Милюков Павел Николаевич более известен в современной России как политический деятель либеральной оппозиции, талантливый публицист, лидер Конституционно-демократической партии (Партии народной свободы, партии кадетов), министр иностранных дел Временного правительства, активный участник Гражданской войны. Но совершенно невозможно оспаривать и тот факт, что этот человек оставил значительный след в истории не только как её действующее лицо. Историк, исследователь, преподаватель Московского университета, он внёс немалый вклад в развитие русской исторической науки конца XIX-начала XX вв., став одним из ярчайших представителей отечественной историографии того времени. Именно П.Н.Милюкову русское общество фактически обязано научным обоснованием правомерности и необходимости государственных реформ в России, проводимых «сверху», но при согласовании с «общественным мнением». На эту «удочку» попалась вся либерально-демократическая и буржуазная интеллигенция, с восторгом принявшая завоевания февраля 1917 года. Но большевики, подобно Петру I, осуществили коренную реформу государственного строя России, без всякой оглядки на «общественное мнение» в лице всё той же буржуазной интеллигенции. В конечном итоге, они искусственно увели страну с её исторического пути, не оставив в ней ни «общества», ни его «мнения», ни самого П.Н.Милюкова.
Семья и ранние годы
Павел Николаевич Милюков родился 15 (27) января 1859 года в Москве. Считалось, что его дед — Павел Алексеевич Милюков — происходил из тверских дворян. В эпоху царя Алексея Михайловича кому-то из его предков даровали жалованную грамоту, впрочем, документального подтверждения его дворянского происхождения не было. Отправившись в Сибирь на поиски золота, дед потерпел неудачу и совершенно разорился. Отец будущего политика — Николай Павлович Милюков — выпускник Академии художеств, архитектор по специальности. Он много преподавал, служил инспектором двух художественных училищ в Москве, работал оценщиком в банке, некоторое время занимал должность городского архитектора. Атмосфера в семье была далека от благополучия из-за сложных отношений родителей. Мать гордилась принадлежностью к дворянскому роду Султановых, неизменно подчеркивая, что её брак с Н. П. Милюковым (это было ее второе замужество) — мезальянс. В семье постоянно вспыхивали ссоры, детьми никто всерьез не занимался. П.Н. Милюков позднее вспоминал: «Отец, занятый своими делами, вообще не обращал внимания на детей и не занимался нашим воспитанием. Руководила нами мать…»
В 1879 году, после смерти отца, семья Милюковых оказалась на грани разорения. Чтобы обеспечить достойное существование матери (младший брат Алексей к тому времени с семьёй не жил), студент вынужден был давать частные уроки.
Кроме того, период учёбы П. Н. Милюкова в университете отмечен особенно сильным всплеском студенческого движения. 1 апреля 1881 года Милюков был арестован за присутствие на студенческой сходке. Итогом стало исключение из университета, правда, с правом поступления через год.
Перерыв в учёбе был использован П. Н. Милюковым для изучения греко-римской культуры в Италии. После окончания университета П. Н. Милюков был оставлен на кафедре В. О. Ключевского. Параллельно он преподавал в 4-ой женской гимназии (с 1883 по 1894 годы), давал уроки в частной женской школе и в Земледельческом училище. Успешно сдав магистерские экзамены и прочитав две пробные лекции, П. Н. Милюков стал в 1886 году приват-доцентом Московского университета, что значительно изменило его социальное положение и круг знакомств. Он стал членом многих московских исторических обществ: Московского археологического общества, Общества естествознания, географии и археологии. В университете историк читал спецкурсы по историографии, исторической географии и истории колонизации России.
Магистерская диссертация П.Н.Милюкова
Шесть лет (с 1886 по 1892 годы) П. Н. Милюков готовил свою магистерскую диссертацию «Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого».
Оппонентами на защите выступали В.О. Ключевский и В.Е.Якушкин, который заменил отказавшегося по болезни И.И. Янжула.
Диссертация принесла П.Н.Милюкову поистине всероссийскую известность. Оригинальность этой работы заключалась в том, что исследователь, признавая вслед за С.М. Соловьёвым и в определённой степени В.О. Ключевским «органичность» преобразований начала XVIII века с предыдущим развитием России, отмечал их искусственность, а саму необходимость преобразований Петра I считал сомнительной. «Своевременными» они были лишь в смысле внешней обусловленности: благоприятная внешнеполитическая обстановка побуждала Россию к войне, следствием которой стали реформы. Внутренняя обусловленность петровских реформ, по Милюкову, отсутствовала вовсе:
«По отношению к внешнему положению России своевременность постановки этих целей доказывается уже их успешным достижением. По отношению к внутреннему положению ответ на вопрос о своевременности должен быть отрицательным. Новые задачи внешней политики свалились на русское население в такой момент, когда оно не обладало ещё достаточными средствами для их выполнения. Политический рост государства опять опередил его экономическое развитие».
(Милюков П.Н. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого. С.123.)
Милюков первым в истории отечественной историографии высказал мысль о том, что реформы Петра I были процессом спонтанным и совершенно неподготовленным. Они дали куда меньший результат, чем могли бы, потому что шли вразрез с мнением и пожеланиями общества. Более того, по Милюкову, Пётр I не только не осознавал себя реформатором, но фактически таковым не являлся. Личную роль царя Милюков считал наименее важным фактором проведения преобразований:
«Уже при жизни Петра мы привыкли. наблюдать реформу без реформатора. Только люди, стоявшие дальше от дела, наивно отождествили потом Петра с его реформой и подготовили тот взгляд, по которому Пётр был единственным творцом новой России».
Вывод об ограниченности влияния Петра I на выработку и сам ход реформы явился одним из основополагающих тезисов диссертации Милюкова. Несмотря на уже имевшиеся в научной литературе критические замечания о роли царя-реформатора (в частности, в работах Н.К. Михайловского и А. С. Лаппо-Данилевского), именно у Милюкова этот вывод был сформулирован в наиболее категоричной форме и с его именем вошёл в последующую литературу.
Высокие научные достоинства работы, масштабность и полнота изученного материала, аргументированные и строго доказанные выводы, новизна исследования вызвали массу положительных реакций на диссертацию среди научной общественности и профессуры Московского университета. Было даже внесено предложение о присвоении П.Н. Милюкову сразу докторской степени. Скорее всего, учёный именно на это и рассчитывал, представив в качестве диссертационного исследования крайне спорную, но оригинальную работу. Однако категорически против выступил его учитель В.О. Ключевский, который и склонил на свою сторону Учёный совет.
В своих воспоминаниях Милюков отмечал, что на все настояния других профессоров о том, что работа выдающаяся, Ключевский неумолимо твердил: «Пусть напишет другую, наука от этого только выиграет».
Большинство исследователей объясняют позицию Ключевского личной обидой на амбициозного Милюкова. Тот отверг ранее предложенную ему учителем тему магистерской диссертации и, взяв в качестве объекта исследования реформы Петра I, демонстративно устранился от его научного руководства. Ключевский так и не смог смириться с быстрым успехом самовольного ученика, что навсегда испортило их отношения.
Работа о Петре I принесла Милюкову громкую славу и авторитет. Практически все научные и общественно-политические журналы поместили на своих страницах отклики на его книгу. За своё исследование П.Н. Милюков был удостоен премии имени С.М. Соловьёва.
Однако, обида и «чувство оскорбления», которое, по его словам, осталось у него от защиты, задели самолюбие молодого учёного. Милюков дал себе слово, которое впоследствии сдержал: никогда не писать и не защищать докторскую диссертацию. В связи с этим он отказался от предложения С.Ф. Платонова выдвинуть на соискание докторской степени другую свою работу – «Спорные вопросы финансовой истории Московского государства» и защитить её в Санкт-Петербургском университете. Эта работа была рецензией, которую Милюков, по ходатайству того же С.Ф. Платонова, написал на книгу А.С Лаппо-Данилевского «Организация прямого обложения в Московском государстве со времени смуты до эпохи преобразований»(СПб, 1890).
«Политическая неблагонадёжность» и ссылка П.Н.Милюкова
Признание в учёном мире, премии и широкая известность, обрушившаяся на Милюкова после выхода его работ, несомненно, были наградой за его напряжённый труд, но они лишь тешили честолюбие историка. Его дальнейшая карьера в стенах Московского университета представлялась весьма проблематичной. По университетскому уставу 1884 года штатными сотрудниками университета с соответствующим окладом могли быть только профессора, а получить это звание без докторской степени было нельзя. Оставалась возможность добиваться включения в штат в качестве доцента, но такой вариант наткнулся на сопротивление В.О. Ключевского, занимавшего в то время место проректора университета. Университетская карьера, с сожалением отмечал Милюков, «была для меня закрыта раньше, чем закрыло её правительство».
В связи с этим нельзя не согласиться с мнением некоторых последующих исследователей, считавших, что явлением политика Милюкова, едва не приведшего страну на грань национальной и политической катастрофы, Россия обязана, как ни странно, великому историку В.О.Ключевскому. В частности, Н.Г. Думова в своей книге «Либерал в России: трагедия несовместимости» рассматривает 1892-1893 годы как поворотный пункт в биографии П.Н. Милюкова. Конфликт с Ключевским привёл к тому, что историка фактически начинают вытеснять из университета: его не включают в состав штатных преподавателей; проректор своей властью не даёт читать основной курс лекций на факультете; успешная защита докторской диссертации в таких условиях тоже становится невозможной.
Шаткое общественное и финансовое положение заставляет П.Н. Милюкова искать новые области, где он смог бы полнее реализовать свой потенциал. Хотя в этот период Милюков продолжает активно заниматься историческими исследованиями, принимает участие в деятельности научных обществ, публикуется в журналах, к этим его занятиям всё больше и больше примешивается общественная, а затем и политическая деятельность.
Для развития самообразования учителей в провинции Московское археологическое общество организовало лекционное бюро. Входившие в него профессора должны были ездить по стране и читать общеобразовательные лекции. В качестве такого лектора П.Н. Милюков выступил в Нижнем Новгороде, где прочитал ряд лекций о русском освободительном движении XVIII-XIX вв. В них он проследил развитие русского освободительного движения, начиная с момента его зарождения в эпоху Екатерины II и заканчивая современным ему положением дел. Либеральная направленность лекций, в которых он, по его собственным словам, «не мог не отразить. так или иначе этого общего приподнятого настроения», связанного с ожиданиями общества от воцарения Николая II, вызвала громадный интерес собравшейся публики.
На примерах эпохи Екатерины II Милюков пытался донести до слушателей необходимость развития диалога между обществом и властью, воспитания гражданственности и создания общественных институтов в России.
В Рязани Милюков участвовал в археологических раскопках, писал статьи и фельетоны в «Русских ведомостях», активно сотрудничал в энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона, работал над созданием своего основного фундаментального труда «Очерки по истории русской культуры».
Первое издание «Очерков» вышло в 1896-1903 годах в трёх выпусках и четырёх книгах. В России до 1917 года вышло в свет 7 изданий «Очерков». Находясь уже в эмиграции, Милюков издал новое, переработанное издание книги. В нём была учтена опубликованная литература по различным областям знаний и те изменения, которые автор счёл нужным внести в свою концепцию исторического развития России. Новое издание вышло в Париже в 1930-1937 годы, и было юбилейным, посвящённым 40-летию со дня выхода первого издания.
В начале 1897 года Милюкову пришло приглашение из Софийского Высшего училища в Болгарии с предложением после смерти М. П. Драгоманова возглавить кафедру всеобщей истории. Власти разрешили поездку. В Болгарии ученый пробыл два года, читал курсы по всеобщей истории, по древностям археологии и по истории философско-исторических систем, изучал болгарский и турецкий языки (всего Милюков знал 18 иностранных языков). Сознательное игнорирование торжественного приёма в российском посольстве в Софии по случаю именин Николая II вызвало раздражение в Петербурге. От болгарского правительства потребовали уволить Милюкова. «Безработный» учёный переехал в Турцию, где принял участие в экспедиции Константинопольского археологического института, в раскопках в Македонии.
В ноябре 1898 года, по окончанию двухлетнего срока надзора, Милюкову было разрешено проживать в Санкт-Петербурге.
В 1901 году за участие в собрании в Горном институте, посвященному памяти П. Лаврова, П. Н. Милюков был вновь арестован и посажен в тюрьму «Кресты». После полугодового нахождения в ней, он поселился на станции Удельной под Петербургом.
В этот период Милюков сблизился с либеральной земской средой. Стал одним из основателей журнала «Освобождение» и политической организации российских либералов «Союз освобождения». В 1902-1904 годах неоднократно выезжал в Англию, затем в США, где читал лекции в Чикагском и Гарвардском университетах, в Бостонском институте имени Лоуэлла. Прочитанный курс был оформлен в книгу «Россия и её кризис» (1905 год).
Собственно, на этом биография П.Н. Милюкова как историка и учёного может быть закончена. Революционные события 1905-1907 годов окончательно сделали «отлучённого» от преподавания приват-доцента оппозиционным политиком и публицистом, который всерьёз полагал, что общество можно «подготовить» к конституционным преобразованиям.
С лета 1905 года бывший историк становится одним из создателей и неоспоримым лидером партии конституционных демократов. Он же является издателем и редактором органов кадетской печати, бессменным руководителем кадетской фракции во всех 4-х Думах.
Милюков, как известно, не смог избраться ни в Первую Государственную думу, ни во Вторую. Сказалось противодействие со стороны властей, хотя формальным предлогом для отстранения от участия в выборах стало несоответствие требованиям квартирного ценза. Тем не менее, Павел Николаевич выступал в качестве фактического руководителя думской фракции кадетов. Говорили, что Милюков, ежедневно посещавший Таврический дворец, «дирижирует Думой из буфета»!
Заветная мечта Милюкова о парламентской деятельности осуществилась осенью 1907 года — он был избран в III Думу. Лидер партии кадетов, возглавив её парламентскую фракцию, стал ещё более влиятельной и заметной фигурой. Шутили, что Милюков — идеальный парламентарий, он создан как по заказу специально для Британского парламента и Британской энциклопедии. В III Думе кадетская фракция оказалась в меньшинстве, но её лидер П.Н. Милюков стал наиболее активным оратором и главным экспертом по внешнеполитическим вопросам. Этими вопросами он занимался и в IV Думе, а также выступал по различным проблемам от имени фракции.
Первая мировая война сначала внесла коррективы в тактику кадетов. П.Н. Милюков стал сторонником идеи о прекращении внутриполитической борьбы до победы, ради которой оппозиционные силы должны поддержать правительство. Он рассматривал войну как возможность усилить внешнеполитическое влияние государства, связанное с укреплением позиций на Балканах и включением в состав Российской империи проливов Босфор и Дарданеллы, за что получил красноречивое прозвище «Милюков-Дарданелльский».
Но «священное единение» с правительством продолжалось недолго: экономический кризис в стране, поражения армии и внутриполитическая нестабильность привели к тому, что в Думе начала формироваться сильная оппозиция правительству, в августе 1915 года объединившаяся в Прогрессивный блок. П.Н. Милюков был организатором и одним из лидеров блока, считавшим, что Россия сможет победить в войне только при замене существующего правительства министерством, пользующимся доверием страны.
В конце 1915 года П.Н. Милюков пережил глубокую личную трагедию: во время отступления от Бреста был убит его второй сын Сергей, ушедший на войну добровольцем.
О политической одержимости Милюкова свидетельствуют и малоизвестные слова, произнесённые им на завтраке у британского посла Джорджа Бьюкенена незадолго до Февральской революции. Бьюкенен поинтересовался, почему парламентская оппозиция в разгар тяжёлой войны так агрессивна по отношению к своему правительству? Россия, с точки зрения дипломата, за десять лет приобрела законодательную Думу, свободу политических партий и печати. Не стоило ли оппозиции умерить критику и подождать реализации своих пожеланий ещё «какие-нибудь десять лет»? Милюков с пафосом воскликнул: «Сэр, русские либералы не могут ждать десять лет!» Бьюкенен в ответ усмехнулся: «Моя страна ждала сотни лет…»
После Февральской революции П.Н. Милюков принимал участие в формировании Временного правительства, в состав которого вошёл как министр иностранных дел. После отречения Николая II пытался добиться сохранения в России монархии до созыва Учредительного собрания.
На министерском посту начался закат политической карьеры П.Н. Милюкова: война была непопулярна в народе, а он 18 апреля 1917 года отправил союзникам ноту, в которой изложил свою внешнеполитическую доктрину: война до победного конца. В этом проявился главный недостаток П.Н. Милюкова-политика, стоивший ему карьеры: будучи убеждён в правоте своих взглядов и твёрдо уверен в необходимости осуществления программных установок своей партии, он невозмутимо шёл к поставленным целям, не обращая внимания на внешние влияния, на реальную обстановку в стране, на умонастроения населения. Проявление недовольства и демонстрации в столице после ноты П.Н. Милюкова вызвали отставку министра 2 мая 1917 года.
Большевистский переворот П.Н. Милюков не принял и стал использовать все свое влияние для борьбы с советским режимом. Он выступал за вооруженную борьбу, для которой стремился создать единый фронт. В ноябре 1917 года Милюков участвовал в совещании представителей Антанты о борьбе с большевизмом. Отправившись в Новочеркасск, он присоединился к добровольческой военной организации генерала М.В. Алексеева. В январе 1918 года входил в состав «Донского гражданского совета». Когда Алексеев в феврале 1918 года попросил Милюкова ознакомиться с проектом так называемой «Политической программы генерала Корнилова», Милюков выразил несогласие с тем, что проект создан без консультаций с политическими партиями. Отклонил он и попытку Корнилова единолично создать правительство. Милюков считал, что публикация программы лишит добровольческое движение поддержки широких слоёв населения. В конечном итоге, лидеры Добровольческой армии, всё ещё неравнодушные к замечаниям либеральных политиков, так и не приняли никакой программы. Вместе с мальчишками-юнкерами и вчерашними студентами они ушли погибать в кубанские степи. А П.Н. Милюков, как и подобает «гиганту мысли и отцу русской демократии», перебрался с негостеприимного Дона в Киев, где от имени конференции кадетской партии начал переговоры с германским командованием о необходимости финансирования антибольшевистского движения. Убеждённый сторонник Антанты в этот момент видел в германских оккупантах единственную реальную силу, способную противостоять большевикам. Кадетский ЦК осудил его политику, и Милюков сложил с себя обязанности председателя ЦК. В конце октября признал свою политику по отношению к немецкой армии ошибочной. Приветствовал военную интервенцию государств Антанты.
В это же время П.Н. Милюков возобновил свою деятельность в качестве историка: в 1918 году в Киеве готовилась к печати «История второй русской революции», изданная в 1921-23 годах в Софии.
Эмигрант
В ноябре 1918 года П.Н. Милюков выехал в Западную Европу, чтобы добиться от союзников поддержки антибольшевистских сил. Некоторое время жил в Англии, где редактировал еженедельник «The New Russia», выпускавшийся на английском языке русским эмигрантским Освободительным комитетом. Выступал в печати и публицистике от имени Белого движения. В 1920 году опубликовал в Лондоне книгу «Большевизм: международная опасность». Однако поражения белых армий на фронте и безразличная политика союзников, не сумевшая обеспечить Белому движению достаточной материальной поддержки, изменили его взгляды на способы избавления России от большевизма. После эвакуации войск генерала П.Н. Врангеля из Крыма в ноябре 1920 года Милюков заявил, что «Россия не может быть освобождена вопреки воле народа».
В эти же годы он получил из Советской России трагическое известие о смерти от дизентерии дочери Натальи.
В 1920 году П.Н. Милюков переехал в Париж, где возглавил Союз русских писателей и журналистов в Париже и совет профессоров во Франко-русском институте.
Подводя итоги антибольшевистской борьбы в 1917 – 1920 годов, он разработал «новую тактику», с тезисами которой выступил в мае 1920 года на заседании Парижского комитета кадетов. «Новая тактика» в отношении Советской России, направленная на внутреннее преодоление большевизма, отвергала как продолжение вооруженной борьбы внутри России, так и иностранную интервенцию. Вместо этого предусматривалось признание республиканского и федеративного порядка в России, уничтожения помещичьего землевладения, развития местного самоуправления. П.Н. Милюков считал необходимым совместно с социалистами выработать широкий план в земельном и национальном вопросах, в сфере государственного строительства. Ожидалось, что эта платформа получит поддержку демократических сил внутри России и вдохновит их на борьбу против большевистской власти.
Перемена мировоззрения поставила П.Н. Милюкова в оппозицию к большей части русской эмиграции и сделала врагами многих кадетов, бывших его единомышленниками в России. В июне 1921 года он вышел из партии и вместе с М.М. Винавером, образовав Парижскую демократическую группу Партии народной свободы (в 1924 году была преобразована в «Республиканско-демократическое объединение»).
Монархистами, справедливо обвинявшими П.Н. Милюкова в развязывании революции в России и во всех её последствиях, было предпринято несколько попыток покушения на него. В Париже, городе с относительно либерально настроенной эмигрантской колонией, бывшему политику приходилось жить на «полуконспиративной» квартире и скрываться, опасаясь нападений. 28 марта 1922 года в здании Берлинской филармонии в П.Н. Милюкова стреляли, но В.Д. Набоков, известный кадет, отец писателя В.Набокова, закрыл собой бывшего лидера партии, в результате чего сам был убит.
В эмиграции П.Н. Милюков много писал и издавался: вышли его публицистические труды «Россия на переломе», «Эмиграция на перепутье», были начаты «Воспоминания», так и оставшиеся незавершёнными. Милюков писал статьи о России для Британской энциклопедии, сотрудничал в других изданиях, выступал с лекциями об истории России во многих странах, в том числе и в Соединенных Штатах Америки, куда он ездил по приглашению американской ассоциации Lowell Institute.
С 27 апреля 1921 года по 11 июня 1940 года П.Н. Милюков редактировал выходившую в Париже газету «Последние новости». В ней много места уделялось новостям из Советской России. Начиная с 1921 года, П.Н. Милюков тешил себя тем, что находил в России «признаки возрождения и демократизации», которые, по его мнению, шли вопреки политике советского правительства. В 1930-е годы он стал положительно оценивать внешнюю политику Сталина за её имперский характер, одобрял войну с Финляндией, рассуждая: «Мне жаль финнов, но я за Выборгскую губернию».
В течение 20 лет возглавляемые Милюковым «Последние новости» играли руководящую роль в жизни эмиграции, объединяли вокруг себя лучшие литературные и публицистические силы русского зарубежья. Достаточно назвать имена тех, чьи произведения регулярно появлялись на страницах газеты: И. А. Бунин, М. И. Цветаева, В. В. Набоков (Сирин), М. А. Алданов, Саша Черный, В. Ф. Ходасевич, К. Д. Бальмонт, А. М. Ремизов, Н. А. Тэффи, Б. К. Зайцев, H. H. Берберова, Дон Аминадо, А. Н. Бенуа и многие, многие другие. Либеральные «Последние новости» вели ожесточённую полемику с ультраправой эмигрантской газетой «Возрождение», возглавлявшейся бывшим соратником Милюкова по «Союзу освобождения» и кадетской партии – П. Б. Струве.
В условиях Второй мировой войны П.Н. Милюков безоговорочно был на стороне СССР, рассматривая Германию как агрессора. Он искренне радовался Сталинградской победе, оценивая её как перелом в пользу СССР.
П.Н. Милюков умер в Экс-ле-Бен 31 марта 1943 года в возрасте 84 лет, был похоронен на временном участке местного кладбища. Вскоре после окончания войны единственный из оставшихся в живых детей П.Н. Милюкова, старший сын Николай, перевёз гроб отца в Париж, в семейный склеп на кладбище Батильон, где ранее была похоронена А.С. Милюкова.
Оценки личности П.Н.Милюкова
Умение гибко лавировать между политическими крайностями, стремление к поискам взаимоприемлемых решений (те черты, за которые противники справа и слева обычно клеймили «трусливый либерализм») уживались в Милюкове с незаурядным личным мужеством, многократно проявленным им в решительные моменты жизни. Как свидетельствовал близко знавший Павла Николаевича (и достаточно критически относившийся к нему) князь В. А. Оболенский, у него совершенно отсутствовал «рефлекс страха».
Милюков никогда не придавал значения бытовому комфорту, одевался чисто, но предельно просто: притчей во языцех был его поношенный костюм и целлулоидовый воротничок.
В Париже он жил в старом «заброшенном доме, где почти все его комнаты были сплошь заставлены полками с книгами», составлявшими огромную библиотеку, превышавшую десять тысяч томов, не считая многочисленных комплектов газет на разных языках.
В 1935 году, после смерти своей супруги А.С. Милюковой, П.Н. Милюков в 76 лет женился на Нине (Антонине) Васильевне Лавровой, с которой познакомился ещё в 1908 году и много лет поддерживал самые близкие отношения. Нина Васильевна была много моложе супруга. Повинуясь её вкусам, Милюков согласился переехать на новую квартиру на бульваре Монпарнас, где впервые в жизни по-другому, «по-буржуазному» оформил свой антураж. Впрочем, сам он, как и прежде, оставался вне всех внешних условностей. По воспоминаниям современников, престарелый историк чувствовал себя чужим в этой квартире, почти никогда не обедал в столовой, предпочитая перекусывать в кабинете, прямо за рабочим столом. Когда во время немецкой оккупации парижская квартира Милюковых была ограблена, более всего Павел Николаевич переживал из-за пропажи своей библиотеки и некоторых рукописей – самого дорогого, что осталось в его жизни.
Историческое наследие П.Н.Милюкова
Несмотря на широкую известность и популярность, Милюков как историк до революции фактически не изучался. Важные критические оценки его взглядов были даны лишь Н. П. Павловым-Сильванским и Б. И. Сыромятниковым. Остальному научному сообществу претило увлечение его недавнего члена политикой, а потому П.Н.Милюкова всерьёз как историка уже не воспринимали.
В советское время научная концепция П.Н.Милюкова также рассматривалась сквозь призму его политических взглядов. Эта традиция оставалась почти неизменной в советской литературе с 1920-х по середину 1980-х годов. Согласно точке зрения А. Л. Шапиро и А. М. Сахарова, Милюков стоял на принципах позитивизма и принадлежал к школе неогосударственников. Они называют его самым тенденциозным историком начала ХХ века, умело подчинившим исторический материал аргументации политических позиций российской буржуазии.
Лишь в начале 1980-х годов авторы стали освобождаться от идеологических стандартов в отношении историка. Впервые появляется интерес к историографическому творчеству П. Н. Милюкова. В этот период И. Д. Ковальченко и А. Е. Шикло высказали точку зрения на методологические взгляды П. Н. Милюкова и определили их как типично неокантианские. Было признано, что, научившись кое-чему у исторического материализма, П. Н. Милюков остался на идеалистических позициях и попытался использовать свою теоретическую вооружённость для опровержения марксистской исторической концепции.
Наиболее подробное изучение исторической концепции П.Н.Милюкова началось в 1990-ые годы, когда одним из главных объектов изучения отечественных историков стало наследие Русского Зарубежья.
В связи со 140-летием со дня рождения Милюкова в Москве в мае 1999 года состоялась международная научная конференция, посвящённая памяти историка, результатом которой стал фундаментальный труд «П. Н. Милюков: историк, политик, дипломат». (М., 2000). В нём подведены итоги изучения философских, исторических и социокультурных основ мировоззрения Милюкова, показан его вклад в отечественную историческую науку, в разработку доктрины и идеологии, программы и тактики либерализма нового типа.
«Очерки по истории русской культуры» и историческая концепция П.Н.Милюкова
Концепция истории России Милюкова складывалась постепенно. Начальный этап её формирования приходится на середину 1880- начало 90-х годов XIX века, когда историк пишет магистерскую диссертацию «Государственное хозяйство России в эпоху преобразований Петра I». В первых работах Милюкова просматриваются чисто позитивистские позиции; велико влияние государственной (юридической) историографической школы С.М.Соловьёва и взглядов В.О.Ключевского.
Дальнейшее развитие концепции Милюкова изложено в «Очерках по истории русской культуры» и ряде его историко-публицистических работ.
В первом выпуске «Очерков» Милюковым изложены «общие понятия» об истории, её задачах и методах научного познания, определены теоретические подходы автора к анализу исторического материала, содержатся очерки о населении, экономическом, государственном и социальном строе. Во втором и третьем выпусках рассматривается культура России — роль церкви, веры, школы, различных идеологических течений.
Сама историческая концепция П.Н.Милюкова изначально строилась на позитивистском многофакторном подходе к анализу исторического материала.
Демографический фактор
В ряду факторов, влияющих на процесс исторического развития, Милюков особое значение придавал «фактору народонаселения», т.е. исторической демографии. Процессы народонаселения в России Милюков постоянно сравнивал с аналогичными процессами в странах Западной Европы. Он считал, что существует два типа стран: страны с низким благосостоянием, и слабым развитием индивидуальности, с наличием неизрасходованных источников жизненных средств. В этих странах возрастание населения будет наиболее значительно. Для второго типа характерна высокая степень благосостояния населения, личность имеет большой простор для развития, а производительность труда может быть увеличена искусственными средствами, и, соответственно, прирост населения тормозится. Россию Милюков относит к первому типу стран. Для России был характерен низкий уровень благосостояния, обособленность низшего общественного строя, слабое развитие индивидуальности, и, соответственно многочисленность браков и рождений.
Демографические процессы, как в России, так и в Европе, Милюков «рассматривал в совокупности и обусловленности этнографического состава населения и колонизации», считал необходимым учитывать время заселения, отмечал запаздывание указанных процессов в России по сравнению с западноевропейскими.
Географический и экономический факторы
Во втором разделе «Очерков по истории русской культуры» речь идёт об экономическом быте. По Милюкову, экономическое развитие России было запаздывающим по сравнению с Западной Европой. Исходный тезис его рассуждений: переход от натурального хозяйства к меновому в странах Западной Европы завершился значительно раньше, чем в России. Запоздалость исторического процесса объясняется Милюковым исключительно климатическими и географическими причинами, т.к. русская равнина освободилась от сплошного ледяного покрова гораздо позже, чем западно-европейская территория. С течением времени эту запоздалость так и не удалось преодолеть, и она углублялась взаимодействием целого ряда местных условий.
По П. Н. Милюкову, население обычно начинает с того, что расхищает природные богатства. Когда их не хватает, население начинает мигрировать и размещаться по другим территориям. Этот процесс, по мнению историка, совершался в течение всей истории России и в XIX веке далеко не закончился. Основными направлениями колонизации исследователь называет север и юго-восток. Непрерывное перемещение русского народа мешало росту плотности населения, что и определило примитивный характер нашего экономического хозяйства:
В России, в отличие от Запада, мануфактура и фабрика не успела развиться органически из домашнего производства. Они были созданы правительством искусственно. Новые формы производства были перенесены с Запада в готовом виде. В тоже время Милюков замечает, что со второй половины XIX века наблюдается стремительный разрыв России с её экономическим прошлым.
Общий вывод, вытекающий из анализа экономического развития России и стран Запада: «отстав от своего прошлого, Россия далеко ещё не пристала к европейскому настоящему».
Роль государства
Преобладающую роль государства в русской истории П.Н.Милюков объясняет чисто внешними причинами, а именно: элементарностью экономического развития, вследствие демографических и климатических факторов; наличием внешних угроз и географическими условиями, способствовавшими непрерывной экспансии. Поэтому главной отличительной чертой русского государства является его военно-национальный характер.
Согласно П.Н.Милюкову, развитие России происходит в соответствии с теми же универсальными закономерностями, что и на Западе, но с огромным опозданием. Историк считал, что и в конце XIX-начале XX веков Россия уже проходит стадию гипертрофии государства и развивается в том же направлении, что и Европа.
Впрочем, уже ранние критики, в частности Н.П. Павлов-Сильванский и Б.И. Сыромятников, обратили внимание на неудачный и совершенно не объясняемый скачок от бывшего отсталого «своеобразия» к будущему успешному единообразию с Западом в концепции Милюкова. Позже в тезис о своеобразии Милюков внёс изменения. В 1930 году в лекции «Социологические основы русского исторического процесса», прочитанной в Берлине, Милюков снизил своё понятие своеобразия до идеи отсталости или замедленности. А впоследствии, в своих усилиях дистанцироваться от евразийцев, Милюков вообще разрушил дихотомию Россия-Европа признанием существования множества «Европ» и конструированием западно-восточного культурного уклона, который включал Россию как самый восточный фланг Европы, и, следовательно, как самую своеобразную европейскую страну.
Таким образом, П. Н. Милюков в «Очерках по истории русской культуры» пытается вернуться к государственной теории, но аккумулирует новейшие достижения отечественной и европейской мысли, подводя под неё более прочный фундамент.
Историк постоянно подчёркивает такую особенность России как отсутствие «плотного непроницаемого слоя» между властью и населением, т.е. феодальной верхушки. Это привело к тому, что общественная организация на Руси была поставлена в прямую зависимость от государственной власти. В России, в отличие от Запада, не было самостоятельного землевладельческого дворянского сословия, по своему происхождению оно было служилым и зависимым от военно-национального государства.
Однако П. Н. Милюков не приемлет эмпиризм позитивизма и абсолютизацию экономического фактора в социологических схемах марксизма. Свою позицию он представляет как нечто среднее между идеализмом и материализмом. Философские штудии П. Н. Милюкова относятся к периоду, когда в отечественной историографии только начинает складываться исследовательская программа неокантианства. Основные баталии между позитивистами и неокантианцами были ещё впереди, поэтому в творчестве П. Н. Милюкова мы не находим ни постановки проблемы о специфической логике исторического исследования, ни способов её разрешения. Говорить об эволюции историка в сторону неокантианства можно, пожалуй, лишь имея в виду общую культурную атмосферу, пропитанную интересом к личности, творчеству, историзмом, культуре вообще, и в частности, «культурной истории», о которой размышляет автор.
«Культурная история» П.Н.Милюкова
В данном вопросе П. Н. Милюков продолжает традицию своего учителя В. О. Ключевского, который считает, что XVII век знаменует собой начало новой русской истории, однако, процесс европеизации затрагивает только верхние слои русского общества, в основном дворянства, что и предопределило его дальнейший разрыв с народом.
В своей более поздней работе «Интеллигенция и историческая традиция» П. Н. Милюков утверждает, что в принципе разрыв интеллигенции с традиционными верованиями массы вполне закономерен. Он вовсе не является характерной чертой взаимоотношений между российскими слоями общества, а «есть постоянный закон для всякой интеллигенции, если только интеллигенция действительно является передовой частью нации, выполняющей принадлежащие ей функции критики и интеллектуальной инициативы». Только в России это процесс получил, вследствие особенностей её исторического развития, столь резко выраженный характер.
Судьба русской веры и отсутствие традиции, считает П. Н. Милюков, определила собой и судьбу российского творчества: «. самостоятельное развитие национального творчества, как и национальной веры, было остановлено в самом зародыше».
В самой тесной зависимости от истории русской церкви стоит и история русской школы. В результате неспособности церкви устроить школу, знания стали проникать в общество вне её. Поэтому, приступив к созданию школы, государство не встретило конкурентов, что и предопределило в дальнейшем очень сильную зависимость русской школы от настроений русской власти и общества.
Таким образом, П. Н. Милюков рассматривает историю русской духовной культуры как единство социальных, властных фактов и внутренних ментальных процессов. К сожалению, в советской традиции такой синтетический подход к истории культуры был утрачен и подменён классовым анализом.
В научном сообществе и по сей день бытует мнение о принижении «западником» Милюковым развития и значения русской культуры. Даже в новейших публикациях (например, в работах С. Иконниковой) мы встречаемся с такими выводами. Однако концепция заимствований Милюкова более сложна и интересна. Исследователь во многом предвосхищает современное видение взаимодействия культур, их взаимного диалога.
Милюков считает, что на смену простому заимствованию приходит творческое осмысление. Изменение состава участников диалога способствует, по П.Н. Милюкову, уничтожению некоторых исторических предрассудков. Так, например, давая оценку юридической школе в русской историографии, он делает акцент не на заимствование, а на соединение идей исторической школы и немецкой философии Гегеля и Шеллинга. Диалог культур проходит, по П.Н. Милюкову, определённые стадии: приём чужой культуры (переводы); «инкубационный период», сопровождаемый компиляциями и подражаниями чужому; вполне самостоятельное развитие русского духовного творчества и, наконец, переход в стадию «общения с миром как равноправное» и влияющее на чужие культуры.
Тема революции в историко-публицистических работах Милюкова
Для Милюкова, как для участника событий, был характерен политико-правовой подход к первой русской революции. Поэтому эти работы нельзя назвать даже историко-публицистическими. Участник событий высказал своё мнение – и всё.
Второй русской революции Милюков посвящает большую работу «История Второй русской революции». Существенно дополняет его видение революции работа «Россия на переломе. Большевистский период революции» (Париж, 1927, Т.1-2).
Конъюнктурность выводов и слабость источниковедческой базы вышеперечисленных исследований отчасти объясняются тем, что политик П.Н.Милюков в 1917-1920 годах не имел реальной возможности создать, собственно, историческую работу.
Писать «Историю Второй русской революции» он начал в конце ноября 1917 года в Ростове-на-Дону, продолжил в Киеве, где предполагалось уже издать 4 выпуска. В декабре 1918 года типографию издательства «Летопись», где была набрана первая часть книги, разгромили петлюровцы. Весь набор книги был уничтожен. Милюков, занятый теперь уже спасением отечества от большевиков, смог снова приступить к работе над «Историей» только осенью 1920 года, когда получил от издателя, переехавшего в Софию, сохранённую им копию рукописи. Дело пошло полным ходом с декабря 1920 года: автор получил доступ к обширной коллекции русских периодических изданий, хранящихся в Париже. Именно они, в сочетании с личными наблюдениями, воспоминаниями и выводами экс-историка Милюкова легли в основу его «Истории Второй русской революции». Полный текст книги был подготовлен к печати и опубликован в Софии в трёх частях (1921-1923).
В написанной им «Истории» нет того морального возмущения и обвинительного тона, который присутствовал в современных ему работах авторов умеренно-социалистического направления. Милюков-политик не пытался защищать социализм от «большевистских» извращений. Для него основным вопросом революции был вопрос о власти, а не о справедливости. В своей «Истории» Милюков доказывал, что успех большевиков объяснялся неспособностью их социалистических противников рассматривать борьбу с этих позиций.
Другие социалистические лидеры (Чернов, Керенский) обычно начинали периодизацию истории Октябрьской революции с большевистского переворота, игнорируя тем самым собственные неудачи и поражения на протяжении всего 1917 года. Милюков же считал большевистский режим логическим результатом деятельности русских политиков после крушения самодержавия. Если в представлении социалистов большевистское правительство являлось неким отдельным, качественно новым феноменом, совершенно изолированным от так называемых «завоеваний Февральской революции», то Милюков рассматривал революцию как единый политический процесс, начавшийся в Феврале и достигший своей кульминации в Октябре.
Анализируя причины революции, автор вновь обращает внимание на сложную систему взаимодействия географических, экономических, политических, социальных, интеллектуальных, культурных, психологических факторов, разбавляя всё это примерами, почёрпнутыми из материалов периодики.
Всю вину за поражение революции Милюков, как и следовало ожидать, возложил на Керенского и социалистических лидеров. Он обвинял своих коллег политиков в «бездействии, прикрывающемся фразой», в отсутствии политической ответственности и вытекающего из нее действия, основанного на здравом смысле. На этом фоне поведение большевиков в 1917 году было образцом рационального стремления к власти. Умеренные социалисты потерпели поражение не потому, что не сумели добиться решения поставленных задач, а потому, что сами не знали, чего хотят. Такая партия, по мнению Милюкова, не могла победить.
«История Второй русской революции» вызвала резкую критику со стороны как эмигрантской, так и советской историографии. Автора обвиняли в жёстком детерминизме, схематичности мышления, субъективности оценок, позитивистской «фактографичности».
Но вот что интересно. Хотя в «Истории» громко звучит тема о предательстве и «немецких деньгах», благодаря которым большевики смогли достичь своих целей, в общем и в этой книге, и в изданной в 1926 году двухтомной «России на переломе» (истории гражданской войны) Ленин и его последователи изображены людьми сильными, волевыми и умными. Известно, что Милюков в эмиграции был одним из самых упорных и непримиримых противников большевиков. Вместе с тем, его отношение к ним как к серьёзным носителям государственной идеи, за которыми пошёл народ, он сохранил до конца жизни, чем восстановил против себя практически всю белоэмигрантскую общественность – от яростных монархистов, до вчерашних соратников-либералов и социалистов всех мастей.
Отчасти по этой причине, а отчасти по причине не слишком высокого профессионализма и сугубо позитивистского подхода к методологии исследования, последние работы Милюкова успеха не имели. Не даром говорят, что в одну реку нельзя вступить дважды. Историк, который сам стремится вершить историю, как правило, умирает для науки навсегда.
Так случилось и с П.Н.Милюковым. Его имя как политика долгое время склоняла на все лады русская монархическая эмиграция; на родине лидер кадетской партии также был предан проклятиям и почти полному забвению. На уроках истории в советской школе его поминали лишь как незадачливого «Милюкова Дарданелльского», призывающего к войне до победного конца, когда «верхи» не могли, а низы «не хотели». Да ещё И.Ильф и Е.Петров в своём сатирическом романе «Двенадцать стульев» (случайно или нет?) придали искателю сокровищ Кисе Воробьянинову не только внешнее сходство с бывшим лидером кадетской партии, но и сделали явный кивок в сторону Милюкова, назвав коллегу Остапа Бендера «гигантом мысли и отцом русской демократии».
Тем не менее, интерес к оригинальной концепции «культурной истории» П.Н.Милюкова в научном сообществе был всегда. Эта концепция неизменно находила своё отражение даже в советских вузовских учебниках, исторические труды Милюкова переводили и неоднократно переиздавали на Западе. И сегодня интерес к историку, да и политику Милюкову не ослабевает, заставляя исследователей разных стран вновь и вновь обращаться к изучению его научного наследия.
