ларионов художник биография и картины
Михаил
Федорович Ларионов
Именно Ларионов был первопроходцем, заложившим основу для появления русского авангардизма. Его лучизм не стал особо популярным, но все началось с него. Михаил Ларионов призывал браться за абсурдное, чтобы сделать великое, требовал учиться у детей и вывесочников, отрицая академиков. Он, пожалуй, единственный из художников прожил долгую жизнь с женщиной, равновеликой ему по таланту, причем в той же сфере. Но в их с Натальей Гончаровой общей могиле в Париже покоится прах еще одной женщины.
Как всё начиналось
Михаил Ларионов (22 мая (3 июня) 1881 года — 10 мая 1964 года) родился в Тирасполе, вскоре семья переехала в Замоскворечье. Обучался живописи в Московском училище живописи, ваяния и зодчества у таких художников, как Исаак Левитан, Валентин Серов и Константин Коровин. Поступил в училище в 1898 году и почти сразу познакомился с главной женщиной своей жизни – Натальей Гончаровой (двоюродной правнучкой «той самой» Натали Гончаровой, супруги Пушкина).
Как художник Ларионов начинал, и весьма успешно, с импрессионистских пейзажей и натюрмортов. Этот период продлился до 1906 года. Ларионов был очарован Клодом Моне, особенно по душе студенту пришлась идея француза изобразить Руанский собор в разное время суток и при разном освещении. Ларионов решил не отставать от Моне и написал множество вариаций на тему покосившегося сарая. А обнаженные женщины, взиравшие с полотен Ларионова, вынудили руководство училища исключить его с формулировкой «за растлевающее влияние на товарищей».
На лето Ларионов уезжал в родной Тирасполь, где писал свои импрессионистические пейзажи: «Акация весной», «Сад», «Цветы». В некоторых картинах того периода уже ощущается грядущее увлечение Ларионова неопримитивизмом («Купальщицы на закате»). Эти картины Ларионов выставлял в Обществе русских акварелистов и «Мире искусства». Коллекционеры с удовольствием их приобретали, а Сергей Дягилев даже пригласил его принять участие в выставке в Париже.
Эпоха неопримитивизма в творчестве Михаила Федоровича
В 1906 году на русской экспозиции Осеннего Салона в Париже картины Ларионова произвели фурор. А сам он был потрясен Парижем. Оказывается, Моне – вчерашний день, а герои нынешнего времени – Ван Гог, Сезанн, Гоген. С утра до ночи Ларионов бродил по музеям и выставкам. Как ни удивительно, близкое знакомство с европейской живописью сделало его не последователем, но новатором. Он вернулся в Россию, и началась эпоха неопримитивизма Ларионова.
Ларионов провозглашает лучшими учителями создателей вывесок. И действительно, «Парикмахерские» явно ориентированы на зрителя, они нарочито демонстративны. Ларионов не заигрывает с лубком и не улыбается, как вежливый человек, «народу», подразумевая незримое, но явственное «ну, мы же с вами понимаем». Он погружается в этот мир. Собственно, это одна из особенностей неопримитивизма – он ни в коем случае не стилизация, он и есть отображение простонародного взгляда на жизнь. Не «представим на минуточку точку зрения солдата, комфортно расположившись в нашей светской гостиной», а оказываемся возле солдата, становимся им. Некоторые картины мастера приобретает Третьяковская галерея, что считалось безусловным показателем успеха.
«Лучистые картины» Ларионова и боди-арт на женской груди
Французские новаторы стали для Михаила Федоровича трамплином. Он создает кардинально новое направление – лучизм. Критики, только свыкшиеся с его картинами в жанре неопримитивизма, снова в недоумении. «Где запечатленная природа? Где мгновения жизни? Где прекрасные женщины, в конце-то концов!?», – безуспешно вопрошают они, а Ларионов отвечает, что для этого человечество уже изобрело фотоаппарат, и пишет «лучистые картины».
Художник уверен, что каждый человек (даже дурак), испытывая какие-либо чувства, испускает лучистую энергию. Партнер эти лучи воспринимает и генерирует ответные. Их он и призывает рисовать. И в этом состоит революционное влияние Ларионова. Все остальные так или иначе отталкивались от предметности, а Ларинов легким движением руки отправил ее в утиль. «Восприятие не самого предмета, а суммы лучей от него» призывает изображать Ларионов и тем самым срывает барьер: можно не просто изображать предметы странно и непохоже, можно и нужно изображать вообще не предметы!
Новое направление далеко не сразу было принято и далеко не всеми. Самой эффективной «пиар-кампанией» Ларионов и его верная спутница Наталья Гончарова признали скандал – что поделать, ничто не ново под луной. Они организовывают эпатажные выставки и, как сегодня мы бы сказали, перфомансы. Параллельно Ларионов строчит один за другим манифесты, помимо программного «Лучизма».
Вскоре на очередной выставке «уважаемой публике» предлагается новая услуга – вас может раскрасить знаменитый Ларионов. Женщинам Ларионов предлагал раскрашивать озвученные в манифесте части тела, и дамы стояли в очереди за столь пикантным боди-артом…
Эмиграция, балет и «друзья семьи»
По приглашению Сергея Дягилева в 1914 году самая эпатажная пара российского авангарда (зарегистрировавшая свои отношения гораздо позже) уезжает в Париж сотрудничать с «Русскими сезонами». Навсегда, но они пока об этом не знают. Предполагалось, что будут рисовать декорации, но внезапно Ларионов начинает проявлять интерес и к другим сторонам процесса – он участвует в постановках как сценограф и иногда сценарист (написание манифестов не прошло даром), а со временем как сопостановщик-хореограф. Причем нередко спорит с Дягилевым, который уже знает цену таланту Ларионова и поручает ему воспитание молодых танцоров. Результат? Из-под «пера» Ларионова вышли такие всемирно знаменитые танцоры как Леонид Мясин и Сергей Лифарь.
На октябрь 1917 года у Ларионова и Гончаровой запланировано возвращение в Россию. А в России на это время тоже немало запланировано. К 18-му году Ларионов понимает, что во Франции придется задержаться. Он продолжает работать, причем увлеченность балетом и, чего греха таить, балеринами, иной раз оттесняет живопись.
Ларионов отлично вписался в мир парижской богемы. Он заводит приятельские отношения с поэтом Гийомом Аполлинером, писателем Жаном Кокто, художниками Пабло Пикассо и Фернаном Леже. Богемную среду не удивишь странными семейными схемами, поэтому тот факт, что в доме Ларионова поселился близкий друг Натальи Гончаровой Орест Розенфельд, а через некоторое время – более чем близкая подруга Ларионова Александра Томилина, никого не шокрует. Розенфельд – эмигрировавший русский меньшевик, а Шурочка, как ее называл Ларионов, – дочь московского банкира, тоже эмигрировавшего в Париж.
Другая женщина Михаила Ларионова
Александра Томилина на протяжении 30 лет была любовницей Ларионова, фактически гражданской женой. Ее квартира находилась в том же доме, этажом ниже, ее существование для Натальи Гончаровой не было секретом. Отдыхать ездили или вчетвером с «друзьями семьи», или же Ларионов с Гончаровой вдвоем.
Михаил Ларионов женился на своей главной музе Наталье Гончаровой в 1955 году. В первую очередь это было обусловлено заботой о наследстве: в случае смерти одного из них второй наследовал все имущество. В 1962 году Наталья Гончарова умерла, а Ларионов женился на верной Томилиной. Его грела большая мечта – он хотел, чтобы его и Гончаровой картины попали на родину. При жизни художника это не случилось.
В 1962 году Михаил Ларионов скончался, и лишь в 1978 году Александра Томилина оформила завещание на советское правительство. Передача огромного архива Ларионова и Гончаровой состоялась только в 1989 году, когда были улажены законодательные моменты, а в Третьяковской галерее выделено отдельное помещение для архива Ларионова. Александра Томилина завещала похоронить ее в могиле Ларионова и Гончаровой, что и было сделано.