медвежьегорский узел обороны история
Медвежьегорские бункеры: спасти от вандалов и сохранить для истории
Доты, созданные в годы оккупации финскими захватчиками и советскими военнопленными в Медвежьегорске, — уникальные исторические памятники. Сейчас их никто не охраняет, и их разрушают вандалы: всё, что могут отломать, сдают в металлолом. Общественники просят власти Карелии сохранить военный комплекс и открыть здесь музей под открытым небом.
Бронированный колпак. Фото: «Республика» / Марина Бедорфас
Огромные казармы в скалах и доты — долговременные огневые точки, созданные финнами в годы Великой Отечественной войны в Медвежьегорске — это целый подземный город. В этих оборонных сооружениях было продумано всё: системы отопления, вентиляции, водоснабжения, канализации. И это в 1942 году во время войны.
Эксперты говорят о том, что такая стройка на протяжении 40 километров была невозможна без участия военнопленных. Напомним, что с 1941 по 1944 год Карелия находилась в финской оккупации. На территории республики построили 18 концлагерей и 34 трудовых лагеря, больше всего — 25 — трудлагерей располагалось в Медвежьегорском районе.
Линия обороны по-фински
«Вы знаете, это уникальная линии обороны, которая была построена финнами при участии советских военнопленных и насчитывает порядка 500 дотов. Я считаю, что это место культурного и исторического наследия, и я уверен, что мы должны его сохранить», — рассказал «Республике» руководитель Музея военной истории в Петрозаводске Валерий Таборов.
Валерий Таборов. Фото: «Республика» / Марина Бедорфас
Активисты отправились в очередной рейд, чтобы обследовать финские доты. При осмотре линии обороны в прошлый раз общественники обнаружили следы вандализма. Охотники за цветным металлом начали разрушать оборонные сооружения: в стрелковых бункерах уже нет ни одной двери.
Дверей нет. Фото: «Республика» / Марина Бедорфас
Взорванный дот. Фото: «Республика» / Марина Бедорфас
Вандализм
Вот такой бронированный колпак на доте весит порядка 18-20 тонн. Сделан он из шведской стали.
Бронированный колпак. Фото: «Республика» / Марина Бедорфас
«Тут явно видны попытки уничтожить нашу историю. Технология вандалов заключается в том, что зимой они на доте жгут дрова, покрышки, потом обливают холодной водой, тем самым разрушают бетон, потом расшатывают колпак и вырывают его, чтобы сдать в металлолом. Это вандализм чистой воды. Некоторые говорят, что люди этим занимаются, потому что им не на что жить. Но это неправда. Данный бронеколпак весом 18-20 тонн достать не так просто. Это неделя работы, это использование специальной техники. Простые сборщики металлолома на это просто неспособны. Это люди, которых нужно привлечь к ответственности. Тех, кто принимает этот металлолом и не сообщают в полицию, тоже нужно привлекать», — продолжает активист.
Финские доты в лесу Медвежьегорска. Фото: «Республика» / Марина Бедорфас
Прожженные бронесооружения находятся вдалеке от города. Вандалы могут остаться незамеченными, особенно зимой, когда нет грибников. Рядом с городом один колпак пытались разрезать, но после сообщения в СМИ о следах злоумышленников местные власти заделали разрезы цементом.
Колпак финского дота. Фото: Марина Бедорфас
Бронированный колпак. Фото: «Республика» / Марина Бедорфас
Музей под открытым небом
Этот бронированный колпак отличается от других на линии обороны. Он сделан для нескольких автоматчиков, которые могли одновременно обстреливать рубеж в нескольких направлениях.
«Местные жители, которые ходят в лес за грибами и ягодами, увидели здесь склад покрышек от автомобилей. Это сборщики металлолома приготовили для костра. Мужчина так разозлился на них, что всё сжег в костре, чтобы они не могли воспользоваться в своих целях», — рассказал житель Медвежьегорска Дмитрий Хлыстко.
Общественники бьют тревогу. Линия обороны в Медвежьегорске, по их мнению, может стать уникальным музеем под открытым небом и привлекательным туристическим объектом. Руководитель Музея военной истории Валерий Таборов обратился в Министерство культуры Карелии.
«С Министерством культуры мы сейчас тесно сотрудничаем. На первоначальном этапе каждое бронесооружение нужно описать, указать их на карте и как минимум установить таблички, что эти объекты охраняются государством. В дальнейшем это может стать хорошим музеем под открытым небом, сюда можно привозить детей, а если подготовить подъездные пути, то этот комплекс вполне может быть площадкой для военно-патриотических игр, работы с молодежью и в том числе как туристический объект, потому что линия обороны в Медвежьегорске — это комплекс, который находится на федеральной трассе между Мурманском, Петрозаводском и Петербургом», — рассказал Валерий Таборов.
Валерий считает, что новый музей в Медвежьегорске может стать популярным объектом военно-патриотического туризма. Не менее интересным, чем Музей Карельского фронта, недавно открытый в Беломорске.
Валерий Таборов. Фото: «Республика» / Марина Бедорфас
Дот в скале. Фото: «Республика» / Марина Бедорфас
Дмитрий Хлыстко. Фото: «Республика» / Марина Бедорфас
«Мы здесь лазали еще и в детстве, у меня до сих пор вопрос, как они могли в то военное время построить такую линию обороны. Это огромные работы, масштабная стройка», — удивляется Дмитрий Хлыстко.
Местные жители видят, как вандалы разрушают исторические памятники. И им, конечно, очень жаль.
«Пока укрепсооружения не имеют никакого статуса, они никому не принадлежат, поэтому так и происходит, как и везде, это как дом без хозяина. Местные знают о линии обороны, но далеко не всё и не все. Нужно сделать дорожную карту, чтобы для людей это было известно, это наша история», — уверен Дмитрий Хлыстко.
Министр культуры Карелии Алексей Лесонен рассказал, что работа над сохранением исторических объектов ведется. В конечном итоге там должен заработать просветительский проект.
«Есть указ главы Карелии о том, что из оборонительных сооружений в Медвежьегорске мы должны создать просветительский проект. Сейчас мы работаем совместно с Российским военно-историческим обществом. Наша главная задача — сохранить объекты истории, музеефицировать их и затем уже привлечь туристические организации. В первую очередь нам предстоит обследовать объекты, изучить их, нанести на карту, обновить реестр и оформить имущественную принадлежность. В итоге это должен быть музейный комплекс под открытым небом», — сказал Алексей Лесонен.
В июне 1944 года советские войска освободили Карелию от финских оккупантов. В 2016 году Петрозаводск получил звание «Город воинской славы».
Оборона Медвежьегорска
Город Медвежьегорск имел важное стратегическое значение.Тем кто владел Медвежьегорском, владел доступам к важнейшим транспортным артериям Беломорско-Балтийского канала, которые связывали канал в единую магистраль от Мурманска до Лодейного Поля.
Перед Финской армией стояла одна единственная задача: любой ценой захватить Медвежьегорск и добраться до Беломорско-Балтийского канала. Обстановка в районе Медвежьегорска осложнялась еще и тем, что в первой половине октября финнам удалось занять северо-западнее Медвежьегорска район Паданы (на западном берегу Сегозера), а к концу октября противник овладел высотами, прилегающими с запада к Карельской Масельге. Создалась угроза выхода противника в район станции Масельгская, что севернее Медвежьегорска, а это ставило город Медвежьегорск и находящиеся там наши войска в положение окруженных.
Тактика маленьких атакующих групп
Командование Карельского фронта выдвинуло в район Карельской Масельги 289-ю стрелковую дивизию, которая задерживала дальнейшее продвижение врага к станции Масельгская.
Усиление Медвежьегорского направления за счет Кондопожской группировки позволило войскам фронта еще свыше месяца вести упорные бои за Медвежьегорск, нанести противнику большие потери и вынудить, его подвести на это направление свежие силы, чем ослабить нажим на станцию Кочкома.
С 20 ноября финны последовательно проводили наступательные действия с целью нащупать фланги наших войск, втянуть наши резервы к переднему краю, пытаясь прорваться к Медвежьегорску то в одном, то в другом месте. Тактика противника просачивания мелкими группами в наш тыл уже не имела успеха.
Вот один из многих примеров. 18 ноября финны численностью 60 человек просочились через оборону дивизии и заняли в тылу 1070-го стрелкового полка в 4 километрах от переднего края обороны высоту «Конусная», укрепились на ней и стали обстреливать дорогу пулеметным огнем, прервали подвоз по дороге в полк боеприпасов и продовольствия.
Для ликвидации противника, вышедшего к нам в тыл, был выделен отряд в составе 46 человек от 1070-го стрелкового полка. Отряд ночью вышел к высоте, занял исходное положение и без шума атаковал финнов. У них началась паника. Враг был уничтожен.
Наступление на Медвежьегорск
30 ноября финны начали наступление непосредственно на Медвежьегорск. Перед малочисленными частями Медвежьегорской оперативной группы войск противник сосредоточил 25, 26, 35, 45, 56 и 60-й пехотные полки, подтянул к фронту 21-й пехотный полк штрафников, полк Марри и егерскую бригаду Лагуса. Это была довольно значительная военная сила, если учесть обстановку того времени. Однако все попытки врага прорваться через оборону нашей дивизии успеха не имели. Его атаки были отбиты с большими для него потерями.
С утра 4 декабря противник начал артиллерийскую подготовку по всему фронту, особенно сильную по совхозу «Вичка», а также по расположению 2-го батальона 24-го стрелкового полка 37-й дивизии, занимавшего оборону по дороге Чебино — Медвежьегорск. В 12 часов дня финны атаковали позицию батальона, ввели здесь роту танков, смяли малочисленный батальон 24-го полка, ворвались с северо-запада в совхоз «Вичка» и начали развивать наступление на северную окраину Медвежьегорска и Пиндуши. Полки 313-й и несколько подразделений 71-й стрелковых дивизий оказались в Медвежьегорске в окружении.
Командование окруженными частями принял на себя командир 313-й дивизии майор Г. В. Голованов. В целях усиления обороны северной части города командир дивизии снял 1072-й стрелковый полк с фронта и перебросил его на этот участок. Храбро дрались воины полка за Медвежьегорск, оставаясь порой без пищи и с малым количеством боеприпасов.
Батальоны капитана Трапезникова и старшего лейтенанта Саперникова подошли к военному городку и атаковали засевшего там противника. Огнем гранат и штыками они выбивали врага из каменных зданий.
Мужественно сражались с врагом артиллеристы 856-го артиллерийского полка. Когда вражеские танки вошли в Медвежьегорск, командир 1-й батареи старший лейтенант И. Н. Рожановский развернул орудия на прямую наводку (в батарее оставалось только два орудия) и огнем из пушек подбил два вражеских танка. Один танк уничтожили артиллеристы 2-й батареи лейтенанта; Кожевникова. Остальные повернули обратно.
В упорных боях за Медвежьегорск дивизия истребила до 1000 солдат и офицеров, захватила 6 пленных, 1 орудие, 3 миномета, 18 станковых и ручных пулеметов, 26 автоматов и другую военную технику.
В эти дни совершил героический подвиг инструктор политотдела дивизии политрук Николай Андреевич Микрюков. Ему было приказано эвакуировать из Медвежьегорска документы политотдела и сейф с партийными билетами. Автомашина в сопровождении двух автоматчиков вышла из города в направлении поселка Пиндуши. Когда вечером машина подходила к населенному пункту, она была обстреляна финнами автоматным огнем.
Микрюков и бойцы охранения вступили в неравный бой. Огнем смельчаки отогнали засаду. Но только тронулись, и по автомашине открыл огонь зажигательными пулями вражеский пулемет. Она загорелась. И вот на горящей автомашине, пробивая себе путь огнем автоматов и гранатами, Микрюков с ранением преодолел вражеский заслон и спас ценнейшие документы политотдела дивизии. За смелость и находчивость в бою политрук Микрюков был награжден орденом Красной Звезды.
Попав в окружении дивизия трое суток вела бои, и могла бы и дальше успешную оборону. Но командующий Медвежьегорской опергруппой понимал, что продолжение таких боев ведет к многочисленным потерям и в ночь на 8 декабря отдельными частями во главе с командиром дивизии майором Г. В. Головановым было приказано прорваться по льду Повенецкого залива.
Лед был тонкий, полки двигались батальонными колоннами, в двух-трех километрах от берега. Ночь была темная. Части дивизии прошли через острова Еловец, Сосновец, Бычок, Оровнаволок. 9 декабря 1941 года вышли в район Пигматки.
В бою, обеспечивая выход 1-го батальона 1070-го стрелкового полка из окружения, геройски дрался пулеметчик А. А. Секирко. Ему было приказано занять выгодную позицию на одной из высот южнее Медвежьегорска и обеспечить огнем пулемета отход батальона. Финны преследовали батальон по пятам.
Отступление на Восток
Воины дивизии сражались за каждую пядь карельской земли, но силы были неравные. Части дивизии в тяжелых оборонительных боях, нанося значительные потери противнику, вынуждены были отходить на восток. Выйдя в район Пигматки, дивизия в течение трех дней приводила полки в порядок и к 13 декабря заняла рубеж обороны по восточному берегу Беломорско-Балтийского канала.
Финские укрепления, Медвежьегорск
Описание
Укрепленный узел Кархумяки (или Медведь-гора), это комплекс финских оборонительных сооружений на горе Лысуха в Южном поселке Медвежьегорска, который давно известен любителям военной истории.
Это самый мощный участок Масельской линии, построенной финнами в 1942–1944 годах на перешейке между Онежским озером и Сегозером. И лучше всего сохранившийся: сегодня это обстоятельство придает комплексу особую ценность. Пулеметные и наблюдательные броневые колпаки, двери и даже некоторые образцы оборудования — для военных историков и продвинутых любителей возможность осмотра подобных артефактов бесценна.
В адресе мы указали музей в Медвежьегорске, поскольку в музее можно договориться о проводнике-экскурсоводе. Дело в том, что оборонные сооружения находятся не в одном месте, а с трех сторон от города, так что найти их самостоятельно, даже по карте — не слишком просто. К тому же в музее есть отдельная экспозиция, посвященная укрепленному узлу Кархумяки, хотя сами сооружения частью или филиалом музея не являются и вполне подходят под категорию «заброшенное».
Медвежьегорск был взят финнами в декабре 1941 года, после чего финское военное командование приняло решение о создании в Медгоре мощного укрепрайона. Все господствующие высоты вокруг города — с трех сторон — были превращены в опорные пункты. Комплексные сооружения вырублены в скалах и тщательно замаскированы. Финны проделали титаническую работу, в качестве рабочей силы привлекая и военнопленных. К середине 1944-го все было готово. Вот только не пригодилось.
После трехдневных непрерывных боев город взяли советские войска. В ходе боевых действий новые оборонительные сооружения практически не использовались. Часть укреплений финны перед отступлением взорвали, инженерное оборудование демонтировали. После войны некоторые сооружения были приспособлены под убежища и склады гражданской обороны. Часть входов засыпали, кое-где били щебенку.
Сегодня эти рукотворные пещеры (казармы и убежища внутри скал), зияющие амбразуры дотов, бронированные колпаки с отверстиями для наблюдения и стрельбы, каменные противотанковые заграждения притягивают туристов (в том числе финских) и местных мальчишек. Летом в подземелье собирается местная молодежь, причем совсем не для изучения истории. В одиночку территорию лучше не исследовать.
Медвежьегорский узел обороны история
фотохронолог запись закреплена
Медвежьегорск (Karhumäki) в период оккупации / Часть 2 // Интервью с Антониной Александровной Кочановой
Финская оккупация по-разному отразилась на повседневной жизни населения Карелии. У населения, оставшегося на свободе, условия жизни были, в целом, лучше, чем у населения концентрационных и трудовых лагерей. Численность свободного населения к началу 1944 г. составляла 68 468 человек, из них 61 % (41 701 чел.) относился к «родственным» национальностям, а 39 % (21 605 чел.) – к «неродственным». Как и население лагерей, свободное население активно вовлекалось в систему финской военной экономики. Более старшие женщины и женщины с детьми, как правило, оставались работать по месту жительства, в то время как незамужних девушек и женщин биржи труда часто направляли на работы в более крупные населенные пункты, на заготовку леса и на строительство дорог. В Кондопожском районе, например, девушки из отдаленных деревень направлялись на биржу труда и оттуда обычно на лесозаготовки. В Шелтозерском районе многие вепсские девушки посылались в Вознесенье на различные работы в тылу финской армии, в то время как другие работали либо в сельском хозяйстве, либо на дорожном строительстве. На строительстве дорог были заняты женщины и в Заонежье. Принадлежность к «родственному» или «неродственному» населению часто определяла условия работы. В регионах с родственным населением они были относительно мягкими: так, никто из вепсских респондентов, чьи интервью публикуются в данном сборнике, не жаловался на условия труда во время финской оккупации. Во многих деревнях с русским населением условия труда не отличались от условий труда в национальных районах. В то же время в ряде мест русское население подвергалось жесткой эксплуатации. В нарушение законодательства, местные власти начинали использовать на различных работах девушек младше 15 лет. Несмотря на то, что физические наказания были запрещены, местные власти нередко использовали их в отношении женщин, не выполнявших нормы
Одной из сфер повседневной жизни, на которые война оказала наибольшее влияние, была еда. Даже в национальных районах, чье население снабжалось продовольствием лучше, чем «непривилегированное», в первый год ситуация с едой была очень плохой. Многие респонденты вспоминали специфические рецепты военного времени. Мука смешивалась с корой, соломой и опилками, а также с высушенным мхом и борщевиком. Очень важной добавкой к ежедневному рациону была крапива и клевер. Весной в пищу шла мороженая картошка, которую искали на полях, едва сходил снег.
Город Медвежьегорск, что в Карелии, на северной оконечности Онежского озера, своё название получил, посредством железнодорожной станции, от расположенной рядом Медвежьей горы. Эта скалистая сопка главенствует в окружающем город природном пейзаже, и при этом интересна она не только благодаря живописной природе и видам на город и окрестности, но и как памятник военной истории.
Город Медвежьегорск имел важное стратегическое значение.Тем кто владел Медвежьегорском, владел доступам к важнейшим транспортным артериям Беломорско-Балтийского канала, которые связывали канал в единую магистраль от Мурманска до Лодейного Поля. Перед Финской армией стояла одна единственная задача: любой ценой захватить Медвежьегорск и добраться до Беломорско-Балтийского канала. Обстановка в районе Медвежьегорска осложнялась еще и тем, что в первой половине октября финнам удалось занять северо-западнее Медвежьегорска район Паданы (на западном берегу Сегозера), а к концу октября противник овладел высотами, прилегающими с запада к Карельской Масельге. Создалась угроза выхода противника в район станции Масельгская, что севернее Медвежьегорска, а это ставило город Медвежьегорск и находящиеся там наши войска в положение окруженных.
Здесь находится комплекс оборонительных сооружений Финской армии, построенных во время оккупации города в 1941-1944 годах. Высота Медвежьей Горы — 138 метров над уровнем моря, либо же около ста метров над Онежским озером и городом. Расположена она близко к озеру, с неё просматривается местность на очень дальнее расстояние. В общем, потенциальная естественная крепость. Потому и выбор её для строительства оборонительных сооружений вполне понятен.
5 декабря 1941 года Медвежьегорск был оккупирован финскими войсками, союзными гитлеровцам. На два с половиной года в руках финнов оказалась примерно половина Карелии. И поблизости отсюда линия фронта прошла рядом с посёлком Повенец, что в 25 километрах восточнее. Попытка наступления советских войск в январе 1942 года провалилась, и город был освобождён только 23 июня 1944 года. На стратегически важном перешейке между Онежским озером и Сегозером (иногда он называется Масельским перешейком) финны построили оборонительную Масельскую линию, главным узлом которой стал укрепрайон Кархумяки: именно так по-фински называется Медвежьегорск (буквально Karhumäki обозначает то же самое). И именно на Медвежьей горе сохранился его главный опорный пункт. В строительстве участвовали как сами войска, так и советские военнопленные. В июне 1942 года Медвежьегорск посещал Маннергейм и, кроме прочего, инспектировал строительство укрепрайона.
В общем, финны построили возле Медвежьегорска, своего рода, крепость. Однако преградой для советских войск это в итоге не стало. 23 июня 1944 года Красная армия с боями вошла в Медвежьегорск, продолжив затем наступление на запад.
Интервью с Антониной Александровной Кочановой, 1929 г. р.
Записала И. А. Осипова г. Петрозаводск, весна 2006 г.
Я – Кочанова Антонина Александровна, 1929 года рождения. Родилась в Заонежье, деревня Загорье. В 1941 году началась война. Когда финны стали к Петрозаводску подходить, нас начали эвакуировать, мы в Заонежье и поехали. Мы летом приехали, а зимой в декабре месяце финны нас забрали. У финнов там был фронт, места Толвуя, Вырозеро, Шуньга. У них была здесь линия фронта, и нас всех отправили. И мы попали в деревушку Медные Ямы. Все деревушки в Заонежье – и Медные Ямы, и Великая Нива, от Космозера не так далеко, туда нас выселили. А нас же много очень было, местные и мы ещё, эвакуированные, полгорода попало туда. Нас всех выселили по этим деревушкам. В каждой деревушке в каждом доме нас было по пять, по шесть семей. И мы прожили там несколько месяцев, невозможно жить, спали друг на друге. Потом мы переехали в деревню Патрово, это от Великой Нивы недалеко, там четырешесть домов всего было. Но там хоть поменьше было, по три семьи в доме.
Мы как раз приехали на Патровщину, мне было двенадцать лет, сестричке было четырнадцать лет, и её взяли в лагерь. И вот она уехала в лагерь в Великую Губу, строили они там дорогу. А меня с мамой посылали в лес пилить дрова с корня, там мы складывали дрова в костры, какая-то нам была норма, я даже не знаю, мама знает. А братья у меня, четыре года и десять лет, оставались дома, а нас с мамой отправляли. Нас было четверо, пятый сын был взятый на войну. Вот так мы и жили на Патровщине, нам давали норму на месяц. Мука была, то ли финская, то ли что, как пыльца, и я не знаю даже, сколько грамм нам давали норму, очень как-то мало. И мы полмесяца солому [ели], ели зелень на улице, дрова пилили – ели мелкие опилки, хлеб уж не пекли, а с русской печки доставали полуды кочергой. Так вот и жили. Я голодала, опухала, сколько-то была дома, а потом сказала, что у меня сестрёнка в Великой Губе, и я маме говорю: «Давай, мама, я пойду к сестрёнке, там всё-таки ей хоть каждый день дают похлебку». И я поехала, сестра меня там взяла, сказала про меня: «Живёт она там с родителями, два брата, я третья, она четвёртая, и вот они там голодуют, норму съедят, вот она уже такая больная приехала».
И стала я работать, финны взяли меня на работу, но неделю я походила и не могла, дали мне лопату, но я раз, раз. Они видят, что не то, что я и хочу работать, но уже не могу. Они говорят, что такой работницы им не надо. Сестра говорит: «Тоня, тебя уволили, давай, езжай обратно с Великой Губы на Патровщину к родителям». А потом, финны уже стали отступать, и они-то [заключённые лагерей] тоже везде убегали. Финны хотели кого-то увести. Особенно парней готовили к себе в Финляндию. А потом сестра уже вернулась.
Но жили мы неважно, плохо жили. Хотя и проволоки колючей не было, всё время у нас дежурили финны, в лес даже за ягодами не разрешали ходить, думали, что мы там в какую-то связь с партизанами вступим. Кстати, у нас партизан не было на Патровщине. Вот так мы прожили, а скоро уже война и кончилась. Я в лес ходила, дрова пилила, всё мы с мамой мучились. Вот почему я сижу в валенках, у меня ноги были замёрзшими всё время, тогда же обуви не было. Все пальцы были отморожены. В молодости ещё не так, а сейчас у меня уже стали ноги мёрзнуть, выйду куда-то на десять-пятнадцать минут, а у меня ноги уже замёрзли, вот и дома тоже. Вот тоже печень больная, я инвалид второй группы, был инфаркт, остеохондроз – это всё война.
Были ли у вас карелы, вепсы, другие национальности?
Нет, у нас не было. В Заонежье, где мы жили – в Медных Ямах, на Патровщине – не было ни карелов, ни вепсов, только вот наши русские и местные русские. Но кто-то рассказывал, что были карелы, приехавшие из Петрозаводска, а потом, когда финны уже отступили, и карелы просились обратно в Петрозаводск, и то вот я по слухам родителей своих [знаю], что карелам разрешали обратно возвратиться в Петрозаводск. И вот они жили здесь с финнами в Петрозаводске, даже не в лагерях, а свободно по городу Петрозаводску, вот это я тоже слышала.
Как относились финны к населению? Были наказания?
Наказания были такие, что нам не разрешали в лес за ягодами [ходить]. Мы ждали лета, думали, что пойдём за ягодами, за грибами, а финны говорили, чтобы мы все сидели дома. Кто вот ещё работал, мы, например, с мамой, работать уходили в лес и приходили с леса. А вот братишки маленькие, их даже ловили, мол, почему ушли без разрешения? У меня брату было десять лет, он уходил, брал даже маленького четырёхлетнего брата. У нас на Патровщине было маленькое озерко, на рыбалку ходил брат десяти лет, чтобы хоть рыбы наловить, что голод такой. Когда пойдут и на финнов не наткнётся, так привезёт, а когда финны увидят, правда, не били ничего, уже отправляли домой к матери.
Жестокости не было?
Нет, жестокости не было, чтобы били. Ну не за что нам было. Били уже, кто так уходил. Ну, вот у меня братишки уходили в Великую Ниву к финнам за галетами да за кашей с котелком, просили. Когда дадут некоторые финны – хорошо. А некоторые не дадут не то, что каши, один раз было, что финн толкнул брата со второго этажа, лестницы в деревнях большие были. Он полетел, у него потом шрам был. Сейчас уже брат умер. Были и такие случаи. Другой раз даст, а другой раз…
Боялись финнов?
Мне сестра рассказывала, что финнов боялись. Меня взяли в лагерь, да и обратно к матери отвезли. Мне лопату в руки дали, я раз копну, да падаю. А я ведь видела, как мужчины старше меня лопатой раз – упадут или сядут, а по ним раз плёткой, два плёткой, что ты не можешь работать, и он, бедный, опять встает. И ведь много было, что умирали. А я, например, как маленькая была, финны взяли меня в лагерь. Я как раз упала с голода в Заонежье. Пришла в Великую Губу к сестре, там тоже был лагерь. Там всётаки более или менее было, хоть раз в день какую-то похлебку дадут. А нам давали мукой, мы полмесяца ели всякую дрянь, а полмесяца ничего, вот я и стала опухать, и сказала, чтоб отправили меня к сестре, и я работать там начала. А я голодная была, ростом была с лопату. Хорошо, меня сразу плёткой не стегали, как других. Видят что я ребёнок ещё, меня обратно к матери отправили, говорят, такой работницы нам не надо. А остальные бедные мучились, кто постарше, они уже немножко закалённые, покрепче [были]. Хорошо, что меня к маме отправили. Нам с мамой норму давали, мы в лес ходили, пилили дрова. Мне уже было тринадцатьчетырнадцать лет, надо было работать, не разрешали сидеть. Брату маленькому было четыре года, второму десять лет, они сидели дома одни, а мы мамой ходили на работу. А если норму не сделаешь, финны ещё и есть не давали. Вот так мы жили семьями. Вот у меня сестра старшая… Много умирало, много и выжило. Всё время под конвоем, вечером придут, их накормят, а утром снова на работу. По-разному было.
Рождались ли в это время дети?
У нас такого и не было. Деревня маленькая была, десять домов, не было такого, чтоб рождались.
Помогали ли друг другу?
Помогали, ещё как помогали. Делились и хлебом, и солью, жили дружно. Потом мы уже стали немножко целину обрабатывать в деревне, друг другу помогали картошку сажать, огороды копать, или что-то другое.
Были у вас военные?
Вот в Медных Ямах были военные финны. Там большая деревня была у леса, там финны были постоянно. Там вообще очень строго было. Финны нас остерегали, чтоб мы в лес не ходили. А вот на Патровщине не так было много. Было, конечно, что заезжали, но не было, чтобы били или колотили. Про начальников ничего не может рассказать?
Мама ходила за нормой в Великую Ниву, там пропуск нужно было брать у финнов, а если без пропуска родители пойдут куда-нибудь хлеб искать, то их в будку забирали, они сутки в будке просидят, а потом выпустят, что дома дети. А так всё время с пропусками.
Что из себя представлял пропуск? А я даже тоже не представляю. Знаю, что ходила мама за нормой по пропускам, было у финнов написано, что разрешается идти за нормой. Или куда-нибудь в другую деревню к родственникам, это тоже надо было по пропускам ходить, а так они не имели право ходить без пропусков.
Вы помните, как война кончилась, как русские пришли?
Война кончилась, я уже в Петрозаводске была. Когда мы получили от папы похоронку, папа погиб в 1944 году в Кеми, у мамы уже никакой надежды не было, и она привезла нас в Петрозаводск из деревни в Заонежье. Победу мы в Петрозаводске встречали, я пошла работать на Слюдяную фабрику сразу после войны, мне ещё шестнадцати лет не было. Там долго проработала.
Какие черты личности сформировала оккупация, какие последствия потом были?
Не хотелось даже и вспоминать о последствиях, когда я первый раз ходатайствовала, чтобы пенсию мне добавили, так не дали мне, инфаркт у меня тогда прошёл, вспоминала всё. А сейчас решили снова идти, так не знаю, стоит ли мне опять судиться, а то, наверно, инфаркт получу и не добьюсь ничего. Но всё-таки решили идти. Когда не вспоминаешь, так ничего, а когда вспоминаешь, так неприятно. Что хорошего вспоминать. Я опухала, ноги у меня мерзли, что хорошего вспоминать, плохое только вспоминала. Потом папа ещё погиб в 1944 году, мы даже не знали с сестрёнкой, как сказать маме, что похоронку получили от папы. Она ждала, что папа придёт. Нас было четверо, старший сын пришёл с фронта, так тоже сердечник, умер в сорок четыре года, всю войну прошёл. Мы двоих потеряли: старшего сына, моего брата, и отца.
Какое у вас отношение было к финнам после войны и сейчас? Не знаю, финны-то вроде относились неплохо, как вот говорят те, кто у немцев был. У нас такого, как у немцев, не было. Правда, били плётками, стегали за то, что убегали да уходили.