что стало синонимом бездуховности для дмитрия мережковского
«Странный брак» Дмитрия Мережковского
52 года он прожил с поэтессой Зинаидой Гиппиус
Когда писательницу Нину Берберову спросили о семье Мережковских, она усмехнулась: «Семья? Это было все, что угодно, только не семья». Супружеские отношения Дмитрия Мережковского и Зинаиды Гиппиус заштампованы определениями: «духовный брак», «плодотворный творческий союз».
«Надо узнать, что такое страдание»
В своей «Автобиографической заметке» Дмитрий вспоминал о годах своего детства: «Я родился 2 августа 1865 года в Петербурге, на Елагином острове, в одном из дворцовых зданий, где наша семья проводила лето на даче. Зимою мы жили в старом-престаром, еще петровских времен, бауэровском доме, на углу Невы и Фонтанки, у Прачечного моста, против Летнего сада: с одной стороны — Летний дворец Петра I, с другой — его же домик и древнейший в Петербурге деревянный Троицкий собор».
Отец писателя Сергей Иванович был чиновником, а мать Варвара Васильевна вела домашнее хозяйство и занималась воспитанием детей. В семье Мережковских было шестеро сыновей и три дочери. Дмитрий был самым младшим и поддерживал тесные отношения только с братом Константином, который впоследствии стал биологом.
Обстановка в доме Мережковских была простая: стол никогда не ломился от яств, так как глава семейства таким образом заранее отучал детей от мотовства и стремления к роскоши. Уезжая в служебные поездки, родители оставляли детей на попечении немки-экономки и старой няни, которая перед сном рассказывала Дмитрию сказки, основанные на житие святых. В дальнейшем биографы пришли к выводу, что рассказы няни стали причиной фанатичной религиозности, в раннем детстве проявившейся в характере Мережковского. Также писатель с юных лет сроднился с чувством одиночества, которое впоследствии находило отражение в его книгах и стихах.
В 1876 году Дмитрий поступил в Третью классическую гимназию Петербурга. Мережковский-старший, интересовавшийся прозой и поэзией, первым оценил успехи наследника на поприще стихосложения. В 1880 году отец, воспользовавшись знакомством с графиней Софьей Толстой, вдовой поэта Алексея Толстого, привел сына в дом к Федору Достоевскому, чтобы знаменитый писатель оценил литературный талант отпрыска. Позже в «Автобиографической заметке» Дмитрий Сергеевич напишет, что во время прочтения работ сильно волновался. Достоевский же, дослушав юного литератора до конца, заявил, что материал крайне сырой и слабый, а чтобы писать шедевры, необходимо пройти через все круги ада и узнать, что такое страдание и непонимание.
В 1884 году Дмитрий стал студентом историко-филологического факультета Петербургского университета. Здесь будущий писатель увлекся философией позитивизма, а также проявил интерес к французской литературе. В 1888 году Мережковский защитил дипломное сочинение о философе эпохи Возрождения — Монтене, окончил университет и решил посвятить себя исключительно литературному труду.
Разные по натуре
Первым серьезным амурным увлечением Мережковского была дочь издательницы «Северного вестника». Летом 1885 года писатель даже совершил путешествие с семьей избранницы по Франции и Швейцарии, однако этот любовный роман так ни к чему и не привел.
Летом 1888 года в Боржоми Мережковский познакомился с поэтессой Зинаидой Гиппиус. Ей не нравились его стихи, а ему – ее творчество. «Как я ни увлекалась Надсоном, писать «под Надсона» не умела и сама стихи свои не очень любила, — вспоминала Зинаида. – Да, они действительно были довольно слабы и дики. На почве литературы мы много спорили и даже ссорились с Мережковским. Он уехал в Петербург в сентябре. В ноябре, когда мне исполнилось 19 лет, вернулся в Тифлис; через два месяца, 8 января 1889 года, мы обвенчались и уехали в Петербург».
Так началась жизнь вдвоем: дружная семейная и литературная несовместимая – прожив многие годы бок о бок, они ни разу не написали ничего вместе. Хотя идеи часто вырабатывали вдвоем, и Зинаиде случалось опережать в чем-то Дмитрия Сергеевича. Заботами о семейном благоденствии ведала почти исключительно Гиппиус и делала это весьма успешно, что оказалось очень даже не лишним, поскольку ни Мережковский, ни его жена не получали от родителей никакой поддержки, и жить им приходилось исключительно гонорарами.
Многих современников удивлял брак Мережковского и Гиппиус. Родственница Валерия Брюсова Бронислава Погорелова вспоминала: «Странное впечатление производила эта пара: внешне они поразительно не подходили друг другу. Он – маленького роста, в допотопном сюртуке. Черные, глубоко посаженные глаза горели тревожным огнем библейского пророка. Держался он с некоторым чувством превосходства и сыпал цитатами то из Библии, то из языческих философов. А рядом с ним Зинаида Гиппиус. Соблазнительная, нарядная. Пышные темно-золотистые волосы оттеняли глубину глаз, в которых светился внимательный ум. Умело-яркий грим. Головокружительный аромат сильных, очень приятных духов. Держалась она как признанная красавица».
А вот взгляд самой Гиппиус: «Мы с Д. С. так же разнились по натуре, как различны наши биографии до начала совместной жизни. Правда, была и схожесть, единственная – но важная: отношение к матери. Разница наших натур была не такого рода, при каком они друг друга уничтожают, а, напротив, находят между собою известную гармонию. Мы оба это знали, но не любили разбираться во взаимной психологии».
«Тройственный союз»
Большой скандал в семье вызвали отношения Мережковского с Еленой Образцовой — давней поклонницей писателя. В начале апреля 1901 года женщина приехала в Петербург, и поэт неожиданно закрутил с почитательницей его творчества интрижку. В конце июля 1902 Образцова прибыла к супругам вновь: формально — чтобы предложить материальную помощь журналу «Новый путь», в действительности — по причинам романтическим. В конечном итоге Гиппиус со скандалом выставила любовницу мужа из дома.
Сама она любила всю жизнь одного Дмитрия, но бывали у нее и краткие влюбленности. В поэта Минского или, скажем, в известного литературного критика Акима Волынского. В феврале 1895 года Зинаида писала ему: «Я смешала свою душу с вашей, и похвалы и хулы вам действуют на меня, как обращенные ко мне…» Они были несколько лет знакомы «литературно», теперь стремительно развивался роман. Уже 1 марта неприступная Зинаида признается: «Вы мне необходимы, вы – часть меня, от вас я завишу, каждый кусочек моего тела и вся моя душа». Все закончилось в октябре: она из завоевателя превратилась в завоевавшую и поняла, что Волынский не способен испытывать то, что она называла «чудесами любви», и уступил ей во всем. Зинаида была из тех, которые не любят, когда им уступают. Волынский перестал ей быть интересен.
В начале прошлого века Мережковский, его жена и сотрудник журнала «Новый путь», критик и публицист Дмитрий Философов образовали так называемый «тройственный союз». Зинаида и Дмитрий давно вынашивали идею «тройственного устроения мира», должного прийти на смену традиционному христианскому мироустройству. На житейском уровне идея приняла форму совместного проживания с близким духовно и интеллектуально Философовым. Это был очередной эпатаж, вызов обществу. Жизнь втроем обсуждалась, а тут еще подоспело письмо из Парижа, куда троица уехала в феврале 1906 года. Язвительная Зинаида писала Брюсову (зная, что станет известно всем), что они радуются новому оригинальному хозяйству; квартира была дорогой и огромной, мебели в ней всего 3 постели, кресел тоже 3 и что вообще это «новый способ троебрачности». Но из писем Философова к Гиппиус известно, что влюблен он в нее не был, о чувственности не шло и речи, если что и испытывал, то только дружественный настрой. Однако подозревал, что Зинаида была в него влюблена. «Союз» длился несколько десятилетий и распался.
«Жить мне не для чего»
После событий 1905 года Мережковский заявил, что окончательно уверился в антихристианской сущности самодержавия. Революция должна была привести, по мысли Мережковского, к полному разрыву религии и государства, к соединению народа и интеллигенции и, в конечном итоге, к установлению христианской безгосударственной общественности. Мережковские приветствовали Февральскую революцию 1917 года: так как полагали, что только «честная революция» может покончить с войной, а «установление демократии даст возможность расцвета идей свободы (в том числе и религиозной) перед лицом закона», пишет историк литературы А. Николюкин. Временное правительство Мережковский поначалу воспринимал как «вполне близкое», но уже в марте предсказал его падение. Октябрьские события вызвали яростный протест Мережковского. Он истолковал происшедшее как разгул «хамства» (в его терминологии это не социальная характеристика, а синоним бездуховности, атеизма, материализма), воцарение «народа-Зверя», смертельно опасного для всей мировой цивилизации, торжество «надмирного зла». В январе 1918 года квартира Мережковских на Сергиевской стала местом конспиративных заседаний эсеровской фракции. В 1919 году Мережковский начал сотрудничество с горьковским издательством «Всемирная литература», где стал получать паёк и заработок. Для «Секции исторических картин» он переделал романы «Юлиан Отступник» и «Пётр и Алексей» в пьесы.
Когда Юденич подходил к Петрограду, Мережковские ещё надеялись на свержение ненавистной власти, но узнав о поражении Колчака и Деникина, решили бежать из России. В ночь 24 декабря 1919 года чета Мережковских, Философов и секретарь Гиппиус, студент филологического факультета Петербургского университета Злобин, тайком покинули Петроград. Через Бобруйск все четверо выехали в Минск, потом в Вильно и осели в Варшаве. Летом Борис Савинков, прибывший в Польшу для переговоров с Ю. Пилсудским, привлёк Мережковских и Философова к работе в Русском эвакуационном комитете, который фактически являлся военно-мобилизационной структурой для формирования белогвардейских частей. Но потом поняв, что их «миссия» (состоявшаяся прежде всего в попытке убедить польское правительство отказаться от перемирия с Россией) провалилась, Мережковские и Злобин 20 октября 1920 года выехали из страны.
Семья оказалась во Франции, где Гиппиус и Мережковский прожили несколько десятилетий. Мережковский утверждал, что в России «настало царство антихриста»; он «предпочел бы, чтобы Россия не существовала вовсе», если бы знал, что «Россия и свобода — несовместимы». Мережковские не вошли ни в один эмигрантский кружок: их взгляды не находили отклика ни у правых, ни у левых. С одной стороны, они хоть и призывали к военной интервенции в Россию, но «не поддерживали реставраторства, что отталкивало от них апологетов белой идеи, с другой — их непримиримость к происшедшему в России идейно развела с левыми», пишет философ О. Волкогонова.
В 1932 начались задержки с выплатами пособий русским писателям-эмигрантам от Чехии, Сербии и Франции. Материальное положение Мережковских ухудшилось («мы обнищали до полной невозможности», — писала Гиппиус Амфитеатрову). В июне 1936 года Мережковский получил стипендию от правительства Муссолини для работы над книгой о Данте; кроме того, итальянский диктатор несколько раз встречался с писателем и беседовал с ним о политике, искусстве и литературе. В ходе личных встреч с дуче Мережковский убеждал того в необходимости начать «священную войну» с Россией. В феврале 1937 года в «Иллюстрированной России» (№8) появилась статья Мережковского «Встречи с Муссолини». Некоторое время писатель безуспешно пытался связаться с Франко, диктатором Испании. А Гитлера Мережковский считал удачным «орудием» в борьбе против «царства антихриста». Летом 1941 года Мережковский на радио произнес речь, в которой говорил о «подвиге, взятом на себя Германией в святом крестовом походе против большевизма». Писатель сравнил фюрера с Жанной д’Арк, призванной спасти мир от власти дьявола.
Дмитрий Сергеевич ушел из жизни 7 декабря 1941 года. Он редко болел, много писал и умер внезапно. А Зинаида все время боялась за него. Потеряв мужа, замкнулась и даже помышляла о самоубийстве – только «остаток религиозности» удерживал ее. В дневнике появилась запись: «Жить мне не для чего». Она пережила мужа на 5 лет, начав книгу «Дмитрий Мережковский», но не успев ее закончить. Без Мережковского все в ее жизни потеряло смысл. Зинаида Гиппиус умерла 9 сентября 1945 года и была похоронена на кладбище, где покоилось тело ее мужа.
Что стало синонимом бездуховности для дмитрия мережковского
150 лет назад родился один из самых одарённых русских литераторов Серебряного века. Какие только прозвища и характеристики не получал Мережковский – «русский европеец», «великий мертвец русской литературы»… Современники в России довольно критично относились к его творчеству, и только спустя десятилетия мы можем понять настоящий масштаб этой фигуры.
«Мы занимаемся литературой, не желая произносить безответственных слов о религии, христианстве и зная, что в русской литературе заключена такая сила подлинной религиозности, что, говоря только словами, мы скажем всё, что нужно, и сделаем своё дело», – так писал Дмитрий Сергеевич Мережковский в 1920-х, уже в годы своей так называемой второй эмиграции.
Но у тех, кто знаком с его биографией хотя бы в самых общих чертах, справедливо может возникнуть вопрос: разве не сам Мережковский на протяжении большей части жизни своей произносил те самые «безответственные слова»? И произносил так – оратором и публицистом, по общему признанию, он был блистательным, – что некоторые священнослужители в последние перед Первой мировой годы требовали отлучить его, подобно Льву Толстому, от церкви.
При этом особенно показательно, что в год выхода определения Святейшего Синода о яснополянском патриархе (1901) Мережковский, при всей симпатии к Толстому, поддержал именно церковь. И это лишь одно из многих трагических противоречий, которых так много было в его жизни.
Но полтора века спустя многие черты этого «сфинкса» из столь славного в отечественной словесности питерского дома Мурузи (в нём Мережковский и его «вечная подруга» Зинаида Гиппиус прожили без малого двадцать лет) всё же видны более отчётливо. И едва ли не главная из них – это какая-то вечная неприкаянность, бесприютность с элементами чисто русского надрыва, о котором писал Достоевский, оказавшийся своего рода литературным «крёстным отцом» Мережковского. И чем дальше уходит от нас Серебряный век русской литературы, тем трагичнее выглядит его фигура.
Встреча с Достоевским
А поначалу всё было вполне благополучно. Многодетная (шесть братьев и три сестры) семья была весьма зажиточной, благо отец, внук малороссийского казака из Глухова, занимал в петербургской чиновной иерархии весьма видное место. Был строг, сух, непроницаем, с чадами неласков – вылитый Алексей Александрович Каренин. Но вместе с тем – случай для чиновной элиты редкостный – литературным опытам сына благоволил. И не только на словах: сначала устроил его встречу с Елизаветой Воронцовой, одной из муз Пушкина, а потом и с самим Достоевским.
«Бывают в жизни каждого человека минуты особого значения, которые соединяют и обнаруживают весь смысл его жизни, определяют раз и навсегда, кто он и чего стоит», – писал уже взрослый Мережковский о себе, тогда четырнадцатилетнем. Правда, автор «Братьев Карамазовых» поэтических опытов Мити Мережковского не оценил, но под конец встречи произнёс слова, оказавшиеся для Мережковского во многом пророческими: «Чтобы хорошо писать, страдать надобно, страдать!»
Страдал ли Мережковский? Современники видели вполне обустроенный быт, знали о немалых гонорарах – первая трилогия романов «Христос и Антихрист» имела немалый успех и в России, и в Европе. Видели, разумеется, красавицу и умницу жену Зинаиду Гиппиус, с которой Мережковский, не расставаясь – буквально! – ни один день, прожил пятьдесят два года. Это к вопросу о том, как двум «медведям», а Зинаида Николаевна была ничуть не менее одарённым литератором, чем Дмитрий Сергеевич, уживаться в одной берлоге.
Наконец, Гиппиус и Мережковский были едва ли не единственными русскими эмигрантами, кого в Париже образца 1920 года ждала не убогая каморка от щедрот добрых людей, а уютная и обставленная квартира в Пасси – в ту пору дешёвом «спальном», а сегодня самом чопорном и фешенебельном XVI округе Парижа.
«Троебратство»: Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский и Дмитрий Философов
Тем удивительнее то, что бедность была хроническим состоянием этой самой знаменитой в русской литературе четы, на долгое время разросшейся (с участием красавца-интеллектуала Дмитрия Философова) до весьма и весьма своеобразного во всех отношениях «троебратства». При этом сам Мережковский, как к нему ни относись, был одним из величайших тружеников русской литературы, даже и в буквальном смысле. Двадцатичетырёхтомное собрание сочинений в неполные пятьдесят дорогого стоит: компьютеров, принтеров и прочего в ту пору, между прочим, не было.
Как человек Дмитрий Сергеевич был, прямо скажем, совсем не подарок. Друзей, за исключением рано умершего Надсона, никогда не имел и в обществе был «застёгнут на все пуговицы». Жил по строго установленному режиму и самим своим видом многих просто шокировал – об этом немало написано в воспоминаниях хорошо знавшего чету Андрея Белого.
«Золотые сердца, глиняные головы»
Про музыканта-виртуоза скажут: у него врождённый абсолютный слух. А у Мережковского было необычно глубокое чувство божественного – от понимания прекрасного до того, что мы сегодня зовём социальной справедливостью. Вера в Бога – абсолютная, врождённая, не служащая предметом никаких духовных борений. А от неё, в числе прочего, и ощущение всех общественных язв, как своих собственных (совсем не случайно практически все романы Мережковского посвящены смутным эпохам человеческой истории). О чём бы ни шла речь – о пропасти между интеллигенцией и церковью или о трагическом разрыве между скоростью технического прогресса и упорно «не догоняющем» его обществе.
Но мало просто чувствовать – надо и сказать. Сказать так, чтобы не просто услышали, но и прочувствовали, приняли меры. А вот с этим у пророков всех времён – и Мережковский тут, увы, не исключение – было плохо. «Провозглашать я стал любви И правды чистые ученья: В меня все ближние мои Бросали бешено каменья». И добро бы только в виде газетных статей: в Пасху 1918 года, после того как Мережковский прочёл где-то своё стихотворение «Христос воскрес», какой-то «братишка» в тельнике выстрелил в него практически в упор, но не попал.
Правда, в пределы совсем неведомые и незнаемые порой заносило и самого «пророка»: чего стоит хотя бы его проповедь «Церкви третьего завета» (в пору «первой эмиграции» 1906–1908 годов). С одной стороны – пророческий «Грядущий Хам». Полиграф Полиграфович Шариков: преемственность Мережковского и Булгакова очевидна. С другой. «Взять хотя бы нынешних марксистов. Нет никакого сомнения, что это – превосходнейшие люди. золотые сердца, глиняные головы». Через пятнадцать лет Дмитрий Сергеевич будет писать о «превосходнейших людях» совсем иначе.
Могила Д. С. Мережковского на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа
Не проще ли сказать, что дальний потомок князя Курбского Дмитрий Сергеевич Мережковский был всеобщим, универсальным и вечным диссидентом? Был везде чужим: и в царском дворце, и в Святейшем Синоде, и в религиозно-философских собраниях, и в литературных салонах, не говоря уже про чисто советские учреждения.
Кстати, в советскую пору не могло быть и речи об издании любых произведений Мережковского. Но, если везло и за очень большие деньги, его книги дореволюционных изданий у букинистов найти было можно. Например, тех же «Воскресших богов» или «Петра и Алексея».
Сегодня – печатают охотно. И романы, и публицистику, и блистательные статьи о литературе. А толку? «Нет сейчас русского писателя более одинокого, чем Мережковский… Мережковского почти «замолчали», потому что о нём нельзя говорить, не касаясь самых основных, самых жгучих и «проклятых» вопросов земного бытия». Многое ли переменилось с тех пор, как в канун 75-летия Мережковского Георгий Адамович написал эти слова?
Дмитрий Сергеевич Мережковский
Фото Все
Видео Все
Дмитрий Мережковский. «Христос и Антихрист» / Библейский сюжет / Телеканал Культура
Сто лекций с Быковым. Дмитрий Мережковский «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи», 1901
Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус. Больше, чем любовь
Дмитрий Мережковский — биография
Дмитрий Мережковский – отечественный поэт и прозаик, яркий представитель эпохи «Серебряного века», один из основателей русского символизма. Супруг известной поэтессы и покорительницы мужских сердец Зинаиды Гиппиус.
Дмитрий Мережковский – автор произведений, понять и принять которые под силу далеко не каждому читателю. В литературных кругах он стал известен благодаря религиозно-философским работам и созданному им журналу «Новый путь». Вместе со своей златокудрой музой Зинаидой Гиппиус автор основал легендарный литературный салон, где впервые прозвучали стихи Осипа Мандельштама, Александра Блока и Сергея Есенина.
Детство и юность
Родился писатель 2 августа 1865 года во французской столице. Отец Димы работал на госслужбе, а мама занималась хозяйством и воспитывала детей. Сергей Иванович и Варвара Васильевна были многодетной парой: в их семье подрастало шестеро мальчиков и три девочки. Будущий писатель был самым младшим ребенком Мережковских.
Дом чиновника был небогатым, а быт семьи довольно скромным. Родители приучали детей к сытой, но экономной жизни. Кода отцу с матерью приходилось уезжать в командировки, с ребятами оставались гувернантка и старенькая няня, чьи библейские истории обожал слушать Дмитрий.
Дмитрий Мережковский
Многими годами позже литературоведы сделали вывод, что именно нянины сказки сделали писателя глубоко религиозным человеком. Помимо этого, духовный мир Мережковского был сформирован под влиянием постоянного чувства одиночества, которое в будущем отразилось в его произведениях. Первым осознанным сочинением автора стало стихотворение «Дети ночи», в котором четко прослеживаются его детские и юношеские переживания.
После переезда в Россию в 1876 году мальчик стал учеником Третьей классической гимназии в Петербурге. Первым его поэтический талант заметил отец, на тот момент вхожий в дом вдовы Алексея Толстого, графини Софьи Андреевны. Воспользовавшись ее знакомствами в литературных кругах, Сергей Иванович привел сына в гости к Федору Достоевскому, чтобы тот оценил способности маленького поэта.
Как вспоминал Мережковский-младший, визит к великому писателю был для него крайне волнительным. Достоевский сдержано похвалил стихи, но отметил, что сочинения еще слишком сырые и слабые. Для создания настоящих шедевров автор должен пройти немало испытаний, прочувствовать на себе страдания от непонимания и неприятия.
В 1884-м юноша поступил на историко-филологическое отделение Петербургского университета. В этот период молодой человек открыл для себя философию позитивизма и увлекся французскими произведениями. Темой дипломной работы Мережковского стала биография философа Мишеля де Монтеня – яркого представителя эпохи Возрождения. После окончания университета юноша осознал, что свяжет жизнь исключительно с литературной деятельностью.
Творчество
Первая работа Дмитрия была опубликована в 1880 году на страницах журнала «Живописное обозрение». Это были одни из самых ранних его стихотворений – «Осенняя мелодия» и «Тучка». Через восемь лет петербургское издательство опубликовало сборник сочинений Мережковского «Стихотворения», а позже появилось собрание песен и поэм «Символы». В 1893 году в свет вышла брошюра автора под названием «О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы».
Дмитрий Мережковский в творческом процессе
Знаковым для творчества поэта стал 1899 год. В его сочинениях все чаще звучали религиозные нотки, и постепенно эта тема привела к созданию философско-религиозного клуба, где представители интеллигенции обсуждали волнующие общественность вопросы. У истоков основания кружка вместе с Мережковским стояла его муза с «русалочьими» глазами – Зинаида Гиппиус.
Осенью 1900 года Дмитрий и Зинаида у себя на квартире провели первое «мистическое собрание», инициатором которого выступила Гиппиус. В свое «новое религиозное братство» супруги пытались вовлечь членов литературного общества «Мир искусства», но их идеями проникся лишь публицист Д. Философов. В результате «новая церковь» превратилась в треугольник, внутри которого переплетались мировоззренческие коллизии и личные взаимоотношения участников. Тройственный союз Мережковского, Гиппиус и Философова вызывал определенный интерес в обществе, но примкнуть к нему не решался никто.
В доме Мережковских стали проходить «малые богослужения», непременными атрибутами которого стали цветы и виноград. Члены Троебратства читали импровизированные молитвы, проводили придуманные ими ритуалы и считали свой союз новой прогрессивной церковью.
Дмитрий Мережковский с книгой
Появившаяся доморощенная церковь приводила обывателей в недоумение, а у некоторых вызывала откровенный гнев. «Мир искусства», имевший репутацию «мужского союза», обвинил Мережковского в предательстве. С этого момента участники нового кружка стали непримиримыми оппонентами Дягилева, редактора популярного издательства. Вскоре Мережковские и сами столкнулись с изменой: Философов решил покинуть новую церковь и вернуться к Дягилеву.
Отношения Дмитрия Сергеевича с «Миром искусства» прекратились полностью, когда журнал завершил выпуск его трактата о творчестве Толстого. В начале 1902 года скончалась А. Давыдова, после чего перед Мережковским закрылись двери издания «Мир Божий».
Писатель столкнулся с проблемой издания своих трудов. Это подтолкнуло его к мысли о создании собственного издательства. Объединившись с П. П. Перцовым, автор выступил с идеей открытия журнала, который смог бы объединить религиозную общественность. Коллеги смогли достучаться до министра внутренних дел Сипягина, который по своим каналам выбил разрешение на создание журнала. Так появилось издание «Новый путь», над развитием которого Мережковский и Гиппиус отправились работать в имение Заклинье.
Широкую известность сочинитель получил после выхода его романной трилогии «Христос и Антихрист», состоявшей из трех томов: «Смерть богов. Юлиан Отступник», «Антихрист Петр и Алексей», «Воскресшие боги».
В 1906 году Дмитрий с супругой жили и работали в Париже. Плодом их совместного творчества стала книга «Царь и революция». Здесь же, во Франции, Мережковский начал писать трилогию «Царство Зверя», посвященную отечественной истории 18-19 веков.
Первая часть этого труда – «Павел I» — увидела свет в 1908 году. За это произведение автор чуть не попал под арест, но работу продолжил. Спустя пять лет писатель закончил работу над частью «Александр I», а в 1918-м вышла завершающая книга цикла «14 декабря».
Поэтический сборник Мережковского «Собрание стихов» был издан в 1909 году. Позже появилась книга «Было и будет: Дневник 1910-1914» и исследовательский труд «Две тайны русской поэзии: Некрасов и Тютчев».
Популярными в 20-30-х годах прошлого века стали произведения литератора «Данте», «Павел и Августин», «Тайна Запада: Атлантида-Европа», «Наполеон», «Иисус Неизвестный», «Рождение Богов», «Мессия» и «Франциск Ассизский».
Личная жизнь
Первую любовь Мережковский встретил в юности, увлекшись дочерью издательницы петербургского журнала «Северный вестник». Вместе с семьей возлюбленной в 1885 году он даже предпринял путешествие по Европе, но любовный роман скоро закончился.
В начале 1889-го Дмитрий женился на поэтессе Зинаиде Гиппиус. Эта женщина стала не просто частью личной жизни автора, но и верным другом, соратницей и соавтором всех его творческих изысканий. В Серебряном веке этот союз стал самым известным за всю его историю.
Дмитрий Мережковский с Зинаидой Гиппиус
Несмотря на то, что Мережковский и Гиппиус были абсолютно противоположными личностями, они удивительным образом дополняли друг друга. По свидетельствам современников пары, в начале знакомства они встречались каждый раз, как в первый раз. На свиданиях в парке молодые люди заводили неспешный разговор, который вскоре перерастал в горячую дискуссию. В источниках неоднократно упоминается о невероятном мистическом родстве их душ.
До знакомства с Дмитрием Зинаида не раз получала предложения руки и сердца, но неизменно отвечала отказом. Встретив Мережковского, своенравная барышня сдалась, и уже совсем скоро молодые стали жить под одной крышей.
Их венчание состоялось зимой 1889 года. Свадебных гуляний молодожены не устраивали: вернувшись из храма, они продолжили свои обычные творческие дела. Как писала поэтесса в своих мемуарах, свадьба была для нее всего лишь формальностью.
Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус
Этот брак уникален еще и тем, что между супругами не было интимных отношений. Как утверждают исследователи, златокудрая бестия мало интересовалась плотскими утехами, а Мережковский воспринимал это совершенно спокойно. По другим данным, Гиппиус часто заводила интрижки на стороне, как, впрочем, и ее супруг. Якобы это и служило причиной бесконечных ссор между влюбленными.
Роман Мережковского с поклонницей его творчества Еленой Образцовой вызвал у Гиппиус бурю эмоций. Когда весной 1901-го Елена прибыла в Петербург, и между ней и писателем вспыхнула страсть. Через год фанатка вновь оказалась в доме писателей, якобы с целью оказать финансовую помощь изданию «Новый путь». На самом же деле Образцову сюда привели дела сердечные. В итоге взбешенная Зинаида выставила соперницу за дверь.
Был в семье Мережковских и тройственный союз. В 1905 году в их доме поселился публицист Дмитрий Философов, что вызвало в обществе бурю негодования и порицания. Мережковского осуждали за то, что он пошел на поводу у распутной жены и позволил себя опозорить.
Однако у этой истории есть и иная версия. Известно, что публицист Философов был нетрадиционных сексуальных взглядов, поэтому никак не мог быть любовником Гиппиус. Одна только мысль о физической близости с женщиной доводила его до тошноты.
Дмитрий Философов, Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус
Таким образом, супруги жили в полной романтической свободе, предоставив друг другу право выбора партнеров. Чувственная сторона брака при этом страдала, но между ними было много того, что обычным парам недоступно. Дмитрий и Зинаида жили в полном интеллектуальном и духовном согласии, правда, без привычной для общественного понимания любви. Компенсировать недостающие эмоции каждый из них отправлялся на сторону.
Смерть
Дмитрий Мережковский умер внезапно – причиной стало обширное мозговое кровоизлияние. Это случилось 9 декабря 1941 года, когда писателю было 76 лет.
Могила Дмитрия Мережковского
По христианским традициям отпевание усопшего состоялось через три дня, и было проведено на территории православного храма Святого Александра Невского. Могила литератора находится во Франции, в русской части кладбища Сент-Женевьев-де-Буа.