модернизационный подход к изучению истории
Прогрессивный подход к истории: сущность, достоинства и недостатки. Формационная теория. Теория модернизации
Всемирно-прогрессивный подход.
Исходя из предмета изучения общемирового развития, модернизации, прогресса человечества, историки «выстроили» народы по иерархической лестнице с «передовыми» (славяне) и «отсталыми» (угро-финны, половцы) народами. История России рассматривается как история славян.
Историки, придерживающиеся всемирно-прогрессивного подхода, главным двигателем перемещений народов считают «потребность в больших пространствах земли, необходимых при тогдашнем примитивном ведении хозяйства».
Представители всемирно-прогрессивного подхода XIX века Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, М. Н. Покровский и др. укоренили в сознании народа тезис, что «монголо-татарское иго отбросило Русь в ее развитии на двести лет назад».
Формационная теория (К. Маркса)
Предмет и сфера применения формационной теории — история как объективный, независимый от сознания и воли людей результат их деятельности.
Формационная теория представляет собой по преимуществу онтологический анализ истории, т. е. выявление глубинных, сущностных оснований.
Формационный анализ — это разрез истории «по вертикали». Он раскрывает движение человечества от изначальных, простых (низших) ступеней или форм к ступеням все более сложным, развитым.
Формационная теория — это по преимуществу социально-экономический срез истории. Она принимает за исходный пункт постижения истории способ материального производства как главный, определяющий в конечном счете все другие сферы общественной жизни.
При формационном подходе акцент делается на внутренних факторах развития, сам этот процесс раскрывается как саморазвитие. В этих целях разработан соответствующий понятийный аппарат (противоречия в способе производства — между производительными силами и производственными отношениями, в социально-классовой структуре общества и т. д.). Основное внимание при этом уделяется борьбе противоположностей, т. е. больше тому, что разъединяет людей данной социальной системы (общества), и меньше тому, что их объединяет.
Формационная теория начинает постижение общества «снизу», т. е. со способа производства. Следует подчеркнуть, что вся философия истории до Маркса основное внимание уделяла анализу сферы политики, права, морали, религии, культуры, реже естественным, природным (географическим в основном) условиям и т. п. Маркс в прямую противоположность традиции (по закону отрицания) выдвинул на первое место материальное производство На анализ других сфер общественной жизни во всем объеме их содержания и функционирования у него, что называется, не хватило ни времени, ни сил. В лучшем случае были разобраны отдельные проблемы (взаимодействие основных сфер общественной жизни, классовые отношения и классовая борьба, государство как инструмент политического господства экономически ведущего класса и некоторые другие)
Другими словами, общество как социальный организм было раскрыто с одной точки зрения, а именно с точки зрения определяющей роли способа материального производства, что привело к недооценке значения и роли других сфер, особенно культуры. Такая односторонность была, на наш взгляд, вызвана не столько сущностью или принципами материалистического понимания истории, сколько обстоятельствами конкретной научно-исследовательской ситуации в общественном познании того времени (недооценкой как раз этого способа). Последователи Маркса еще более усугубили эту односторонность.
Не случайно ведущий лейтмотив последних писем Энгельса («Писем об историческом материализме») к молодым последователям марксизма — подчеркивание (помимо определяющей роли производства) активной роли надстройки (политики, права и т. д.), момента ее самостоятельного развития Но это были скорее рекомендации. На комплексное исследование той же культуры, нравственности и проч. у Энгельса также уже не было ни сил, ни времени. Нелишне отметить такое специфическое явление, как магия нового слова. Термин «способ производства» (способ производства материальной жизни) завораживал новизной, высокой разрешающей способностью рационального познания, как бы освещавшим глубинные процессы жизни электрическим контрастно-резким светом.
Формационная теория при всех ее недостатках являет собой одну из первых попыток построения на основе научной рациональности глобальной картины человеческой истории (метатеории исторического процесса). Конкретно-научные аспекты ее во многом устарели, но сам подход, лежащий в ее основе, сохраняет свою силу. Она пытается системно раскрыть наиболее общие основания и глубинные тенденции исторического процесса и на этой основе анализировать. общие и особенные свойства конкретно-исторических обществ. По причине высоко абстрактного характера этой теории ее опасно напрямую прилагать к конкретному обществу, втискивать отдельные общества в прокрустово ложе формаций. Между этой метатеорией и анализом конкретных обществ должны лежать теории среднего уровня.
Теория модернизации — теория, призванная объяснить процесс модернизации в обществах. Теория рассматривает внутренние факторы развития любой конкретной страны, исходя из установки, что «традиционные» страны могут быть привлечены к развитию таким же образом, как и более развитые. Теория модернизации делает попытку определить социальные переменные, которые способствуют социальному прогрессу и развитию общества, и предпринимают попытку объяснить процесс социальной эволюции. Хотя никто из учёных не отрицает сам процесс модернизации общества (переход от традиционного к индустриальному обществу), сама теория подверглась значительной критике как со стороны марксистов, так и представителей идеи свободного рынка, так и сторонников теории зависимости по той причине, что представляет упрощённое представление об историческом процессе.
Подход, в котором история рассматривается в процессе усовершенствования, улучшения или обновления, именуется «модернизационный подход». В плане исторического значения модернизационный подход рассматривает историю как процесс перехода от традиционного общество к модерному обществу, от аграрного общества к индустриальному. Главной целью модернизационного подхода является изучение модернизации.
Классические труды, описывающие модернизацию, принадлежат О. Конту, Г. Спенсеру, К. Марксу, М. Веберу, Э. Дюркгейму и Ф. Тённису.
В большинстве классических концепций модернизации акцент делается на формировании индустриального общества, модернизация рассматривается как процесс, протекающий параллельно индустриализации, как превращение традиционного аграрного общества в индустриальное. Она рассматривается с точки зрения трансформации системы хозяйства, технического вооружения и организации труда.
Теория модернизации
Подход, в котором история рассматривается в процессе усовершенствования, улучшения или обновления, именуется «модернизационный подход». В плане исторического значения модернизационный подход рассматривает историю как процесс перехода от традиционного общества к модерному обществу, от аграрного общества к индустриальному. Главной целью модернизационного подхода является изучение модернизации.
Господствовавшая в американской социологии в середине XX века, во многом благодаря таким фигурам, как Толкотт Парсонс и Сэмуэл Хантингтон, в 1960 годы она была подвергнута резкой критике, вызванной несоответствиями положений теории наблюдаемым социальным процессам в модернизирующихся обществах, и в результате была отвергнута как социологическая парадигма; окончательный разгром Хантингтона состоялся в 1972-1973 годах, усилиями Иммануила Валлерстайна и Чарльза Тилли. Позднейшие попытки возрождения теории связывались с концепциями «конца истории» и столкновения цивилизаций, имевшими в большей степени идеологический характер.
Связанные понятия
Упоминания в литературе
Связанные понятия (продолжение)
Концепция «Нормативной силы» Европейского Союза (от англ. normative power) – концепция, разработанная в 2002 году датским исследователем Ианом Маннерсом с целью объяснить особую роль Европейского Союза в мировой политике и специфику его внешнеполитической деятельности. Поскольку концепция «нормативной силы» также характеризует международную идентичность ЕС, то она может быть отнесена к сфере исследований социального конструктивизма. В основе концепции лежит утверждение о том, что Европейский Союз.
Основная статья: Гарольд Адамс Иннис Гарольд Адамс Иннис (5 ноября 1894 — 8 ноября 1952) — профессор политической экономии Торонтского университета, автор трудов по экономической истории Канады, а также ряда работ по исторической роли средств коммуникации в развитии цивилизаций.
Теория модернизации
Теория модернизации — теория, призванная объяснить процесс модернизации в обществах. Теория рассматривает внутренние факторы развития любой конкретной страны, исходя из установки, что «традиционные» страны могут быть привлечены к развитию таким же образом, как и более развитые. Теория модернизации делает попытку определить социальные переменные, которые способствуют социальному прогрессу и развитию общества, и предпринимают попытку объяснить процесс социальной эволюции. Хотя никто из учёных не отрицает сам процесс модернизации общества (переход от традиционного к индустриальному обществу), сама теория подверглась значительной критике как со стороны марксистов, так и представителей идеи свободного рынка, так и сторонников теории зависимости по той причине, что представляет упрощённое представление об историческом процессе.
Подход, в котором история рассматривается в процессе усовершенствования, улучшения или обновления, именуется «модернизационный подход». В плане исторического значения модернизационный подход рассматривает историю как процесс перехода от традиционного общество к модерному обществу, от аграрного общества к индустриальному. Главной целью модернизационного подхода является изучение модернизации.
Содержание
Этапы развития теории
Идейные предшественники
Классические труды, описывающие модернизацию, принадлежат О. Конту, Г. Спенсеру, К. Марксу, М. Веберу, Э. Дюркгейму и Ф. Тённису.
В большинстве классических концепций модернизации акцент делается на формировании индустриального общества, модернизация рассматривается как процесс, протекающий параллельно индустриализации, как превращение традиционного аграрного общества в индустриальное. Она рассматривается с точки зрения трансформации системы хозяйства, технического вооружения и организации труда.
Последствия перехода от сельскохозяйственных обществ к индустриальным так сильно сказались на социальных нормах, что породили совершенно новую академическую дисциплину — социологию, которая стремится описать и понять эти изменения. Практически все великие социальные мыслители конца XIX века — включая Тённиса, Мейна, Вебера, Эмиля Дюркгейма, Георга Зиммеля — посвятили свои исследования выяснению природы этого перехода.
Социологи признают, что решающим фактором модернизации выступает преодоления и замена традиционных ценностей, препятствующих социальным изменениям и экономическому росту, на ценности, мотивирующие хозяйствующих субъектов, на инновационную деятельность — разработку, создание и распространение новых технологий и генерирование новых организационно-экономических отношений. Причём в большинстве западных обществ индустриализации предшествовали как изменения в общественном сознании, так и изменения в экономике, развитие мануфактурного производства и формирования национальных рынков.
Поэтому среди историков, социологов и философов уже в начале ХХ века распространились концепции, учитывающие влияние культурных и ментальных трансформаций. Они базируются на иной точке зрения, согласно которой процесс модернизации в её западном варианте начинается с трансформации тех или иных форм общественного сознания и культуры.
Так, американский социолог Ч. Х. Кули описывает становление нетрадиционного общества как исторический сдвиг от «первичных» до «вторичных групп», критерием дифференциации которых является исторически принятый ими тип социализации личности: в «первичных группах» социализация индивида протекает в рамках семьи (или — шире — сельской общины), задающей непосредственный психологический контакт между её членами и конкретную структуру отношений между ними; во «вторичных группах» социализация происходит в рамках абстрактно заданной общности (государственной, национальной и т. п.), где структура отношений постигается лишь умозрительно.
Развитие теории модернизации
1-й этап
Современная концепция «модернизации» была сформулирована в середине ХХ века во времена распада европейских колониальных империй и появления большого количества новых государств.
2-й этап
Второй этап (конец 60-70-е годы) отметился критикой и переоценкой идей первого — акцент делался на научно-технической революции, признаётся, что современные общества могут включать немало традиционных элементов, признается, что модернизация способна усиливать традицию (С. Хантингтон, З. Бауман). Концепции модернизации были признаны как альтернатива коммунистическим теориям трансформации.
3-й этап
С конца 80-х годов — на третьем этапе развития теории модернизации признают возможность национальных проектов модернизации, осуществляемые на основе накопления технологически и социально передовых опытов и внедрения их в гармоничном сочетании с историческими традициями и традиционными ценностями незападных обществ (А. Турен, Ш. Эйзенштадт). При этом признается, что модернизации могут осуществляться без навязывания западного опыта, а нарушение равновесия между современностью и традиционностью приводит к острым общественным конфликтам и неудачам модернизации.
Суть преодоления традиций видится теперь не в том, что они принципиально отвергаются, а в том, что в некоторых ситуациях, которых со временем становится все больше, социальными регуляторами выступают не традиционные жесткие социальные нормы и модели поведения, обусловленные религией или общинными прецедентами, но вызванные нормами индивидуального выбора, а также личными ценностями и преимуществами. И эти ситуации в процессе модернизации все больше из сфер производства перемещаются в повседневную жизнь, чему способствует образованность, информированность и изменение ценностей в обществе.
В качестве средств для преодоления негативных последствий модернизации вводится понятие «контрмодернизация», или, более удачно, «альтернативной модернизации» как варианта модернизации, осуществляемого незападным путем, а также «антимодернизация» как открытого противодействия модернизации. Происходит отказ от европоцентризма в толковании модернизации, тщательно анализируется опыт «модернизации без вестернизации», как это имело место, в частности, в Японии, где модернизация осуществлялась на почве национальной культуры.
Но такое внимание имеет и большие методологические последствия для концепции: сам процесс модернизации уже не рассматривается как линейный и детерминирован. Теперь признаётся, что поскольку национальные традиции определяют характер модернизационного процесса и выступают его стабилизирующими факторами, то может иметь место определенное количество вариантов модернизации, которая рассматривается как разветвлённый, вариативный процесс.
Также изучается модернизация личности. На основании социологических исследований построено аналитическую модель современной личности, которая имеет такие качества:
Отмечается конвергенция социализма и капитализма: страны с рыночной экономикой все больше используют методы и средства государственного планирования и программирования, в то же время там, где социалистические режимы сохранились, наиболее устойчивые из них используют рыночные механизмы и каналы интеграции в мировой рынок.
Согласно теории «неомодернизма» такие институциональные структуры, как демократия, закон и рынок, являются функционально необходимыми, однако они не являются исторически неизбежными или линейно обязательными результатами, хотя и заставляют общий вектор изменений приближаться к совместным модернизационных ориентиров. В то же время историческая и культурная специфика каждой страны позволяет создавать собственный модернизационный проект.
Модернизационный подход к изучению истории
В интернет-версии публикации начало каждой страницы отмечено: .
И.В. Побережников
(Институт истории и археологии
Уральского отделения РАН, Екатеринбург)
Модернизация:
теоретико-методологические подходы
Поскольку само социальное изменение в высшей степени многозначно, многосторонне, его изучение может вестись в рамках различных теоретико-методологических проекций, призванных объяснять характер и направлен- ность изменений. В современном отечественном обществоведении наибольшей популярностью пользуются три социологические макротеории: формационная, цивилизационная и модернизационная. Активное освоение последней началось относительно недавно, лишь в постсоветской России. При этом интерес к модернизационной парадигме во многом объясняется надеждами на ее познавательную эффективность при изучении той коренной политической, экономической и социокультурной трансформации, которая началась в стране с конца 1980-х гг.
Линеарная модель стимулировала обсуждение проблемы стандартных критериев модернизации, которые разрабатывались обычно на основе сопоставления идеал-типических образов традиционности и современности, представлявших, собственно, два полюса, между которыми и мыслился сложный процесс трансформации обществ. Данные критерии рассматривались сторонниками линеарной модели в качестве обязательных для всех обществ, вступивших на путь модернизации. Так, в одной из своих ранних работ Ш. Эйзенштадт сформулировал набор признаков, сопровождающих модернизацию, применительно к различным сферам общества.
В экономической сфере модернизация, полагал Ш. Эйзенштадт, сопровождается технологическим ростом, который стимулируется систематическим применением научных знаний (разработка которых становится областью деятельности специализированных научных учреждений), развитием вторичных (индустриальных, коммерческих) и третичных (сервисных) отраслей экономики за счет сокращения значения первичных (добывающих). Другими словами, экономическая модернизация представлялась ученому как развитие индустриальной системы, основанное на технологиях высокого уровня, растущей специализации экономических ролей и секторов экономической деятельности (производство, потребление, распределение), а также на росте масштабов и сложности основных рынков (товаров, рабочей силы, финансов).
Линеарная модель была рассчитана на изучение макросоциальных явлений (обыкновенно в масштабе страны) и строилась на основе структуралистского подхода; изучение «внутренней логики ситуации» не было включено в ее планы. Данная модель требовала рассмотрения модернизации как единого универсального восхождения обществ от недостаточной развитости (традиционности) к современности и развитости по одним и тем же стандартным ступеням стадий. Модель была разработана на основе опыта западной «атлантической» цивилизации и практически не учитывала многообразие цивилизационного опыта за пределами Западной Европы и Северной Америки. К существенным недостаткам данной модели необходимо отнести недооценку меняющихся условий международной среды для конкретных обществ, стремившихся модернизироваться. Упрощенным представляется и эволюционистское представление о единой для всех лестнице к высотам современности, исключающее возможности «параллельного» развития или «неразвития» («недоразвития»).
Модель парциальной (частичной) модернизации
В процессе парциальной модернизации несоответствия могут возникать как между институтами, так и внутри них, а также в сознании конкретной личности, порождая «устойчивое фрагментарное развитие». В отличие от сторонников линеарной модели авторы, придерживавшиеся парциальной модели, помещали процесс модернизации в международный контекст, признавая в качестве важнейших условий самой частичной модернизации противостояние обществ-новаторов и «стран-последователей».
Итак, суть парциальной модели сводится к признанию возможности «застревания» некоторых обществ на стадии «частичной» модернизации. Таким образом, данный подход означал предоставление права на существование еще одному пути (ответвлению), пускай неполноценному, от традиционности к современности. В определенной степени выдвижение модели парциальной модернизации являлось шагом от линеарного видения исторического процесса в сторону парадигмы, подразумевавшей возможность многолинейной динамики.
Парциальная модель, как и линеарная, ориентировалась на изучение макромасштабных социальных явлений и процессов и основывалась на структурно-системном подходе, однако, она поставила под сомнение множество признаков линеарной модели (революционный, комплексный, системный, глобальный, стадиальный, конвергенционный, необратимый характер модернизации). Важнейшая характеристика линеарной модели, связанная с жесткой систематизацией обществ по принципу отнесения к «традиционности» или к «современности», была основательно пересмотрена в рамках парциальной модели, сводившей традиционные и модернизированные элементы в особую взаимосвязь. При этом парциальная модель не могла выступать в качестве элементарной замены линеарной модели. Ее конструирование стало реакцией на дефектность универсалистских претензий линеарной модели. Созданная, так сказать, ad hoc, применительно к определенным историческим ситуациям, парциальная модель позволяла снять ряд теоретических противоречий, возникавших при исследовании с опорой на линеарную модель тех случаев развития, которые блокировались слишком большими различиями между традиционными и современными (обыкновенно заимствуемыми из внешней среды) ценностями и институтами (такие ситуации нередко именуются догоняющей, неорганичной модернизацией 12 ). Ситуационно ориентированная, парциальная модель стала рассматриваться как частный, субоптимальный случай линеарной модели развития.
Теоретическое ядро современной многолинейной версии модернизации включает следующие положения.
1. Отказ от односторонней линеарной трактовки модернизации как движения в сторону западных институтов и ценностей (подобный подход сегодня трактуется как этноцентричный); признание возможностей собственных оригинальных путей развития (национальных моделей модернизации, естественно, имеющих местную социокультурную окраску), поворотных точек, в которых в процессе развития может происходить смена маршрута движения. Как утверждает Э. Тириакьян, не существует какого-то фиксированного «центра modernity», напротив, возможно появление новых и существование нескольких «эпицентров» модернизации. В работе 1985 г. он пишет о перемещении центра модернизации в Восточную Азию. Проблема разнообразия модернизационных маршрутов («дверей» в модернизацию) широко обсуждается Г. Терборном и В. Цапфом. Признание возможности различных траекторий модернизации открывает обсуждение проблемы разнообразия исторических типов или моделей развития. Так, в рамках многолинейного подхода демократия уже не считается феноменом, имманентно присущим модернизации, но рассматривается в ряду альтернативных последствий перехода от традиционности к современности, наиболее яркими и полярными примерами которых могут служить фашизм или коммунизм. Сам процесс демократизации также предстает в различных исторических ипостасях (например, линейная, циклическая и диалектическая модели С. Хантингтона).
2. Признание конструктивной, положительной роли социокультурной традиции в ходе модернизационного перехода, придание ей статуса дополнительного фактора развития. В частности, Э. Тириакьян предлагает пересмотреть в свете новых исторических реалий вопрос о роли религии в процессе модернизации. Эта роль может быть весьма значительной, по его мнению. Религия может выполнять функцию легитимизации и мобилизации масс на свершения. Она же обеспечивает делегитимизацию неэффективного политического строя и стимулирует сопротивление авторитарным или тоталитарным режимам. Тириакьян ссылается на процессы в Польше, Никарагуа, Иране, Чили, на Филиппинах и в других странах на протяжении последних 15 лет или около того, которые, по его мнению, подтверждают потенциальную и актуальную роль религии как «рычага социальных изменений».
5. Историчность подхода. Инкорпорация в теоретическую модель фактора исторической случайности; признание необходимости рассмотрения трансформационных процессов в рамках конкретной «исторической констелляции» (К. Мюллер). Здесь акцент делается на пространственно-временнoм горизонте акторов, в соответствии с которым выстраиваются новые линии развития. Признается зависимость между результативностью модернизации и гармонией между культурными, политическими, экономическими ценностями и приоритетами и наличным ресурсами.
6. Отказ от трактовки модернизации как единого процесса системной трансформации. Признание возможности различного поведения сегментов конкретного общества в условиях модернизации. Как отмечает Э. Тириакьян, отдельные сектора или группы акторов действительно могут сознательно постоянно следовать по пути модернизации; некоторые группы могут делать это лишь на протяжении какого-то временного отрезка; отдельные акторы вообще могут отвергать движение по пути модернизации (например, те, кто имеет доступ к ресурсам в рамках старого институционального устройства).
7. Осознание некорректности интерпретации модернизации как непрерывного процесса, даже если конкретным обществом пройдена стадия «взлета» («take-off» в терминологии У. Ростоу). Признание необходимости более внимательного отношения к такому аспекту динамики модернизации, как циклическая природа данного процесса. Как пишет Э. Тириакьян, «существуют периоды расширенной деятельности по изменению или совершенствованию социальных структур или институционального устройства не только внутри, но и между обществами, и имеют место другие периоды, когда наступают удовлетворенность и усталость, сопровождаемые лишь слабыми попытками подъема и обновления». Такие периоды кажущейся неактивности могут быть эпохами упадка (например, последовавший после грандиозного взлета период стагнации в истории Нидерландов в XVIII в.) или медленного скрытого вызревания инноваций и новой ментальности, еще не проникших в официальный институциональный порядок и властные структуры.
Акторная модель модернизации
Общие системно-структурные теории (например, функционализм Т. Парсонса или теория систем Н. Лукманна) обычно постулируют существование саморегулирующихся социальных систем, стремящихся к равновесию. Между тем, полезность подобных теорий применительно к изучению обществ, находящихся в состоянии нарушенного равновесия, например, в результате кризиса или революции, по мнению Пиирайнена, весьма сомнительна. В связи с этим исследователь считает методологически корректным перенести исследовательский фокус с социальных структур (что характерно, по его мнению, для традиционного подхода в социологии, в рамках которого первоначально исследуются и идентифицируются некоторые социальные структуры, а затем определяется место индивидуумов или других социальных акторов в этих гипотетических структурах) на изучение индивидуума (индивидуального актора).
Теоретические схемы, описывающие поведение индивидуальных деятелей, например, упрощенные суждения неоклассической микроэкономики, полагает Т. Пиирайнен, характеризуются более универсальной применимостью. В частности, их использование для изучения критических ситуаций, сопровождаемых разложением структур, представляется автору вполне обоснованным и даже, возможно, единственно корректным. Базовый подход и основные концепции при формировании собственной теоретико-методологической модели изучения постсоветской модернизации Т. Пиирайнен черпает из социологии М. Вебера и частично из более современной школы социологической мысли, которая обычно именуется теорией рационального выбора.
Автор исследует, каким образом действия и выборы индивидуальных акторов объединяются, дабы произвести социальные результаты. Центральным в рамках используемой Пиирайненом модели является понятие оптимизации: предполагается, что акторы будут вести себя рационально в том смысле, что они будут стремиться выбирать действие, которое максимизирует разницу между выгодами и затратами.
Действуя рационально, актор всегда участвует в своего рода оптимизации, которая в некоторых случаях может восприниматься как стремление к достижению максимизации полезности или минимизации затрат, а в других случаях может приобретать иные выражения. Коллективный результат этой тенденции к оптимизации на уровне индивидуальных акторов, однако, не обязательно должен быть социально оптимальным. В этом плане парадигма рационального выбора радикально отличается от, например, функционалистских социальных теорий, постулирующих оптимизацию (или равновесие) на системном уровне и стремящихся выяснить, каким образом различные социальные институты способствуют ее поддержанию.
Поскольку индуктивная познавательная стратегия, которой придерживается Т. Пиирайнен, не может функционировать без некоторых теоретических предположений или гипотез вообще, постольку автор выдвигает ряд предварительных общих суждений, касающихся деятельности, с целью направить, структурировать исследовательский процесс, обеспечить его руководством для сбора и анализа данных:
1. Индивидуумы и домохозяйства рассматриваются как акторы, которые осуществляют рациональные выборы. Рациональность проявляется в стремлении акторов к оптимизации, т. е. в стремлении получить доступ к максимальному количеству жизненных шансов при одновременной минимизации затрат и риска.
2. Акторы обладают разнообразными активами (ресурсы, собственность, квалификация или действия, которые позволяют расширить жизнен- ные возможности актора), которые могут быть вложены в различные объекты. Акторы стремятся при этом размещать инвестиции таким образом, чтобы получать максимальную прибыль, т. е. максимум жизненных возможностей при минимальных затратах.
Другим значимым концептом в работе Пиирайнена является понятие «преобразование активов». Дело в том, что активы, которые давали актору доступ к широкому диапазону жизненных возможностей в рамках советского общества, не могут выполнять те же функции в рыночных условиях; они должны быть преобразованы (конвертированы) в активы, уместные в рыночном обществе. Например, обширная сеть социальных отношений, несомненно важный актив в советском обществе, вряд ли позволит гарантировать в новых условиях то же качество жизни, которое она обеспечивала прежде; этот актив должен быть конвертирован в деньги или частную собственность. Но поскольку общественные богатства подвергаются перераспределению в процессе перехода, социальный капитал может оказаться полезным и даже необходимым для приобретения экономического капитала.
Институциональные и культурные аспекты как непосредственные объясняющие факторы остаются за пределами аналитического пространства, очерченного четырьмя постулатами, которые выдвинул Т. Пиирайнен. Им предоставляется возможность проникать в аналитический процесс лишь косвенно, через посредство концептов предпочтения, структуры возможностей, обладания активами.
Применение парадигмы рационального выбора способствовало расширению познавательных горизонтов модернизационного анализа, проникновению его в сферу межличностных взаимодействий, которая реконструировалась на основе изучения действий отдельных людей и небольших групп на микроуровне. В то же время необходимо признать наличие определенных ограничений данного подхода.
Признавая ограниченность подхода рационального выбора, Т. Пиирайнен стремится применять его только к той области, где его использование допустимо и где он дает твердую точку опоры для анализа постоянно меняющейся социальной действительности, то есть к изучению рыночных ситуаций, в рамках которых происходит перераспределение жизненных возможностей в постсоветской России. Акторная модель ориентирована на исследование преимущественно микросоциальных ситуаций и деятельностных практик. Структурные конструкции в значительной степени выпадают из орбиты ее внимания, выступая лишь в качестве некоторых условий или импликаций социальных действий. Таким образом, акторная модель вряд ли может рассматриваться в качестве теоретического конкурента многолинейной модели. Та и другая имеют специфические, лишь отчасти пересекающиеся, исследовательские ниши. Данные модели следует рассматривать в качестве дополняющих друг друга схем, применимых к соответствующим ситуациям, аспектам социальных процессов.
Под культурой автор понимает то, что усваивается и разделяется людьми, что относится к универсуму значений и символов, что обеспечивает внутреннее руководство к действию в рамках общества. Структура же рассматривается Терборном как способ типизации (структурирования) ресурсов и ограничений, доступных (или присущих) людям как социальным акторам. Люди действуют определенным образом именно потому, что они принадлежат к специфической культуре и/или потому что они располагаются в специфическом месте в структуре ресурсов и ограничений. Вследствие того, что культурная принадлежность и структурная позиция рассматриваются в качестве главных объяснительных схем действия в социологии, Г. Терборн также уделяет существенное внимание культурным и структурным характеристикам.
В качестве наиболее значимых измерений структуры и культуры он идентифицирует следующие аспекты. Структура, по его мнению, прежде всего включает: 1) границы социальной системы и механизмы регулирования членства в ней; 2) позиционные модели в рамках социальной системы, которые, в свою очередь, определяются институционализированным обеспечением ресурсами и ограничениями; неинституционализированным, «неофициальным», возможно «девиантным», но, тем не менее, структурированным доступом или, напротив, недостатком доступа к ресурсам действия; структурированием вероятных наборов шансов, рисков или возможностей, на будущее. Ресурсы и ограничения приобретают ряд конкретных форм, которые, по мнению исследователя, могут быть определены как задачи, права и средства.
В состав культуры Г. Терборн включает: 1) ощущение тождества, понятие «Я» и «мы», которое подразумевает границу по отношению к другому или другим; 2) познание или познавательную компетентность, язык, обеспечивающий мышление, приобретение знаний и способность устанавливать коммуникацию с окружающим миром; 3) образцы оценивания, состоящие из наборов ценностей и норм, которые позволяют определять хорошее или плохое, что можно, а что нельзя делать. Функционирование культуры обеспечивается символическими системами посредством процессов коммуникации.
Человеческие сообщества и социальные системы существуют во времени и пространстве, которые определяют ограниченность, конечность социальных процессов. Структуры и культуры человеческих сообществ, соответственно, имеют пространственные и временные измерения. Пространственные аспекты социальных структур и культур находят выражение в территориальном распространении, границах, территориальном распределении ресурсов и ограничений, идентификаций, знаний и ценностей. Время же характеризуется протяженностью, длительностью, временными рамками (границами), определяющими начала и окончания процессов, их согласованность или несогласованность, последовательность и ритмику. Ресурсы, также как, например, и идентичности могут характеризоваться продолжительностью, иметь начала и завершения во времени, располагаться в определенной последовательности, подчиняться определенному ритму, регулярному или нерегулярному.
Структурация и инкультурация, в рамках концепции Г. Терборна, определяют направление и форму социального действия, коллективного или индивидуального, сила которого детерминируется величиной властного потенциала акторов. Социальное действие, в свою очередь, оказывает воздействие на социальную систему, воспроизводя или трансформируя ее, а, соответственно, и присущие ей процессы структурации и инкультурации. Структуральные и культурные следствия социального действия могут обеспечивать поддержание, расширение, сжатие и даже исчезновение социальных систем. Таким образом, причинная логическая петля в рамках теоретической схемы Г. Терборна замыкается, возвращаясь вновь к социальной системе, регулируемой посредством процессов структурации и инкультурации.
Автор стремится, опираясь на разработанную им теоретическую модель (адаптированная к задачам исследования модель, созданная на основе модернизацинного и структурационного подходов), эмпирические данные и систематическую аргументацию, понять особенности развития Европы второй половины XX в., определить ее место в контексте мировой истории. Фокус исследования Г. Терборна направлен на изменения структурных и культурных контекстов и форм существования (образов жизни) жителей поствоенной Европы. Автор рассматривает структурные и культурные условия, формы социального действия, последствия его для структур и культур. Производится сопоставление моделей структурировании и инкультурации результатов социального действия в исходный (1945-1950 гг., в некоторых случаях автор делает экскурсы и в более ранние периоды времени, в частности, в предвоенную эпоху) и в конечный (начало 1990-х гг.) моменты времени. Автор озабочен проблемой спецификации современных процессов структурации и инкультурации, их отличия от пост-современных. Одним из признаков завершения эпохи современности (modernity), по мнению Г. Терборна, может считаться эрозия ориентированной в будущее концепции времени. Однако, как считает исследователь, этого недостаточно, необходимо также идентифицировать основные структуральные и культурные особенности исторической эпохи.
Современность характеризовалась растущей эмансипацией, что выразилось в расширении прав личности, граждан, женщин, трудящихся, этносов. Прекращение данного процесса, по мнению Г. Терборна, и упадок обязанностей могли бы означать смену исторической эпохи.
Для Европы, как считает исследователь, в гораздо большей степени, чем для других регионов современности, была присуща структурация задач, средств и прав в классовой терминологии (класс определяется совокупностью экономических задач и поддерживается множествами средств и прав, обеспечивающих осуществление экономических задач). Данная модель структурации гораздо больше отличается от образцов, основанных на принципах этнической принадлежности или родства, нежели от тех, которые базируются на индивидуумном принципе.
Рост рисков непосредственно связан с расширением «второй природы», т.е. искусственной, сконструированной человеком, среды. Значимость рисков, их неравномерное распределение превратились в важные характеристики современной эпохи со времен урбанизации и концентрации промышленности, создавших серьезные угрозы здоровью людей. Кардинальное изменение в данной области также, по мнению Г. Терборна, можно было бы рассматривать в качестве важной трансформации современности.
Структурационная модель в теоретическом плане более содержательна по сравнению с структуралистскими и акторными моделями, ее отличают более широкие теоретические рамки, которые позволяют исследовать те стороны социальной действительности, на познание которых раздельно претендовали структуралисткие и акторные подходы. Проблемой структурационного подхода является практическая организация исследования, интеграция анализа различных уровней социальной реальности, который зачастую по-прежнему осуществляется дифференцированно.
1 Moore W.E. Social Change. Englewood Cliffs, N.Y.: Prentice-Hall, 1974. P. 34-46; Также см.: Vago S. Social Change. Englewood Cliffs, New Jersey: Prentice-Hall, 1989. P. 75-79; Штомпка П. Социология социальных изменений. М.: Аспект Пресс, 1996. С. 31-37.
2 Опыт российских модернизаций XVIII-XX века. М.: Наука, 2000. С. 10-49; Алексеев В.В., Побережников И.В. Школа модернизации: эволюция теоретических основ // Уральский исторический вестник. Екатеринбург, 2000. № 5-6: Модернизация: факторы, модели развития, последствия изменений. С. 8-49; Они же. Модернизация и традиция // Модернизация в социокультурном контексте: традиции и трансформации. Сб. научн. статей. Екатеринбург, 1998. С. 8-32; Побережников И.В. Теория модернизации: от классической к современной версии // Северный регион: наука, образование, культура. Сургут, 2000. № 2. С. 75-80.
3 Побережников И.В. Модернизационная перспектива: теоретико-методологические и дисциплинарные подходы // Третьи Уральские историко-педагогические чтения. Екатеринбург: УрПГУ, 1999. С. 16-25; Он же. Модернизация: определение понятия, параметры и критерии // Историческая наука и историческое образование на рубеже XX-XXI столетия. Четвертые всероссийские историко-педагогические чтения. Екатеринбург, 2000. С. 105-121.
4 См.: Силвермен Д. Предварительные замечания // Новые направления в социологической теории. М., 1978. С. 34-35; Также см.: Томпсон Д.Л., Пристли Д. Социология: Вводный курс. Львов, 1998. С. 393-430; Тернер Дж. Структура социологической теории. М., 1985.
5 См.: Гидденс Э. Элементы теории структурации // Современная социальная теория: Бурдьё, Гидденс, Хабермас. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1995. С. 40-70.
6 См.: Штомпка П. Социология социальных изменений. С. 254.
7 Black C.E. The Dynamics of Modernization: A Study in Comparative History. N.Y.: Harper Colophon Books, 1975. P. 67-68; В другой работе С. Блэк предлагает несколько отличную схему периодизации: 1) предпосылки модернизации; 2) социетальная трансформация; 3) продвинутая модернизация; 4) международная интеграция (See: Comparative Modernization: A Reader. Ed. by C.E. Black. N.Y., London, 1976. P. 8).
8 Rostow W.W. The Stages of Economic Growth. A Non-Communist Manifesto. Cambridge, 1960; Idem. Politics and the Stages of Growth. Cambridge, 1971; Lerner D. The Passing of Traditional Society: Modernizing the Middle East. New York, London, 1965; Levy M.J. Modernization and the Structure of Societies. Princeton, 1966; Black C.E. The Dynamics of Modernization: A Study in Comparative History. N.Y.: Harper Colophon Books, 1975; Eisenstadt S.N. Modernization: Protest and Change. Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1966. При описании линеарной модели модернизации мы опирались на исследование С. Хантингтона, охарактеризовавшего данную модель девятью признаками (Huntington S.P. The Change to Change: Modernization, Development, and Politics // Comparative Modernization: A Reader. Ed. by C.E. Black. New York, London, 1976. P. 30-31).
9 Eisenstadt S.N. Modernization: Protest and Change. P. 2-5.
11 Цит. по: Волков Л.Б. Теория модернизации… С. 74.
12 См.: Красильщиков В.А. Модернизация и Россия на пороге XXI века // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 40-56.
13 См.: Huntington S. Will More Countries Become Democratic? // Political Science Quarterly. 1984. № 99. P. 193-218.
15 Grancelli B. (ed.). Social Change and Modernization: Lessons from Eastern Europe. Berlin; New York: De Gruyter, 1995; Также см.: Цапф В. Теория модернизации и различие путей общественного развития // Социс. 1998. № 8. С. 16-17; Штомпка П. Социология социальных изменений; Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-Традиция, 2000; Турен А. Возвращение человека действующего. Очерк социологии. М.: Научный мир, 1998; Инглегарт Р. Модернизация и постмодернизация // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. / Под редакцией В.Л. Иноземцева. М.: Academia, 1999. С. 267-268.
16 Piirainen T. Towards a New Social Order in Russia: Transforming Structures in Everyday Life. University of Helsinki, 1997.
19 См.: New Perspectives on Historical Writing. Ed. by P. Burke. Cambridge, 1993. P. 233-248.
20 Therborn G. European Modernity and Beyond: The Trajectory of European Societies, 1945-2000. London, New Delhi: Sage Publications, 1995.