магометов бек ахурбекович биография
Магометов бек ахурбекович биография
В соответствии с Указом Президента России Владимира Путина от 07.07.2018 Председателем Верховного Суда Республики Северная Осетия-Алания на следующие шесть лет переназначен Бек Магометов.
Магометов Бек Ахурбекович родился 14 августа 1965 года в городе Орджоникидзе Северо-Осетинской АССР. В 1987 года окончил юридический факультет Северо-Осетинского государственного университета имени К.Л. Хетагурова, кандидат социологических наук, доцент, Заслуженный юрист Республики Северная Осетия-Алания.
В период с августа 1987 года по июнь 1992 года проходил службу в органах прокуратуры республики на должностях стажера следователя, следователя, старшего следователя, прокурора-методиста, прокурора-криминалиста.
В июне 1992 года избран народным судьей Ленинского районного суда г.Владикавказа, в июле 1994 года утвержден в должности заместителя председателя того же суда.
С июля 1998 года по сентябрь 2012 года состоял в должности начальника Управления Судебного департамента в Республике Северная Осетия-Алания.
К исполнению обязанностей Председателя Верховного Суда Республики Северная Осетия-Алания приступил 17 сентября 2012 года сроком на 6 лет.
Имеет третий квалификационный класс.
Принимал участие в работе органов судейского сообщества, в 1997 году избирался председателем Совета судей республики.
Указом Главы Республики Северная Осетия-Алания от 18 января 2008 года награжден государственной наградой республики – медалью «Знак Почета».
Судья Магометов Бек Ахурбекович
Судья Магометов Бек Ахурбекович
Общие сведения
Биография
Родился 14 августа 1965 года в городе Орджоникидзе Северо-Осетинской АССР. В 1987 года окончил юридический факультет Северо-Осетинского государственного университета имени К.Л. Хетагурова, кандидат социологических наук, Заслуженный юрист Республики Северная Осетия-Алания.
Карьера
В период с августа 1987 года по июнь 1992 года проходил службу в органах прокуратуры республики на должностях стажера следователя, следователя, старшего следователя, прокурора-методиста, прокурора-криминалиста.
В июне 1992 года избран народным судьей Ленинского районного суда г. Владикавказа, в июле 1994 года утвержден в должности заместителя председателя того же суда.
С июля 1998 года по сентябрь 2012 года состоял в должности начальника Управления Судебного департамента в Республике Северная Осетия-Алания.
К исполнению обязанностей Председателя Верховного Суда Республики Северная Осетия-Алания приступил 17 сентября 2012 года сроком на 6 лет.
Имеет второй квалификационный класс.
Принимает участие в работе органов судейского сообщества, в 1997 г. и в 2017 г. избирался председателем Совета судей республики, является членом Совета судей Российской Федерации.
Государственные и ведомственные награды
За добросовестное исполнение должностных обязанностей, профессионализм и ответственность, инициативу при исполнении служебного долга, конкретный вклад в развитие судебной системы награжден ведомственными наградами: Почетной грамотой Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации в 2004 г., медалью «За заслуги перед судебной системой Российской Федерации»IIcтепени в 2005 г., Почетной грамотой Совета судей Российской Федерации в 2008 г., присвоено звание «Почетный работник судебный системы» в 2010 г.; звание «Почетный работник Судебного департамента при Верховном Суде РФ» в 2013 г.; Постановлением Президиума Совета судей РФ знаком «За служение правосудию» в 2014 г.; приказом Судебного департамента при Верховном Суде РФ знаком отличия «За усердие» IIстепени в 2015 г.
Указом Главы Республики Северная Осетия-Алания от 18 января 2008 года награжден государственной наградой республики – медалью «Знак Почета».
Бек Магометов: «Судья — тоже человек. »
Бек Магометов: «Судья — тоже человек. »
Год назад Президент РФ назначил Бека Магометова Председателем Верховного Суда РСО-Алания
— Бек Ахурбекович, давно я не помню такого общественного ожидания: про Вас говорят как в профессиональных кругах, так и, что называется, в народе. Не страшно? В смысле того, что чем больше ждут, тем быстрее и глубже разочаровываются?
— Да, ответственность я чувствую, о ней я говорил и в первый день, когда меня представляли коллективу. Как и любой нормальный человек, я думаю о том, что если не справлюсь с задачами, которые передо мной стоят, то придет разочарование. И прежде всего, это будет мое разочарование, а потом уже тех, кто в меня верит.
Но хочу сказать, что в тех шагах, которые я делаю, я не одинок. Есть костяк, определенное количество людей профессионалов, порядочных людей. Они и сделали доброе имя нашему ведомству. Я считаю, что нельзя вот так огульно охаивать весь судейский корпус. Есть, слава Богу, люди, с кем можно работать. Одному, естественно, мне ничего не удастся сделать.
— А я вот слышал и такое: «Он один пошел против системы. » Это преувеличение или так на самом деле? И что Вам не нравится в этой системе, что Вы будете в ней менять?
— В этом и есть специфика работы судьи. Судья – профессия творческая. Он воспринимает то или иное положение закона с учетом целого комплекса обстоятельств: и теории, и практики, и своего правосознания.
Большинство судей правильно понимают свой статус, но не исключаю, что некоторые могут его расценивать как вседозволенность. Буквально в декабре прошлого года состоялся VIII Съезд судей, на котором был принят Кодекс судейской этики. Это очень серьезный документ, хотя некоторые могут скептически к нему относиться. В Кодексе прописаны не только профессиональные обязанности судьи, но и оговариваются те моменты, которые находятся вне служебной деятельности – то, как судья должен себя вести в повседневной жизни. У судьи очень много ограничений, как в профессиональном плане, так и житейском. И так должно быть! Потому что мало кого на должность назначает сам Президент РФ. Поэтому на нас должны равняться другие, простите за пафос, но это так. Но за этой почетной миссией должна стоять еще и огромная ответственность. Прикрываться корочкой, выданной Президентом, никто не должен!
— За этот год нашлись коллеги, которые поняли, что с Вами не сработаются? Может кто-то сложил свои полномочия?
— Говорят, что, например, в Англии судьями становятся уже в довольно пожилом возрасте, когда за плечами и солидная практика, и жизненная мудрость, да и финансовое благополучие. У нас же судьей можно стать еще в юном возрасте. Это, по-Вашему, правильно? И еще мне интересно, когда и как приходит осознание: хочу быть судьей. Потому что считаю, что врачом надо родиться, а до судьи дослужиться.
— Среднемесячная зарплата районного судьи меньше, чем в целом по правоохранительной системе. Полицейский на нашей проходной получает больше Председателя суда. А в народе такое мнение, что мы в день зарплаты инкассаторские машины нанимаем. Не говоря уже о работниках аппарата судов, которые получают десять, максимум пятнадцать тысяч.
— Тогда вообще ничего не понимаю, почему так стремятся стать судьями? Неужели по призванию?
— Знаете, а эта ситуация имеет и другую сторону. Я уверен, что как раз это не соответствие уровней зарплат и ответственности приведет к естественному отсеву. Люди случайные сами уйдут. А есть судьи, которые десятилетиями работают, и если им сейчас снизят зарплату, они продолжат выполнять свою трудную работу. И это счастье большое, что такие у нас есть. И дай Бог, чтобы их в нашей системе было еще больше.
— Вы специально пошире открыли двери своей приемной, или это как-то регламентируется?
— Это никак и ничем не регламентируется. Раньше тоже прием, наверное, велся. Просто как-то так получилось, что с первого дня начали приходить люди. Мы никогда не ограничиваем прием: сколько пришло в приемный день, столько принимаем, иногда допоздна сидим. Понятно, что мы не можем никому из приходящих на прием сказать, что их дело будет рассмотрено в их пользу. Мы можем только пообещать, что будет принято законное решение.
И еще знаете, что скажу? Какая может быть обида на суд, если дети с родителями судятся, брат на брата иск подает? Если в своей семье люди не могут разобраться, причем иногда годами, то какие обиды на суд могут быть?
— Вы сможете отказать другу или хорошему знакомому в просьбе подойти к его делу, как говорится, по-свойски? Никогда не поверю, что таких обращений у Вас не было.
— Если мы заговорили о менталитете, то хотелось бы узнать Ваше отношение к суду присяжных. Готово ли общество к нему? Оправдывает ли такая форма правосудия свое назначение в регионах с тесными фамильными отношениями?
— К суду присяжных мы очень долго шли. Когда в начале 90-х я работал судьей, тогда были народные заседатели. Почему-то их в народе называли «кивалами». Меня это коробило и задевало, потому что лично со мной работали порядочные и добросовестные люди. Жизнь и законы внесли свои коррективы, и мы пришли все-таки к суду присяжных. Очень сложный механизм. Часто приходится распускать состав присяжных по причине, на которую обыватель даже не обратил бы внимания, но если бы этого не было сделано, то полетела бы работа, которую очень долго вели.
Не секрет, что по делам, которые рассматриваются с участием присяжных, процент оправдательных приговоров больше, чем в стандартных уголовных процессах. И некоторые оправдательные приговоры были отменены Верховным Судом России. Очень много субъективных факторов. Был случай, например, когда спросили у женщины, которая была в составе коллегии присяжных, почему она проголосовала за оправдательный вердикт. Она ответила: « Чем-то сына моего он мне напомнил. »
— Извините, но еще один психологический вопрос, который меня интересует. Как спится по ночам судьям? Или они, снимая мантию, переключают свое сознание?
— На самом деле, человек, который никогда не работал судьей, пусть на меня не обижаются наши коллеги из других правоохранительных ведомств, никогда не поймет насколько это тяжело. Ведь судья не только в кодексах живет, он тоже человек, а значит, не может не пропускать через себя ту или иную ситуацию.
Я помню одно свое дело. Судили парня молодого, который украл из ларька продукты. Потом как выяснилось, сделал он это, чтобы устроить проводины своему брату, которого в армию забирали. И вот идет суд, в зал ввели этого пацана, в летней одежде, в каких-то поношенных сандалиях. А на улице уже холодно было. Эта картина: испуганный и озябший парень, его мать с сестрой и братом в зале суда, тоже бедно одетые, еще долго меня преследовала после этого. В общем, отпустил я этого парня из зала суда. И ушел он домой в моей обуви, у нас один размер был, а в кабинете у меня была запасная пара туфель.
Вы не поверите, но были случаи, правда, еще в те времена, когда осужденные писали судьям благодарственные письма. Да-да, потому что, как я сказал, они понимают, что совершили, но в тоже время ценят человеческое отношение к ним во время судебного процесса. Потому, наверное, и благодарили судей.
— Изменилось ли количество оправдательных приговоров за время Вашей работы?
В данном случае речь должна идти о качестве правосудия, а не о стремлении к определенному количеству оправдательных и обвинительных приговоров. Здесь вопрос в уровне профессионализма всех: оперативного работника, следователя, прокурора, судьи, адвоката. В УПК повышены требования к оценке допустимости доказательств. Конечно, теперь следствию работать сложнее. Иногда случается так, что основное доказательство, как выясняется, было получено с нарушением закона, а других недостаточно для вынесения обвинительного приговора. Поэтому выносится оправдательный приговор, и такая ситуация вызывает отрицательные эмоции у следственных работников.
— Вопрос от которого не уйти: Вам часто приходилось доказывать, что Вы self-made man, учитывая, что Ваш папа очень известный человек в республике?
— Чтобы я или встал утром, или пошел в какое-то место, чтобы специально это доказать, такого не было. Но, наверное, это подспудно присутствует, многие так думают. От этого никуда не денешься.
— Вы обижаетесь или не обращаете на это внимания?
— Я не обращаю внимания, потому что люди, которые меня знают, с которыми я соприкасаюсь, видят, прежде всего, меня, мои дела. Но в тоже время, я горд, что я сын своих родителей. Наверное, и мне что-то передалось, по крайней мере, хочется в это верить. Я этого не стесняюсь.
— Бек Ахурбекович, Вы защитили диссертацию по социальной ситуации в Чеченской республике. Вы стараетесь быть в теме? Не кажется ли Вам, что происходящее сегодня в Чечне, накладывает отпечаток на весь Северный Кавказ? Ну, в уже тривиальном смысле – «хватит кормить Кавказ» и так далее?
— Я несколько раз слышал от разных людей, что Вы скрупулезно относитесь к грамматике языка. Для меня это немного странно, учитывая вашу профессию и неудобоваримость юридической лексики. Много читаете? Что предпочитаете: поэзию, прозу?
— Мне кажется, что я пишу грамотно, ну, во всяком случае, допускаю минимальное количество ошибок. Почему? Не знаю. Учился неплохо и в школе, и на юридическом потом. Учителя хорошие были. Хоть я и был любимчиком Зинаиды Хасанбековны Тедтоевой, но она меня еще как гоняла по грамматике и пунктуации. А может быть гены, о которых вы выше спрашивали. А еще может быть, потому, что в нашем деле важно знать, где поставить запятую: «казнить нельзя помиловать».
Читать люблю, всегда читал много, но был всеяден.
— Говорят, Ваш папа знает наизусть «Фатиму» Коста.
— Знает, я, может быть, не догоню его, но кое в чем тоже смогу с ним посостязаться (смеется). К великому сожалению, последний год читаю только кодексы и юридическую литературу. Ну, и иногда заглядываю на Gradus.pro (улыбается).
— Точно знаю, что это будет не из области политики. Я буду счастлив, если найду себя в том деле, которым сейчас занимаюсь. Я готов и на пенсию из Верховного Суда уйти. Вовремя. Никаких амбиций политических у меня нет. Я вижу тех людей, кто в политике, и я поражаюсь им, как они все это выдерживают.
— Ну, это же не сложнее, чем судить.
— Да я и сам не отвечу, не знаю. И на самом деле, сказать, что что-то кардинально поменялось, нельзя, мы же не на производстве работаем, чтобы смотреть, на сколько процентов увеличилась производительность труда, и не в сельском хозяйстве, где важны показатели надоев. У нас практические показатели стабильные, количество дел тоже особо не изменилось. Может быть, все дело в том, что я правда хороший человек? (смеется)
Магометов бек ахурбекович биография
— Да, ответственность я чувствую, о ней я говорил и в первый день, когда меня представляли коллективу. Как и любой нормальный человек, я думаю о том, что если не справлюсь с задачами, которые передо мной стоят, то придет разочарование. И прежде всего это будет мое разочарование, а потом уже тех, кто в меня верит.
Но хочу сказать, что в тех шагах, которые я делаю, я не одинок. Есть костяк, определенное количество людей — профессионалов, порядочных людей. Они и сделали доброе имя нашему ведомству. Я считаю, что нельзя вот так огульно охаивать весь судейский корпус. Есть, слава Богу, люди, с кем можно работать. Одному, естественно, мне ничего не удастся сделать.
— Это, скорее, преувеличение. Суд — своеобразная система, он не карательный орган. Я думаю, что суд должен быть стабилизирующим фактором в обществе. Судебная система в России буквально ежедневно претерпевает изменения, все мы знаем, сколько и как судебная реформа идет в нашей стране. Я делаю и буду делать все, чтобы эти преобразования шли во благо республики. И меня вдохновляет то, что рядом есть единомышленники, с которыми мне будет сделать это проще.
— О коррупции в суде много говорят в обществе, в СМИ. Мы в этом вопросе не занимаем позицию страуса, мол, у нас такого нет… А с другой стороны, я не могу пока вам дать конкретику. На уровне ощущений говорить о коррупции я бы не хотел, это неправильно и не профессионально. Но мы, повторюсь, и не можем делать вид, что таких фактов нет, поэтому я неоднократно встречался с коллегами, с которыми эти вопросы проговаривал и особо подчеркивал, что чистый на руку суд — это приоритетное направление моей работы.
— В этом и есть специфика работы судьи. Судья – профессия творческая. Он воспринимает то или иное положение закона с учетом целого комплекса обстоятельств: и теории, и практики, и своего правосознания.
Большинство судей правильно понимают свой статус, но не исключаю, что некоторые могут его расценивать как вседозволенность. Буквально в декабре прошлого года состоялся VIII Съезд судей, на котором был принят Кодекс судейской этики. Это очень серьезный документ, хотя некоторые могут скептически к нему относиться. В Кодексе прописаны не только профессиональные обязанности судьи, но и оговариваются те моменты, которые находятся вне служебной деятельности – то, как судья должен себя вести в повседневной жизни. У судьи очень много ограничений как в профессиональном плане, так и житейском. И так должно быть! Потому что мало кого на должность назначает сам Президент РФ. Поэтому на нас должны равняться другие, простите за пафос, но это так. Но за этой почетной миссией должна стоять еще и огромная ответственность. Прикрываться корочкой, выданной Президентом, никто не должен!
— Пока таких случаев не было. И никто еще не признался, что не сработался со мной (смеется). Честно говоря, нет самоцели — прекратить полномочия как можно большего количества судей. Мы реально в этом плане работаем, создали несколько комиссий, сейчас занимаемся обобщением, обзором практики, то есть пытаемся понять, что у нас происходит в системе. По результатам этой работы и будем принимать решения.
— Это моя несбывшаяся мечта — стать врачом, до сих пор каждый день об этом думаю. Врачом не стал, а судьей стал. Мне кажется, я был бы хорошим врачом.
А по существу вопроса, знаете, ведь можно и три жизни прожить, но ничему не научиться. Меряться бородами — бесперспективное занятие. Конечно, я согласен, что нужны профессиональный и жизненный опыт, но в наше время молодежь может дать еще какую фору своим старшим. Я вот недавно был на госэкзаменах, видел ребят, есть очень толковые. Здесь нужен индивидуальный подход, в таких вопросах обобщения не нужны.
Да и у нас в любом случае для того, чтобы стать судьей, нужен стаж работы. Сложилось почему-то так, что в правоохранительной и правоприменительной системе суд — это высшая каста, предел мечтаний. Очень много говорят о наших заоблачных зарплатах. Можете не верить, но сейчас судьи получают меньше всех своих коллег в правоохранительных органах.
— Среднемесячная зарплата районного судьи меньше, чем в целом по правоохранительной системе. Полицейский на нашей проходной получает больше Председателя суда. А в народе такое мнение, что мы в день зарплаты инкассаторские машины нанимаем. Не говоря уже о работниках аппарата судов, которые получают десять, максимум пятнадцать тысяч.
— Знаете, а эта ситуация имеет и другую сторону. Я уверен, что как раз это не соответствие уровней зарплат и ответственности приведет к естественному отсеву. Люди случайные сами уйдут. А есть судьи, которые десятилетиями работают, и если им сейчас снизят зарплату, они продолжат выполнять свою трудную работу. И это счастье большое, что такие у нас есть. И дай бог, чтобы их в нашей системе было еще больше.
— Это никак и ничем не регламентируется. Раньше тоже прием, наверное, велся. Просто как-то так получилось, что с первого дня начали приходить люди. Мы никогда не ограничиваем прием: сколько пришло в приемный день, столько принимаем, иногда допоздна сидим. Понятно, что мы не можем никому из приходящих на прием сказать, что их дело будет рассмотрено в их пользу. Мы можем только пообещать, что будет принято законное решение.
— Может быть у каждого и своя правда, но не может быть у каждого своего закона. Много людей, которые на эмоциях приходят: «Вот я проиграл, вы все — взяточники!» Но объяснить можно, это просто требует времени, терпения и такта. У нас был случай, когда пожилая женщина проиграла все инстанции. Когда мы ей объяснили все, как следует, она знаете, что сделала? На следующий день принесла три пирога.
А вообще, вы правы. Если мы рассмотрели тысячу гражданских дел, то ровно тысяча остается недовольна. Это специфика работы, и от этого никуда не денешься. Если бы здесь была вывеска «Наградной отдел», то отсюда бы все уходили довольные и с улыбкой, а так …
И еще знаете, что скажу? Какая может быть обида на суд, если дети с родителями судятся, брат на брата иск подает? Если в своей семье люди не могут разобраться, причем иногда годами, то какие обиды на суд могут быть?
Приходит, например, мужчина и рассказывает, что не может выселить свою мать с жилплощади. Так и хочется пойти помыть руку, которой с ним поздоровался, а мне нужно ему без эмоций объяснять законы. Не нравственные, это уже ему не объяснишь, — законы государства. И, к сожалению, у нас много таких случаев. Больше половины дел, с которыми приходят на прием, касаются прямых родственников. Думаю, что мало у кого по России такая статистика. А вы говорите — аланы, скифы…
— Если бояться обид, то любому судье после Указа Президента на второй день надо писать заявление о сложении полномочий. Более того, на полугодовом совещании я с трибуны сказал, что ко мне и к моим родственникам очень много приходят людей — просители, ходатаи, как хотите называйте. Ответ бывает один: я вам обещаю, что решение будет законным. Если ты считаешь, что ты прав, то за что ты переживаешь? Знаете, после подписания указа о своем назначении я встречался с Председателем ВС России Вячеславом Лебедевым. Так вот, после обсуждения текущих дел он высказал одну простую, но важную мысль: «На нашей работе надо работать честно или не работать вообще».
— К суду присяжных мы очень долго шли. Когда в начале 90-х я работал судьей, тогда были народные заседатели. Почему-то их в народе называли «кивалами». Меня это коробило и задевало, потому что лично со мной работали порядочные и добросовестные люди. Жизнь и законы внесли свои коррективы, и мы пришли все-таки к суду присяжных. Очень сложный механизм. Часто приходится распускать состав присяжных по причине, на которую обыватель даже не обратил бы внимания, но если бы этого не было сделано, то полетела бы работа, которую очень долго вели.
Не секрет, что по делам, которые рассматриваются с участием присяжных, процент оправдательных приговоров больше, чем в стандартных уголовных процессах. И некоторые оправдательные приговоры были отменены Верховным Судом России. Очень много субъективных факторов. Был случай, например, когда спросили у женщины, которая была в составе коллегии присяжных, почему она проголосовала за оправдательный вердикт. Она ответила: « Чем-то сына моего он мне напомнил…»
— На самом деле человек, который никогда не работал судьей, пусть на меня не обижаются наши коллеги из других правоохранительных ведомств, никогда не поймет, насколько это тяжело. Ведь судья не только в кодексах живет, он тоже человек, а значит, не может не пропускать через себя ту или иную ситуацию.
Я помню одно свое дело. Судили парня молодого, который украл из ларька продукты. Потом как выяснилось, сделал он это, чтобы устроить проводины своему брату, которого в армию забирали. И вот идет суд, в зал ввели этого пацана — в летней одежде, в каких-то поношенных сандалиях. А на улице уже холодно было. Эта картина: испуганный и озябший парень, его мать с сестрой и братом в зале суда, тоже бедно одетые, еще долго меня преследовала после этого. В общем, отпустил я этого парня из зала суда. И ушел он домой в моей обуви, у нас один размер был, а в кабинете у меня была запасная пара туфель…
И так многие поступают, поверьте мне. Мы не звери, закон — это наказание, а не месть. Если речь идет о нетяжких преступлениях, то поверьте, судья в рамках санкций закона и своих возможностей никогда не отправит в места не столь отдаленные человека, к которому можно применить другое наказание, более гуманное. Если есть возможность оставить человека в семье, при уверенности в том, что он не совершит нового преступления, зачем лишать свободы? Да и по человеку всегда видно, что он ошибся. А те, кто совершил преступление, всегда понимают, что они сделали.
Вы не поверите, но были случаи, правда, еще в те времена, когда осужденные писали судьям благодарственные письма. Да-да, потому что, как я сказал, они понимают, что совершили, но в тоже время ценят человеческое отношение к ним во время судебного процесса. Потому, наверное, и благодарили судей.
— Изменилось ли количество оправдательных приговоров за время Вашей работы?
— В данном случае речь должна идти о качестве правосудия, а не о стремлении к определенному количеству оправдательных и обвинительных приговоров. Здесь вопрос в уровне профессионализма всех: оперативного работника, следователя, прокурора, судьи, адвоката. В УПК повышены требования к оценке допустимости доказательств. Конечно, теперь следствию работать сложнее. Иногда случается так, что основное доказательство, как выясняется, было получено с нарушением закона, а других недостаточно для вынесения обвинительного приговора. Поэтому выносится оправдательный приговор, и такая ситуация вызывает отрицательные эмоции у следственных работников.
— Чтобы я или встал утром, или пошел в какое-то место, чтобы специально это доказать, такого не было. Но, наверное, это подспудно присутствует, многие так думают. От этого никуда не денешься.
— Я не обращаю внимания, потому что люди, которые меня знают, с которыми я соприкасаюсь, видят прежде всего меня, мои дела. Но в то же время я горд, что я сын своих родителей. Наверное, и мне что-то передалось, по крайней мере хочется в это верить. Я этого не стесняюсь.
— Ваш вопрос уже из плоскости политики, а мне по статусу не положено комментировать такие темы. Что же касается диссертации, то этот вопрос мне часто задают — почему именно Чечня? В 1999-2001гг. как раз шло восстановление судебной системы Чеченской республики. И североосетинскому Управлению судебного департамента было поручено принять в нем активное участие. И мы там часто бывали, со многими подружились. Это была очень интересная работа, собралось много материала, из которого и получилась диссертация.
— Мне кажется, что я пишу грамотно, ну, во всяком случае, допускаю минимальное количество ошибок. Почему? Не знаю. Учился неплохо и в школе, и на юридическом потом. Учителя хорошие были. Хоть я и был любимчиком Зинаиды Хасанбековны Тедтоевой, но она меня еще как гоняла по грамматике и пунктуации. А может быть, гены, о которых вы выше спрашивали. А еще может быть, потому, что в нашем деле важно знать, где поставить запятую: «казнить нельзя помиловать».
Читать люблю, всегда читал много, но был всеяден.
— Знаете, я, может быть, не догоню его, но кое в чем тоже смогу с ним посостязаться (смеется). К великому сожалению, последний год читаю только кодексы и юридическую литературу. Ну и иногда заглядываю на Gradus.pro (улыбается).
— Точно знаю, что это будет не из области политики. Я буду счастлив, если найду себя в том деле, которым сейчас занимаюсь. Я готов и на пенсию из Верховного Суда уйти. Вовремя. Никаких амбиций политических у меня нет. Я вижу тех людей, кто в политике, и я поражаюсь им, как они все это выдерживают…
— Может быть. Но я еще никогда не слышал, что суд — это грязное дело, а про политику всякое говорят (смеется).
— Да я и сам не отвечу, не знаю. И на самом деле — сказать, что что-то кардинально поменялось, нельзя, мы же не на производстве работаем, чтобы смотреть, на сколько процентов увеличилась производительность труда, и не в сельском хозяйстве, где важны показатели надоев. У нас практические показатели стабильные, количество дел тоже особо не изменилось… Может быть, все дело в том, что я правда хороший человек? (смеется)