какой год и почему считается датой рождения собрания народных песен п в киреевского
КИРЕЕВСКИЙ ПЁТР ВАСИЛЬЕВИЧ
Дворянин. Брат И. В. Киреевского. В детские годы находился под сильным влиянием личности и поэзии В. А. Жуковского. С переездом в Москву (1822 год) Киреевский несколько лет брал уроки у профессоров Московского университета. В середине 1820-х годов был близок к обществу любомудров. В 1829-1830 годах учился в Мюнхенском университете, где на него оказал большое влияние Ф. В. Шеллинг. В 1831-1835 годах актуариус при Комиссии по изданию грамот Московского главного архива МИД (до 1832 года Московский архив Коллегии иностранных дел). С 1837 года жил в своём имении в деревне Киреевская Слободка.
Киреевский перевёл на русский язык повесть «Вампир» английского писателя Дж. У. Полидори (1828 год; Киреевский ошибочно приписывал её Дж. Байрону), записки служившего при дворе царя Алексея Михайловича английского врача С. Коллинза (1846 год), роман «Жизнь Магомета» В. Ирвинга (опубликован после смерти Киреевского, в 1857 году) и др.
В 1831 году Киреевский совместно с Н. М. Языковым приступил к систематическому сбору произведений народной поэзии. Киреевский первым в России разработал научные принципы записи фольклорных текстов. Он намеревался издать полное собрание русских песен. Свои фольклорные записи передали Киреевскому братья Н. М., П. М. и А. М. Языковы, А. С. Пушкин, Д. А. Валуев, А. Ф. Вельтман, Н. В. Гоголь, В. И. Даль, К. Д. Кавелин, П. И. Мельников-Печерский, Д. П. Ознобишин, М. П. Погодин, И. М. Снегирёв, С. А. Соболевский, С. П. Шевырёв, П. И. Якушкин и мн. др.
В 1840-е годы вместе с И. В. Киреевским, А. С. Хомяковым и др. Киреевский активно участвовал в спорах западников и славянофилов, проходивших в Москве в учёно-литературных салонах Елагиных, Свербеевых и др. В славянофильском духе им написана статья «О древней русской истории. Письмо к М. П. Погодину» («Москвитянин», 1845 год, №3, часть 2). Киреевский выступил решительно против тезиса М. П. Погодина о толерантности и смиренности как чертах русского народного характера.
Первым из славянофилов рассмотрел становление Древнерусского государства в контексте истории славянских народов и пришёл к выводу о том, что для всех славян была характерна организация общества в виде родовых и мирских (состояли из нескольких родовых) общин. Они, по мнению Киреевского, сохранились и после возникновения государства, имели политическую самостоятельность в виде веча, на котором собиралось несколько родовых общин, при этом государственное единство держалось на «взаимном сочувствии», единстве быта и потребностей. Впоследствии тезис о «родовом начале» как о краеугольном камне в русской истории славянофилы (И. В. Киреевский, А. С. Хомяков) заменили общинной теорией.
Сочинения:
Письма П. В. Киреевского. 1829–1854. М., 1905
Письма П. В. Киреевского к Н. М. Языкову / Ред., вступ. ст. и коммент. М. К. Азадовского М.; Л., 1935
Киреевский И.В., Киреевский П. В. Полн. собр. соч. / Сост. А. Ф. Малышевский. Калуга, 2006. [Т. 1–3].
Иллюстрация:
П. В. Киреевский. Фото с дагеротипа 1840-х гг. Архив БРЭ.
Какой год и почему считается датой рождения собрания народных песен п в киреевского
1831 год — дата рождения Собрания народных песен П. В. Киреевского. Тот же самый год и, буквально, те же самые месяцы, когда не под Москвой, а под Петербургом, в Царском Селе, Пушкин будет работать над созданием «Сказки о царе Салтане» и «Сказки о попе и о работнике его Балде», Жуковский — создавать «Сказку о спящей царевне», «Войну мышей и лягушек» (они появятся в «Европейце» Ивана Киреевского), а молодой Гоголь — первую часть «Вечеров на хуторе близ Диканьки».
Совпадение более чем значительное, если вспомнить строки из письма Гоголя к Жуковскому от 10 сентября 1831 года: «…Пушкин окончил свою сказку! Боже мой, что-то будет далее? Мне кажется, что теперь воздвигается огромное здание чисто русской поэзии, страшные граниты положены в фундамент, и те же самые зодчие выведут и стены, и купол, на славу векам, да поклоняются потомки и да имут место, где возносить умиленные молитвы свои. Как прекрасен удел ваш, великие зодчие!»
Среди зодчих, возводивших это здание «чисто русской поэзии», рядом с именами Пушкина, Жуковского, Гоголя, Петра Киреевского нужно назвать еще имена Ореста Сомова, чьи «Были и небылицы» конца 20-х годов предвосхитили гоголевские «Вечера на хуторе близ Диканьки», Александра Вельтмана, чьи фольклорно-исторические романы «Кащей бессмертный», «Светославич, вражий питомец» вышли в 1831–1835 годах, Владимира Даля, «пяток первых» сказок которого вышел в 1832 году, да и «Конек-Горбунок» Павла Ершова вышел тогда же, в 1834 году.
Возникновение первого национального фольклорного свода неотделимо от этого общелитературного процесса, от философских и эстетических концепций своего времени, идейно-философской борьбы. С 1831 года собирательская деятельность Петра Киреевского стала фактом национальной культуры. Отныне он — центр, глава целого направления, у него появляются корреспонденты и помощники почти во всех губерниях России. В предисловии к изданию «Русских народных стихов» (1848) он приведет полный список своих «вкладчиков». Вот он:
«Богатые материалы, положившие основу моему собранию, получил я из Синбирской и Оренбургской губерний от Н. М. Языкова, П. М. Языкова, А. М. Языкова, Н. А. Языковой, Е. П. Языковой, П. М. Бестужевой, Ек. М. Хомяковой и Д. А. Волуева. А. С. Пушкин еще в самом почти начале моего предприятия, доставил мне замечательную тетрадь песен, собранных им в Псковской губернии; А. X. Востоков сообщил мне список с любопытного рукописного собрания народных стихов, хранящееся в Румянцевском Музее; Н. В. Гоголь сообщил мне тетрадь песен, собранную им в различных местах России; М. П. Погодин, кроме многих песен, собранных им из различных сторон России, доставил мне значительные собрания г.г. Тихомирова и Перевлесского, составленные в губерниях Рязанской и Тверской; И. М. Снегирев прекрасное собрание песен Тверской и Костромской губ.; С. П. Шевырев собрание песен, записанных им в Саратовской губернии; В. М. Рожалин значительное собрание песен Орловской губернии; А. Н. Попов собрание песен Рязанской губ.; К. Д. Кавелин собрание песен Тульских и Нижегородских; В. А. Трубников прекрасное собрание песен Танбовских; Д. П. Ознобишин собрание свадебных песен Псковской губернии; А. Ф. Вельтман весьма замечательное собрание песен из Калужской губернии; В. И. Даль собрание песен Уральских; И. И. Клементьев собрание песен Владимирской губернии; А. Н. Кольцов собрание песен Воронежской губернии; Ю. П. Гудвилович весьма замечательное собрание песен Минской губернии; С. А. Соболевский, неоднократно содействовавший моему предприятию, доставил мне любопытное собрание Сопикова, который было приготовил к изданию большое собрание Песен и Романсов, где, между прочим, соединены все почти песни народные, разбросанные по старинным песенникам; и, наконец, П. И. Якушкин, — который с неутомимой, благородной ревностью к этому делу, исходил пешком многии губернии, единственно с целью собирать песни, и в своей любви к русской народности находя силы бороться со всеми трудами и препятствиями, — весьма значительно обогатил мое собрание песнями Костромскими, Тверскими, Рязанскими, Тульскими, Калужскими и Орловскими.
Кроме названных мною здесь почтенных участников и участниц моего труда, содействовавших мне значительными вкладами, очень многие доставляли мне народные песни, хотя в небольшом количестве, записанные ими с голоса в различных концах России; и эти песни, в своей сложности, много увеличили мое собрание. С благодарностью должен я упомянуть имена: П. А. Улыбышевой, Н. П. Киреевской, М. А. Воейковой, Е. И. Поповой, Д. А. Путилова, М. А. Стаховича, И. С. Савинича и М. А. Максимовича, участвовавших в моем собрании».
Пётр Васильевич Киреевский
Дата рождения 11 (23) февраля 1808
Место рождения
Долбино, Лихвинский уезд, Калужская губерния, Российская империя
Дата смерти 25 октября (6 ноября) 1856 (48 лет)
Место смерти Киреевская слободка, под Орлом
Российская империя
Род деятельности прозаик, переводчик, фольклорист, археограф
Пётр Васильевич Киреевский (11 [23] февраля 1808, Калужская губерния — 25 октября [6 ноября] 1856, Киреевская слободка, Орловский уезд, Орловская губерния) — русский писатель, переводчик, фольклорист, археограф. Сын А. П. Елагиной, племянник А. П. Зонтаг, младший брат И. В. Киреевского. Владел семью языками.
Принадлежал к старинному дворянскому роду Киреевских. Родился 11 (23) февраля 1808 года в селе Долбино (Калужская губерния). Отец, Василий Иванович (1773—1812), в молодости служил и выйдя в отставку секунд-майором, поселился в родовом имении Долбино, где выстроил новый дом и в 1805 году женился на Авдотье (Евдокии) Петровне Юшковой (1789—1877); знал пять иностранных языков, имел у себя лабораторию, занимался медициной, пробовал писать и переводить, был англоманом — любил английскую литературу и свободу, но вместе с тем ненавидел энциклопедистов и скупал в Москве сочинения Вольтера для их уничтожения; был набожен, в доме часто проводились богослужения; поддерживал народные гуляния; для крестьян, которые были достаточны и многие зажиточны, у него не было никаких телесных наказаний; долбинская церковь славилась чудесной иконой Успения Божией матери; некоторое время он был уездным судьёй и назначал в наказание неисправным чиновникам земные поклоны, как своим дворовым; во время войны переехал в Орёл и принял в управление городскую больницу, где заразился тифом и в ноябре 1812 года умер. Мать также принадлежала к старинному дворянскому роду; по отцу она была в родстве с Головкиными и Нарышкиными, дед по матери был белевским воеводой.
Пётр вместе с братом Иваном получил домашнее образование; с переездом в 1822 году в Москву братья Киреевские занимались у профессоров Московского университета: Мерзлякова, Снегирёва, Цветаева, Чумакова. В 1823 году Пётр Васильевич познакомился с жившим в то время в Москве польским этнографом З. Доленга-Ходаковским, помогал ему в работе над коллекцией фольклора и исторических древностей, собранной на русском Севере.
Через брата был знаком с Д. В. Веневитиновым, А. С. Хомяковым, А. Мицкевичем; присутствовал на авторском чтении Пушкиным драмы Борис Годунов в октябре 1826 года в доме Веневитинова в Кривоколенном переулке.
Дебютировал в журнале «Московский вестник» в 1827 году, где было напечатано его изложение курса ново-греческой литературы, написанного и изданного по-французски в Женеве Ризо-Нерулосом. В 1828 году Пётр Киреевский напечатал отдельной книжкой свой перевод с английского новеллы Байрона «Вампир» (на самом деле автором произведения был Джон Полидори). В этом же году в «Московском вестнике» (№ 19–20) был опубликован его перевод с испанского большой части комедии Кальдерона «Трудно стеречь дом о двух дверях». Также переводил Шекспира (не опубликовано, рукописи утрачены). Перевёл также книгу В. Ирвинга «Жизнь Магомета», которая была опубликована после его смерти, в 1857 году.
В июле 1829 года уехал в Германию, слушал в Мюнхене лекции Шеллинга (с которым несколько раз беседовал), Окена, Гёрреса. Постоянным собеседником Киреевского в этот период был Фёдор Тютчев. Вернулся на родину в ноябре 1830 года и при содействии Жуковского поступил на службу в Московский архив Коллегии иностранных дел — актуариусом при комиссии по изданию грамот.
В эти годы Киреевский утвердился в славянофильских взглядах; Кавелин называл его первым по времени представителем славянофильства и указывал, что в ту пору ему сочувствовали только Хомяков и Языков; с братом Иваном их разделяла целая пропасть, что выражалось почти что в ежедневных горячих спорах. В декабре 1844 года Герцен написал в своём дневнике: «Мне прежде казался Иван Васильевич несравненно оконченнее Петра Васильевича — это не так. Пётр Васильевич головою выше всех славянофилов, он принял один во всю ширину нелепую мысль, но именно за его консеквенциею исчезает нелепость, и остаётся трагическая грандиозность».
В 1831 году начал записывать народные песни, собирал их в разных губерниях России, привлёк к этой деятельности многих литераторов и членов их семей (Востоков, Пушкин, Гоголь, Кольцов, Вельтман, Соболевский, Даль, Погодин и другие). В переписке с Языковым (июль 1833) дал один из первых отзывов на Философическое письмо Чаадаева — резко отрицательный. С 1834 года начал публиковать записи собранных народных песен; в ноябре был принят в Общество любителей российской словесности.
В 1832 году во второй выпуске издававшегося его братом журнала «Европеец» появилась статья П. В. Киреевского под заглавием «Современное состояние Испании» — перевод из английского журнала «The Foreign Quaterly Review».
Весной 1835 года, оставив службу, он вместе с матерью и сёстрами вновь выехал за границу — «для лечения на водах», осенью вернулся в Россию. В 1836 году, после семейного раздела имущества, он стал владельцем деревни под Орлом — Киреевской слободки (Долбино отошло к брату Ивану), в которой прожил весь 1837 год; строил новый дом и ездил в фольклорные экспедиции. В марте 1838 года уехал в Симбирскую губернию, к Языкову. Затем уехал с ним в Москву и сопровождал его на лечение за границу — в Мариенбад и Ганау — до конца года, пока его не сменил брат Языкова. Весной 1839 года вернулся в Россию, окончательно поселившись в Киреевской слобоке, уезжая на зиму в Москву, где купил себе небольшой дом на Остоженке; часто ездил в Долбино к брату и в Бунино или Петрищево к матери.
Оставшиеся 17 лет, как писал М. О. Гершензон «он изучал летописи, и оттого собирал песни, чтобы сохранить их, и чтобы познакомить с ними русское образованное общество — именно с этой двоякою целью». Но, как он однажды указал в письме к Кошелеву, несмотря на всё его желание писать как можно больше, кажется как буд-то сама природа привязала камень к его перу, и это «совсем не от смирения и не от излишней совестливости, а части от непривычки излагать свою мысль на бумагу, частью же и от самого свойства моих занятий, т.е. ракапывания, старины, при котором нельзя ни шагу двинуться без тысячи справок и поверок и без ежеминутной борьбы с целой фалангой предшественников, изувечивших и загрязнивших ее донельзя».
В 1845 году Пётр Киреевский напечатал в 3 номере журнала «Москвитянин», выходившего тогда под редакциею его брата, статью «О древней русской истории», в виде полемического письма Погодину по поводу его «Параллели русской истории с историею западных европейских государств» — с обещанием «окончания в следующей книжке», которого не последовало. В 1846 году им был напечатан в первом выпуске начавших тогда выходить «Чтений в Обществе истории и древностей российских» перевод с английского сочинения Сэмюэла Коллинза, бывшего врачом царя Алексея Михайловича, о современном ему состоянии России, сделанный с экземпляра первого его издания 1671 года («Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне»).
С 1853 года у него стала проявляться болезнь, которую врачи определяли то как ревматизм, то как болезнь печени. Умер 25 октября (6 ноября) 1856 года «в пять часов утра» в Киреевской слободке в Орловском уезде Орловской губернии. Как и брат, умерший несколькими месяцами ранее, был похоронен по завещанию в Оптиной пустыни.
При жизни материалы фольклорного собрания Петра Киреевского публиковались в ЧОИДР, «Московском сборнике», «Русской беседе» и других журналах, но были напечатаны далеко не полностью: только 71 песня из нескольких тысяч, им собранных.
По поручению Общества любителей российской словесности, собранные Киреевским песни были после его смерти в значительном объёме опубликованы П. А. Бессоновым в 1860—1862 (1-я часть), 1863—1868 (2-я часть) и 1870—1874 гг. (3-я часть). Многие из них вошли в книгу Бессонова «Калики перехожие» (1861—1864, 6 выпусков).
Впоследствии песни ещё много раз доиздавались, в том числе — в советское время (Песни, собранные П. В. Киреевским. Новая серия / Под ред. акад. В. Ф. Миллера и проф. М. Н. Сперанского. — Вып. I—II. — М.: О-во любителей росс. словесности при Моск. ун-те, 1911—1929; Собрание народных песен П. В. Киреевского. Записки П. И. Якушкина / Подг. текстов, вступ. ст. и коммент. З. И. Власовой. — Т. 1—2. — Л., 1983—86; Собрание народных песен Киреевского. — Тула, 1986).
На основе песен из собрания П. Киреевского было создано либретто танцевальной кантаты Игоря Стравинского «Свадебка» (1923). Либретто написал сам композитор, на французский его перевёл Шарль Фердинанд Рамю.
Мотивы собранных Киреевским песен отозвались в книге стихов Марии Степановой «Киреевский» (СПб.: Пушкинский фонд, 2012).
Публикации собрания песен
Русские народные стихи, собранные Петром Киреевским // Чтения в Обществе истории и древностей Российских при Московском университете. 1847. Кн. 9;
Песни, собранные П. В. Киреевским. Ч. 1, вып. 1—4. М., 1860—1862; ч. 2, вып. 5—7. М., 1863—1868; ч. 3, вып. 8—10. М., 1870—1874;
Песни былевые. Вып. 1-3 сплетены вместе 1860—1861 г.
Песни былевые. Вып. 4 1862 г.
Песни былевые. Вып. 5. 1. Новгородские. 2. Княжеские. — 1863 г.
Песни былевые, исторические. Вып. 6. Москва. Грозный царь Иван Васильевич. — 1864 г.
Песни былевые, исторические. Вып. 7. Москва. От Грозного царя до Петра I-го. — 1868 г.
Песни былевые и исторические. Вып. 8. Русь петровская. Государь-царь, Петр Алексеевич, царь Белый Петр Первый, первый император по земле. — 1870 г.
Вып. 9 / Русь Петровская: [Восемнадцатый век в русских исторических песнях после Петра 1-го] / Под ред. и с доп. П. А. Бессонова. — 1872 г.
Вып. 10 / [Русь Петровская: Наш век в русских исторических песнях] / Под ред. и с доп. П. Бессонова. — 1874 г.
Песни, собранные П. В. Киреевским (Новая серия) / Под ред. д. чл. О-ва акад. В. Ф. Миллера и проф. М. Н. Сперанского
Вып. 1. (М., 1911);
Вып. 2. Ч. 1. (М., 1918);
Вып. 2. Ч. 2. (М., 1929);
Песни, собранные писателями: Новые материалы из архива П. В. Киреевского / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М. : Наука, 1968. — Т. 79. — 679 с. — (Литературное наследство / ред.: Д. Д. Благой, А. С. Бушмин … [и др.] ; т. 79). — 4000 экз. — ISSN 0130-3627.;
Собрание народных песен П. В. Киреевского. Записи Языковых в Симбирской и Оренбургской губерниях / Подгот. текстов, ст. и коммент. А. Д. Соймонова. Л., 1977. Т. 1. Серия «Памятники русского фольклора»;
Собрание народных песен П. В. Киреевского. Записки П. И. Якушкина / Подг. текстов, вступ. ст. и коммент. З. И. Власовой. Л., 1983—1986. Т. 1—2. Серия «Памятники русского фольклора»;
Собрание народных песен П. В. Киреевского / Предисл., послесл., коммент., сост. В. И. Калугина. Тула, 1986. Серия «Отчий край».
Мысли о России
Пётр Киреевский считал, что Пётр I, «пресекший преемственное развитие русского народа, подчинивший церковь светской державе и положивший начало отпадению образованных классов от народного ствола, причинил величайший вред России». Буслаев отмечал, что Петра I Киреевский ненавидел до такой степени, что огорчался тем, что сам носил это имя. Но в допетровской старине он обожал не её конкретное содержание и не формы быта, но только общие положительные черты: природный душевный строй русского человека и нормальность развития, которые, по его мнению, взаимно обусловливали и питали друг друга. В 1845 году, возражая Погодину, который писал, что славяне искони были народом тихим, терпеливым и покорным, утверждал, что «русский человек именно и велик между всеми народами своей нравственной горячностью». Мяго отвечая ему, Погодин указывал: «Вы отнимаете у нашего народа терпение и смирения, две высочайшие христианские добродетели; нам, православным, не пристало отказываться от них и искать других, какими справедливо гордится Запад. А по существу дела — вы ищете в истории подкреплений для вашей гипотезы, вы навязываете истории вашу систему». Тем не менее, статья Киреевского дала направление философскому анализу русской истории, что получило развитие в трудах К. С. Аксакова и вошло в состав славянофильской доктрины.
Среди неизданного сохранился листок с афоризмами Киреевского:
Равенство всех вер значит не что иное, как угнетение всех вер в пользу одной языческой, веры в государство.
У нас есть бесчисленное множество свидетельств, как мало человек может доверять собственным силам. <> И не смотря на то ещё есть люди, которые думают, что верх государственной премудрости — предоставить судьбу народа, и даже церкви, бепрепятственному произволу страстей и прихотей одного человека.
Паписты верят в непогрешаемость папы, протестанты — в непогрешаемость обще-человеческого разума; православные — в непогрешаемость соборной апостольской церкви.
Говорят, что образованный должен править над необразованными. Но кто же поставлен судьёю и ценителем образованности? И по какому образу эта образованность?
Говорят, что не может быть народ без единого, самовластного правителя, как стадо не может быть без пастуха. — Но пастух над стадом — человек; он по самому естеству выше стада, а потому и законный его правитель. Безумно было бы надеяться на целость стада, если бы стадом быков правил бык, или же стадом баранов — баран. (Итак) Не ясно ли, что это уподобление ложное? и кто же кроме Бога, во столько выше человека по самому естеству своему, во сколько человек выше стада животных? Чтобы человеку стать на это место, нужно — либо ему возвыситься до Бога, либо народу унизиться на степень животных.
Примечания
Biblioth;que nationale de France идентификатор BNF (фр.): платформа открытых данных — 2011.
Ныне Белевский район Тульской области.
Гершензон, 1910, с. II—V.
Гершензон, 1910, с. VIII–IX.
Продал его в 1846 году.
Мои воспоминания. — М., 1897. — С. 294.
Литература
Киреевский, Петр Васильевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Киреевский, Петр Васильевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
Лясковский В. Братья Киреевские: Жизнь и труды их. — СПб., 1899.
Черейский Л. А. П. В. Киреевский // Черейский Л. А. Пушкин и его окружение / АН СССР. Отд. лит. и яз. Пушкин. комис. Отв. ред. В. Э. Вацуро. — 2-е изд., доп. и перераб. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1989.
Гершензон М. О. П. В. Киреевский: Биография. — М.: печ. А. И. Снегиревой, 1910.
Азадовский М. К. История русской фольклористики. — М., 1958. — Т. 1.
Баландин А. И., Ухов П. Д. Судьба песен, собранных П. В. Киреевским // Литературное наследство. М., 1968. Т. 79.
Соймонов А. Д. П. В. Киреевский и его собрание народных песен / Отв. ред. А. М. Астахова; Ин-т русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР. — Л.: Наука, 1971. — 360 с. — 3200 экз.
Калугин В. И. «Вкладчики» Петра Киреевского // Калугин В. И. Струны рокотаху… Очерки о русском фольклоре. — М., 1989.
Ссылки
Сергиев С. М. Киреевский, Пётр Васильевич // Русские писатели 1800—1917 : Биографический словарь. — М.: Большая Российская энциклопедия; Фианит, 1992. — Т. 2. — С. 538—540.
Петр Васильевич Киреевский. Хронос : всемирная история в интернете. Дата обращения: 26 апреля 2012. Архивировано 16 мая 2012 года.
(Материал из Википедии).
yarodom
yarodomЛетопись: Люди, места, события, свидетельства
Собиратель древних духовных стихов, былин и народных песен Петр Васильевич Киреевский родился 11 февраля 1808 года.
Начало собирания Киреевским былин, духовных стихов и народных песен относится к 30 годам, т. е. сразу после возвращения из заграницы. И это навсегда осталось делом его жизни.
Он глубоко верил, что в жизни древней Руси заложены те начала, которыя могут служить залогом для славной будущности России. Он искал эти черты прошлаго, еще не совсем исчезнувшия среди народнаго быта.
Горячо любя русскую народность во всей ея первобытности и простоте, он не гнушался ея в нищенской одежде и относился к простому нищему брату, точно так же, как к ученому и богатому, сильному. С палкой в руке и котомкой на плечах, странствовал Киреевский пешком по селам и деревням, вдали от больших дорог, туда, где следы старины сохранились живее и ярче, неутомимо собирая народныя песни, пословицы, сказания, изучая народный быть и нравы, стараясь разглядеть и понять обломки давно прошедшей русской жизни. В феврале 1832 г. Авдотья Петровна (мать его) пишет Жуковскому о своем сыне Петре, что он издаст «собирание песен, какого ни в одной земле еще не существовало, около 800 одних легенд, то есть стихов по ихнему… Когда он в нынешнее лето собирал в Осташкове нищих и стариков и платил им деньги за выслушивание их не райских песен, то городничему показался он весьма подозрительным, он послал раппорт губернатору; то же сделали многие помещики, удивленные поступками слишком скромнаго такого чудака, который, по несчастью, называется студентом».
После поездок 1831 и 1832 гг. для собирания песен, Киреевский летом 1834 г. предпринял еще одну, последнюю такую поездку, в больших размерах: Исходным пунктом был, по-видимому, опять Осташков, уже знакомый ему по прежним розыскам; отсюда он неутомимо разъезжал по ближним и дальним местам, с мая до осени. Дошел до него слух о ярмарке, где–то в Новгородской губернии, которая должна продолжаться целых четыре дня — «стало быть, можно надеяться на добычу», — он отправляется туда, плывет 40 верст по Селигеру, потом едет 25 верст на лошадях; вернувшись из этого похода, оказавшагося неудачным, он через два дня плывет верст за 12 от Осташкова на какой-то сельский праздник, проводит там три дня и вывозит оттуда 20 свадебных песен, и т. д. В конце июля, оставив Осташков, он пустился по Старорусской дороге, свернул в сторону, чтобы посмотреть верховье Волги, заехал в Старую Руссу, и оттуда на пароходе добрался до Новгорода. Здесь он не искал ни песен, ни преданий: «здесь только одне могилы и камни, а все живое забито военными поселениями, с которыми даже тень поэзии несовместна»; но он хотел познакомиться с богатой каменной поэзией Новгорода. И как он умел чувствовать поэзию прошлаго! Он сам становится поэтом, когда описывает впечатлите, произведенное на него Новгородом. Он увидел его с Волховскаго моста, в первый раз при заходе солнца; верст за 40 в окрестностях горели леса, и дым от пожарища доходил до города. «В этом дыме, соединившимся с Волховскими туманами, пропали все промежутки между теперешним городом и окрестными монастырями, бывшими прежде также в городе, так что город мне показался во всей своей прежней огромности; а заходящее солнце, как история, светило только на городские башни, монастыри и соборы и на белыя стены значительных зданий; все мелкое сливалось в одну безличную массу, и в этой массе, соединенной туманом, было также что–то огромное. На другой день все было опять в настоящем виде, как будто в одну ночь прошли 300 лет, разрушивших Новгород». Он и комнату себе нанял в Новгороде, хотя скверную внутри, но зато на берегу Волхова, с видом на Кремль и Софийский собор, «самое прекрасное здание, какое я видел в России». Дело собирания народных песен нашло живой отклик в среде лучших людей того времени: Пушкин прислал песни из Псковской губернии, Гоголь из разных месте России, Кольцов из Воронежа, Снегирев из Тверской и Костромской губернии, Шевырев из Саратовской губ., Попов из Рязанской губ., Кавелин из Тульской и Нижегородской, Вельтман из Калужской, Даль из Приуралья, Якушкин из разных мест, Ознобишин свадебныя песни из Псковской губ. Таким образом, собрание Киреевскаго обнимало почти все великорусски губернии и захватывало часть южных, кроме того в состав его вошло значительное количество песен белорусских. Киреевский своим личным трудом, или за плату из своих личных средств при помощи местных сил, собрал и записал до 500 народных песен из белорусских областей: «от Чудскаго озера до Волыни и Сурожа (Крым), от Литовскаго Берестья до Вязьмы и под Можайск».
Еще в 1833 г. пишет Петр Васильевич поэту Языкову: «Знаешь ли ты, что готовящееся собрание русских песен будет не только лучшая книга нашей литературы вообще, но что оно, если дойдет до сведения иностранцев, в должной степени, и будет ими понято, то должно их ошеломите так, как они ошеломлены быть не ожидают!» Далее он говорит, что «в большей части западных государств живая литература преданий почти изгладилась». Он перечисляет европейское сборники народных песен: Вальтер Скотт собрал 77 №-ов шотландских песен. Шведских собрано и переведено на немецкий язык 100 №-ов. Датский сборник не превосходит этого количества. Французских песен не существует. Итальянский беден в поэтическом отношении и включает 100 №-ов; испанских : в одном 68 №-ов, в другом 80. Англия известна своей бедностью и немецкий сборник ничтожен. А «у нас, если выбрать самоцветныя каменья из всех наших песенников, загроможденных сором (а это, по моему мнению, необходимо) то будет 2000!» Здесь он не считает те песни, которыя ему привезет Пушкин, кроме доставленных ему 40 номеров и других из Рыльска от некоего Якимова. Затем он сообщает, что предисловие к сборнику обещано самим Пушкиным. Издать берется Смирдин на свои средства. Цифры, указанныя выше соответствовали началу собирания. Под конец жизни Петра Васильевича число нумеров увеличилось в несколько раз.
В течение 25 лет П. В. неослабевающей любовью трудился над песнями. Этот труд сопровождал его всюду; он корпит над песнями и в Симбирской деревне Языкова, и на водах заграницею. А было отчего охладеть! Самый способ его работы: установление идеальнаго текста песни с подведением всех вариантов требовал неимоверной усидчивости и крайне утомительнаго напряжения мысли: работа подвигалась черепашьим шагом.
Наконец, в 1848 году, после многих хлопот, удалось напечатать 55 духовных стихов в «Чтениях Общества истории и древности».
К этим «стихам» Киреевский предпослал предисловие: «Русския песни», говорил он здесь, «можно сравните с величественным деревом, еще полным сил, и красоты, но уже срубленным: безчисленныя ветви этого дерева еще покрыты свежей зеленью, его цветы и плоды еще благоухают полнотою жизни, но уже нет новых отпрысков, нет новых завязей для новых цветов и плодов. А, между тем, прежние цветы уже на некоторых ветвях начинают сохнуть. Уже много из прежних листьев и цветов начинают облетать, или глохнуть под бледной зеленью паразитных растенни».
Киреевский объясняет, что в его собрание вошли только песни старинныя, настоящия, те на которых сказалось влияние городской моды, исключены. Кроме того было напечатано еще в Московском Сборнике в 1852 г. в первом выпуске: четыре песни и во втором выпуске двенадцать песен. Т. обр., при жизни Киреевскаго свет увидели только всего 71 песня из нескольких тысяч им собранных. Как раз после 1848 г. очень усилилась строгость в отношении печатания памятников народнаго творчества. «Великому печальнику за русскую землю», как называл Петра Васильевича Хомяков, не удалось завершите того дела, на которое он положил все свои силы.
Народное творчество является не только ценностью для историка, изучающаго древний быть, или для поэта, как источник вдохновения, но значение его, этого творчества, в том, что в нем выявляется дух народа. В своих песнях и былинах, разсыпая, подобно сверкающим драгоценным камням, свои эпитеты, как «красное солнце», «сине море», «мать сыра земля», он недаром назвал свою родину «Святой Русью», или «Свято–русской землей».
«И то, во что излился дух», говорит проф. И. А. Ильин, «и человек, и картина и напев, и храм, и крепостная стена становится священным и дорогим, как открывающейся мне и нам, нашему народу и нашей стране лик Самого Божества». И он продолжает: «Родина есть нечто от духа и для духа. И тот, кто не живет духом, тот не будет иметь Родины; и она останется для него навсегда темной загадкой и странной ненужностью. На безродность обречен тот, у котораго душа закрыта для Божественнаго, глуха и слепа. И если религия прежде всего призвана раскрыть души для божественнаго, то интернационализм безродных душ коренится прежде всего в религиозном кризисе нашего времени».
Так точно мыслил и Петр Васильевич Киреевский, отдавший свою жизнь служению идеи Святой Руси.
Немного от себя.
Мой отец знал много народных песен. На пенсии он чинил и вязал рыболовные сети. Сядет у окна, оденет очки, начинает работать и петь. Неполный список тех песен, которые он пел:
Когда я на почте служил ямщиком.
Как мне было жалко и ямщика и её!
«Под снегом-то, братцы, лежала она…
Закрылися карие очи.
Налейте, налейте скорее вина,
Рассказывать нет больше мочи».
Бывали дни весёлые. Хорошо помню эту песню. Всё было действительно хорошо, пока купец не посватался к деве черноокой:
«Мелькнула мысль злодейская,
Впотьмах блеснул топор,
Простился с отцом, с матерью
Сам вышел через двор».
Раз полоску Маша жала. Хулиганская песня.)) Тоже очень нравилась, сам пел. Только не понимал, почему взрослые смеются.
«Муж с свекровью долго ждали,
Меж собою рассуждали,
Выжнет Маша, эх, выжнет Маша».
Степь да степь кругом. Трогательная песня:
«Ты товарищ мой, не попомни зла,
Здесь в степи глухой схорони меня».
Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне. Всю песню почти не помню, только несколько строк. А ощущение, что я знаю её всю.
«Где младший сын — в тринадцать лет —
Просился на войну.»
Хаз-Булат удалой. Одна из самых моих любимых песен. Что я понимал в детстве в этой истории? Наверное, просто чувствовал.
Но самая моя любимая называлась «Ванька ключник». Приведу её полностью:
В саду ягода малина
Под закрытием росла,
А княгиня молодая
С князем в тереме жила.
А у князя был слугою
Ванька-ключник молодой,
Ванька-ключник, злой разлучник,
Разлучил князЯ с женой.
Он не даривал княгиню,
Не златом, не серебром.
А приманивал княгиню,
Своим беленьким лицом.
Ванька с нянькой поругался,
Нянька князю донесла.
Князь дознался, догадался,
Посадил ВанькУ в тюрьму.
«Ах, вы, слуги, мои слуги,
Слуги верные мои,
Вы пойдите, приведите
Ваньку-ключника ко мне».
Вот ведут, ведут Ванюшу,
На нем кудри ветер вьет.
На нём шелкова рубаха,
К белу телу так и льнёт.
Рсскажи ка, мне сын вражий,
Сколько лет с княгиней жил.
Ничего то я князь не знаю,
И не ведаю про то.
Про то знает лишь подушка,
Да перина пухова.
Ещё знает лишь Ванюшка,
Да княгиня молода.
Дальше у отца песня обрывается. У Крестовского в его стихотворении Ванюшу повесили, а княгиня сама на ноже скончалась. А может, отец до конца и не пел. Потому, что эта песня на меня производила сильное впечатление. Когда плакал и не мог успокоится, отец брал меня на руки и пел эту песню, то сразу я прекращал плакать. Мне тогда было 2-4 года. Отец петь прекращал, я тут же начинал плакать. Так мне потом мама рассказывала.