я вам каждому подарю по кадиллаку
Автопорно: как Элвис ввел моду на розовые «Кадиллаки» и превратил их в поп-культурную икону
1 сентября — день розового «Кадиллака». Почему — доподлинно неизвестно, зато известно, кто первым ввел моду на эти машины. Про розовый «Кадиллак» пел Элвис в одном из своих первых сигнлов Baby Let’s Play House 1955 года, и тогда же приобрел такую машину себе — 1954 Fleetwood Series 60. Летом того же года она сгорела, и Элвис купил «Флитвуд» 55-го года — на этот раз синий, который пришлось перекрашивать в розовый. Впоследствии он подарил его своей матери, а затем на нем ездил его менеджер Джо Эспозито (сейчас эта машина выставляется в доме Элвиса в Грейсленде), а у Элвиса появился третий розовый «Кадиллак», Coupe de Ville 1961 года.
При этом Элвис не был первым известным владельцем розового «Кадиллака»: в 1951 году им щеголял боксер Шугар Рэй Леонард. Но именно благодаря Элвису эта машина стала культовой.
Элвис не просто задал моду на розовые «Кадиллаки»: в 50-х единственной компанией, красившей машины в этот цвет, был Ford Motor Co. Элвис со своими розовыми «Флитвудами» популяризировал эту расцветку, и на нее обратили внимание многие другие производители авто. При этом по неизвестным причинам именно культовым образом стал не розовый «Флитвуд», а Series 62 Convertible 1959 года. На таком ездили в одноименном фильме 1989 года с Клинтом Иствудом:
Но несмотря на все старания Элвиса, розовые авто до сих пор остаются относительной редкостью — и приметой особо эксцентричного водителя.
Цитаты из фильма «Белое солнце пустыни»
Мертвому, конечно, спокойней, да уж больно скучно.
«ДОЛОЙ ПРЕДРАССУДКИ ЖЕНЩИНА — ОНА ТОЖЕ ЧЕЛОВЕК!»
Товарищи женщины! Революция освободила вас. У вас неттеперь господина. Называйте меня просто товарищ Сухов.
Забудьте вы свое проклятое прошлое!
Вы будете свободно трудиться и у каждой будет отдельный супруг.
Господин назначил меня любимой женой!
Гюльчатай! Открой личико!
Правильно. Я воттоже сейчас это допью. и брошу. Пей!
Мой отец перед смертью сказал: «Абдулла, я прожил жизнь бедняком и хочу, чтобы бог послал тебе дорогой халат и красивую сбрую для коня».
Я долго ждал, а потом бог сказал: «Садись на коня и возьми сам, что хочешь, если ты храбрый и сильный».
Твой отец был мудрый человек, но кто на этой земле знает, что есть добро и зло?
Кинжал хорош для того, у кого он есть, и плохо тому, у кого он не окажется в нужное время.
Когда я была любимой женой Абдуллы, вы каждый день его видели.
И даже каждый день он кого-то бил.
Разве плохо, одну тебя любит муж, одной тебе презенты дарит, заботится, бережет.
Одна жена любит, одна одежду шьет, одна пищу варит, одна детей кормит, и все одна?
Опять ты мне эту икру поставила! Не могу я ее каждый день, проклятую, есть! Хоть бы хлеба достала!
И поскольку, может статься, в песках этих лягу навечно, с непривычки вроде даже грустно, а может, оттого это, что встречались мне люди, в последнее время, душевные, можно сказать, деликатные.
Тому остаюсь свидетелем, боец за счастье трудового народа всей земли, Закаспийского интернационального революционного пролетарского полка имени товарища Августа Бебеля, красноармеец Сухов Федор Иванович.
Да гранаты у него не той системы.
Ты ведь меня знаешь, Абдулла, я мзду не беру. Мне за державу обидно.
Абдулла! Таможня дает добро!
Другая версия
Товарищ Сухов в деле
Фигурка «Красноармеец Сухов»
Прикоснемся ещё к одной легенде советского кинематографа: «Белое солнце пустыни». Уникальный фильм растащенный в народ на огромное количество цитат. А знаменитое: «Стреляли», знал каждый в Союзе. Вспомним начало фильма и голову Саида. Ну это мы потом конечно узнали что он-Саид.
Отличный замысел режисера, когда появившийся предмет имеет свою собственную сюжетную линию. Она идет через весь фильм и скрепляет его добротным швом качественного кино!
И за державу не обидно пока есть такие люди
Гюльчатай, открой личико.
Очень редко актеры приобретают всенародное признание после одной роли, к тому же эпизодической. Еще реже после оглушительного успеха они уходят из профессии. А ведь так случилось с Татьяной Федотовой-Гюльчатай из всенародно любимого фильма «Белое солнце пустыни»
Она сама и сознательно и добровольно оставила кинематограф. Ее выбор многим показался странным и немотивированным, но она сама никогда не пожалела о своем решении и считает, что поступила правильно.
Татьяна Федотова родилась в многодетной семье в деревне Самша в Тверской области. Когда ей было 4 месяца, они переехали в Ленинград. Татьяну отдали в интернат, где она занималась в танцевальном кружке, а затем ее приняли в Ленинградское хореографическое училище им. Вагановой. Девочка не мечтала стать балериной, часто прогуливала занятия и чувствовала себя в училище гадким утенком.
Татьяна Федотова в балетном училище (в центре). Источник: кадр из youtube
В фильме она показала себя с очень яркой и привлекательной внешностью. И ей сулили громкую славу, если она и дальше продолжит кинокарьеру.
Роль Гюльчатай стала ее звездным часом и первой и последней работой в кино. На самом деле в этой роли зрители должны были увидеть другую актрису – ученицу Московского циркового училища Татьяну Денисову, но из-за экзаменов она через 4 месяца уехала со съемок. Нужно было очень быстро подыскать ей замену, и ассистенты режиссера 16-летнюю Татьяну Федотову нашли прямо на улице: «Ассистенты бегали по школам и институтам северной столицы, пытаясь найти девушку, которая вписывалась бы в уже созданный образ».
И такое сокровище нашлось в хореографическом училище имени Вагановой (в настоящее время – Академия Русского Балета) и, что удивительно, новую Гюльчатай звали тоже Таней. Сдав в училище экзамены, Татьяна Федотова выехала на съемки. Именно ей было суждено стать народной любимицей…
Однако, Татьяна не пошла в кино. Не стала продолжать кинокарьеру. И это несмотря на огромную популярность, которую принесла ей роль Гюльчатай. Множество поклонников с нетерпением ждали новых ролей от яркой, привлекательной актрисы, но все тщетно. Татьяна Федотова выбрала для себя другой жизненный путь.
После того, как Татьяна окончила училище, она пошла работать в танцевальный ансамбль в «Ленконцерте». Там она познакомилась с одним композитором. Его звали Геннадий Кузьмин и он на тот момент был женат.
В итоге они все-таки поженились. С тех пор Татьяна Кузьмина видит свое главное предназначение в том, чтобы быть хорошей женой и матерью.
Будучи уже на пенсии, Татьяна 4 года проработала уборщицей в Русском музее, но не стыдится этого. Когда журналисты задают ей вопросы о том, не жалеет ли она об утраченных шансах в кинематографе, Татьяна отвечает: «Господь сохранил меня от этой славы, которая убивает душу человеческую… Люди радуются и веселятся, смотрят, какие красивые актеры. Но как они увядают быстро. Была красота – и нет ее, была слава – и ничего от нее не осталось. Люди поднимают человека, а потом они же и опускают его, и он становится одиноким».
Сейчас она уверена в том, что и слава, и красота, и богатство – преходящие блага, и найти в них счастье невозможно. Татьяна Кузьмина говорит, что ее призвание – быть женой, и она ни разу не пожалела о своем выборе. Бывшая актриса не смотрит телевизор и не читает газет. Она не согласна с тем, что загубила свой талант, напротив, считает, что последовала судьбе, предопределенной свыше.
«Белое солнце пустыни»
Сейчас хочу рассказать ещё об одном своём любимом фильме.
Бесконечная пустыня, боец Сухов, прикуривающий с динамитной шашки, нескладный Петруха с вечно заклинивающей трехлинейкой, обаятельный Верещагин, с надоевшей черной икрой и знаменитыми песнями-балладами, ловкий Саид с незабвенным «Стреляли», злодей Абдулла со своей бандой, любознательная Гульчатай, играющая с черепахою…
Фильм «Белое солнце пустыни», ставший одним из памятников советского кинематографа, вышел на экраны 30 марта 1970 года, однако его съемкам и выходу в прокат мешало множество обстоятельств, а окончательное решение о судьбе картины принял лично генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев.
Путь к зрителю одного из главных фильмов для понимания советской культуры «Белое солнце пустыни» оказался более чем тернист — худсовет требовал вносить правки в сценарий, на съемках погиб один из каскадеров, а техническое оснащение съемочной группы было крайне скудным, так как основные ресурсы кинематографа СССР в тот момент были задействованы на съемках военной эпопеи «Освобождение».
Проблемы возникали и на стадии подбора актеров, который начался в январе 1968 года. Из всех кто, пробовался на главную роль красноармейца Федора Сухова, режиссер Владимир Мотыль отобрал двух претендентов — Анатолия Кузнецова и Георгия Юматова, сделавшего себе имя еще в 1950-х годах. И если Кузнецов, испытывавший пресыщенность от «положительных» ролей, сначала скептически отнесся к предложению принять участие в съемках, то для Юматова «Белое солнце пустыни» могло стать возвращением в большое кино.
Мотыль всерьез склонялся к выбору в пользу Юматова, с которым они много работали перед началом съемок. По словам постановщика, тот часто принимал деятельное участие в работе над фильмом. Так, в ходе обсуждения сцены пленения Сухова именно Юматов предложил драматургическое решение, которое могло показать, каким образом его герою удалось выбраться от врагов.
«Мы ломали голову, и я сказал Георгию: «Вот как?». Георгий, смекнув несколько секунд, говорит: «Дай мне свои часы». Он их надел на руку и дальше сказал все точно: «Этот бандит не может не быть падким на часы». Мы сами становимся участниками мизансцены, которую Жора решил нам продемонстрировать. Он снимает эти часы, кричит: «Лови». Бросает условному бандиту, носком бьет по руке, и часы вылетают. Он падает и говорит: «Я снизу их всех расстреляю». Эта мизансцена, конечно, дорого стоит», — рассказывал он.
Юматов был уже утвержден на роль, однако в ночь перед первой съемкой произошло событие, поставившее крест на его участии в фильме.
«Для Юматова это была трагедия. Были похороны, поминки какого-то человека, которого знал, видимо, Юматов, и там случилась драка. Сейчас я понимаю, что Юматов с его чувством справедливости, с его мужеством, когда завязалась драка, ввязался. Я уверен, что он как боец одолел бы любого противника, если бы это был один, но на него навалились, вероятно, несколько человек. Его лицо было сплошь в кровоподтеках, в опухоли», — вспоминал Мотыль о тех событиях.
По его словам, ждать выписки актера из больницы и возвращения в форму означало отложить съемки фильма на месяц, чего его команда никак не могла себе позволить в условиях скромного бюджета и пристального внимания со стороны комитета кинематографии. Поэтому режиссер дал телеграмму Кузнецову в Москву, и роль Сухова досталась ему.
Жак–Энтони – Наш район
Внимание мировых агентств в эти минуты.
Приковано к событиям на Юге Москвы.
Часом назад в столичном Чертанове
На дома упал неопознанный объект.
В городе введено военное положение.
Местные жители эвакуированы.
Тем не менее, многие отказались уходить.
Я напомню, жертвами инцидента стали 232 человека.
Десятки числятся пропавшими без вести.
В больницах остаются более пятисот раненых…
Молодые парни, как дикие псы на цепи до поры до времени.
Чтобы не показывать страх перед чем-либо с малых учили бить первыми.
Знаем себе цену и готовы отстаивать свои мечты до последнего.
Взгляды вполне радикальны, лишь лево и право, и ничего среднего.
Подойди ко мне ближе, не надо говорить издалека.
Ты, правда, думал, что знаешь, как сломать меня?
Я буду рад наблюдать, что ты скажешь моим пацанам.
Чертаново под нами, не переходи черту.
Толпой как один сопротивление на всю.
Даже неравные силы не переломят наш дух.
Тронешь одного из наших, мы убьем твоих двух.
Старый хантер с синими фонарями.
По дворам петляет за нами.
Мы играем с ним в прятки.
Нам папа не подарит кадиллак.
Из военкомата бумагу закидывает почтальон.
Это наш лайфстайл это романтика с окраин и знай это наш район.
Ты слышь, это наш район, это наш район, это наш район.
Ты слышь, это наш район, это наш район, это наш район.
Слышь, это наш район, это наш район, это наш район.
Слышь, это наш район, это наш район, это наш район, это наш район.
Слышь, это наш район, это наш район, это наш район, это наш район.
Слышь, это наш район.
Крокодил
А за ним-то народ
И поёт и орёт:
— Вот урод так урод!
Что за нос, что за рот!
И откуда такое чудовище?
Гимназисты за ним,
Трубочисты за ним,
И толкают его.
Обижают его;
И какой-то малыш
Показал ему шиш,
И какой-то барбос
Укусил его в нос.-
Нехороший барбос, невоспитанный.
Оглянулся Крокодил
И барбоса проглотил.
Проглотил его вместе с ошейником.
Рассердился народ,
И зовёт, и орёт:
— Эй, держите его,
Да вяжите его,
Да ведите скорее в полицию!
Подбежал городовой:
— Что за шум? Что за вой?
Как ты смеешь тут ходить,
По-турецки говорить?
Крокодилам тут гулять воспрещается.
Усмехнулся Крокодил
И беднягу проглотил,
Проглотил с сапогами и шашкою.
Все от страха дрожат.
Все от страха визжат.
Лишь один
Гражданин
Не визжал,
Не дрожал —
Это доблестный Ваня Васильчиков.
Он боец,
Молодец,
Он герой
Удалой:
Он без няни гуляет по улицам.
И сказал Крокодил:
— Ты меня победил!
Не губи меня, Ваня Васильчиков!
Пожалей ты моих крокодильчиков!
Крокодильчики в Ниле плескаются,
Со слезами меня дожидаются,
Отпусти меня к деточкам, Ванечка,
Я за то подарю тебе пряничка.
Отвечал ему Ваня Васильчиков:
— Хоть и жаль мне твоих крокодильчиков,
Но тебя, кровожадную гадину,
Я сейчас изрублю, как говядину.
Мне, обжора, жалеть тебя нечего:
Много мяса ты съел человечьего.
И сказал крокодил:
— Всё, что я проглотил,
Я обратно отдам тебе с радостью!
И вот живой
Городовой
Явился вмиг перед толпой:
Утроба Крокодила
Ему не повредила.
И Дружок
В один прыжок
Из пасти Крокодила
Скок!
Ну от радости плясать,
Щеки Ванины лизать.
Трубы затрубили,
Пушки запалили!
Очень рад Петроград —
Все ликуют и танцуют,
Ваню милого целуют,
И из каждого двора
Слышно громкое «ура».
Вся столица украсилась флагами.
Спаситель Петрограда
От яростного гада,
Да здравствует Ваня Васильчиков!
И дать ему в награду
Сто фунтов винограду,
Сто фунтов мармеладу,
Сто фунтов шоколаду
И тысячу порций мороженого!
А яростного гада
Долой из Петрограда:
Пусть едет к своим крокодильчикам!
Он вскочил в аэроплан,
Полетел, как ураган,
И ни разу назад не оглядывался,
И домчался стрелой
До сторонки родной,
На которой написано: «Африка».
Прыгнул в Нил
Крокодил,
Прямо в ил
Угодил,
Где жила его жена Крокодилица,
Его детушек кормилица-поилица.
Отвечает Крокодил:
— Никого я не забыл,
И для каждого из вас
Я подарочки припас!
Льву —
Халву,
Мартышке —
Коврижки,
Орлу —
Пастилу,
Бегемотику —
Книжки,
Буйволу — удочку,
Страусу — дудочку,
Слонихе — конфет,
А слону — пистолет…
Только Тотошеньке,
Только Кокошеньке
Не подарил
Крокодил
Ничегошеньки.
Плачут Тотоша с Кокошей:
— Папочка, ты нехороший:
Даже для глупой Овцы
Есть у тебя леденцы.
Мы же тебе не чужие,
Мы твои дети родные,
Так отчего, отчего
Ты нам не привёз ничего?
Улыбнулся, засмеялся Крокодил:
— Нет, проказники, я вас не позабыл:
Вот вам ёлочка душистая, зелёная,
Из далёкой из России привезённая,
Вся чудесными увешана игрушками,
Золочёными орешками, хлопушками.
То-то свечки мы на ёлочке зажжём.
То-то песенки мы елочке споём:
«Человечьим ты служила малышам.
Послужи теперь и нам, и нам, и нам!»
Как услышали про ёлочку слоны,
Ягуары, павианы, кабаны,
Тотчас за руки
На радостях взялись
И вкруг ёлочки
Вприсядку понеслись.
Не беда, что, расплясавшись, Бегемот
Повалил на Крокодилицу комод,
И с разбегу круторогий Носорог
Рогом, рогом зацепился за порог.
Ах, как весело, как весело Шакал
На гитаре плясовую заиграл!
Даже бабочки упёрлися в бока,
С комарами заплясали трепака.
Пляшут чижики и зайчики в лесах,
Пляшут раки, пляшут окуни в морях,
Пляшут в поле червячки и паучки,
Пляшут божии коровки и жучки.
Вдруг забили барабаны,
Прибежали обезьяны:
— Трам-там-там! Трам-там-там!
Едет к нам Гиппопотам.
— К нам —
Гиппопотам?!
— Сам —
Гиппопотам?!
— Там —
Гиппопотам?! *
Ах, какое поднялось рычанье,
Верещанье, и блеянье, и мычанье:
— Шутка ли, ведь сам Гиппопотам
Жаловать сюда изволит к нам!
Крокодилица скорее убежала
И Кокошу и Тотошу причесала.
А взволнованный, дрожащий Крокодил
От волнения салфетку проглотил.
* Некоторые думают, будто Гиппопотам
и Бегемот — одно и то же. Это неверно.
Бегемот — аптекарь, а Гиппопотам — царь.
А Жираф,
Хоть и граф,
Взгромоздился на шкаф.
И оттуда
На верблюда
Вся посыпалась посуда!
А змеи
Лакеи
Надели ливреи,
Шуршат по аллее,
Спешат поскорее
Встречать молодого царя!
И говорит ему царь: — Мне вчера донесли обезьяны.
Что ты ездил в далёкие страны,
Где растут на деревьях игрушки
И сыплются с неба ватрушки,
Вот и пришёл я сюда о чудесных игрушках послушать
И небесных ватрушек покушать.
И говорит Крокодил:
— Пожалуйте, ваше величество!
Кокоша, поставь самовар!
Тотоша, зажги электричество!
И встал печальный Крокодил
И медленно заговорил:
— Узнайте, милые друзья,
Потрясена душа моя,
Я столько горя видел там,
Что даже ты, Гиппопотам,
И то завыл бы, как щенок,
Когда б его увидеть мог.
Там наши братья, как в аду —
В Зоологическом саду.
О, этот сад, ужасный сад!
Его забыть я был бы рад.
Там под бичами сторожей
Немало мучится зверей,
Они стенают, и зовут,
И цепи тяжкие грызут,
Но им не вырваться сюда
Из тесных клеток никогда.
Там слон — забава для детей,
Игрушка глупых малышей.
Там человечья мелюзга
Оленю теребит рога
И буйволу щекочет нос,
Как будто буйвол — это пёс.
Вы помните, меж нами жил
Один весёлый крокодил…
Он мой племянник. Я его
Любил, как сына своего.
Он был проказник, и плясун,
И озорник, и хохотун,
А ныне там передо мной,
Измученный, полуживой,
В лохани грязной он лежал
И, умирая, мне сказал:
«Не проклинаю палачей,
Ни их цепей, ни их бичей,
Но вам, предатели друзья,
Проклятье посылаю я.
Вы так могучи, так сильны,
Удавы, буйволы, слоны,
Мы каждый день и каждый час
Из наших тюрем звали вас
И ждали, верили, что вот
Освобождение придёт,
Что вы нахлынете сюда,
Чтобы разрушить навсегда
Людские, злые города,
Где ваши братья и сыны
В неволе жить обречены!» —
Сказал и умер.
Я стоял
И клятвы страшные давал
Злодеям людям отомстить
И всех зверей освободить.
Вставай же, сонное зверьё!
Покинь же логово своё!
Вонзи в жестокого врага
Клыки, и когти, и рога!
Там есть один среди людей —
Сильнее всех богатырей!
Он страшно грозен, страшно лют,
Его Васильчиков зовут.
И я за голову его
Не пожалел бы ничего!
Ощетинились зверюги и, оскалившись, кричат:
— Так веди нас за собою на проклятый Зоосад,
Где в неволе наши братья за решётками сидят!
Мы решётки поломаем, мы оковы разобьём,
И несчастных наших братьев из неволи мы спасём.
А злодеев забодаем, искусаем, загрызём!
Через болота и пески
Идут звериные полки,
Их воевода впереди,
Скрестивши руки на груди.
Они идут на Петроград,
Они сожрать его хотят,
И всех людей,
И всех детей
Они без жалости съедят.
О бедный, бедный Петроград!
Милая девочка Лялечка!
С куклой гуляла она
И на Таврической улице
Вдруг увидала Слона.
Боже, какое страшилище!
Ляля бежит и кричит.
Глядь, перед ней из-под мостика
Высунул голову Кит.
Лялечка плачет и пятится,
Лялечка маму зовёт…
А в подворотне на лавочке
Страшный сидит Бегемот.
Змеи, шакалы и буйволы
Всюду шипят и рычат.
Бедная, бедная Лялечка!
Беги без оглядки назад!
Лялечка лезет на дерево,
Куклу прижала к груди.
Бедная, бедная Лялечка!
Что это там впереди?
Гадкое чучело-чудище
Скалит клыкастую пасть,
Тянется, тянется к Лялечке,
Лялечку хочет украсть.
Лялечка прыгнула с дерева,
Чудище прыгнуло к ней.
Сцапало бедную Лялечку
И убежало скорей.
А на Таврической улице
Мамочка Лялечку ждёт:
— Где моя милая Лялечка?
Что же она не идёт?
Дикая Горилла
Лялю утащила
И по тротуару
Побежала вскачь.
Выше, выше, выше,
Вот она на крыше.
На седьмом этаже
Прыгает, как мяч.
На трубу вспорхнула,
Сажи зачерпнула,
Вымазала Лялю,
Села на карниз.
Села, задремала,
Лялю покачала
И с ужасным криком
Кинулася вниз.
Закрывайте окна, закрывайте двери,
Полезайте поскорее под кровать,
Потому что злые, яростные звери
Вас хотят на части, на части разорвать!
Кто, дрожа от страха, спрятался в чулане,
Кто в собачьей будке, кто на чердаке…
Папа схоронился в старом чемодане,
Дядя под диваном, тётя в сундуке.
Где найдётся такой
Богатырь удалой,
Что побьёт крокодилово полчище?
Кто из лютых когтей
Разъярённых зверей
Нашу бедную Лялечку вызволит?
Где же вы, удальцы,
Молодцы-храбрецы?
Что же вы, словно трусы, попрятались?
Выходите скорей,
Прогоните зверей,
Защитите несчастную Лялечку!
Все сидят, и молчат,
И, как зайцы, дрожат,
И на улицу носа не высунут!
Лишь один гражданин
Не бежит, не дрожит —
Это доблестный Ваня Васильчиков.
Он ни львов, ни слонов,
Ни лихих кабанов
Не боится, конечно, ни капельки!
Они рычат, они визжат,
Они сгубить его хотят,
Но Ваня смело к ним идёт
И пистолетик достаёт.
Пиф-паф! — и яростный Шакал
Быстрее лани ускакал.
Пиф-паф! — и Буйвол наутёк.
За ним в испуге Носорог.
Пиф-паф! — и сам Гиппопотам
Бежит за ними по пятам.
И скоро дикая орда
Вдали исчезла без следа.
И счастлив Ваня, что пред ним
Враги рассеялись как дым.
Он победитель! Он герой!
Он снова спас свой край родной.
И вновь из каждого двора
К нему доносится «ура».
И вновь весёлый Петроград
Ему подносит шоколад.
Но где же Ляля? Ляли нет!
От девочки пропал и след!
Что, если жадный Крокодил
Её схватил и проглотил?
— Как же ты смеешь, — вскричала Тигрица,
К нам приходить за сестрою твоей,
Если моя дорогая сестрица
В клетке томится у вас, у людей!
Нет, ты разбей эти гадкие клетки,
Где на потеху двуногих ребят
Наши родные мохнатые детки,
Словно в тюрьме, за решёткой сидят!
В каждом зверинце железные двери
Ты распахни для пленённых зверей,
Чтобы оттуда несчастные звери
Выйти на волю могли поскорей!
Если любимые наши ребята
К нам возвратятся в родную семью,
Если из плена вернутся тигрята,
Львята с лисятами и медвежата —
Мы отдадим тебе Лялю твою.
Но тут из каждого двора
Сбежалась к Ване детвора:
— Веди нас, Ваня, на врага.
Нам не страшны его рога!
И грянул бой! Война! Война!
И вот уж Ляля спасена.
И вскричал Ванюша:
— Радуйтеся, звери!
Вашему народу
Я даю свободу.
Свободу я даю!
Я клетки поломаю,
Я цепи разбросаю.
Железные решётки
Навеки разобью!
Живите в Петрограде,
В уюте и прохладе.
Но только, Бога ради,
Не ешьте никого:
Ни пташки, ни котёнка,
Ни малого ребёнка,
Ни Лялечкиной мамы,
Ни папы моего!
Да будет пища ваша —
Лишь чай, да простокваша,
Да гречневая каша
И больше ничего.
(Тут голос раздался Кокоши:
— А можно мне кушать калоши?
Но Ваня ответил: — Ни-ни,
Боже тебя сохрани.)
— Ходите по бульварам,
По лавкам и базарам,
Гуляйте где хотите,
Никто вам не мешай!
Живите вместе с нами,
И будемте друзьями:
Довольно мы сражались
И крови пролили!
Мы ружья поломаем,
Мы пули закопаем,
А вы себе спилите
Копыта и рога!
Быки и носороги,
Слоны и осьминоги,
Обнимемте друг друга,
Пойдёмте танцевать!
И наступила тогда благодать:
Некого больше лягать и бодать.
Смело навстречу иди Носорогу —
Он и букашке уступит дорогу.
Вежлив и кроток теперь Носорог:
Где его прежний пугающий рог?
Вон по бульвару гуляет Тигрица
Ляля ни капли её не боится:
Что же бояться, когда у зверей
Нету теперь ни рогов, ни когтей!
Ваня верхом на Пантеру садится
И, торжествуя, по улице мчится.
Или возьмёт оседлает Орла
И в поднебесье летит, как стрела.
Звери Ванюшу так ласково любят,
Звери балуют его и голубят.
Волки Ванюше пекут пироги,
Кролики чистят ему сапоги.
По вечерам быстроглазая Серна
Ване и Ляле читает Жюль Верна,
А по ночам молодой Бегемот
Им колыбельные песни поёт.
Вон вкруг Медведя столпилися детки
Каждому Мишка даёт по конфетке.
Вон, погляди, по Неве по реке
Волк и Ягнёнок плывут в челноке.
Счастливы люди, и звери, и гады,
Рады верблюды, и буйволы рады.
Я усадил старика на диванчик,
Дал ему сладкого чаю стаканчик.
Вдруг неожиданно Ваня вбежал
И, как родного, его целовал.
Вот и каникулы! Славная ёлка
Будет сегодня у серого Волка.
Много там будет весёлых гостей.
Едемте, дети, туда поскорей!