любит царь да не любит псарь
Жалует царь, да не жалует псарь
Смотреть что такое «Жалует царь, да не жалует псарь» в других словарях:
жалует царь, да не жалует псарь — Царь гладит, а бояре скребут Ср. Да! жалует царь, да не жалует псарь! Батюшка государь Иван Васильевич, дай Бог ему здоровья, таки миловал господина моего. Только не угодил Никита Романыч опричникам окаянным. Этот Малюта, песий сын, обнесет нас … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона
Жалует царь, да не жалует псарь. — Жалует царь, да не жалует псарь. См. ЦАРЬ … В.И. Даль. Пословицы русского народа
Царь жалует, да псарь не жалует — Царь жалуетъ, да псарь не жалуетъ. Ср. Владыко задумались и потомъ объясненіе мое приняли; но не мимо идетъ рѣчь, что царь жалуетъ, да его псарь не жалуетъ. Правитель губернатора напустился на меня съ крикомъ и рыканіемъ. Лѣсковъ. Соборяне. 1,… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)
ЦАРЬ — муж. вообще, государь, монарх, верховный правитель земли, народа или государства. Царь земной под Царем небесным ходит, под Богом. Слышите убо, царие, и разумейте, судии концев земли! Соломон. У царя царствующих (у Бога) много царей. Русские… … Толковый словарь Даля
псарь — я; м. Слуга на псарне, ухаживающий за собаками и участвующий в охоте. * Жалует царь, да не жалует псарь (Посл.) … Энциклопедический словарь
ПСАРЬ — ПСАРЬ, псаря, муж. (ист.). Лицо, приставленное для наблюдения за охотничьими собаками. «Жалует царь, да не милует псарь.» (посл.) «Псари в охотничьих уборах.» Пушкин. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова
ЦАРЬ — Бог на небе, царь на земле. Один Бог, один государь. Без Бога свет не стоит, без царя земля не правится. Царю правда нужна. Без правды боярский царь Бога прогневит. Царь без слуг, как без рук. Верный слуга царю всего дороже. Холоден, голоден царю … В.И. Даль. Пословицы русского народа
Царь — У этого термина существуют и другие значения, см. Царь (значения). Царь (от цьсарь, цѣсарь, лат. caesar, др. греч. καῖσαρ) один из славянских титулов монарха, обычно ассоциирующийся с высшим достоинством императора. В иносказательной… … Википедия
ПСАРЬ — ПСАРЬ, я, муж. Слуга на псарне, ухаживающий за собаками и участвующий в охоте. Жалует царь, да не жалует п. (посл. о том, что расположение к кому н. лица вышестоящего часто пересиливается нерасположением его подчинённого). | прил. псарский, ая,… … Толковый словарь Ожегова
царь жалует, да псарь не жалует — Ср. Владыко задумались и потом объяснение мое приняли; но не мимо идет речь, что царь жалует, да его псарь не жалует. Правитель губернатора напустился на меня с криком и рыканием. Лесков. Соборяне. 1, 5. Ср. Государь, я знаю, что милостив,… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона
Жалует царь, да не жалует псарь
Ах, как я оплошал!… Недавно у меня был день рождения, и в числе других, но одним из первых меня поздравил президент, прислал подарок — настольные часы (читатель, возможно, помнит — я писал об этом). Я хотел ими похвастаться, прежде всего — перед внуками, но оказалось, что часы-то не ходят. Вот ведь диво, нет в них батарейки. Кто-то её не поставил. Пошла жена в магазин, купила, это 480 рублей. Если не ошибаюсь, около двадцати батонов белого хлеба. Вот она, коррупция-то: даже по мелочам воруют под носом у главы государства, можно сказать, под прикрытием его имени.
И я по этому поводу разразился в газете язвительной филиппикой: такое, мол, пустячное для вас и ваших порученцев и такое важное для именинника дело, но и его не смогли выполнить, как полагается! Позор.
Моя соседка по даче, великая почитательница президента, гневно сказала мне: «Дарёному коню в зубы не смотрят!» В зубы — верно, но копыта, ноги посмотреть у коня надо. Да и вообще… Вы же помните, сказал я, чем обернулась для деда Щукаря его излишняя доверчивость при покупке кобылы, за которую он заплатил цыгану тридцать целковых. На вид лошадка была сытая, кругленькая, но как только Щукарь вздумал сесть верхом, она вдруг тотчас похудела и грохнулась наземь. Оказывается, пройдоха цыган надул её через камышину да вставил смоляную затычку. Ну, я имел дело не с цыганами, однако ж, что ни говорите, часы-подарок хотя бы при вручении должны ходить.
Но вот вышла газета с моей статьей о поздравлении и подарке, стал я её читать и… Что такое? Опечатка. Я вспоминаю там Владимира Солоухина. Он любил загадку: какая машина при работе издает самый страшный звук? Никто отгадать не мог. И Володя говорил: часы! В самом деле, ведь каждый их «тик-так» сокращает отмеренный тебе век. А в газете (по моей вине — возраст!) оказалось напечатано не «страшный» звук, а «странный». Это же обессмыслило загадку! Никогда раньше за тридцать лет сотрудничества в газете никаких «очепяток» не было, и вот… Ну, с кем ни случается… За такой-то срок…
Кто знает, может быть, покаяние одного из старейших верноподданных побудит и власти к покаянию перед родиной. Как не покаяться за то хотя бы, что о Великой Октябрьской революции, изменившей лик мира, власти говорили с ухмылкой: ха, революция?! Как не покаяться за чушь о том, что Советский Союз развалил Ленин, его создатель, через семьдесят лет после его смерти? И развалили ещё вчера живые Хрущёв, Ельцин и ныне живая орда Чубайсова и Горбачёв. И не стыдно ли смотреть в глаза фронтовика, уверяя, что в поражении Красной Армии под Варшавой в 1920 году виновен не председатель Реввоенсовета Троцкий, а Сталин, который тогда ничем не командовал, но в 1941 году стал нашим Верховным Главнокомандующим, под водительством которого мы сокрушили немецкий фашизм? А зачем надо было третий раз после Горбачёва и Ельцина взваливать на родную страну трагедию Катыни, если и в 1943 году, и сейчас всесторонне доказано, что это дело рук немцев, которые истребили шесть миллионов поляков. Так что им стоило прибавить к этим миллионам ещё несколько тысяч ненавистных им и ненавидящих их душ? Неужели властям хорошо спится после пущенного в небо Родины вздора, что наши резиновые галоши никто не покупал, кроме африканцев, которым не в чем было по горячему песку ходить? Страны, давшей миру Королёва, Курчатова, Гагарина. А кто подарил полякам высотный Дворец культуры в Варшаве? Кто в Египте построил грандиозную Асуанскую плотину (длина — 550 метров, высота — 111)? Кто проложил в Западную Европу газопровод и стал снабжать этих ненавистников наших газом? Вот каковы были советские «галоши», в которых мы шли впереди планеты всей.
А какой ущерб Родине принесли пятнадцать (15!) лет веры в то, что после антисоветской контрреволюции Россию во всем мире нежно полюбили, и даже американцы желали ей только добра! Кто покается за эту просто необъяснимую веру и проклянет её? Куда там! Константин Косачёв, главный международник Совета Федерации, изображает эту государственную дурь дипломатической мудростью: вот, мол, какие мы хорошие, хотели понравиться Бармалею…
Конечно, хорошо бы покаяться ещё и за Ельцин Центр, грандиозный, как та Асуанская плотина; за коленопреклоненные объятья с собакой президента Буша на его ранчо; и за похвалы Чубайсу, ныне требующему награды за ограбление народа; за Медведева, которому лучше бы попытаться получить роль в мультфильме «Маша и медведь»; и за похоронную телеграмму Новодворской, на гроб которой положили цветы, приготовленные ею для встречи войск НАТО…
Подумайте, как выглядит президент, если в день 85-летия великой актрисы Татьяны Дорониной он шлет ей, как и многим другим известным людям, поздравительную телеграмму и, может быть, такие же, как мне, часы без батарейки — и всё, никаких орденов и премий. А Галину Волчек в такой же день её 85-летия президент почтил показанным по телевидению личным визитом, букетом алых роз и возвышенной речью. Я уж не говорю об ордене «За заслуги перед Отечеством» всех четырех степеней, полученных ранее, и о звании «Герой России», присвоенном вне всяких юбилеев.
Может быть, Г. Волчек, как Т. Доронина, спасла прекрасный театр? Нет, не спасала, просто приняла бразды правления у Олега Ефремова. Может быть, она счастливо сочетает замечательный дар режиссёра и редкий талант актрисы? Нет, не сочетает. В чём же дело? Да перед нами банальный двойной стандарт. Президент изобличает это явление в международной политике, но сам следует такому стандарту в делах внутренних, в данном случае — что уж вовсе недопустимо — в тонких и деликатных делах культуры.
Другое дело, скажем, Ельцин Центр, памятник Солженицыну, любовь к Чубайсу, похвалы Медведеву и т.д. — тут необходимы решительные действия: осуждение, запрет, снос, суд.
Конечно, трудно во всём этом каяться, за всё извиняться, но что делать, — надо… А попробуйте хотя бы, например, посадить Чубайса на освободившееся на днях место полковника Владимира Квачкова. И дайте ему те же девять лет, что отсидел полковник. Рейтинг ваш сразу подскочит на девять процентов.
Вы же сказали 20 февраля: «…только вперёд!»
Вперёд, президент! Родина больше ждать не может…
Глава 14. ПРОПАВШАЯ ГРАМОТА: ЖАЛУЕТ ЦАРЬ, ДА НЕ ЖАЛУЕТ ПСАРЬ
ПРОПАВШАЯ ГРАМОТА: ЖАЛУЕТ ЦАРЬ, ДА НЕ ЖАЛУЕТ ПСАРЬ
И все же Петру Алексеевичу не чуждо было чувство благодарности к своим соратникам за их труды в войне с турками и татарами, и потому он решил вознаградить если не «всю Малую Россию», то уж пана гетмана — действительно «по-царски». Покоритель Азова воевода Алексей Шеин был удостоен «скромного» звания «генералиссимуса»; а Ивана Степановича, помимо всяких там кубков, кафтанов, драгоценных сабель, которыми монарх милостиво одаривал гетмана (получая в ответ не менее дорогие подарки), он решил наградить недавно учрежденной наградой — орденом Святого апостола Андрея Первозванного.
Орден Святого апостола Андрея Первозванного считался высшей наградой России и оставался таковой вплоть до 1917 года (восстановлен в РФ в 1998 г.). Сам царь Петр Алексеевич, вводя эту награду, отмечал, что дается она «…в воздаяние и награждение одним за верность, храбрость и разные нам и отечеству оказанные заслуги, а другим для ободрения ко всяким благородным и геройским добродетелям; ибо ничто столько не поощряет и не воспламеняет человеческого любочестия и славолюбия, как явственные знаки и видимое за добродетель воздаяние…». К кандидатам на награждения предъявлялись следующие требования: они должны иметь графский или княжеский титул, звание сенатора, министра, посла «и прочих высоких достоинств», либо генеральский или адмиральский чин. Знак ордена могли получить также и губернаторы, которые «несколько лет, а по меньшей мере десять, оказали полезные и верные услуги». Кроме того, непременными условиями были отсутствие у кавалера телесных недостатков, возраст не менее 25 лет и наличие состояния, необходимого для того, чтобы «важность сего события поддержать» (проще говоря — дать пир на весь мир).
Знаки ордена Святого апостола Андрея Первозванного состояли из: золотого знака-креста, основным изображением которого был апостол Андрей, распятый, по преданию, на кресте Х-образной конфигурации; и серебряной (но поначалу звезда было не металлической, а вышитой) восьмилучевой звезды с помещенным в ее центральном медальоне девизом ордена «За веру и верность». Знак ордена носился на широкой голубой ленте через правое плечо[109], а звезда помещалась на левой стороне груди. В особо торжественных случаях знак ордена носился на груди на покрытой разноцветными эмалями золотой фигурной цепи. Также знак ордена и звезда могли быть украшены бриллиантами, но начиная с правления императора Павла I кавалерам запрещалось самовольно украшать свои знаки драгоценными камнями, — это стало как бы особой, высшей ступенью ордена, жалуемой исключительно по личному усмотрению императора.
К слову сказать, сам царь Петр Алексеевич счел нужным лично принять эту награду в 1703 г. после захвата двух шведских кораблей, коим (захватом) он командовал. Он был шестым (или седьмым — как кто считает[110]) кавалером этого ордена.
Но вернемся к награждению гетмана Ивана Степановича Мазепы-Колединского. Вот как это описывает Н. Костомаров в своем труде «Мазепа»:
«…5 1700 году в январе гетман отправился в Москву по царскому приглашению с 48 особами. В этот раз ему оказали прием, превосходивший ласковостью прежде бывшие приемы. Гетману заявили признание за ним заслуг, оказанных в течение тринадцати лет сряду, и важности его успешных действий в войне против турецкого султана и крымского хана, в особенности же его подвигов над Днепром, когда были покорены пять турецких городков и взято множество пленных. За это за все государь возложил на гетмана только что установленный орден Св. Андрея Первозванного[111]. Мазепа был вторым, получившим этот орден, после Головина. Сверх того, на отпуске пожаловали ему венгерский золотой кафтан с алмазными запонками, подбитый соболями. Бывший в Москве разом с гетманом генеральный писарь Кочубей получил почетное звание стольника. Тогда же, по ходатайству гетмана, оказано было внимание хвастовскому полковнику Палею, главному в то время воскресителю казачества в Правобережной Украине: к нему отправили в подарок денег, сукон, комок, соболей, а на полчан его 1000 ефимков».
Итак, всем сестрам — по серьгам. «Историк и исследователь» О.Бузина негодует по поводу награждения Ивана Степановича столь знатной наградой. Надо полагать, что Олесю Алексеевичу «за земляка обидно», об участии которого в Азовских походах, правда, практически ничего не известно — но известно о его доносительстве на гетманов Самойловича и Мазепу-Колединского. Возможно, и сам Кочубей втайне жаждал получить знак отличия ордена Святого апостола Андрея Первозванного (за «информационные» услуги) и гетманскую булаву, а получил лишь «стольника».
Получив столь высокую награду, сразу же возник вопрос о написании парадного портрета гетмана с пожалованным знаком ордена и Андреевской лентой. Долгое время историкам казалось, что такого портрета не было в природе — то ли не успели, то ли не смогли — а тут «измена»… Во всяком случае, российский исследователь В.А. Дуров в результате своих изысков сделал вывод: «…на всех остальных известных портретах Мазепы знаки ордена также не просматриваются»[112].
Однако уважаемый исследователь ошибался. До нас действительно дошло мало изображений опального гетмана, а уж достоверных, исполненных еще при жизни самого гетмана — и того меньше. Таковыми до последнего времени считались только два: гравюра голландца Мартина Бернин-гротга (1706 г.) и роспись в Троицкой надвратной церкви Киево-Печерской лавры. Был еще портрет из собрания В. Бутовича — потомка генерального есаула Г. Бутовича, который до поры до времени подавался как единственно достоверный. Однако этот портрет был дважды реставрирован (в XIX и XX вв.), причем, как показали современные исследования, не очень удачно[113].
Но наибольшей сенсацией стал в 2003 году «Портрет Ивана Мазепы в латах с Андреевской лентой», найденный в запасниках Днепропетровского художественного музея.
История «Портрета Ивана Мазепы в латах с Андреевской лентой» интересна сама по себе. В 1905 г. на XIII Всероссийском археологическом съезде в Екатеринославе этот портрет был подарен А. Квоненштадтом известному археологу и историку запорожского казачества Д.И. Яворницкому (Эварницкому)[114]. Этот портрет хранился в Днепропетровском историческом музее имени Д.И. Яворницкого до 1957 г., а после был передан в Днепропетровский художественный музей. Пока не установлена точно ни история портрета до 1905 года, ни автор. Долгое время считалось, что и на портрете изображен другой человек — ведь гетману знак ордена Святого апостола Андрея Первозванного был пожалован в преклонном возрасте (где-то на 61-м году жизни), а перед нами — человек средних лет, даже моложавый.
Однако проведенной специалистами Национальной академии службы безопасности Украины И. Горою и В. Колесником сравнительной экспертизой установлено, что перед нами действительно портрет И.С. Мазепы. Изучение кромки портрета показало, что портрет был неаккуратно вырезан из большего полотна. Что же касается Андреевской ленты, то тут (в свете итогов экспертизы) наиболее вероятным является предположение, что художник просто дорисовал — в срочном порядке! — ленту на уже имеющийся портрет. Вполне возможно, что это портрет был из личной коллекции Ивана Степановича…
Вот тут мы затронем еще один вопрос о «царских милостях» к гетману Мазепе.
Царь Петр Алексеевич не только щедро одаривал своих сподвижников, но добивался для своих приближенных иноземных наград и пожалований, что, по мнению государя, поднимало престиж его страны. В этом деле «впереди планеты всей» оказался его друг и наперсник Александр Данилович Меншиков. Не сказать, что он незаслуженно получал эти награды — но их было сверх всякой меры. В письме от 25.10.1714 г. Исаак Ньютон так обращался к временщику: «Могущественнейшему и достопочтеннейшему владыке господину Александру Меншикову, Римской и Российской империи князю, властителю Ораниенбурга, первому в советах царского величества, маршалу, управителю покоренных областей, кавалеру ордена Слона и высшего ордена Черного орла… Исаак Ньютон шлет привет». А писал уважаемый англичанин не менее уважаемому Александру Меншикову по той причине, что последний единогласно избран членом английского Королевского научного общества. Через три года Александр Данилович получит подобный диплом и из Парижской академии наук. Пикантность ситуации в том, что Александр Данилович происходил из «подлого» сословия и ни читать, ни писать не умел.
Кроме вышеперечисленных регалий, Александр Данилович был кавалером ордена Святого апостола Андрея Первозванного, кавалером польского ордена Белого орла, а также получил звание генералиссимуса (1727 г.). (Правда, все это он потеряет, проиграв подковерную борьбу во время царствования Петра II, но это будет позже.)
Важным этапом в возвеличивании Александра Даниловича было полученное им княжеское достоинство Священной Римской империи германской нации, пожалованное ему в 1707 г. (по другим данным — в 1706 г.) по ходатайству царя Петра Алексеевича у императора Иосифа I Габсбурга. Это был весьма почетный титул, высоко ценимый в Европе. Однако кроме внешних атрибутов славы и почета новоиспеченному князю требовалось и материальное обеспечение оного — а где же его взять? Все земли российского царства были давно делены-переделены. И лишь в Малороссии оставался приличный земельный запас. После восстания Б. Хмельницкого польская шляхта была изгнана с малороссийских владений. Но высвободившийся земельный фонд был государственным. Казацкая старшина уровня сотни получала из казны только жалованье. А полковая старшина, хотя и получала маетности, но большей частью ранговые — т.е. на время службы. И хотя гетманы Левобережья не скупились одаривать своих сторонников — «свободной» земли оставалась очень много. На эту землю Александр Данилович и положил свой глаз.
Но видит око, да глаз неймет. Меншиков никоим образом не мог претендовать на эти земли по существующему тогда положению вещей. Малороссия в то время была автономной, и вопросы о наделении землей находились в ведении гетмана е.ц.в. Войска Запорожского.
Но кто сказал, что положение вещей нельзя изменить?
Современные российские историки не любят об этом упоминать, ибо, как им кажется, это может бросить тень на чистоту и непорочность замыслов самого Великого Петра, так и его сподвижников. Можно подумать, что речь идет не о монархе, стремящемся к абсолютной (имперской) власти, а о благочестивом мона(р)хе.
Но речи об упразднении гетманства велись, и не только речи. Российский историк С. Соловьев рассказывает о любопытном эпизоде, случившемся в начале XVIII в.
«…Яд континенте вошел в сношения с Марльборо[115] царский агент Гюйсен. Герцог объявил ему, что готов содействовать видам царя, если ему дано будет княжество в России. Когда Головкин дал знать Петру об этом, то получил ответ: “Ответствовать Геезену на его вопрошение, что дук Малбург желает княжества из русских: на что отписать к Геезену, и если от так и вышереченный дук к тому склонен, то обещать ему из трех, которые похочет — Киевское, Владимирское или Сибирское, и притом склонять его, чтоб оный вспомогал у королевы о добром миру (с) шведом, обещать ему, ежели он то учинит, то с оного княжества по все годы жизни его непременно дано будет по 50000 ефимков, тако ж камень рубин, какого или нет, или зело мало такого величества в Европе, тако ж и орден св. Андрея прислан будет”».
Итак, Петр I, верный своей линии на удаление местнической московской знати в пользу приглашенных «специалистов» (чем и ослаблялась боярство), активно вербовал знатных иноземцев. К концу царствования Петра Алексеевича около половины высших офицеров (от полковника и выше) были нерусскими. Гордон, Огилви, Бауэр, Миних, Ласси, Паткуль, Кантемир и другие — все они входили в царское окружение и занимали там высокое положение. Но иноземцам нужно платить и давать земельные наделы — в этом «просвещенные» европейцы ничем не отличались от «варварских московитов». Замахивался Петр на приглашение весьма знатных и прославленных особ, как герцог Мальборо. Но в случае с последним закавыка была в том, что «Киевского княжества» не существовало, а был киевский полк в Малороссии. Для того чтобы создать княжество, его надобно из состава Малороссии изъять…
Правда, соблазнить герцога Мальборо княжеством не удалось — но дело было в принципе. Светлейший князь Александр Данилович также выпрашивал у Петра Алексеевича — Черниговское княжество. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять — Гетманщина доживает свои дни и не за горами ее упразднение.
И действительно, в скором времени в Российском царстве последовали преобразования. Вот как это описывает С.М. Соловьев:
Учреждение Киевской губернии противоречило всем украино-московским договоренностям с 1654 г. включительно, где прерогативой гетманской (выборной) власти были вопросы налогообложения, территориального полкового устройства и т.д. К сожалению, вопрос о введении административного деления по губерниям в свете событий 1708—1709 гг., на мой взгляд, недостаточно изучен, и оценка ему не дана.
А что же Петр Первый? Неужели он не понимал, что реорганизация (читай — упразднение) полкового устройства и перераспределение налогов местного уровня повлечет за собой неудовольствия, а то и открытый мятеж. Понимал, конечно. Но старый бездетный гетман, не раз доказавший свою преданность и не раз осыпаемый «царскими милостями», казался незаинтересованным в бунте — а другие на восстание считались неспособными. Безусловно, административно-территориальная реформа, как и другие петровские реформы, была «реформой сверху», и ни о каком обсуждении, тем паче согласовании с «низами» (даже если эти «низы» — гетман е.ц.в. Войска Запорожского и андреевский кавалер), речи не было. Гетмана в лучшем случае уведомили — готовься!
Впрочем, царь не сбрасывал со счетов возможную негативную реакцию гетмана, а потому приготовил ему шикарный подарок — титул князя Священной Римской империи.
Конечно, гетман догадывался, что высокое пожалование есть только подстилка для его мягкого падения. Канцлер Ивана Мазепы, Пилип Орлик, позже так передавал реакцию своего патрона на возможность высокого пожалования: «Я сам хорошо знаю, что они замышляют надо мной и над всеми вами: хотят меня уконтентовать[118] княжением Римского государства, всю старшину искоренить, городы наши отобрать под свою область, поставив в них своих воевод или губернаторов, а когда бы наши воспротивились, то за Волгу всех их перегнать, а Украину своими людьми осадить. Не треба о том много говорить: сами вы слыхали, как князь Александр Данилович в квартире моей в Киеве во время бытности царского величества говорил мне на ухо: пора ныне за тех врагов приниматься! И в другой раз князь Александр Данилович просил себе у царя княжения Черниговского: через него он стелет себе путь до гетманства».
Но, тем не менее, гетман ждал этого пожалования, и даже выслал 3000 дукатов Александру Даниловичу Меншикову — ибо ему, как действительному князю Священной Римской империи, должно контролировать это награждение.
И вот тут-то возникает новая коллизия. Непосредственно добиваться этого титула было поручено все тому же немцу Гюйсену, агенту царя в Европе. Иосиф I был, собственно, не против оказать гетману эту честь, ибо в свое время Мазепа много сделал для Священной лиги, которую возглавлял отец нынешнего австрийского императора Леопольд I. Потому 1 сентября 1707 г. в регистрационной книге пожалований благородных титулов (том 12) появилась запись о новом князе Священной Римской империи (Reichsfurst) Иване Мазепе — о чем вскоре сообщили австрийские и немецкие газеты. Оставалось только оплатить издержки по изготовлению княжеской грамоты; предусмотрительный немец Гюйсен писал австрийскому канцлеру кн. Шенборну еще 8 июня 1707 г., что Меншиков немедленно вышлет деньги, как только будет изготовлен диплом. Однако в регистрационной книге против имени Мазепы стоит пометка (более поздняя, чем запись): «Nulla expeditio» (не отправлено).
Однако в австрийском архиве княжеского диплома (грамоты) о присвоении Ивану Мазепе титула князя Священной Римской империи не найдено — и есть только одно сообщение, что его там действительно когда-то видели. (Знал бы в свое время такие подробности Николай Васильевич Гоголь — наверняка история о пропавшей грамоте была бы написана по-другому.)
Нет сомнений, что 3000 дукатов «прилипли» к честным рукам Александра Меншикова. Но на что же рассчитывал светлейший князь? Конечно, Мазепа был уже не молод, мог вскоре умереть — и вряд ли бы кто потребовал у светлейшего финансового отчета. И даже если бы Алексашку прищучил сам Петр, тот мог сделать круглые глаза и божиться, что грамоту усопшему он лично передал в руки, да еще приврать, как умирающий гетман со слезами на глазах благодарил Сан Дмитрича и е.ц.в…. — в первый раз, что ли?
Но старый гетман истолковал это по-своему: им пренебрегли как гетманом, несмотря на двадцатилетнюю верную службу. Наверное, он также подумал, что отправки на почетную пенсию не будет и его ждет судьба Самойловича — Сибирь.
«Историк и исследователь» О. Бузина написал об вынужденном отречении в 1763 г. Кирилла Разумовского от гетманского титула в обмен на звание генерал-фельдмаршала[119] как о «гениальной капитуляции», как о «красивой сдаче». Но это, конечно, все ерунда.
А вот Иван Степанович Мазепа, практически стоя одной ногой в могиле, действительно «уважать себя заставил»…
…24 октября 1708 г. — aleajactaest! — гетман И.С. Мазепа отправился с некоторой частью казаков по направлению к Новгород-Северскому, на соединение со шведским королем, чем навел панику на всю царскую верхушку, включая и самого самодержца. Поначалу Петр Алексеевич не мог поверить в измену гетмана.
Правда, паника эта длилась недолго. Уже 28 октября 1708 г., «переварив» полученную весть, царь пишет светлейшему князю: «Мы получили письмо ваше о не чаянном никогда злом случае измены гетманской с великим удивлением. Надлежит трудиться, как бы тому злу забежать и не допустить войску казацкому переправляться через реку Десну по прелести гетманской: немедленно пошли к тем местам, где они, несколько полков драгун, которые бы им помешали. А полковников и старшину вели сколько возможно ласково призывать и говорить им, чтоб они тотчас ехали сюда для избрания нового гетмана. А буде полковник миргородский где поблизости обретается, то прикажи его, сыскав, к нам прислать, обнадежа его милостию нашею, потому что он великий был неприятель Мазепе. И вы немедленно приезжайте».
А в Петербург Петр отправляет другое письмо: «Хотя противно совести моей, чтоб против добрых от вас вестей к вам нечто худое писать, однако ж нужда повелевает являти, что учинил новый Иуда Мазепа, ибо, 21 год быв в верности мне, ныне при гробе стал изменник и предатель своего народа. Правда, хотя сие дело худо, однако ж не токмо он с совету всех, но из пяти персон сие зло учинил, что, услышав, здешний народ со слезами богу жалуются на него и неописанно злобствуют, понеже, как слышим, кроме бога житие его было. Итако надежда в бозе, что он себе зло вяще исходатайствовал (чему пособит кровь Самуилова), нежель тому, кому хотел».
31 октября российские войска под командованием светлейшего князя Меншикова в двухчасовом штурме овладели гетманской столицей — Батурином, чем во многом предопределили исход кампании 1708—1709 гг., да и Северной войны вообще. Но дело было не только в военном аспекте.
При всем уважении к господину историку следует сразу заметить, что его выводы наталкиваются, как минимум, на два видимых возражения. Во-первых, власть гетмана отнюдь не была «неограниченной»: за каждым шагом гетмана шла слежка и контроль, контроль и слежка. Гетман должен был опираться на подписанные «Коломацкие статьи», по которым даже явных политических врагов ему нужно было отправлять в Москву на правеж.
Тогда царь начинает мстить старому маразматику, который так некстати проявил упрямство и принципиальность. 9 ноября 1708 г., как сообщает «Журнал Петра Великого», «…персону (манекен) оного изменника Мазепы вынесли и, сняв кавалерию (знаки ордена), которая на ту персону была надета с бантом, оную персону бросили в палаческие руки, которую палач взял и прицепил за веревку, тащил по улице и по площади даже до виселицы и потом повесил».
Тут надо напомнить, что орден гетман получил за Крымские и Азовские походы, а потому аннулировать награждение орденским знаком Петр мог — но не мог отменить деяний гетманских. Разве что начать снова платить крымские «поминки»…
Кроме того, Петр I приказал изготовить и доставить к нему «орден Иуды» — огромную двенадцатифунтовую медаль с цепью. На ней надлежало изобразить повесившегося над рассыпанными сребрениками Иуду и вычеканить слова: «Треклят сын погибельный Иуда еже за сребролюбие давится».
Тут Петр нагло врал: среди множества мотивов, подвинувших Мазепу на измену, сребролюбие явно было на последнем месте. Скорее уж он мог пенять на Алексашку, который за 3000 дукатов едва не погубил итоги восьми лет войны.
Также по указанию Петра было проведено анафемствование Мазепы. Вот только за что? За измену царю? Собственно, в практике восточноевропейских церквей существовало наложение анафемы (отлучение от церкви) по политическим мотивам, а иногда и прямо по заказу сильных мира сего. Вот только в среде верующих такие отлучения законными, как правило, не считаются. Кроме того, Петр сам нарушил «Коломацкие статьи», пытаясь упразднить Гетманщину.
И вообще, в нравственно-религиозном плане царь Петр сравнительно с гетманом Иваном выглядит отнюдь не лучшим образом: отправил законную жену в монастырь; жил в блуде при живой жене; не раз обагрял руки кровью (казнь стрельцов); по неоправданному подозрению приговорил сына к смерти; до возвращения же сына из Европы ложно обещал ему неприкосновенность; богохульствовал; в конце концов упразднил патриаршество — в общем, весь набор смертных и несмертных грехов. Но у Российской православной церкви, как могли убедиться читатели этой книги, свой, специфический взгляд, кого признавать святым, а кого анафемствовать…
В этой связи любопытно окинуть хотя бы беглым взглядом петровское окружение.
К примеру, Иоганн Рейнгольд фон Паткуль, ливонский рыцарь, подданный шведской короны. Обиженный за «незаконную редуцию» (лишение поместных земель) перешел на службу к польскому королю, а затем и к Петру Алексеевичу — в чине тайного советника и генерала. Чем не шведский Иуда?
Или же Бауэр Рудольф Христофорович, генерал, победитель шведов у Лесной — по происхождению голштинец, подданный шведской короны. Перебежал в царское войско при осаде Нарвы. Стопроцентный шведский Иуда.
Кантемир Дмитрий Константинович (1673—1723), молдавский господарь, «турецкоподданый». Будучи молдавским господарем (князем), тайно приглашал Петра в Молдавию, обещая поддержку. После измены турецкому султану и неудачного Прутского похода бежал к царю, у которого был советником. Биография почти один в один списана с Мазепиной. Умер в богатстве и почете, анафеме предан не был.
Константин Брынковяну, валашский господарь, еще один «турецкоподданый». За тайное содействие московскому царю награжден орденом Святого апостола Андрея Первозванного (?!). Уличен в измене законному монарху — турецкому султану — за что казнен. Но ордена Святого апостола Андрея Первозванного за сей аморальный поступок не лишен, Российской церковью почему-то не анафемствовал (?!).
Марта Скавронская, она же Екатерина Первая. Подданная шведской короны. Прачка, гражданская жена царя Петра (при живой венчанной супруге). Российская императрица с 1725 г. Странно, но Российской церковью почему-то не анафемствована.
Как видим, вопрос о анафемствовании Ивана Мазепы выглядит, как минимум, спорно. А вот вопрос об упомянутой ранее попытке предательства Иваном Степановичем шведского короля (в числе его «5 предательств») таковым не является. Некогда запущенная в пропагандистских целях «утка» о якобы желании гетмана Ивана вернуться под руку царя Петра, и для этого готового коварно пленить и привести на аркане Карла XII, так и осталась «уткой». Держалась эта версия на найденных письмах канцлера Головкина, где тот одобряет сие предложение гетмана. При ближайшем рассмотрении оказалось, что все было провокацией, рассчитанной на недоверие шведского короля. На копиях писем бесстрастный московский канцелярист сделал пометку «Писма, что писаны к Мазепе по измене ево фальшивые от канцлера», чем и выдал «страшную тайну».
Впрочем, король Карл и так не поверил. Тогда царь Петр пытался «выкупить» гетмана Ивана у турок за 300 тысяч ефимков (более 8 тонн серебра) — но турки на это не пошли.
А 22 сентября 1709 г. старый гетман отдал богу душу, лишив царя Петра сладости отмщения.
Российские и украинские историки (и не только они) спорят, кто же был Мазепа: борец за свободу Украины или же презренный изменник? Канадский историк украинского происхождения Орест Субтельный в своей книге «Мазепинцы. Украинский сепаратизм в начале XVIII в.» деликатно и аргументированно отверг и ту, и другую точку зрения.
Проведя параллели в европейской истории, он склонялся к мысли, что речь идет о «фронде» — столкновении абсолютистского и аристократического начал[121].
Итак, Иван Степанович не был «непримиримым борцом за свободу от московского ярма», как утверждают одни, ибо сам слишком долго проходил в этом ярме и много сделал для укрепления оного, не воспользовавшись многими подходящими случаями для «освобождения»; но не был он и патологическим предателем, как утверждали другие.
И со смертью гетмана Ивана имя его отнюдь не кануло в небытие. Хулимое на родине с трибун и кафедр, в других странах оно привлекло к себе внимание. Иногда, чтобы что-то лучше разглядеть, нужно не приблизиться, а отойти от объекта наблюдения — и тогда взору могут открыться ранее незамеченные детали.
Человечество всегда преклонялось перед двумя типами людей. Первые — это вожди, для которых, по меткому выражению поэта, «двуногих тварей миллионы. Для нас орудие одно». Вторые — это смельчаки, восставшие против первых. Со временем слава первых тускнеет, а слава вторых становится ярче. Как сказано в Завете: «…И вот, есть последние, которые будут первыми, и есть первые, которые будут последними» (Лк. 13:30).
К образу бунтаря-гетмана обращались Вольтер, Джордж Байрон, Кондратий Рылеев, Александр Пушкин, Виктор Гюго, Бертольд Брехт, Франц Лист, Петр Чайковский и др.
Хотя надо сказать: это были уже художественные образы, не вполне тождественные историческому прототипу…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.