макеева и макаров караван историй

Анастасия Макеева. Восстать из пепла

Глеб Матвейчук оказался учеником Нестеренко, но к моменту нашего знаком­ства он уже окончил консерваторию, отучился в «Щепке» и работал в Театре имени Моссовета. А еще писал музыку к фильмам.

«Если хочешь, приходи на спектакль «Иисус Христос — суперзвезда». У меня там партия Иисуса», — пригласил Глеб.

Я, конечно, пошла: было любопытно послушать певца с классическим образованием в рок-опере. Хотя, честно говоря, с помощью Глеба я надеялась попасть в ученицы к Нестеренко. И он действительно помог, Светлана Григорьевна согласилась давать мне уроки.

«Настюша! — слышу я тихий голос Глеба. — Проснись, нам пора на посадку».

Бог мой. Оказывается, я задремала. Немудрено — после всех пережитых волнений.

Заходим в самолет, устраиваемся в креслах. Я беру Глеба за руку — мне так спокойнее — и буквально «прилипаю» к иллюминатору. Люблю смотреть, как самолет набирает высоту. Дома, машины, дороги за считаные мгновения превращаются в игрушечные. В восторге поворачиваюсь к Глебу и вижу, что он спит. Я нежно провожу ладонью по его лицу. Глеб не просыпается. Устал, бедненький. Такое удовольствие рассматривать его. Мой муж — самый лучший человек на свете. А если бы мы прошли мимо друг друга? От одной этой мысли становится не по себе. Но ведь действительно так могло случиться. Когда мы встретились, мне было не до любви. Не верила я больше в нее.

И тут же из памяти вынырнула картинка, которую я хотела бы забыть. Эта история в свое время наделала много шума.

Лето 2008 года, у меня пересадка в миланском аэропорту, но вылет самолета постоянно откладывается. Ждать уже нет сил. Хочется скорее вернуться в Москву и не вспоминать Тунис, море и человека, который там остался. Любовь, нежность, преданность были уничтожены одним движением руки. Все! Никогда больше никого не полюблю!

Я была настолько растеряна и подавлена, что думала только об одном: что же со мной будет дальше? Когда по прилете выяснилось, что мой багаж потерялся, даже не расстроилась, была в какой-то прострации.

Дома ночью заснуть так и не удалось. К утру поняла: если буду сидеть одна в пустой квартире — сойду с ума.

Мне нужна мама. Конечно, если я позвоню и попрошу о помощи, она примчится. Но я не хочу, чтобы мама видела меня такой — взвинченной и несчастной. Боюсь разочаровать родителей — рано или поздно обо всем, что со мной произошло, узнает пресса, польют грязью так, что не отмоешься. А я всегда была для них самой лучшей, самой красивой, самой талантливой. Ради того, чтобы дочка ни от кого не зависела, родители, когда я переехала в столицу учиться и делать карьеру, продали дом и гараж в Краснодаре, купили мне квартиру. А если я их подведу? Что теперь будет с моей репутацией, кто пригласит меня сниматься, играть в театре?

Сейчас не могу понять: почему в тот момент я в себе так усомнилась?

Или сыграло роль какое-то непонятное «общественное мнение»? Почему-то у многих сложилось впечатление, что моя актерская карьера началась после знакомства с Алексеем Макаровым. А ведь это совсем не так!

У меня была главная роль в мюзикле «Дракула». А когда не взяли в «Иствикские ведьмы» со словами: «У вас нет драматического образования!», я жутко обиделась и поступила в РАТИ, стала студенткой мастерской самого Марка Захарова! В результате окончила и РАТИ, и эстрадно-джазовое училище. Еще студенткой снялась в фильме Карена Шахназарова «Всадник по имени Смерть». Меня и на фестивали приглашали не раз. Я, как правило, отказывалась — учеба была для меня на первом месте, отпрашиваться у мастера казалось просто неприличным.

Но в тот день я не приво­дила себе всех этих доводов и не вспоминала своих ролей, не искала причин для гордости. Хотелось одного — выплакаться, выговориться. Кому позвонить. И вдруг, словно услышав мои мысли, на столе завибрировал мобильный. Звонила подруга. «Приезжай ко мне побыстрей, а?» — попросила я без лишних объяснений.

— Вот что, — сказала она, едва переступив порог квартиры и взглянув на меня, — собирай-ка вещички и поехали, дорогая, на дачу. Тунис — прекрасно, но лучше Подмосковья еще никто и ничего не придумал.

— У меня багаж в аэропорту потерялся.

— Ничего. Завтра найдем.

Через час я уже сидела на веранде подмосковной дачи, без стеснения плакала и рассказывала.

Про бывшего любимого человека, Лешу Макарова, про Тунис, про ссору, про грядущий конец карьеры и про то, что жизнь моя кончена.

«И мужчины у меня не ­будет, — рыдала я. — Ни­кто никогда больше меня не ­полюбит, и я никого не полюблю».

Подружка молча выслушала и налила мне бокал красного вина.

Когда я выплеснула из себя жуткие воспоминания, стало как-то полегче. Но через несколько дней обнаружилось, что «подружкотерапия» имела короткий срок дей­ствия. Я опять погрузилась в случившееся — продолжала прокручивать ситуацию вновь и вновь. Умом все понимала, но продолжала копаться в себе. И чем дальше, тем больше приходила к выводу: каждый получает то, что заслуживает. Я вспоминала ошибки, которые сделала в жизни, случаи, когда причиняла боль другим.

И постепенно в ­моей голове поселилась уверенность: я плохая, никчемная, не заслуживаю хорошего отношения. С таким состоянием нужно было что-то делать. Я нуждалась в помощи и начала работать с психологом. Через пару недель, по­смо­трев в зеркало, сказала себе: «Это еще не прежняя Настя Макеева, но уже где-то близко».

А потом позвонили организаторы кинофестиваля «Созвездие» и пригласили в Тверь на открытие. Я актриса. Меня помнят, меня знают.

И еще один звонок: утвердили на роль Мерседес в мюзикле «Монте-Кристо». Если вдуматься, это была вполне ­закономерная вещь: я по­тра­ти­ла уйму сил, чтобы получить эту роль. Но мне, только начавшей приходить в себя, ежедневные репетиции в Театре Оперетты казались чудом: я востребована как актриса!

Только начинала ворошить прошлое, как в ушах тут же звучал голос психолога: «Чтобы начать новую полноценную жизнь, прошлое нужно отпустить от себя целиком и полностью, без всякого сожаления».

И однажды я поняла — больше не хочу копаться, вспоминать.

Источник

Анастасия Макеева. Восстать из пепла

Мы с Лешей столкнулись в коридоре «Мосфильма».«Как дела?» — спросил Макаров. «На днях выхожу замуж». — «А у меня дочка родилась. »

Я сижу в аэропорту Шереметьево. Рядом — Глеб. Скашиваю глаза и из-под ресниц украдкой разглядываю обручальное кольцо на его руке. Хочется рассказать всем: мы поженились и летим в Калифорнию! Вокруг привычная суета, шум, а в воздухе витает еле уловимый запах путеше­ствия, запах перемен.

Недаром говорят, что аэропорты — особая зона между двумя отрезками жизни, где что-то заканчивается, а что-то начинается.

Мимо проходят люди, целуются, спорят, спешат. Кто-то идет в duty free, кто-то читает журналы, пишет эсэмэски. У нас ни на что нет сил. Подготовка к свадьбе и само торже­ство отняли последние. Я прикрываю глаза и вспоминаю вчерашний день.

Как долго я шла к этому. Нер­вы просто горели. Нет, я ничего не опасалась, ни в чем не сомневалась, но было нужно, чтобы самый главный день в моей жизни получился удивительным, запомнился и мне, ебу, нашим родителям, друзьям. Триста человек гостей — трудно даже представить!

Все вышло как в сказке — летнее Подмосковье, замок.

Когда я бросила в толпу подружек свадебный букет, он был разорван на лепестки — все хотели его поймать. Я думаю, это хорошая примета.

Удалось ли мне вчера посидеть хоть минутку? Смешно, но, кажется, нет. Весь день на высоченных каблуках. К вечеру ног не чувствовала и осталась голодной. Только захочешь присесть к столу, как кто-то произносит тост, который заканчивается криком «Горько!» Мы с Глебом целуемся. До голово­кружения, как в первый раз. Еще поцелуй. И еще, и еще. Бокал с шампанским так и оставался в моей руке нетронутым. Я не успевала даже пригубить, а когда наконец-то выпила глоток, голова закружилась уже так, что я едва устояла на ногах. Самая голодная и самая счастливая невеста на свете.

«Настенька! Какая ты красивая! — слышалось со всех сторон. — Дай тебе Бог счастья!»

Искренне не понимаю людей, которые в самый важный день своей жизни забегают в загс на пять минут в джинсах и футболках, быстро ставят штампы в паспорта и разбегаются по делам. Этот день надо сделать особенным. Глеб поддержал меня.

За неделю до свадьбы казалось, что я ничего не ­успею — свадебное платье не готово, примерки чередуются со съемками в сериале и спектаклями. Теперь все позади. Я жена и от этой мысли впадаю в ­эйфорию. Мы вдвоем. Так непривычно и приятно советоваться с мужем, совместно принимать решения. И даже один чемодан на двоих — это тоже новое в моей жизни.

Глеб, Глебушка, Глебка. Как же долго я тебя ждала!

Познакомились мы совершенно случайно.

Мне очень хотелось попасть на мастер-класс к знаменитому педагогу по вокалу Светлане Григорьевне Нестеренко. В мире оперы у нее репутация волшебницы: говорят, умеет извлекать голоса даже из самых безнадежных. И вот прихожу в консерваторию, а меня не пускают: «Извините, только по приглашениям».

Уже собралась уходить, и тут идет симпатичный молодой человек. Вид такой уверенный, сразу понятно: ему пропуск не нужен.

Подхожу: «Вы не могли бы помочь? Очень хочется послушать Светлану Григорьевну!»

Он мельком взглянул на меня и сказал охранникам: «Девушка со мной».

Источник

Анастасия Макеева. Территория страсти

Актриса откровенно рассказала из-за чего разрушился брак с Глебом Матвейчуком.

Фото: Е. Чеснокова/РИА Новости/премьера мюзикла Chicago

Глеб с этим не согласен, но я убеждена, что мы с ним просто не совпали по времени в своих желаниях. Когда познакомились, я была востребованной актрисой — имела по двадцать восемь съемочных дней в месяц, хорошо зарабатывала. Но при этом рвалась на театральные подмостки. Поэтому когда меня взяли на роль Рокси Харт в мюзикл Chicago, во мне проснулся профессиональный азарт: наконец смогу должным образом заявить о себе на сцене! Это были и творческий рост, и огромное желание зрительского признания. В тот момент была как герой мультика «Золотая антилопа»: «Еще золота, еще!» И я бы не смогла остановиться, если бы мой организм не выкрикнул: «Стоп!» Загнала себя настолько, что однажды меня попросту отвезли в больницу в крайнем истощении. Но в моем проекте был установлен таймер — гонка закончилась в конце театрального сезона. Я еще какое-то время восстанавливалась, в полной мере ощутив, что такое работа на износ.

И телешоу просто так их участникам не даются — это сплошные нервы! Особенно при самокритичности Глеба: он и так постоянно из-за всего переживает, а тут нужно было соревноваться с другими профессионалами на глазах у целой страны! От стресса начались проблемы. Врачи говорили: «У вас связки в порядке». Но Глеб сипел. И виновата в этом вдруг оказалась жена. «Это из-за тебя я все время психую!» — сказал Глеб.

А мне казалось, что я все делаю для него. На выступлениях болела за Глеба, подносила воду за кулисами. Три часа ночи, а я сижу в павильоне, жду, пока муж освободится. И когда он, победив в шоу «Две звезды», в благодарственной речи со сцены не упомянул меня, даже не обиделась — настолько радовалась за него.

Источник

Анастасия Макеева. Восстать из пепла

Рвота, судороги, слабость — в ближайшей больнице никак не могли понять, что со мной.

— Здесь больно? — спрашивает очередной врач, нажимая на живот. А я ответить не могу, потому что меня от его прикосновения опять выворачивает наизнанку.

— Дайте попить, — сиплым от жажды голосом прошу медсестер.

— Пока диагноз не поставили — нельзя.

Я лежала на кровати и чув­ствовала себя обезьянкой в зоопарке: женщины рядом вполголоса, но не особенно стесняясь, обсуждали мои фильмы, «Ледниковый период». А мама в это время умоляла главврача: «Доктор, я только что похоронила сына. Не дайте потерять дочь!» На какое-то время я отключилась.

В себя пришла от жуткого холода. Пытаюсь поднять голову и понимаю, что лежу абсолютно голая на железной каталке. Спрашиваю у санитарки: «Где я?»

Она, не говоря ни слова, уходит.

Меня охватила паника. Я не знала, что на каталке меня перевезли в реанимацию. На миг показалось: я тоже умерла и нахожусь в морге.

Вытащил меня из этой больницы Саша Абт. Мама ему позвонила, когда поняла, что врачи не знают, что делать. Он поднял на ноги если не всю Москву, то точно половину, перевез в платную клинику, где меня тут же начали готовить к операции — было подозрение на панкреатит, я похудела на семь килограммов, питание вводили уже через трубку. Но выяснилось, что оперировать нечего, — это была просто реакция организма на жуткий стресс.

Понемногу я по­шла на поправку.

Из больницы выписалась совершенно сломленная. Боль от расставания с Макаровым казалась теперь комариным укусом. Господи, да как вообще я могла переживать из-зтой ерунды! Должно же было свалиться на меня такое горе, чтобы я научилась понимать, что в жизни важно, а что нет.

Почти равнодушно смотрела на броские газетные заголовки: «Настя Макеева пыталась покончить с собой», «Актриса Макеева не смогла пережить гибель брата и расставание с Алексеем Макаровым». Было жаль родителей — им приходилось несладко от этих сплетен и домыслов.

Но с каждым днем чувствовала, что мама и папа отдаляются от меня, что я перестаю их понимать. Пыталась утешать маму:

— Не плачь, родная, все будет хорошо.

— Не будет. Мы сейчас с тобой сидим и разговариваем, й сын гниет в могиле.

Что тут возразишь? Да, это правда. Даня умер, мы больше никогда его не увидим. Любые слова утешения здесь покажутся фальшивыми. И дальше мы просто плакали вместе.

Однажды я посмотрела на родителей и ужаснулась. Вместо моложавых, крепких, полных сил людей, какими я привыкла их видеть, передо мной сидели два старичка.

По совету подруги отправила их в реабилитационный центр в Звенигороде и сама тоже возобновила беседы с психологом.

Потихоньку, шаг за шагом, я начала выкарабкиваться из пропасти. Нервы и мозги по­степенно приходили в порядок. Я стала чаще выходить на люди, в свой день рождения даже заказала столик в ресторане и отважилась собрать гостей.

«Отлично выглядишь», — говорили старые знакомые.

Моя мама больше никогда не сможет обнять своего сына.

Я была настолько поглощена своим горем, что возможность какой-то личной жизни не рассматривала даже теоретически. Предложения коллег присмотреться к тому или другому парню воспринимала как бестактность. Единственным, кого подпустила к себе близко, был Глеб.

Я понятия не имела, что он тоже ходит на кастинги «Монте-Кристо». И вот когда начались репетиции, мне сказали: «Такого замечательного мальчика утвердили на роль Фернана, чудный голос. Приди пораньше, послушай, как прекрасно поет».

Я пришла и с радостью обнаружила, что этот «мальчик Глеб. Общались мы много, но только по профессиональным вопросам.

Источник

Анастасия Макеева: Пережить свою боль до конца

Мне было сложно понять такие отношения… «Мы со Светой давно как брат и сестра, между нами ничего нет и быть не может, — объяснял мне потом Глеб. — Но родители считают ее членом семьи». И я смогла спокойно принять эту ситуацию.

Глеб со своей стороны никогда не ревнует меня к коллегам по съемкам. Хотя в юности я и правда платонически влюблялась почти в каждого партнера по сцене. Сейчас понимаю, что меня притягивал образ, а не реальный человек. Зато романтические чувства помогали играть роль влюбленной.

Однако довольно быстро я подметила: на сцене актер выглядит героем, а когда выключают камеру, стонет: «Дайте мне салфетку! Пот глаза заливает!» И уже больше не могла влюбляться в тех, кого видела за кадром в истинном свете.

Приходилось абстрагироваться от актера и самой наделять человека качествами, которыми он не обладает. Между прочим, играть постельные сцены я так и не научилась. В фильме Карена Шахназарова мы с Андреем Паниным лежим рядом обнаженные. В кадре я очень зажата, оттого что со мной в постели чужой мужчина.

На ситцевую свадьбу мы с Глебом по традиции обменялись тесемочками — их завязывают в узелок, и каждый произносит свою клятву супругу. Я сказала перед гостями длинную, заранее подготовленную речь, а Глеб встал и извинился: «Наверное, будет лучше, если эти слова услышит только моя жена». Он никогда не демонстрирует чувства на публике, и я научилась это ценить.

На кушетке у психолога я оказалась после страшной трагедии — потери старшего брата.

Только тогда я осознала все как есть. Роман с Макаровым, от которого я долго не могла оправиться, начался в тяжелый момент для нас обоих. Алексей разошелся с девушкой и терял маму. А я винила себя за то, что не оценила своих первых серьезных отношений с самым надежным и приличным человеком на тот момент.

И получила сполна: сначала пережила измену режиссера, к которому ушла. В результате от расстройства выскочила замуж за первого, кто понравился. Через полгода бросила Петю, а потом попыталась вернуться, но он сказал: «Поздно». И я опять была раздавлена. Причем не тем, что отвергнута, — уязвили мое самолюбие. Я подменяла одни чувства другими и все больше запутывалась.

Только гибель брата вернула меня к реальности. Я будто увидела свою жизнь с высоты птичьего полета. И научилась ценить не слова, а поступки. В этот момент все соболезнования казались неискренними. А Глеб просто садился рядом, брал меня за руку и молчал. И был самым честным: ну что можно сказать, когда на человека обрушилось такое горе? «Все будет хорошо»? Но ведь это неправда. Я до сих пор не могу осознать, что уже стала старше своего брата…

С тех пор Глеб дает мне ощущение защищенности, которого я не испытывала рядом ни с одним другим мужчиной.

Источник