность иного, пока устав конкретного АО действует в такой редакции (подп. 4 и 5 п. 1 ст. 48 ФЗ об АО)? По какой причине порядок распределения прибыли в ООО фиксируется в учредительном договоре ООО, а не в уставе, пусть и как положение, вносимое/изменяемое в устав(-е) ООО единогласно, ведь устав является по-настоящему конституирующим документом ООО? Наконец, при допущении конкретным правопорядком соглашений акционеров или, что в общем то же самое, дополнительных прав участников ООО (п. 2 ст. 8 ФЗ об ООО), почему в таких соглашениях (дополнительных правах) могут фиксироваться положения, имеющие приоритетное значение, место которым скорее в уставе, чем в каком-либо соглашении?
Подобное дублирование наконец-то будет устранено с 1 июля 2009 г., когда вступит в силу обновленная редакция ФЗ об ООО, устраняющая учредительный договор ООО из числа учредительных документов подобной организационно-правовой формы. См.: Федеральный закон от 30 декабря 2008 г. N 312-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации».
В настоящее время с подачи Минэкономразвития России активно идет работа над проектом соответствующих поправок в ФЗ об АО, направленных на «легализацию» подобного института применительно к российскому акционерному законодательству (см. специальный выпуск журнала «Корпоративный юрист». 2008. N 9, посвященный подобной проблематике). Кроме того, подобный институт применительно к ООО под названием «соглашение участников ООО» уже появился в ФЗ об ООО (п. 3 ст. 8) в редакции, которая вступит в силу с 1 июля 2009 г.
Конечно, отмеченную непоследовательность, как это часто бывает, можно списать на бестолковость законодателя, что в общем будет верно в данном случае. Однако приведенные перекосы в правовом регулировании выводят на обобщения более существенного свойства.
Если те или иные вопросы могут находить отражение в различных документах юридического лица, причем относящихся к разным по значимости уровням иерархии подобных документов (от протоколов или единичных соглашений участников до устава), при этом в действующем законодательстве отсутствует какая-либо выдержанная логика отнесения конкретных вопросов к специальным видам документов, то все указанные документы, помимо того, что все они являются лишь формой, обрамляющей конкретные сделки (сделкоподобные юридические факты) и их содержание, объединяет также то, что они содержат в себе больший или меньший набор иного, отличного от моделей, описанных в законодательстве через использование диспозитивных норм, либо вовсе не предусмотренного в нормативных актах и не противоречащего его императивным нормам. Иными словами, во всех указанных документах можно обнаружить некоторые правила поведения, адресованные определенным или определимым участникам корпоративных отношений, которые являются плодом свободного волеизъявления участников корпоративных отношений, если угодно, итогом реализации принципа свободы договора (ст. 421 ГК РФ), правда, не в сфере традиционного договорного права, а в области корпоративно-правовой.
Так, следуя буквальному содержанию п. 3 ст. 11 ФЗ об АО, устав конкретного АО мог бы выглядеть следующим образом:
Полное и сокращенное фирменные наименования Общества: Открытое/Закрытое акционерное общество «Типовое», ОАО/ЗАО «Типовое».
Место нахождения Общества: город такой-то, адрес такой-то.
Тип Общества: открытое/закрытое.
Про вид ценных бумаг и форму выпуска акций можно и не говорить, поскольку согласно абз. 5 ст. 2 и абз. 1 ст. 16 Федерального закона от 22 апреля 1996 г. N 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг» все акции российских АО являются именными бездокументарными ценными бумагами, соответственно, указание об этом в уставе лишь повторяет императивную норму закона, а потому является излишним.
Размер уставного капитала Общества: 10 000 рублей (100 000 рублей для ОАО).
Порядок подготовки и проведения общего собрания акционеров, в том числе перечень вопросов, решение по которым принимается органами управления Общества квалифицированным большинством голосов или единогласно: в соответствии с ФЗ об АО.
Сведения о филиалах и представительствах Общества: отсутствуют.
Указанный пример устава показывает не столько всю практическую бессмысленность переписывания текстов законов, но, что более важно в теоретическом плане, сближает правопонимание обычной сделки с тем, что наблюдается в сфере корпоративных отношений и что прежде для многих практикующих юристов представлялось областью, принципиально отличающейся от традиционного гражданского права. Кроме того, подобный сжатый вариант устава позволяет проявить и логику законодательства, допускающего наличие не одного, а множества документов, отражающих те или иные вопросы деятельности корпоративного образования.
Применительно к учредительному договору ООО, хозяйственного товарищества или договору о создании АО каких-либо споров на сей счет не возникает: суды признают их недействительными со ссылками на общие правила о сделках (ст. 153 ГК РФ) и основаниях их недействительности по мотиву противоречия требованиям закона (ст. 168 ГК РФ). См., напр.: Постановление Президиума ВАС РФ от 23 августа 2005 г. N 3668/05; Постановления ФАС Московского округа от 27 декабря 2007 г. N КГ-А40/11803-07, от 28 августа 2003 г. N КГ-А40/5912-03; ФАС Поволжского округа от 4 марта 2008 г. N А57-28150/05-19-21; ФАС Северо-Западного округа от 24 июня 2003 г. N А56-19094/02, от 8 июля 2002 г. N А13-1125/02-12; ФАС Северо-Кавказского округа от 12 января 2004 г. N Ф08-5290/2003, от 27 февраля 2003 г. N Ф08-405/2003; ФАС Восточно-Сибирского округа от 15 декабря 2004 г. N А33-2074/04-С1-Ф02-5188/04-С2 (здесь и далее практика приводится по СПС «КонсультантПлюс»).
Примеры признания устава в части со ссылкой на ст. 168 ГК РФ уже встречаются в новейшей судебно-арбитражной практике (см. Постановление ФАС Московского округа от 27 декабря 2007 г. N КГ-А40/11803-07), однако у того же суда по другому делу, рассмотренному двумя годами ранее, встречается и прямо противоположная позиция (см.: Постановление ФАС Московского округа от 17 января 2005 г. N КГ-А40/12689-04 (суд первой инстанции правильно определил соотношение уставных документов и сделки по признакам, характеризующим эти два различных юридических понятия)). В более ранней практике Президиума ВАС РФ можно обнаружить подобный подход даже применительно ко всему уставу целиком. См.: Постановления Президиума ВАС РФ от 20 августа 2002 г. N 1744/02, от 29 октября 2002 г. N 5483/98.
Складывающаяся судебно-арбитражная практика исходит из необходимости совместного рассмотрения подобных требований, поскольку, как полагают суды, такие требования неразрывно связаны между собой (ср. Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 22 мая 2008 г. N Ф04-3110/2008(5264-А03-11) и Определение ВАС РФ от 4 августа 2008 г. N 9952/08; Постановления ФАС Московского округа от 13 февраля 2006 г. N КГ-А40/13323-05; ФАС Северо-Западного округа от 4 августа 2003 г. N А56-30261/02). Аналогичная позиция складывается и по вопросам, находящим одновременное отражение в уставе и договоре о создании АО (см.: Постановление Президиума ВАС РФ от 28 мая 2002 г. N 10697/01) либо в уставе и учредительном договоре ООО (см.: Постановления ФАС Уральского округа от 8 мая 2007 г. N Ф09-2839/07-С4; Дальневосточного округа от 29 мая 2007 г. N Ф03-А24/07-1/1567).
Исключения из указанного общего правила встречаются в заявляемых исках, когда истцы ставят вопрос именно о признании недействительными сделок, оформленных, например, новой редакцией устава, однако суды корректируют подобную позицию. См.: Постановления ФАС Северо-Западного округа от 4 августа 2003 г. N А56-30261/02; ФАС Московского округа от 29 мая 2006 г. N КГ-А40/8214-05.
Ср. Постановления Президиума ВАС РФ от 29 октября 2002 г. N 5483/98, от 30 июля 2002 г. N 1093/02; Постановления ФАС Московского округа от 14 июня 2006 г. N КГ-А41/3936-06; ФАС Поволжского округа от 10 февраля 2004 г. N А06-1720-18/2003, от 4 марта 2008 г. N А57-28150/05-19-21; ФАС Волго-Вятского округа от 5 мая 2006 г. N А43-25365/2005-1-759; ФАС Северо-Западного округа от 19 июня 2007 г. N А66-1359/2006.
На это же обращает внимание Е.А. Суханов, пишущий о том, что «представляется возможным выделение наряду с традиционными сделками имущественного характера особой категории корпоративных сделок, имеющих организационно-имущественную природу. При этом вопрос о том, какие общие нормы гражданского права о сделках (в том числе о недействительности) и в каком порядке (непосредственно или только субсидиарно) подлежат применению к корпоративным сделкам, нуждается в специальном освещении. » (Суханов Е.А. О видах сделок в германском и в российском гражданском праве // Вестник гражданского права. 2006. N 2. Т. 6. С. 26).
См.: Постановление ФАС МО от 21 июля 2003 г. N КГ-А41/4715-03 (в соответствии со ст. 180 ГК РФ недействительность части сделки не влечет недействительности прочих ее частей, если можно предположить, что сделка была бы совершена и без включения недействительности ее части. Суд правомерно отказал истцу в удовлетворении исковых требований о признании недействительными (ничтожными) заявки, протокола, устава ОАО в части оплаты истцом приобретенных акций ОАО как не доказанных и применении последствий недействительности сделок, поскольку это требование противоречит положениям ст. 180 ГК РФ).
Здесь открывается еще один важный практический момент соотнесения того, что находит отражение в уставе, а что нет. К примеру, если действия учредителей по оплате уставного капитала не включать в содержание сделки учредителей, отражаемой в этой части в уставе, а исходить из того, что такая сделка оформляется договором о создании АО, то устав вообще может в таком случае не затрагиваться недействительностью. Устав в таком случае может быть признан недействительным лишь в части, относящейся к размеру оплаченного при учреждении уставного капитала, но и то лишь при условии, что к моменту рассмотрения спора в суде исчерпаны все возможности для восполнения размера уставного капитала в связи с указанным требованием. Подобные подходы можно встретить в судебно-арбитражной практике. См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 28 мая 2002 г. N 10697/01; Постановления ФАС Московского округа от 28 августа 2003 г. N КГ-А40/5912-03; ФАС Поволжского округа от 4 марта 2008 г. N А57-28150/05-19-21; ФАС Северо-Кавказского округа от 12 января 2004 г. N Ф08-5290/2003.
Однако признание недействительной сделки, совершенной учредителями и нашедшей отражение в уставе, ставит, мягко говоря, под сомнение создание юридического лица, причем на неопределенный срок. При этом если даже для сделок или иных юридических фактов, опосредующих возникновение, изменение или прекращение прав и обязанностей в рамках общегражданского законодательства, подобное положение крайне опасно, в связи с чем законодательно ограничиваются возможности аннулирования таких юридических фактов, то для юридических фактов, связанных с созданием юридических лиц, являющихся субъектами права, подобное положение в принципе недопустимо. При аннулировании сделки или иного юридического факта, опосредующего передачу прав на вещь или перемещение иной имущественной ценности, в большей или меньшей степени утрачивается устойчивость оборота, однако происходит это в связи с оспариванием перехода прав на тот или иной объект гражданских прав. В целях стабилизации оборота законодательство предусматривает набор механизмов, в их числе сроки исковой давности, которые призваны стабилизировать оборот. Между тем когда под вопрос ставится судьба не отдельного объекта (гражданских) прав, точнее, прав на такой объект, а субъекта права, возможные негативные последствия от аннулирования факта возникновения субъекта права не идут ни в какое сравнение с последствиями аннулирования одной сделки. Ни о какой стабильности оборота здесь говорить не приходится, поскольку принудительное устранение субъекта права как созданного с грубым нарушением закона рано или поздно, но повлечет за собой цепную реакцию аннулирования или хотя бы оспаривания всего того, что подобный субъект совершил за время своего существования.
Если попытаться взвесить на гипотетических весах политико-правового выбора возможные негативные последствия, наступающие для оборота в связи с восстановлением на отдельном участке правовой действительности формальной законности, что становится возможным через аннулирование сделки, лежащей в основании создания юридического лица, с одной стороны, с той самой законностью, ради которой все это делается, а тем более с некой конвенциональной справедливостью, с другой стороны, то обнаружится, что абсолютное большинство развитых корпоративных правопорядков рано или поздно приходят к осознанию простой мысли: юридическое лицо, будучи именно субъектом права, т.е. лицом, которое своими действиями приобретает, изменяет или прекращает права и обязанности, даже если оно создано с теми или иными нарушениями, по возможности должно продолжить свое существование, даже если соответствующие нарушения не могут быть устранены впоследствии. Иными словами, субъекту права, даже некорректно с юридической точки зрения созданному, лучше позволить продолжить свое существование, чем устранить подобного субъекта из оборота. Таким образом, ликвидация юридического лица, особенно по мотивам формального нарушения правовых предписаний на этапе его создания, должна допускаться как исключительная, крайняя мера, когда исчерпаны или в принципе невозможны иные правовые механизмы исправления допущенных нарушений. В противном случае восстановление законности влечет последствия, гибельно отражающиеся как на всем обороте, так и на правах и законных интересах не только контрагентов юридического лица, но, возможно, также и неограниченного круга лиц.
Как это ни парадоксально, но суды без каких-либо позитивных ссылок на нормы, посвященные недействительности сделок, фактически пришли к положению, при котором нормы, посвященные недействительности решений общих собраний акционеров/участников (п. 7 ст. 49, п. 5 ст. 68 ФЗ об АО; ст. 43 ФЗ об ООО), реально применяются как специальные правила по отношению к общим нормам об основаниях недействительности сделок (ст. 166, п. 1 ст. 167 ГК РФ), главным образом сделок, противоречащих требованиям закона (ст. 168 ГК РФ), а также о последствиях их недействительности (п. 2, 3 ст. 167 ГК РФ, а также ст. 168 ГК РФ в части иных последствий при ничтожности, если они предусмотрены законом). Видимо, именно этот подход и стоит взять на вооружение законодателю и высшим судам при дальнейшем развитии правовых конструкций, посвященных недействительности учредительных документов, а также всех прочих документов, принимаемых в связи с деятельностью юридического лица. Правда, до тех пор, пока специальные правила о недействительности уставов и прочих документов, оформляющих содержание сделок и корпоративно-правовых юридических фактов, не появились в законодательстве, участникам оборота придется довольствоваться общими нормами, которые в таком случае следует применять крайне редко и при допущении искусственно создаваемых практикой множества иных ограничений, фактически сводящих шансы на удовлетворение таких исков к минимуму.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Изучение природы юридических фактов, встречаемых в корпоративно-правовой сфере, итоги которого были представлены выше, показывает, что подобные юридические факты имеют намного больше общего со сделками и общим учением о сделке, чем с некой корпоративно-правовой спецификой, которой на поверку в общем и не обнаруживается. Напротив, детальное изучение юридических фактов, о которых любят рассуждать специалисты в области корпоративного права как о неких уникальных правовых сущностях, показывает, что и общее учение о сделке может быть дополнено новыми, отчасти неизвестными до того правовыми построениями, которые, однако, не меняют существа общего учения о сделке.
В свете изложенного с точки зрения политико-правовой составляющей можно лишь приветствовать уравнивание на уровне концептуального понимания корпоративных актов и сделок, однако подобное уравнивание в практике и законодательной политике тут же нужно компенсировать еще более дифференцированным развитием норм, посвященных основаниям и последствиям недействительности подобных сделок, встречающихся в корпоративно-правовой сфере. Иными словами, следует уходить от формально-юридической сделочности корпоративных актов, но всемерно развивать общую доктринальную конструкцию сделки, в том числе многосторонней сделки как самого распространенного юридического факта, порождающего корпоративные правоотношения.