господи спаси благочестивыя и услыши ны толкование
В Царстве Пресвятой Троицы Беседы о литургии. Часть 2
Приблизительное время чтения: 6 мин.
В древности в Константинополе, всегда бывшем образцом для провинциальных приходов, в дни крупных церковных праздников люди не сразу собирались в центральном храме святой Софии на литургию, а сначала обходили с крестным ходом почитаемые храмы и святыни города.
Там возносили короткие молитвы, а между остановками пели псалмы по строчкам, с припевами. На остановках диакон призывал всех помолиться снова и снова («паки и паки»), а епископ читал молитву, благословляя собравшихся.
Сама литургия начиналась уже с пения Трисвятого, когда епископ с участниками крестного хода и ожидающими его в притворе храма людьми входил в центральную часть храма Святой Софии.
Впоследствии эти псалмы вошли в богослужение уже и в те дни, когда крестного хода перед литургией не было. Так исторически появились наши антифоны (это слово можно перевести как «попеременно поющиеся стихи), то есть стихи из 102, 145 и других псалмов, которые до сих пор и поются в начале литургии.
Литургия, богослужение, за которым мы причащаемся святых Христовых Таин. Это самое главное, ради чего христиане собираются в храм. Сам Бог заповедал нам причащаться, вспоминая Его ради нашего спасения: «Взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается» (Лк, 22: 19, 20).
Не случайно, что она начинается торжественным прославлением Бога. Бога Единого в Святой Троице.
Стоя перед престолом, священник изображает над ним знак креста напрестольным Евангелием – большой, украшенной и предназначенной для чтения в Церкви книгой – и торжественно возглашает:
«Благословено Царство Отца и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков».
Храм наполняется светом паникадил, в особо праздничные дни открываются Царские врата. Хор от имени всех нас, молящихся в храме, отвечает древним библейским подтверждением истины – «Аминь!».
Диакон на амвоне размеренно читает мирную ектению, содержащую наши просьбы о самом насущном для христианина – молитвы обо всех нас, пришедших в храм, вообще обо всех христианах, о мире в нашей душе, посылаемом свыше, о спасении наших душ, о мире во всем мире, о церковных и светских властях, чтобы придерживались истины и поступали по Заповедям Божиим, о нашем городе, о хорошей погоде для урожая, о путешествующих и больных и пр.
Хор торжественно, опять же от нашего имени, отвечает на каждое прошение – «Господи, помилуй!».
Заканчивается ектения воспоминаем о молитвенном предстательстве за нас Пресвятой Богородицы и всех святых и призывом предать, посвятить всю нашу жизнь Христу Богу.
Священник в это время тихо молится:
Господи Боже наш, Чья власть несравненна и слава непостижима, чья милость безмерна и человеколюбие неизреченно! Сам, Владыка, по благосердию Твоему воззри на нас и на этот святой храм, и яви нам и молящимся с нами неистощимые милости Твои и щедроты Твои.
Затем громко завершает молитву:
Яко подобает (=потому что Тебе приличествует) Тебе всякая слава, честь и поклонение, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков.
После этого хор начинает петь антифоны. В обычные воскресные дни первый – это псалом 102-й, второй – псалом 145-й. В праздники псалмы могут быть другими, но после второго антифона всегда будет петься древний гимн VI века «Единородный Сыне».
Между антифонами диакон снова призывает нас помолиться Богу, а священник тихо читает молитвы, завершаемые возгласами.
Третий антифон обычно состоит из Евангельских заповедей блаженств. Если в начале литургии Царские врата открываются в особых случаях, то перед пением этого антифона врата открываются всегда. И мы можем видеть, как священник и диакон целуют престол, берут Евангелие с престола и выходят левыми – северными вратами иконостаса на амвон для входа.
Впереди диакона, несущего напрестольное Евангелие, идут алтарники со свечами, символизирующими свет Христова учения, распространившийся по всему миру. За диаконом идет священник, молящийся обо всех нас, вошедших в храм:
Владыка, Господи Боже наш, установивший на небесах полки и воинства Ангелов и Архангелов для служения Твоей Славе! Пусть со входом нашим совершится вход святых Ангелов, с нами служащих и славословящих Твою благость. Ибо Тебе подобает вся слава, честь и поклонение, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь.
После пения хора диакон, испросив благословение священника на вход, изображает Евангелием в арке царских врат знак Креста и громко произносит:
«Премудрость, прОсти!»
Нет, он не просит прощения. ПрОсти и простИ – разные слова. Эту фразу можно перевести так: «встаньте благоговейно перед мудростью святого Евангелия!»
Священник в это время перед престолом тихо молится о том, чтобы наше пение было благосклонно принято Богом:
Боже святой, во святых (=в непостижимом для человека Царстве святости) почивающий, Трисвятым возглашением Серафимами воспеваемый и Херувимами славословимый, и от всех небесных Сил принимающий поклонение! Ты, из небытия в бытие приведший все, создавший человека по образу Своему и по подобию и всеми Твоими дарами его украсивший, дающий просящему премудрость и разум, и не презирающий согрешающего, но установивший покаяние во спасение. Ты удостоил нас, смиренных и недостойных рабов Твоих, и в этот час встать пред славою святого Твоего жертвенника и подобающее Тебе поклонение и славословие приносить. Сам, Владыка, прими и из уст нас, грешных, Трисвятую песнь и посети нас во благости Твоей, прости нам всякое согрешение как вольное, так и невольное, освяти наши души и тела, и дай нам с благоговением служить Тебе во все дни жизни нашей, по ходатайствам святой Богородицы и всех святых, от сотворения мира Тебе благой жизнью угодивших.
Когда хор пропоет последний кондак, священник завершает молитву возгласом:
Яко свят еси, Боже наш, и Тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно.
Диакон выходит на амвон и продолжает возглас священника словами древней молитвы за Царей, ныне ставшей молитвой за всех нас:
«Господи, спаси благочестивыя и услыши ны!»
«И во веки веков!»
«Аминь» отвечает от всех нас хор и начинает петь Трисвятое:
«Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас».
Этот гимн поется три раза, затем поется малое славословие «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь», и повторяется его вторая половина, после чего еще раз поется целиком.
Изредка тут поются другие гимны. В праздник Пасхи и Богоявления, например, споют древний крещальный гимн «Елицы (= те, кто) во Христа крестистеся, во Христа облекостеся, аллилуйя!» А в праздники поклонения Кресту споют «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко, и святое воскресение Твое славим!»
Господи спаси благочестивыя и услыши ны толкование
Трисвятое
При пении тропарей и кондаков священник читает тайную «Молитву Трисвятого пения», заканчивая ее после окончания пения последнего кондака заключительным возгласом вслух: яко свят еси Боже наш, и тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне, и присно. Молитва эта находится в непосредственной логической связи с идеей входа и молитвой входа, в которой говорится о сослужении со священником и самих небесных сил. Непосредственно перед этим заключительным возгласом диакон берет благословение у священника и выходит через царские врата на амвон, где ждет окончания возгласа: «ныне, и присно», после чего возглашает, показуя орарем к иконе Христовой: Господи, спаси благочестивыя и услыши ны. Певчие повторяют эти слова. Затем диакон, обводя орарем, показуя уже на людей, лицом к западу, заканчивает возглас священника, возглашая громогласно: «и во веки веков», после чего входит царскими же дверями в алтарь. Возглас: «Господи, спаси благочестивыя» сохранился до нашего времени из церемониала византийской царской службы, когда на литургии присутствовали византийские цари, к которым и относился этот возглас. (Если священник служит без диакона, то он не возглашает — Господи спаси благочестивыя, а заканчивает сразу возглас. В ответ на возглас: «и во веки веков», поется Трисвятое, то есть: Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас. Поется Трисвятое на обычной литургии трижды, затем поется: Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков, аминь. Святый безсмертный, помилуй нас. И в заключение еще раз поется полностью повышенным голосом. При архиерейской литургии Трисвятое поется всего семь с половиной раз поочередно ликами и священнослужители в алтаре, причем, после третьего раза архиерей выходит на амвон с дикирием в правой руке и крестом в левой, произносит особую молитву о предстоящих в храме: Призри с небесе, Боже, и виждь, и посети виноград сей и утверди и, его же насади десница твоя, и осеняет на три стороны молящихся крестом и дикирием, после чего возвращается в алтарь.
Пение Трисвятого вошло в обычай с V столетия. При императоре Феодосии II–ом, как сообщает преп. Иоанн Дамаскин в своей книге «О вере православной», и архиепископе Прокле в Константинополе произошло сильное землетрясение. Христиане вышли за город вместе со своим архиепископом и совершали там молебствие. В это время один отрок был восхищен горе (поднят в воздух) и затем поведал народу, как он слышал дивное ангельское пение: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный». Народ, узнав об этом откровении, бывшем отроку, тотчас же воспел эту песнь с прибавлением слов: «Помилуй нас», и землетрясение прекратилось. С того времени этот гимн вошел в чин божественной литургии. Во время пения Трисвятого и священнослужители в алтаре перед престолом, трижды поклоняясь, произносят про себя эту же молитву.
В некоторые дни церковного года пение Трисвятого заменено пением других песнопений. Так, в дни выноса креста на праздник Воздвижения Креста Господня 14 сентября и в Неделю 3–ью Великого поста, называемую Крестопоклонной на литургии, вместо Трисвятого, поется: Кресту Твоему покланяемся, Владыко, и святое Воскресение Твое славим. В праздники Рождества Христова, Богоявления, в Лазареву субботу, в Великую субботу, во все семь дней празднования Пасхи и в первый день праздника Пятидесятницы, вместо Трисвятого, поется стих: Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся, Аллилуиа, в память того, что к этим дням в древности приурочивалось крещение оглашенных. Молитва Трисвятого, однако, остается одной и той же.
При архиерейской литургии Яко свят еси, Боже наш — это первый возглас, произносимый архиереем, который до того времени безмолвствует, стоя посреди храма.
Прочтя Трисвятое, при последнем пении Трисвятого ликом, священнослужители идут за престол, восходя на устроенное там Горнее место. Диакон обращается к священнику со словами: «Повели, владыко». Священник, поцеловав Престол, отходит с правой стороны Престола на горнее место, произнося слова: Благословен грядый во Имя Господне. Диакон также целует Престол и идет несколько впереди священника. Придя к горнему месту, диакон обращается к священнику со словами: Благослови, владыко, горний престол, на что священник благословляет горнее место словами: Благословен еси на престоле славы Царствия Твоего, седяй на херувимех, всегда ныне, и присно, и во веки веков. На самый горний престол священник не имеет права садиться, ибо он является преимущественным местом сидения епископа, а только на «сопрестолие» «во стране горнего престола, из южные страны», то есть по правую сторону Престола, если смотреть спереди, а диакон становится по левую сторону.
Б.3. В.2. ИСТОРИЯ И ПРОИСХОЖДЕНИЕ ВОЗГЛАСА «ГОСПОДИ, СПАСИ БЛАГОЧЕСТИВЫЯ»
Возглашение «Господи, спаси благочестивыя» появилось в Византии и пелось изначально во время входа царя и патриарха в храм. Текст его выглядел так: «Господи, спаси царей и услыши ны», и являлся просто цитатой из 19-го псалма («Господи, спаси царя и услыши ны»). Описания константинопольской патриаршей литургии ранее XIII в. указывают возглашать это прежде пения последнего кондака (ныне на патриарших, а по дореволюционной практике вообще на всех архиерейских литургиях [1], в этом месте возглашается Великая похвала).
С XIV в. возглас перемещается и звучит уже после последнего кондака, непосредственно предваряя приглашение диакона к пению Трисвятого («наведение» диаконом орарем «ко вне стоящим» при возглашении «и во веки веков», на которое прихожане по обычаю приклоняют главы, изначально было ничем иным, как сигналом хору или народу к началу пения «Святый Боже»). С XV в. возглас начинает проникать и в чинопоследование обычной, непатриаршей литургии. В том же столетии, после падения Константинополя в 1453 г., греки лишаются императора, поэтому возглас переделывают: «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны».
В такой форме, в конце концов, возглас проник и в русское богослужение. На Руси царь был, но текст, однако, обратно переделывать не стали (потому что не знали, как он выглядел изначально – до XV в., по крайней мере, на Руси этот возглас не использовался). Хотя по мысли некоторых поздних толкователей возглас этот относится просто к благочестивым прихожанам, «среди нас стоящим и всем, которые будут во веки веков» [2] (К.Никольский, «Пособие к изучению Устава богослужения»), всем было ясно, о каких благочестивых идёт речь – после революции 1917 года возглас был упразднен.
Однако в 1997 году Синодальная богослужебная комиссия Московской Патриархии все же восстановила этот возглас [3] в следующей редакции:
ИМЕЛИ СУЖДЕНИЕ: О порядке возглашения «Господи, спаси благочестивыя. » на Божественной литургии при патриаршем, архиерейском и иерейском служении.
Богослужебная комиссия предлагает следующий порядок:
1. При малом входе на Божественной литургии: Патриарх, приим кадильницу, кадит святую трапезу округ и предложение (жертвенник) и весь олтарь, держа в левой руце жезл. Таже исходит пред святыя двери и кадит Владыки Христа образ и Пресвятыя Богородицы, и народ, и сущыя во олтари кадит стоя пред святою трапезою. Таже вне певцы поют обычныя тропари и кондаки, по чину и по дню. Оставляют же последний кондак, и не поют. И стоит Патриарх пред святою трапезою. Архидиакон же изшед из олтаря, станет ко святым дверем ко стране, держа же и орарий треми персты, мало воздвигнет глаголя: Господи, спаси благочестивыя. И поют в олтаре, а затем певцы тожде. И архидиакон глаголет: И услыши ны. И паки в олтаре, а затем и лик поет тожде.
Таже архидиакон глаголет великую похвалу.
Патриарх, стоя пред святою трапезою, поет вкупе с предстоящими сослужители, последний кондак по чину.
При сем глаголет архидиакон: Благослови, владыко, время трисвятаго.
И стоя пред дверьми глаголет: Господу помолимся.
Лик: Господи, помилуй.
Патриарх: Яко свят еси, Боже наш, и Тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно.
Архидиакон близ дверей держа орарий треми персты, и показуя к народом глаголет: И во веки веков.
И первый лик приглаголет: Аминь.
Таже поет: Святый Боже: со сладкопением.
2. Утвердить на литургии возглашение «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны» при архиерейском и иерейском служении (т.к. похвала не исполняется) в следующей редакции:
Егда же певцы пропоют последний тропарь, глаголет протодиакон ко архиерею, и орарь в руце держа треми персты: Благослови, владыко, время трисвятаго.
Архиерей же знаменует его. Скончавшуся же тропарю, приходит протодиакон близ святых дверий, и стоя пред дверьми, глаголет: Господу, помолимся.
Лик: Господи, помилуй.
Архиерей глаголет возглас: Яко свят еси, Боже наш, и Тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно.
Протодиакон станет близ святых дверей и, показуя орарем, первее убо ко иконе Христове, глаголет: Господи, спаси благочестивыя.
И поют певцы по ликом тожде.
Протодиакон: И услыши ны.
И паки поют певцы по ликом тожде.
Таже протодиакон наводит, глаголя ко вне стоящим велегласно: И во веки веков.
Лик: Аминь. Таже Святый Боже: со сладкопением.
3. Священник, когда нет служащего диакона, должен произносить сам: «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны», так как оно не из таких возглашений, которые принадлежат диакону только (Церковные ведомости, 1900, 23) в следующей редакции:
Священник глаголет возглас: Яко Свят еси, Боже наш, и Тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков.
Священник глаголет: Господи, спаси благочестивыя.
Священник глаголет: и услыши ны.
Лик поет тожде и таже Святый Боже.
ПОСТАНОВИЛИ: Предложенный порядок возглашения «Господи, спаси благочестивыя. » утвердить и произносить за Божественной литургией.
В качестве примера патриаршего богослужения с участием императора привожу описание входа императора к пасхальной литургии по «Обряднику» с дополнением из Дрезденского списка. Текст, заимствуемый из Дрезденского списка, помещен в скобках.[1675]
Позволю себе напомнить, что, согласно манускрипту Пиромалиса, во время совершения клиром перед Святыми Вратами трех антифонов патриарх сидел на своем троне в противоположной (западной) части храма. Так было в праздники и в воскресные дни, когда не ожидалось присутствия за богослужением императора. В тех же случаях, когда царь изъявлял желание присутствовать на литургии, патриарх до встречи царя находился в катехуменах. Когда же царский референдарий[1676] сообщал о выходе императора из дворца, патриарх спускался и шел во внутренний притвор, где уже стояли митрополиты, архиепископы, епископы, иереи, диаконы и иподиаконы. Царь же, переступив порог дверей притвора, входил в митаторий. Д. Ф. Беляев поясняет, что под митаторием в данном случае имеется в виду ниша, расположенная перед средними дверями во внутренний нарфикс и закрытая завесой[1677]. Здесь препозит[1678] снимал с царя корону, император входил в нарфикс и патриарх приветствовал его. Царь целовал Евангелие, которое держал архидиакон, и крест, который был в руках у патриарха. Поклонившись друг другу, приветствуемые народом, они шли к Царским вратам.
Патриарх начинал читать молитву входа Божественной литургии. Царь же, взяв свечи у препозита, молился. По исполнении их молитв к Господу, царь отдавал свечи препозиту и останавливался. (Совершался вход, и певцы на амвоне пели входной стих «В церквах благословите Господа. Христос воскресе».) Царь делал поклоны перед честным Крестом и Святым Евангелием и вместе с патриархом проходил по середине храма, правее амвона. (Предшествующие же митрополиты в алтаре открывали царю Святые Врата.) Патриарх входил в алтарь, царь же зажигал свечи и, помолясь, отдавал их препозиту и входил в алтарь. Входил медленно, потому что стоящие у Святых Врат митрополиты приоткрывали их и приближали к царю, чтобы он мог поцеловать повешенные на вратах кресты. Царь входил в алтарь и, помолясь перед святым престолом, раскрывал на нем принесенные им два илитона, чтобы положить на них жертвуемые два дискоса и два потира. Затем целовал святые покровы и, взяв от препозита апокомвий[1679], полагал его на престоле (приветствуемый по обычаю вторствующим, он оставлял апокомвий и уходил с патриархом, чтобы крестообразно кадить).
А. А. Дмитриевский по поводу фразы «приветствуемый по обычаю» сделал под текстом пометку: «Здесь разумеется сохранившееся и до настоящего времени возглашение в нашей литургии „Господи, спаси благочестивыя и услыши ны’V.
Как было сказано выше, в алтаре Великой церкви находился только престол и за ним в конхе — крест, о котором архиепископ Новгородский Антоний пишет: «Во Святей Софеи во олтари великом за святым престолом стоит крест злат, выше двою человек от земли, с камением драгим и жемчюгом учинен; а пред ним висит крест злат полутора лохти; водлее трех ветей повешена три кандила злата, а горит в них масло; а четвертую ветвий от верху повержено; та же кандила со крестом учинил великий царь Иустиян, иже Святую Софею поставил»[1680]. Краткое описание каждений алтаря и конхи, где находился запрестольный крест, дает Д. Ф. Беляев: «Положивши на святом престоле свои приношения и приложившись к священным предметам, находившимся на святом престоле, царь с патриархом, кадя, обходил святой престол и входил в восточную нишу восточной конхи, молился пред находившимся здесь серебряным, вызолоченным распятием со свечой в руках, прикладывался к нему, брал у патриарха кадило и кадил святое распятие»[1681].
Здесь они расставались. Патриарх возвращался в алтарь, а император переходил в расположенный правее алтаря евкгирион, из которого был вход в императорский митаторий. Архиепископ Новгородский Антоний видел этот евкгирион и оставил о нем запись: «Во притворе же за великим олтарем вчинены во стене Гроба Господня верхняя доска, и посох железен, ту же и свердьлы и пилы, имиже чинен Крест Господень; и уже железно во дверех Петровы темницы; и древо, иже на шии у Христа под железом было, тоже вчинено во икону крестом»[1682].
В «Обряднике» все упомянутые архиепископом Антонием святыни названы «символами Страстей Господа нашего и Бога»[1683]. Они были «вчинены» в стене и своим расположением напоминали крест, поэтому Антоний называет всю композицию иконой («вчинено во икону крестом»). Отсюда сам евкгирион назывался святой ставросией[1684]. Император со свечами делал три поклона перед этими святынями, целовал их и уходил в митаторий.
Д. Ф. Беляев, подытоживая литургическое изложение пасхального богослуженйя Великой церкви, обращает внимание, что в данном случае пропущена одна подробность, а именно: каждение императором престола, о чем в «Обряднике» в связи с богослужением в праздпик Рождества Богородицы сказано, что после целования престола ι штриарх берет у своего канстрисия кадило, дает его царю и тот кадит иокруг престола[1685].
К этому можно добавить, что, как видно из Дрезденского списка, полагалось не только каждение, но и осенение дикирием и трикирием. «По совершении входа, — читаем здесь, — царь идет сначала до Святых Врат алтаря и, помолившись и благословив свечами (και (τφραγίζων μετά φωτιλίων), удаляется к святой раке вместе с патриархом и совершает там подобным образом. Потом царь поднимается в катехумены, патриарх же возвращается в алтарь храма и кадит и сам благословляет свечами, и дается знак певцам, и начинают Трисвятое»[1686].
В «Обряднике» отведено большое место описанию церемониала царских выходов вообще, в том числе и в храм. Хотя с точки зрения литургической они второстепенны, однако автор считает необходимым их коснуться. Если уставы говорят об участии в богослужении царя, то это не означает, что в лице его мы видим одного богомольца. В тех случаях, когда император присутствовал за богослужением, в храм, где служил патриарх, обязаны были являться и все чины дворцовых служб. Они приходили в Великую церковь до прибытия императора, входили в южную боковую дверь и занимали места в храме строго сообразно с чином и рангом: старшие и высшие — впереди, ближе к солее, младшие — позади, по обе стороны от центрального входа.
Церемониальное шествие начиналось несением креста равноапостольного царя Константина. За ним шествовали знаменосцы военных знамен и атрибутов царской власти — скипетров и знамен. Знаменосцы со знаменами располагались на солее, а крест святого Константина ставили в алтаре справа от престола.
Читатель может смутиться тем, что в церковной церемонии участвовали военные и царские знамена. Но на этих знаменах были изображены кресты. Напомним, что изображение на знаменах креста связано уже с именем равноапостольного царя Константина в связи с его победой над Максентием. Благодатное значение священным изображениям на знаменах придавали и последующие императоры, исключая, конечно, иконоборцев. Так, Ираклий, выступая против тирана Фоки, имел на своих кораблях как знамя образ Богородицы, а свою войну с персами завершил популярнейшим церковным торжеством — воздвижением Животворящего Креста[1687].
В шествии за знаменами шли свещеносцы, диаконы с кадилами, архидиакон с Евангелием, иереи, епископы, архиепископы, митрополиты и за ними — царь и патриарх. Царь левой рукой поддерживал под правую руку патриарха. Шествие завершали высшие сановники — «чины кувуклии», приближенные к царю, которые имели право доступа в покои императора и присутствовали в царском митатории во время его отдыха там. Певцы пели «Приидите, поклонимся и припадем ко Христу». Народ приветствовал, скандируя «Да продлит Бог святое царство Ваше на многие и долгие годы», а церковные певцы пели «Ис полла эти, деспота» (отсюда и теперь вход епископа в алтарь завершается пением хора «Ис полла эти, деспота»).
Патриарх, входя во Святые Врата, прикладывался к ним, царь же останавливался, брал у препозита свечу и молился. Затем отдавал свечу и, войдя в алтарь, подходил к престолу и целовал его покров. Затем брал у препозита, который входил в алтарь боковой дверью, принесенные в дар воздухи, ставил на них жертвуемые сосуды и апокомвий. Еще раз целовал священные сосуды. Патриарх брал от канстрисия кадило и, бросив в него ладан, подавал его императору Император кадил крестообразно кругом престола, запрестольный крест и патриарха. Патриарх выражал благодарность за пожертвование: «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны». Царь же ему отвечал: «Господина и патриарха нашего, Господи, сохрани на многая лета». Они раскланивались. Царь уходил в митаторий, где и находился до великого входа, патриарх же давал возглас Трисвятого.
Во всей обрядовой стороне византийского малого входа выступает на передний план не пышная парадность и не внешний эффект, а глубокая богословская продуманность каждого священнодействия. Здесь не было ничего лишнего. Все было благообразно и по чину (1 Кор. 14,40), потому что все основывалось на святоотеческом учении.
Подводя итог обозрению истории первой половины византийской литургии за время от начала царствования императора Юстиниана I до падения самой империи в 1453 году, можно охарактеризовать тот исторический отрезок времени как эпоху исключительного расцвета литургии. Несмотря на неблагоприятные факторы в церковной и государственной жизни Византии — частые войны с переменным успехом, дворцовые перевороты, возникновение ересей и открытое гонение на Церковь со стороны политиканствующих царей, — литургическая жизнь Церкви в это время не угасала, а, напротив, процветала.