Я не нашла любви так буду искать золота
Я не нашла любви так буду искать золота
(Драма в четырех действиях)
Харита Игнатьевна Огудалова, вдова средних лет; одета изящно, но смело и не по летам.
Лариса Дмитриевна, ее дочь, девица; одета богато, но скромно.
Мокий Пармевыч Кнуров, из крупных дельцов последнего времени, пожилой человек, с громадным состоянием.
Василий Данилыч Вожеватов, очень молодой человек, один из представителей богатой торговой фирмы; по костюму европеец.
Юлий Капитоныч Карандышев, молодой человек, небогатый чиновник.
Сергей Сергеич Паратов, блестящий барин, из судохозяев, лет за 30.
Гаврило, клубный буфетчик и содержатель кофейной на бульваре.
Иван, слуга в кофейной.
Действие происходит в настоящее время, в большом городе Бряхимове на Волге. Городской бульвар на высоком берегу Волги, с площадкой перед кофейной; направо от актеров вход в кофейную, налево — деревья; в глубине низкая чугунная решетка, за ней вид на Волгу, на большое пространство: леса, села и проч.; на площадке столы и стулья: один стол на правой стороне, подле кофейной, другой — на левой.
Гаврило стоит в дверях кофейной, Иван приводит в порядок мебель на площадке.
Иван. Никого народу-то нет на бульваре.
Гаврило. По праздникам всегда так. По старине живем: от поздней обедни все к пирогу да ко щам, а потом, после хлеба-соли, семь часов отдых.
Иван. Уж и семь! Часика три-четыре. Хорошее это заведение.
Гаврило. А вот около вечерен проснутся, попьют чайку до третьей тоски…
Иван. До тоски! Об чем тосковать-то?
Гаврило. Посиди за самоваром поплотнее, поглотай часа два кипятку, так узнаешь. После шестого пота она, первая-то тоска, подступает… Расстанутся с чаем и выползут на бульвар раздышаться да разгуляться. Теперь чистая публика гуляет: вон Мокий Парменыч Кнуров проминает себя.
Иван. Он каждое утро бульвар-то меряет взад и вперед, точно по обещанию. И для чего это он себя так утруждает?
Гаврило. Для моциону.
Иван. А моцион-то для чего?
Гаврило. Для аппетиту. А аппетит нужен ему для обеду. Какие обеды-то у него! Разве без моциону такой обед съешь?
Иван. Отчего это он все молчит?
Гаврило. «Молчит»! Чудак ты. Как же ты хочешь, чтоб он разговаривал, коли у него миллионы! С кем ему разговаривать? Есть человека два-три в городе, с ними он разговаривает, а больше не с кем; ну, он и молчит. Он и живет здесь не подолгу от этого от самого; да и не жил бы, кабы не дела. А разговаривать он ездит в Москву, в Петербург да за границу, там ему просторнее.
Иван. А вот Василий Данилыч из-под горы идет. Вот тоже богатый человек, а разговорчив.
Гаврило. Василий Данилыч еще молод; малодушеством занимается; еще мало себя понимает; а в лета войдет, такой же идол будет.
Слева выходит Кнуров и, не обращая внимания на поклоны Гаврилы и Ивана, садится к столу, вынимает из кармана французскую газету и читает. Справа входит Вожеватов.
Вожеватов (почтительно кланяясь). Мокий Парменыч, честь имею кланяться!
Кнуров. А! Василий Данилыч! (Подает руку.) Откуда?
Вожеватов. С пристани. (Садится.)
Гаврило подходит ближе.
Кнуров. Встречали кого-нибудь?
Вожеватов. Встречал, да не встретил. Я вчера от Сергея Сергеича Паратова телеграмму получил. Я у него пароход покупаю.
Гаврило. Не «Ласточку» ли, Василий Данилыч?
Вожеватов. Да, «Ласточку». А что?
Гаврило. Резво бегает, сильный пароход.
Вожеватов. Да вот обманул Сергей Сергеич, не приехал.
Гаврило. Вы их с «Самолетом» ждали, а они, может, на своем приедут, на «Ласточке».
Иван. Василий Данилыч, да вон еще пароход бежит сверху.
Вожеватов. Мало ль их по Волге бегает.
Иван. Это Сергей Сергеич едут.
Вожеватов. Ты думаешь?
Иван. Да похоже, что они-с… Кожухи-то на «Ласточке» больно приметны.
Вожеватов. Разберешь ты кожухи за семь верст!
Иван. За десять разобрать можно-с… Да и ходко идет, сейчас видно, что с хозяином.
Вожеватов. А далеко?
Иван. Из-за острова вышел. Так и выстилает, так и выстилает.
Гаврило. Ты говоришь, выстилает?
Иван. Выстилает. Страсть! Шибче «Самолета» бежит, так и меряет.
Вожеватов (Ивану). Так ты скажи, как приставать станут.
Иван. Слушаю-с… Чай, из пушки выпалят.
Вожеватов. Из какой пушки?
Гаврило. У них тут свои баржи серед Волги на якоре.
Гаврило. Так на барже пушка есть. Когда Сергея Сергеича встречают или провожают, так всегда палят. (Взглянув в сторону за кофейную.) Вон и коляска за ними едет-с, извозчицкая, Чиркова-с! Видно, дали знать Чиркову, что приедут. Сам хозяин, Чирков, на козлах. — Это за ними-с.
Вожеватов. Да почем ты знаешь, что за ними?
Гаврило. Четыре иноходца в ряд, помилуйте, за ними. Для кого же Чирков такую четверню сберет! Ведь это ужасти смотреть… как львы… все четыре на трензелях! А сбруя-то, сбруя-то! — За ними-с.
Иван. И цыган с Чирковым на козлах сидит, в парадном казакине, ремнем перетянут так, что, того и гляди, переломится.
Гаврило. Это за ними-с. Некому больше на такой четверке ездить. Они-с.
Кнуров. С шиком живет Паратов.
Вожеватов. Уж чего другого, а шику довольно.
Кнуров. Дешево пароход-то покупаете?
Вожеватов. Дешево, Мокий Парменыч.
Кнуров. Да, разумеется; а то, что за расчет покупать. Зачем он продает?
Вожеватов. Знать, выгоды не находит.
Кнуров. Конечно, где ж ему! Не барское это дело. Вот вы выгоду найдете, особенно коли дешево-то купите.
Вожеватов. Нам кстати: у нас на низу грузу много.
Кнуров. Не деньги ль понадобились? Он ведь мотоват.
Вожеватов. Его дело. Деньги у нас готовы.
Кнуров. Да, с деньгами можно дела делать, можно. (С улыбкой.) Хорошо тому, Василий Данилыч, у кого денег-то много.
Вожеватов. Дурное ли дело! Вы сами, Мокий Парменыч, это лучше всякого знаете.
Кнуров. Знаю, Василий Данилыч, знаю.
Вожеватов. Не выпьем ли холодненького, Мокий Парменыч?
Кнуров. Что вы, утром-то! Я еще не завтракал.
Вожеватов. Ничего-с. Мне один англичанин — он директор на фабрике — говорил, что от насморка хорошо шампанское натощак пить. А я вчера простудился немного.
Кнуров. Каким образом? Такое тепло стоит.
Вожеватов. Да все им же и простудился-то: холодно очень подали.
Кнуров. Нет, что хорошего; люди посмотрят, скажут: ни свет ни заря — шампанское пьют.
Вожеватов. А чтоб люди чего дурного не сказали, так мы станем чай пить.
Кнуров. Ну, чай — другое дело.
Вожеватов (Гавриле). Гаврило, дай-ка нам чайку моего, понимаешь. Моего!
Жестокий романс – цитаты из фильма
— Вы не боитесь, Лариса Дмитриевна?
— Нет, Сергей Сергеевич! С Вами я ничего не боюсь! Стреляйте!
Сергей Сергееич, какими судьбами? На чем записать такое счастье?
Я любви искала и не нашла. На меня смотрели и смотрят, как на забаву. Я не нашла любви, так буду искать золото.
— Опомнитесь! Вернитесь! Я вам прощаю! Я всё прощаю! Я прощаю вам всё.
— Только я-то себя не прощаю!
Я смешон. Но разве можно казнить человека за то, что он смешон?
Меня тут интересует чисто теоретическое соображение: как скоро женщина, которая страстно любит человека, забывает его?
Разве можно в наше время кому-нибудь доверять? Разденут тут же!
Есть границы, за которые осуждение не переходит.
— Неужто вам не жаль расставаться с «Ласточкой»?
— Что такое «жаль», я не знаю. Для меня, капитан, ничего заветного то нету. Вижу выгоду — продам что угодно.
— У тебя тоже цепи?
— Хуже. Кандалы!
— Какие?
— Слово честное. купеческое.
Но я бодрости духа не теряю и веселого расположения не утратил.
Учтите, и кроткого человека можно довести до бешенства.
Еще ничего нет, а уже терзания. Что дальше-то будет?
— Да на рынке все такие цены здоровущие.
— Знаю я, какие на рынке цены. Меня не проведёшь. Цены здоровущие, а поторговаться — гордые мы очень. Барыню из себя корчить любим.
— А я вот не беру взяток! Вот так!
— На одно жалованье живёте что ли?
— Вам никто и не даёт! Место у вас такое, недоходное. Вот кабы вам давали, а вы не брали, так тогда и хвастаться можно было.
Явление одиннадцатое
Лариса (поднимая голову). Как вы мне противны, кабы вы знали! Зачем вы здесь?
Карандышев. Где же быть мне?
Лариса. Не знаю. Где хотите, только не там, где я.
Карандышев. Вы ошибаетесь, я всегда должен быть при вас, чтобы оберегать вас. И теперь я здесь, чтобы отмстить за ваше оскорбление.
Лариса. Для меня самое тяжкое оскорбление – это ваше покровительство; ни от кого и никаких других оскорблений мне не было.
Карандышев. Уж вы слишком невзыскательны. Кнуров и Вожеватов мечут жеребий, кому вы достанетесь, играют в орлянку – и это не оскорбление? Хороши ваши приятели! Какое уважение к вам! Они не смотрят на вас, как на женщину, как на человека, – человек сам располагает своей судьбой; они смотрят на вас, как на вещь. Ну, если вы вещь, – это другое дело. Вещь, конечно, принадлежит тому, кто ее выиграл, вещь и обижаться не может.
Лариса (глубоко оскорбленная). Вещь… да, вещь! Они правы, я вещь, а не человек. Я сейчас убедилась в том, я испытала себя… я вещь! (С горячностью.) Наконец слово для меня найдено, вы нашли его. Уходите! Прошу вас, оставьте меня!
Карандышев. Оставить вас? Как я вас оставлю, на кого я вас оставлю?
Лариса. Всякая вещь должна иметь хозяина, я пойду к хозяину.
Карандышев (с жаром). Я беру вас, я ваш хозяин. (Хватает ее за руку.)
Лариса (оттолкнув его). О, нет! Каждой веши своя цена есть… Ха, ха, ха… я слишком, слишком дорога для вас.
Карандышев. Что вы говорите! мог ли я ожидать от вас таких бесстыдных слов?
Лариса (со слезами). Уж если быть вещью, так одно, утешение – быть дорогой, очень дорогой. Сослужите мне последнюю службу: подите пошлите ко мне Кнурова.
Карандышев. Что вы, что вы, опомнитесь!
Лариса. Ну, так я сама пойду.
Карандышев. Лариса Дмитриевна! Остановитесь! Я вас прощаю, я все прощаю.
Лариса (с горькой улыбкой). Вы мне прощаете? Благодарю вас. Только я-то себе не прощаю, что вздумала связать судьбу свою с таким ничтожеством, как вы.
Карандышев. Уедемте, уедемте сейчас из этого города, я на все согласен.
Лариса. Поздно. Я вас просила взять меня поскорей из цыганского табора, вы не умели этого сделать; видно, мне жить и умереть в цыганском таборе.
Карандышев. Ну, я вас умоляю, осчастливьте меня.
Лариса. Поздно. Уж теперь у меня перед глазами заблестело золото, засверкали бриллианты.
Карандышев. Я готов на всякую жертву, готов терпеть всякое унижение для вас.
Лариса (с отвращением). Подите, вы слишком мелки, слишком ничтожны для меня.
Карандышев. Скажите же: чем мне заслужить любовь вашу? (Падает на колени.) Я вас люблю, люблю.
Лариса. Лжете. Я любви искала и не нашла. На меня смотрели и смотрят, как на забаву. Никогда никто не старался заглянуть ко мне в душу, ни от кого я не видела сочувствия, не слыхала теплого, сердечного слова. А ведь так жить холодно. Я не виновата, я искала любви и не нашла… ее нет на свете… нечего и искать. Я не нашла любви, так буду искать золота. Подите, я вашей быть не могу.
Карандышев (вставая). О, не раскайтесь! (Кладет руку за борт сюртука.) Вы должны быть моей.
Лариса. Чьей ни быть, но не вашей.
Карандышев (запальчиво). Не моей?
Карандышев. Так не доставайся ж ты никому! (Стреляет в нее из пистолета.)
Лариса (хватаясь за грудь). Ах! Благодарю вас! (Опускается на стул.)
Из кофейной выходят Паратов, Кнуров, Вожеватов, Робинзон, Гаврило и Иван.
Я не нашла любви так буду искать золота
Любовь искали и не находили,
Любовь теряли и не берегли
« Любви не существует», —
Люди говорили…
А сами… умирали без любви…
Все кончено. И не вернуться вновь
Те встречи, что ждала и избегала,
Те мысли и та близость, что пугала,
И сладкие надежды на любовь.
Как часто мы имеем не ценя
И ценим только то, что не имеем,
Завидуем другим, себя жалеем,
В своих проблемах ближнего виня.
Не думая, как просто потерять
Все то, что нам подарено судьбою,
Мы рушим счастье собственной рукою
И пробуем осколки подобрать.
Мы действуем смелее и… глупее,
Разлука не доставит удовольствий —
Не чувства мы теряем, а спокойствие
Себе при этом делая больнее.
Легко советовать другим, легко судить —
Чужая жизнь проходит стороной,
Своя — туман, где холодно одной.
Но, не смотря на это, нужно жить…
Хочу, чтоб ты меня забыл…
Молюсь об этом, как о чуде…
Тогда мне не хватило сил…
Сказать тебе, что « нас»не будет
Ты знаешь- больно уходить
Когда еще чуть-чуть, но любишь.
Безумно хочется забыть…
Но разве чувства те забудешь?
И встреча — дрожью по спине,
Сердечный стук, ладоней холод.
О чем ты? Брось, слова — пусты,
Они — всего лишь только повод
Хоть на мгновенье задержать,
Взглянуть в глаза…
Вдруг все вернется?
И все, ушедшее давно,
Тревожной болью всколыхнется…
Хочу, что б ты меня забыл,
Пусть хоть тебе не будет больно…
Но снова не хватает сил
И губы шепчут: «Помни»…
Я останусь слезою на мокром стекле,
Если сдавит виски… в ожидании вздоха…
…Это я наконец осознала, что мне.
Без тебя. и с тобой
Одинаково плохо…
1 комментарий
Похожие цитаты
Как часто, полюбив кого-нибудь,
Мы требуем взаимности, ответа,
Как будто чувство — звонкая монета,
И взята в долг, и надобно вернуть.
Но ведь любовь *- не милость, и не взятка,
Она недолговременный кредит.
Любовь — души отчаянный кульбит,
Ума и сердца яростная схватка.
Любовь не знает меры и цены.
Она — не плата за открытье клада.
Любовь — сама есть высшая награда
Нам, а не тем, кого полюбим мы!
…и снова в животе порхают бабочки… бешенно стучит сердце… я то смеюсь, то плачу… я зарываюсь лицом в подушку и шепчу твое имя… я снова вижу цветные сны… чувство эйфории не покидает меня… душа поет… внутри все сжимается от любовного томления… дрожат коленки от одной мысли о тебе… снова появился блеск в глазах… господи, как же мне хорошо… ты мое вдохновение… ты мой глоток свежего воздуха… благодаря тебе я снова почувствовала себя женщиной… красивой и желанной… я благодарна тебе за это… СПАСИБО, ЧТО ТЫ ЕСТЬ))
А ты придешь. Я знаю, ты придешь,
промокший и такой опустошенный…
С порога скажешь:
— Ненавижу дождь! Я в солнце до безумия влюбленный.
— Как всегда… я этот чай теперь готовлю редко…
Ну, как там у тебя? Где пропадал?
— Да, как-то все… метался по объектам:
… показать весь текст …
Сочинение Лариса: «Я любви искала и не нашла»
Все действие «Бесприданницы» сконцентрировано вокруг одного персонажа — Ларисы — и носит целенаправленный и напряженный характер. Можно даже сказать, что в целом «Гроза» более эпична, а «Бесприданница» — более драматична. Это проявляется, в частности, в том, что действие в «Бесприданнице» протекает быстрее, чем в «Грозе». В «Грозе» завязка действия происходит почти на наших глазах, а в «Бесприданнице» действие уже «завязано» до того, как поднялся занавес. Лариса еще раньше была влюблена в Паратова; после его внезапного отъезда она из отчаяния дает согласие стать женой Карандышева. Сюжетная пружина уже натянута. Поэтому драматург получает возможность соблюсти «единство времени». Самый горячий приверженец классицистических правил мог быть доволен Островским. Ведь называемое «единство времени» требовало, чтобы сценическое действие продолжалось не более суток. В «Бесприданнице» же оно протекает даже быстрее: начинается в полдень и заканчивается в полночь. Но эти 12 часов перевернули всю жизнь Ларисы, которая наконец-то поняла свое положение в собственническом мире.
В конце пьесы она с горечью говорит: «На меня смотрели и смотрят, как на забаву. Никогда никто не постарался заглянуть ко мне в душу, ни от кого я не видела сочувствия, не слыхала теплого, сердечного слова. А ведь так жить холодно».
Драма Ларисы и заключается в том, что она живет в холодном, жестоком и. безжалостном мире, в котором нет милосердия. Это относится ко всем, кто окружает героиню: к родной матери, к Кнурову, Вожеватову, Паратову, Карандышеву.
В «Бесприданнице» отчетливо проявляется столкновение между циничной, антигуманной философией и практикой дельцов и «горячим сердцем» героини, пытающейся отстоять свою человеческую индивидуальность, гибнущую в неравной борьбе с миром, в котором царствуют деньги, выгода, расчет.
Лариса — красивая, умная, гордая, самолюбивая девушка. Она наделена душевной чуткостью и отзывчивостью. Чувство собственного достоинства не позволяет ей пассивно мириться с окружающей обстановкой. Она противопоставлена всем остальным действующим лицам. Те преследуют свои личные, своекорыстные цели, Лариса же неспособна на ложь и обман. Она живет в ожидании необыкновенного счастья, тянется к людям, готова верить им, но мечты ее о счастье несбыточны.
«Лариса» в переводе означает «чайка». Героиня «Бесприданницы», как и Катерина из «Грозы», тоже хочет улететь далеко-далеко. Отсюда ее тяготение к широкому, беспредельному пространству, что неоднократно подчеркивается в пьесе.
Как в «Грозе», так и в «Бесприданнице», действие в основном происходит на улице, на берегу Волги. Это укрупняло конфликт, помогало воспринимать трагическую участь героини на широком фоне русской природы, символизирующей устремленность к иной — светлой, свободной жизни, к полету. Но первая же ремарка в пьесе «Бесприданница» соединяет две противоположные сферы: пошлое, обыденное, будничное «здесь» и таинственно-поэтическое «там». Здесь — обычная кофейня с официантами, там — вид на Волгу и большое пространство: леса, села и прочее. И Лариса, едва появившись на сцене, садится на скамейку и смотрит в бинокль на Волгу. Как вы думаете, зачем Островский заставляет ее пользоваться биноклем? Любоваться природой можно и без него. Не в театре же сидит Лариса, а на бульваре. Очевидно, с помощью бинокля она хочет приблизить к себе поэтический простор, волжскую даль и вместе с тем отодвинуться, отгородиться от пошлой реальности, которая ей так противна.
Кульминацией пьесы можно считать сцену, когда Лариса поет романс на слова Е. А. Баратынского.
Мир романса с его нежностью, надрывом, открытостью в выражении чувств — это и есть мир Ларисы. Жизнь она воспринимает сквозь призму романсных представлений и идеалов. Однако красивые иллюзии долго существовать не могут. Ее возвышенные представления о любви, об «идеале мужчины», о дружбе, вообще о жизни закономерно терпят крах.
В русской литературе любовь всегда была серьезным испытанием для действующих лиц, испытанием на человечность, на душевную стойкость и благородство. В «Бесприданнице» только Лариса выдерживает это испытание. Все остальные (Паратов, Кнуров, Вожеватов, Карандышев) любви недостойны. Для них существует своя система ценностей: или любовь, или расчет. Расчет побеждает.
Как же относится сама Лариса к этой системе ценностей? Вряд ли можно однозначно ответить на этот вопрос. Она, конечно, решительно протестует против мира торгашества, цинизма, унижения человеческого достоинства, но, вместе с тем, на себе уже испытывает воздействие нового времени, его социальные, идейные, нравственные тенденции. У нее уже нет той цельности, которая так характерна была для Катерины. Еще раз отметим: в Ларисе, разумеется, есть нечто, резко выделяющее ее среди окружающих: яркий характер, талантливость, внутренняя чистота, правдивость. «Не в матушку,— так говорит о ней Вожеватов.— У той все хитрость да лесть, а эта вдруг, ни с того ни с сего и скажет, что не надо». «То есть правду?» — спрашивает Кнуров. «Да, правду, а бесприданницам так нельзя»,— утверждает Вожеватов.
Даже в манере одеваться Лариса резко отличается от родной матери. Авторские ремарки в этом отношении точны и выразительны. Старшая Огудалова «одета изящно, но смело и не по летам», а младшая «одета богато, но скромно». (Попробуйте и здесь применить прием устного рисования.)
И все же Лариса в гораздо большей степени, чем Катерина, своя в этом мире. Она может быть безжалостной и бессердечной. Вот в первом действии Лариса выговаривает Карандышеву, упрекая его в бестактности: «Я сделалась очень чутка и впечатлительна». Все это так, но чуткости она требует только по отношению к себе. Во втором действии Карандышев буквально умоляет ее: «Пожалейте вы меня хоть сколько-нибудь!» Лариса не склонна его жалеть. «Вы только о себе, — упрекает она своего жениха. — Все себя любят!» Карандышев действительно думает прежде всего о себе; но разве Лариса поступает иначе?
Отмечая глубину внутреннего мира своей героини, Островский вовсе не идеализирует ее. Чувствуется в Ларисе ранняя усталость от жизни, какая-то опустошенность, разочарованность. В «Грозе» все же ощущалось, что Катерина пришла в этот мир откуда-то со стороны, что она «не от мира сего» (если воспользоваться названием одной из позднейших пьес Островского). Лариса же тут выросла, тут воспитывалась, тут получила первые представления о жизни, о людях. И друг детства Вася Вожеватов потихонечку возил ей романы, «которые девушкам читать не дают». Становится понятным, почему она не просто влюблена в Паратова: в ее глазах он — идеал мужчины, а ведь это уже критерий, та своеобразная точка отсчета, которая определяет многие противоречивые черты в ее сознании и поведении.
Тлетворное влияние среды уже затронуло героиню «Бесприданницы», отравило ее чистую душу. Драма происходит не только вокруг нее, но и в ней самой. Она в конечном счете сама осознает себя вещью и готова даже принять циничное предложение Кнурова. «Уж теперь у меня перед глазами заблестело золото, — говорит она, — засверкали бриллианты». В финале Лариса не щадит ни Карандышева, ни, что особенно важно, самоё себя: «. я искала любви и не нашла. ее нет на свете. нечего и искать. Я не нашла любви, так буду искать золота».
«Бесприданница» — одна из лучших пьес позднего Островского. Здесь уже заметно усложняется психологическая характеристика действующих лиц. В отличие, например, от Кабанихи или, тем более, от Дикого, персонажи, окружающие Ларису, не выглядят прямыми злодеями. Характеры их более сложные, порою противоречивые. Внутренняя психологическая сложность героев пьесы есть одно из проявлений жанровой специфики «Бесприданницы». Перед нами — психологическая драма, ведущая в перспективе к драматургии А. П. Чехова.