переход е в о в истории русского языка

70. Переход [е] в [о] в истории русского языка.

Изменение [е] в [‘о] было свойственно большинству русских говоров. Переход [е] в [‘о] происходил в положении после мягких согласных перед твердыми (мягкость предшествующего согласного при этом сохранялась). Если в современном русском литературном языке переход [е] в [‘o] наблюдается только в ударном слоге, то исконно такое изменение [е] в [‘о], как предполагается, не было связано с положением

[е] под ударением (ср. в современных северновеликорусских ёкающих говорах произношение типа [н’осу], [в’озу] и т. п. – в данном случае сохранение наиболее ранних явлений в изменении [е] в [‘о]).

Начало изменения [е] в [‘о] может быть отнесено 1)не ранее чем к XII в., т.к. такой процесс не мог развиться раньше, чем произошло вторичное смягчение согласных, иначе в современном русском языке не сохранялась бы мягкость предшествующего согласного перед новым [о] из [е], т.к. мягкость согласного была полностью обусловлена следующим за согласным гласным переднего ряда: из [везъ] с полумягким [в] возникло бы [воз], а не [в’оз]; 2) к периоду после падения редуцированных, т.к. такому изменению подвергся и [е], развившийся из редуцированного переднего ряда в сильной позиции вXII в.

В определенный период развития русского языка переход [е] в [‘о] перестал быть живым процессом. Время прекращения действия этого процесса – XIV-XVI вв.: важно обратить внимание на судьбу [е] перед [ш],[ж] и [ц].Переход [е] в [‘о] наблюдается перед [ж] и [ш], которые отвердели к XIV в. (ср. ёж, идёшь), но отсутствует прерд [ц’], который отвердел лишь к XVI в. (ср. отец, молодец).

В современном русском языке встречаются три случая:

1. Есть условия для перехода и есть фонетически закономерный переход [е] в [‘о] (нёс, сёла);

2. Условия для перехода есть, а переход отсутствует, что может объясняться следующими причинами:

а) в словах типа отец, купец нет перехода, т.к. [ц] отвердел, когда действие перехода е > ‘o завершилось;

б) в словах типа аптека, газета нет перехода, т.к. это более поздние заимствования;

в) в словах типа небо, перст, надежда нет перехода, т.к. эти слова заимствованы из старoславянского языка через посредство церковнославянского языка, которым никогда не было известно изменение [е] в [‘о] (ср. древнерусские слова нёбо, напёрсток, в говорах – надёжа);

г) в словах типа женский, деревенский нет перехода, т.к. [н] долго сохранял мягкость перед суффиксом –ьск-,

д) в словах типа первый, верх нет перехода, т.к. позднее отвердение [r’];

е) в словах типа ненависть, нехотя, недруг нет перехода, т.к. в приставках м ож ет быть обобщение с другими корнями, которые начинаются с мягкого согласного.

3. Условий для перехода нет, а переход есть: это объясняется действием грамматической а налогии:

а) в словах типа щёки (после мягкого перед мягким) – по аналогии с весна-вёсны, село-сёла;

б) в словах типа землёю, свечою (перед мягким согласным) по аналогии со словами твердого варианта – водою, женою;

в) в словах типа лицо, кольцо (в абсолютном конце слова) по аналогии с твердым вариантом – бревно, село;

г) в словах типа моё, твоё (в абсолютном конце слова) по аналогии с твердым вариантом – оно, то;

д) в словах типа (на) берёзе, переплёте (перед мягким согласным) по аналогии с другими формами этих слов – берёза, переплёт;

ж) в словах типа несёте, идёте (перед мягким согласным) по аналогии с другими формами этих слов – несём (конечный губной рано отвердел), несёшь, идём, идёшь

71. Следствия падения редуцированных в русском языке.

В результате падения редуцированных (прояснение в сильной позиции в гласные полного образования: [ъ] > [о], [ь] > [е] и исчезновение в слабой позиции, т.е. ъ и ь как самостоят фонемы в системе ря перестали существовать) произошла коренная перестройка всей фонетической системы ря.В ряде случаев фонетич процесс падения редуцир сыграл роль и в истории морфологической системы ря (например, в изменении фонетико-морфологич строения слова), и в истории лексич состава языка (затемнение этимологич структуры слова, разрыв связей исконно родственных слов).

1. Утратил свою актуальность закон открытого слога

2. Появилось большое количество односложных слов (сон палка), т.е. появились разнообр группы согласных, ранее ограниченных в своей сочетаемости.

4. Оглуш звонких согласных в абсолютном конце слова (кръвь > [кроф’]).

5. Возникновение новых сочетаний согласных с [j] ([друз’jа], [колос’jа]).

6. Появление новых сочетаний [тл] и [дл] вследствие утраты редуцированного между этими согласными (ме[тл]а из ме[тьл]а).

7. Упрощение групп согласных путем выпадения одного из этих согласных (се[рц]е [м] (в форме 1-ого лица ед. ч. настоящего или простого будущего времени глаголов – емь > ем, дамь > дам; в Т. пад. ед. ч. существительных м. и ср. р., прилагательных и неличных местоимений – новымь > новым, темь > тем; в М. пад. ед. ч. м. и ср. р. прилагательных и местоимений – новомь > новом, томь > том).

IV. количественное изменение звуковой системы: количество гласных звуков уменьшилось, а количество согласных увеличилось – добавились мягкие переднеязычные [т’], [д’] и 6 губных [п’], [б’], [м’], [в’], [ф’], [ф].

-развился звук [ф], исконно чуждый славянским языкам. Звук [в] губно-зубной, попадая в фонетическое положение конца слова, становится глухим.В такое полож звук [в] мог попасть только после падения редуцированных.

V. Оформление категории соотносительности согласных по глухости – звонкости.

– появл шумного согласного в абсолютном конце слова. В такой позиции произошло оглушение звонких шумных.

VI. Полное освобождение твердости – мягкости согласных от позиционных условий.

После падения редуцированных на конце слов оказывались как твердые, так и мягкие согласные, причем в русском языке в определенной степени здесь развивался процесс отвердения мягких губных согласных звуков (в основном это касается одного губного согласного – [м]: ср. в форме 1-го лица ед.ч. настоящего времени от глагола

дати вместо [дамь] возникло [дам‘], а затем [дам] и т. д.).

твердые и мягкие согласные перестали быть неразрывно связаны с качеством последующего гласного, освободившись от этой зависимости в положении конца слова и перед согласными, возникла противопоставленность твердых и мягких согласных.

Источник

Фонетические условия изменения е в о

Переход е в о является наиболее важным фонетическим процессом эпохи после падения редуцированных гласных. Изменение е в о (передвижка гласного по ряду и его огубление, т.е. лабиализация) наблюдается в позиции после мягкого согласного перед следующим твёрдым согласным:

древнерус. медъ (е – исконный гласный, ср. лит. medus) →м’ед→[м’от];

древнерус. пьсъ→п’ес (е на месте вокализованного ь, ср. пса )→[п’ос].

Мягкость предшествующего согласного перед [о] сохранялась, т.е. процесс перехода е в о сыграл важную роль в истории согласных вторичного смягчения, которые освобождались от позиционной зависимости и становились самостоятельными фонемами, противопоставленными твёрдым согласным в одной и той же позиции, ср. вол – в’ол, нос – н’ос, ток – т’ ок и т.д.

Изменение е→о не коснулось гласного средне-верхнего подъёма h, ср. древнерус. лhсъ→ совр. [л’ес], а не [л’ос], следовательно, в период фонетического процесса изменения е в о гласный h сохранял особое произношение напряжённого долгого гласного, отличного от е, с которым впоследствии совпал.

Переход е в о – общерусское явление (исключением являются отдельные говоры, преимущественно на территории рязанской мещеры, где е сохранился без изменения: [м’ет], [п’ес]). В тех диалектах, которым свойственна редукция безударных гласных, а также в литературном языке переход е в о возможен только в положении под ударением: ид’от, пч’олы; в окающих говорах севернорусского наречия возможен е→о в безударных позициях (заударное и предударное ёканье: в’осна, выжд’от). Следовательно, главным фонетическим условием передвижки гласного являлось воздействие на него последующего твёрдого согласного. По мнению некоторых исследователей, это воздействие твёрдого согласного на предшествующий гласный возникло вначале лишь в «новозакрытых» слогах, где е и следующий согласный были в пределах одного слога (ср. л’он, п’ок), а позднее е→о и в открытых слогах, ср. [с’о] –ла, о-[п’о]-нок, зе-[л’о]-ный и т.д. В позиции перед мягким согласным фонетического перехода е в о нет: ср. с’ел’ский, д’ен’, п’еч’ка (объяснение случаев отступления от фонетического закона типа бе[р’оз’]е см. ниже).

Хронология процесса е→о.Изменение е в о могло начаться только после появления согласных вторичного смягчения (иначе мед изменилось бы в [мот], а не [м’от]), а также после падения редуцированных, о чём свидетельствует переход в о того гласного е, который возник на месте ь в «сильной позиции» (ср. п’ос – пса, л’он – льна и под.). Следовательно, начало процесса может быть отнесено ко 2 пол. XII – XIII вв. Окончание фонетического процесса относят к XVI в. на том основании, что в это время произошло отвердение исконно мягкого согласного ц. В XVI в. в московском койнэ (разговорном языке наддиалектного типа, который лёг в основу формирующегося национального языка) cогласный ц стал произноситься твёрдо, но перехода е в о перед ним не наблюдается (ср. кузнец, глупец), значит, живого воздействия согласного на гласный в это время уже не было. Об особенностях перехода е в о перед отвердевшими согласными см. ниже, п. I.3.

Памятники письменности отражают е→о с конца XII века, вначале лишь после непарных исконно мягких согласных, т.е. в написаниях типа чорныи, дошолъ, въ чомъ; позднее встречаются написания типа Потръ (Пётр), Фодоръ (Фёдор), за моромъ (за морём) и под. – они отражают возникшую орфографическую проблему: как передать на письме звучание [о] после парного мягкого согласного? В XVII-XVIII вв. использовался диграф io, в котором буква i указывала на мягкость предшествующего согласного: Пiотръ, ср. название журнала, издаваемого Екатериной Великой: «И то и сiо». В конце XVIII в. появилась буква ё, заменившая этот диграф.

Особенности отражения е→о в современном литературном языке.При синхронном подходе к фактам современного русского языка обнаруживаются многочисленные случаи несоответствия произношения е или о(ё) _фонетическому закону е→о, и речь идёт не об отдельных «исключениях», а о больших лексических пластах. Во-первых, в массе слов нет перехода е в о при наличии фонетических условий, т.е. под ударением перед твёрдым согласным сохраняется е, ср. верх, билет, женский, небо и др. Во-вторых, достаточно регулярно наблюдается фонетически незакономерный переход е в о при отсутствии важнейшего условия – последующего твёрдого согласного, ср. идёте, копьё и др. Каждое из таких «отступлений» имеет историческое объяснение.

I. Отсутствие перехода е в о под ударением перед твёрдым согласным в словах современного языка может быть объяснено с исторической точки зрения факторами разного характера – лексическими, стилистическими, собственно фонетическими.

1) Нет перехода е в о в лексике иноязычного происхождения – заимствованиях нового исторического периода, ср. газета, балет, буфет, конфета, арест, комета, атлет, ребус, пакет, ракета, момент, сектор и т.д. Эти слова-европеизмы, как и многие другие, вошли в лексический состав русского языка не ранее XVII в., а большей частью – в XVIII-XX вв., в то время как верхняя граница действия живого фонетического процесса – XVI в. (ср. фонетическое освоение русским языком более ранних заимствований типа свёкла).

2) Изменение е в о не было известно классическому старославянскому языку (иначе проблема графического обозначения о после мягкого согласного была бы решена уже создателями кириллического алфавита), соответственно этому русская церковнославянская традиция закрепила произношение исконного е под ударением: жены, а не жёны, Петр, а не Пётр и т.д. Литературные нормы, в том числе произносительные, формировались под огромным влиянием церковнославянского языка, поэтому слова, исторически входившие в церковнославянский лексический фонд, закрепились именно в этой фонетической огласовке – с е, а не о, ср. ковчег, перст, крест, пещера, надежда, вдохновенный, вертеп, вселенная, скверна и т.п. Если слово (или производные от него слова) попадает в русло народно-разговорной речи, теряя оттенок «книжности», то оно, как правило, отражает переход е в о, ср. крест, но: крёстная мать, перекрёсток; перст указующий (фразеологизм книжного стиля), но: напёрсток (нейтральное слово, обозначающее бытовой предмет).

4) Современное литературное произношение отражает переход е в о в позиции перед твёрдыми шипящими ж,ш (ср. дёшево, идёшь, молодёжный), и отсутствие перехода в позиции перед твёрдым ц, ср. отец, кузнец, без колец и т.д. Исторически были мягкими как ц, так и шипящие, следовательно, их отвердение было неодновременным: в период действия закона е→о ц ещё сохранял исконную мягкость, а шипящие уже отвердели. Такая последовательность отвердения исконно мягких согласных характерна для севернорусских диалектов (в некоторых северных говорах ц и до сих пор сохраняет мягкость), а влияние северного наречия на формирование языка Московской Руси в начале старорусского периода истории языка было преобладающим, только с XVI в. возрастает влияние южнорусского произношения, где ц отвердел раньше.

Во всех остальных случаях, т.е. в незаимствованных словах, исключая позицию перед ц (ср. конец) и в составе группы ер внутри корня (ср. меркнуть), отсутствие перехода е в о под ударением перед твёрдым согласным – свидетельство того, что е исторически восходит к древнему «ятю» (h): пена (← пhна), белый (←бhлыи), лето (←лhто), резать (←рhзати) и т.п.

II. Фонетически незакономерный переход е в ообъясняется действием закона морфологической аналогии в разных аспектах его проявления.

1) Произношение о между двумя мягкими согласными, как правило, обусловлено процессами выравнивания парадигмы (влиянием одних грамматических форм на другие): а) в склонении имён существительных происходит выравнивание основы, ср. в полёте, на берёзе, о новосёле, на утёсе и т.п. – форма предл.пад. (в 1 скл. также дат.пад.) «подчиняется» другим падежным формам, где конечный согласный основы твёрдый и е изменяется в о закономерно, ср. полёт, берёза и т.д; б) в парадигме глагола (при спряжении) выравниванию подвергается система личных окончаний, ср. ждёте, несёте – форма 2 лица ед.ч. «подравнивается» под окончания других форм парадигмы, ср. ждёт, ждёшь, ждём – с закономерным переходом е в о перед твёрдым согласным..

Реже наблюдается выравнивание основ в словообразовательных парах (влияние производящего слова на производное или наоборот): мешоч-ек (из фонетически правильного мешечек)←мешок, зелён-енький←зелён(ый) и т.п.

Конспект №3.

Тема: История номинативных форм множественного числа типа города (новообразования им.-вин. падежей с окончанием –а у имён существительных мужского рода).

Источник

Процесс перехода е в о

Изменение [е] в [о] в русском языке. Явление изменения [е] в |о] было свойственно большинству русских говоров. Первоначально даже предполагалось, что это общерусский процесс, однако позднее диалектологические разыскания в области русских говоров показали, что среди этих последних есть такие, которые вообще не знали явления фонетического изменения [е] в [о]: такие говоры были обнаружены главным образом на территории рязанской мещеры и на основной рязанской территории к югу, юго-востоку и юго-западу от Рязани; кроме того, это явление известно некоторым средневеликорусским говорам.

Изменение [е] в [о] происходило в положении после мягких согласных перед твердыми, причем при таком изменении мягкость предшествующего согласного сохранялась: ср. [н’есу] — [н’ос], (в’еду) — [в’ол], [вес’ёл]ье— [вес’6л]ый, [с’елб] — [с*6л]а и т. д. Ср. еще; (св’бкл] а, [л’он], [n’ocj, [кл’он]. В положении перед мягким согласным, как правило, [е] сохраняется без изменения в [о]: [ден*], [вес’], [весёлое], [плет’], [печ*], [сёл’с]кий и т. д. Если произношение |о] вместо [е] и наблюдается перед мягкими согласными, то возникновение его не имеет фонетической причины.

Процесс изменения [е] в [о] возник в древнерусском языке до разделения его на отдельные восточнославянские языки, но охватил диалекты этого языка не одновременно.

Возможно, что раньше всего этот процесс охватил древнеукра-инский язык и северновеликорусские говоры (это могло произойти в XII—ХШ вв.). В эту эпоху изменение [е] в [о] осуществлялось перед всеми твердыми согласными и независимо от ударности слога.

Надо иметь в виду, что если в современном русском литературном языке произношение [о] на месте [е> наблюдается лишь в ударном слоге, то исконно изменение [е] в [о], вероятно, не было связано с положением [е] по отношению к ударению. О процессах изменения безударного [е] в [о] свидетельствуют современные северновеликорусские ёкающие говоры с произношением типа [н’осу], |б’ору], [в’осна], [в’озу], [в л’осу] и т. д. Такие северновеликорусские говоры сохраняют наиболее ранние явления в изменении [е] в [о].

В украинском языке результаты этого процесса сохранились лишь после шипящих (например, чоловЫ, чотйр(, жона, жолудь, ждвтий), в положении же после других согласных [о] не наблюдается, так как он подвергся делабиализации и изменился в [е].

В южно вел и ко русских говорах изменение [е] в [о], вероятно, возникло позже, может быть, не раньше XIV в. Оно возникло здесь после развития аканья и осуществилось лишь в положении под ударением (ясно, что в акающих говорах безударного [о] вообще не могло быть).

Итак, начало изменения [е] в [о] может быть отнесено не ранее чем к XII в. Об этом говорит прежде всего то, что изменение [е] в [о] не могло развиться раньше, чем смягчились полумягкие согласные: если бы это было не так, то в современном русском языке не сохранялась бы мягкость предшествующего согласного перед новым [о] из [е]. Из [несъ] с [н] полумягким возникло бы [нос], а не (н’ос], потому что полумягкость согласного была полностью обусловлена следующим за согласным передним гласным и устранение этого гласного, т. е. появление [о] вместо [е], определило бы твердость предшествующего согласного. Поэтому, прежде чем возникло изменение [е] в [о], в древнерусском языке должно было пройти смягчение полумягких согласных.

Вместе с тем изменение [е] в [о] возникло после падения редуцированных, так как такому изменению подвергся и [е], развившийся из сильного [ь]. Более того, отнесение возникновения этого процесса к периоду после падения редуцированных обусловливается и тем обстоятельством, что само изменение (е] в [о] фонетически может быть объяснено лишь явлениями, связанными с утратой [ъ] и [ь]. Дело заключается в том, что изменение [ej в [о] представляет собой результат процесса уподобления звуков, а именно — уподобления гласного последующему твердому согласному. Твердые согласные в древнерусском языке были, по терминологии А. А. Шахматова, лабиовеляри-зованными, т. е. твердыми лабиализованными, если они находились перед гласными непереднего ряда, особенно перед лабиализованными [о], [у] и [ъ]. Под влиянием такого согласного произошла передвижка гласного переднего ряда [е] в непередний ряд, с приобретением этим согласным лабиализации. Воздействие же последующего согласного на предшествующий гласный могло быть наиболее интенсивным лишь после падения редуцированных, когда был нарушен закон открытого слога и возникла возможность воздействия последующего согласного на предшествующий гласный, ибо оба эти звука оказались в пределах одного слога ([н’е/съ] > [н’ес] > [н’ос]). При этом предполагается, что лабиовелярность конечного согласного сохранялась и после утраты [ъ].

После возникновения изменения [е] в [о] во всех словах, где был звук je] перед твердым согласным, на месте этого [е] стал произноситься [о]. Это же относилось и к вновь возникавшим в древнерусском языке словам с [е] перед твердым согласным. Следовательно, это был период, когда в древнерусском языке действовала живая норма изменения [е] в [о].

Однако надо сказать, что изменение [е] в [о] получило очень своеобразное отражение в памятниках письменности: оно достаточно хорошо отразилось в памятниках начиная с XII в. и особенно с XIII в. в положении после шипящих и [ц’), правда большей частью в окончаниях и суффиксах, где появление о на письме и [о] в произношении может объясняться не фонетическим процессом изменения [е] в [oj, а воздействием твердых основ: мужомъ, бывшомъ (Сл. Иппол. об антихр. XII в.), съвръшонъ, осужонъ, шьдъшомъ, врачомъ (Жит. Епнф. Кипр. XII в.), носящему, рекшому (Леств. XII в.), старцомъ, поживъшомъ (Триодь Моис. XII—XIII вв.), оумьршому (Жит. Ниф. 1219 г.), коупьцовъ (Новг. гр. 1392 г.), межою, сельцо (Рост.-Сузд. гр. XIV—XV вв.). Но написание о вместо е обнаруживается и в тех случаях, когда аналогичное воздействие должно быть исключено: жонъ, чоловЬки (Учит, ев, Конст, Болг. XII—XIII вв.), пришолъ (Сильвес. сб. XIV в.), въ чомъ, жонка, шолковой, решот, чорный, дошолъ (Волокол. гр. XV—XVI вв.), жогъ, шодни (Рост.-Сузд. гр. XIV—XV вв.) и т. д. В положении же после тех мягких, которые возникли из полумягких согласных, следы такого отражения появляются лишь с XIV в. На этом основании выдвигается предположение, что в восточнославянских языках было два периода в изменении [е] в [о]: один, охвативший все восточнославянские языки и развившийся до смягчения полумягких, и другой — более поздний, возникший после образования вторично-смягченных согласных и характерный для русского и белорусского языков. Однако относительная хронология фонетических процессов, осуществлявшихся в древнерусском языке, не позволяет принять такое предположение. Что же касается слабого отражения [о] на месте [е] не после шипящих в памятниках письменности, то это было связано с тем, что обозначение [о] после мягкого нешипящего представляло значительные трудности для писца: надо было одним знаком обозначить и мягкость предшествующего согласного, и произношение гласного непереднего образования [о]. Эти непреодолимые трудности, при отсутствии, например, такой буквы, как ё, получили определенное отражениев таких неуклюжих написаниях, как Семона (Полоц. гр. княг. Андреевой XIV в.), возмоть, померкноть (Перясл. ев. 1354 г.), тотради (Уст. кормч. XIII—XIV вв.), сола, в сом, оу Семонова (Моск. гр. XVI в.), рубло(в), Федор, Семон, поперо(г) (Волокол. гр. XVI в.), особенно часто в новгородских берестяных грамотах: беросто (№ 27), цоловекъ (№ 43), ог Потра (№ 53), Стопане (№ 169), нобомъ (№ 10), людомъ (№ 362), от ного (№ 370) и др. Явно искажающие орфографический и звуковой облик слов, такие написания не могли удержаться. И по-видимому, именно поэтому писцы предпочитали сохранять традиционные написания с е, хотя в живом их говоре на месте этого е мог произноситься [о].

§ 127,В определенный период развития русского языка изменение [е] в [о] перестало быть живым процессом, причем возможно относительно точно определить время прекращения действия этого процесса.

Как известно, шипящие [ж] н [ш], а также аффриката [ц] были исконно мягкими звуками, и их отвердение относится к позднему времени. Если учесть, что изменение [е] в [о] осуществлялось лишь перед твердыми согласными, то важно обратить внимание на судьбу [е] перед [ш], [ж] и [ц].

В современном русском языке перед шипящими [ш] и [ж] наблюдается произношение [о] на месте [е]: [ид’ош], ве[д’6ш], МОАО [д’ош] и т. д. Если учесть, что [ш] и [ж] отвердели приблизительно в XIV в. (см. § 146), то можно утверждать, что в это время изменение [е] в [о] было еще живым процессом. Именно поэтому перед новыми твердыми согласными, шипящими [ш] и [ж], стало произноситься [о] вместо [е], как и перед исконно твердыми. Наоборот, перед звуком [ц] в русском языке [е] сохраняется без изменения в [о]:о[т’ёц], огу[р’ёц], ко[н’ёц], мола [д’ёц] и т. д. Отвердел же [ц’] только к XVI в. (см. § 146). Поэтому можно считать, что изменение [е] в [о] к XVI в. уже перестало быть живой нормой. Таким образом, намечается период XIV—XVI вв., когда изменение [е] в [о] перестало быть живым процессом в русском языке.

Это значит, что если в эпоху действия нормы изменения [ej в [о] произношение [е] перед твердым согласным было чуждо фонетической системе русского языка, то после прекращения этого живого процесса [е] вполне стал возможен как перед мягким, так и перед твердым согласным. Поэтому если в русский язык после этого времени попадали слова из других языков, в которых был звук [е] перед твердым согласным, то они, эти слова, укреплялись с [е], а не с [о]: ср. совр. патент, момент, газета, берёт, кассета и т. п.

Вместе с тем в современном русском языке есть и такие группы слов, которые произносятся с [е], а не с [о] перед твердым согласным, хотя и существуют издавна, и поэтому, как кажется, Должны были бы подпасть под влияние закономерности изменения [е] в [о]. Эти факты отступлений от описываемого процесса при ближайшем рассмотрении оказываются вполне объяснимыми.

1) Современный русский звук [е] восходит к трем звукам древнерусского языка: к [е] исконному, к [ь] и к [ё]: в сестра, жена, несу, веди и т. д. [е] исконное; в день, весь, темно, первый и т. д. [е] из [ь]; в зверь, месяц, летний и т. д. [е] из [е]. Изменению в [о] в русском языке подвергался тот звук [е], который восходил или к исконному [е], или к [ь], Тот же звук [е], который восходит к [ё|, сохраняется без изменения в [о). Это объясняется тем, что в ту эпоху, когда изменение [е] в [о] было живым процессом, звук [е] еще отличался по своему качеству от [е] и потому не испытал той судьбы, какую испытал звук [е] (см, § 129). Поэтому в таких словах, как лес, белый, хлеб, мел, нет, колено, полено, дело, свет и т. д. (из др.-русск. лЪсъ, бЪлый, ХА\6Ъ, А&ЛЪ, НЪТЪ, колено, пол-Ьно, CHLTIO, св-Ьт»&), произносится теперь [е], а не |о]. Эта первая большая группа слов в современном русском языке существует в целом еще с периода общеславянского единства.

Иначе говоря, в течение длительного времени сохранялось произношение [п’ёр’в] ый, [в’ер’х], [з’ёр’к] ало, чет [в’ёр’к], [с’ер’п> и т. д. Свидетельством этому служит, например, надпись на памятнике Петру I (Медном всаднике) в Ленинграде: Петру Перьвому Екатерина Вторая, отражающая сохранение мягкости [р] в петербургском произношении еще в конце XVIII в. Такое произношение было свойственно и старомосковской речи, да и в наши дни его можно заметить у старшего поколения людей. Длительное сохранение мягкости [р] в словах с бывшим сочетанием типа [tbrt] обусловило отсутствие в них изменения [е] в [о].

Точно так же поздно отвердел и [н’] в положении перед древнерусским суффиксом -ьск-: [женьский] > [жён’с] кий, [дере-веньский] > [деревён’с]кий. Поэтому и здесь не наблюдается изменения [е] в [о].

§ 128. Вместе с тем в ряде случаев произношение [о] на месте [е] наблюдается там, где его не должно было бы быть. Во всех этих случаях речь может идти, вероятно, только об аналогических, а не фонетических процессах. Так, например, аналогия действует в том отношении, что если изменение [е] в [о] возникло перед твердым согласным, то [о] появился и в других формах того же слова перед мягким (см. выше, § 125, о появлении [о] вместо [е] в конце слова). Для примера можно привести следующие факты: по аналогии с бе[р’6з]а возникло на бе [р’6з’>е, с ве[сЪл]ый — ее[с’6л’]е«ьким, с [кл’он] —на [кл’он’] е и т. д. Точно так же в глагольных формах ме[с’6т’е], ве[з’6т’е], ПАе[тЪт’е] и т. п. [о] возникло по аналогии с ме[с*6м], не[с’6ш], ее [з’ом], ее[з’6ш], пле[т’6м], /1ле[т’6ш) и т. п. В ряде случаев на появление [о] вместо [е] воздействовали родственные слова, где изменение [е] в [о] возникло перед твердым согласным: например, [т’6т*]я развилось под влиянием [т’6тк]а, гор[шо-ч’] ек — под влиянием гор [шок], ме [шбч’е] к — ме [шок] и т. п.

Подобного же образования (но и близкого к явлению возникновения [о] вместо [е] в конце слов) звук [о] в твор. пад. ед. ч. существительных старой основы на а мягкого варианта: в зем-[л*6й], све[ч’ой\, сви[н’]о?\], С£/[д’]6й] и т. п. [о] появился под влиянием [рукой], ре(кой], же [ной], сес[трой] и т. п.

Некоторые факты подобных отступлений в литературном языке объясняются диалектным влиянием. Так, например, произношение [т’ош’а] (с [о] перед [ш’]) возникло, вероятно, под влиянием говоров, в которых долгое [ш] является твердым (т. е. там произносят [т’бша ]). С другой стороны, литературное [ш’ёпк’и] (с[е] перед твердым [п]) объясняется влиянием диалектов, в которых губные перед мягкими заднеязычными смягчаются (т. е. там произносят [ш’ёп’к’и]).

В результате подобной же аналогии произношение [о| на месте [е] иногда наблюдается и там, где [е] восходит к [ё]. Так, произношение [зв’6зд]ы, [гн’6зд]а, [с’6дл]а, л/жо[бр*6л] (из др.-русск. [звезды], [гн-Ьзда], [сЬдла], [приобр-Ьлъ]) развилось по аналогии с [в’осны], [с’ола], [прив’ол] и т. д. Иначе говоря, как существуют отношения [в’есна] — [в’осны], [с’ело] — [с’ола], так возникают и отношения [зв’езда] — [зв’озды], [гн’ездо] — [гн’озда] и т. д.

Дата добавления: 2015-04-21 ; просмотров: 293 ; Нарушение авторских прав

Источник