маршрутка любви чеченская история

Маршрутка любви чеченская история

История: «В одну реку можно войти дважды». Автор:Аиша Аиша.

https://m.vk.com/topic-94196392_32769988

Ты понимаешь, что если ты не будешь слушать свое сердце, ты поступишь точно так же как и он?! Ты хоть понимаешь, какую боль причинил он ей? Знаешь, как когда-то писал Ошо:» Все взаимозаменяемо. Все возвращается. Добро добром, зло злом, нежность нежностью. Ты всегда получаешь столько, сколько отдаешь. Все просто. Хочешь больше — отдавай больше. Больше сил, больше времени, больше любви и все вернется, в самый неожиданный момент» ему все вернется, я в это верю!- выкрикнула Мила, уже захлопывая за собой дверь.

Данную публикацию предоставляет вам группа: https://m.vk.com/club94196392
Вступайте и читайте

Данную публикацию предоставляет вам группа: https://m.vk.com/club94196392
Вступайте и читайте💜

История двух подруг.

Данную публикацию предоставляет вам группа: https://m.vk.com/club94196392
Вступайте и читайте💜

История: «Его киндер-девочка». Автор: Хабалова Виктория.

Источник

Войдите в ОК

ИСТОРИЯ : Реальная история чеченской любви. История, которая перевернула всю мою жизнь.Они такие разные, казалось бы, что у них общего? Но ведь притягиваются лишь разные полюса магнитов.Тоже самое и здесь.

Автор: Adelina Kross.

. О, здравствуй моя родная школа, как же я тебя ненавижу! Чтоб ты сегодня же взлетела на воздух( тогда я реально ненавидела эту школу и людей, которые там находились, глупая, знала бы я тогда как буду скучать после выпуска.).

Ну как я могла ей отказать? По пути в столовку, в столовой, на обратной дороге в класс мы обсуждали это лето. Мари рассказывала о своем парне Зёме, о его дв.брате Билале и о своих приключениях с ним. Я слушала ее с улыбкой и по белому завидовала ей, потому что мое лето сильно отличалось от ее, мой папа очень строгий и редко нас куда-то выпускает, этим летом я всего лишь пару раз ездила к бабушке и все, а у Мари была такая насыщенная жизнь, ну это по моим меркам. А Мари все продолжала без умолку болтать.
— О, Господи, Марьям, я не пониманию как можно всякий раз вляпываться в эти нелепые и смешные ситуации,- смеясь говорила я.
— Ой, не говори, было так весело, жаль, что это лето так быстро закончилось.

— Господи, за что ты мне ее послал?- я театрально посмотрела в небо. Мари громко засмеялась и махнув мне рукой от греха подальше направилась в сторону своего дома.

Несколько часов спустя он снова мне позвонил и знаете, за все время этого разговора ( а говорили мы долго, мы быстро нашли общие темы) с моего лица ни на секунду не исчезла улыбка. Я не знала, что со мной происходило, не знала, что происходило с ним, с нами. Но в моем сердце точно что-то екнуло, сейчас я понимаю, что именно в тот момент и пробежалась эта искра между нами, причем очень яркая. Мы говорили почти до утра. Он смешил меня, иногда он переходил на серьезные темы, иногда становился очень милым, потом снова начинал прикалываться и дико смеяться. В конец успокоившись, мы решили передохнуть, у меня уже щеки от смеха болели.

С тех пор, я всегда пыталась найти эту звезду, на протяжении этих почти 4-ых лет, и только сейчас, когда я села писать эту историю, пролистывая в голове этот наш диалог, который я помню детально, только в этот момент спустя столько лет, я поняла, что той самой яркой звездочкой была я. Он имел ввиду меня. От осознания этой новости у меня сладко кружится голова и какое-то странное тепло разливается по телу.

Сентябрь близился к концу. Я все сильнее привязывалась к Билалу, хотя мы ни разу не говорили о любви, но я чувствовала, что теперь это было уже нечто большее, чем привязанность, просто была не до конца в этом уверена. Чувствует ли Билал тоже самое ко мне?

Источник

Русский солдат увез любимую из Чечни

В одном из прошлых номеров мы рассказали историю любви русского парня и чеченской девушки. Алексей родом из Ярославля, но часто гостит у родственников в Курской области. Будучи солдатом-срочником, служил в Чечне, был водителем у своего командира. Поехав с шефом в гости к местному участковому Саиду, юноша познакомился с его красавицей-падчерицей. Вспыхнули взаимные чувства. Андрей попросил руки Зарины, но ее родные были категорически против их союза.

Андрей предложил Зарине убежать с ним в Ярославль. Девушка побледнела и заплакала: «Ты не понимаешь, о чем говоришь, не знаешь наших обычаев. Что будет с моей сестрой и племянницами?»

Потянулись бесконечные дни раздумий. Андрей понимал сложность ситуации, но в то же время жизнь свою без Зарины уже не представлял. Юная красавица тоже не находила себе места. С одной стороны – кровные узы и традиции народа, с другой – XXI век на дворе. «Без Андрея я умру. Скорее брошусь в ущелье, чем выйду замуж за нелюбимого! – говорила девушка родне. – Аллах хочет видеть всех людей счастливыми, разве ему нужны мои слезы? Разве любить – это порок?»

Влюбленные благополучно добрались до Ярославля. Мама Андрея очень тепло приняла Зарину. Первые три дня девушка не выходила из дома. А потом молодые вместе с родителями поехали на рынок – одевать невесту. Купили куртку, несколько новых блузок и джинсы. Зарина в первый раз надела брюки. В Чечне женщины ходят только в юбках. Андрей познакомил невесту с друзьями, показал город.

Но вскоре в дверь позвонили – за беглянкой приехал отчим. «Подвел ты меня, Андрей, – с порога сказал Саид. – Собирайся, Зарина, едем домой». Девушка расплакалась и сказала, что никуда не поедет. Отчим обратился в местные правоохранительные органы. Во всех кабинетах оставлял заявления, что солдат воспользовался малолетним возрастом падчерицы и обманом увез ее из родительского дома. Следом за ним в эти же кабинеты вызывали Андрея и Зарину, тем пришлось доказывать, что на самом деле все иначе.

Саид пробыл в городе неделю, но так ничего и не добившись, вернулся домой.

Тогда в конце декабря за Зариной приехали ее мама и тетя. Они выбрали другую тактику. Сказали влюбленным, что понимают их чувства, но Зарине нужно на время съездить в Чечню, чтобы «утрясти» семейные вопросы. Мол, многочисленная родня, друзья и соседи должны убедиться, что девушка не уезжала из республики. А потом, когда волнения утихнут, обещали отправить Зарину в Ярославль. Женщины умеют убеждать. 27 декабря девушка уехала с ними. «Когда переступила порог дома, поняла, что меня обманули, – вспоминает она. – Мать сказала, что Андрея надо забыть». Соседи и друзья смотрели косо, а родные вспоминали историю другой уже беглянки, вышедшей замуж за русского милиционера из Адыгеи. В родном селе мать той девушки затравили упреками, и она была вынуждена уехать из Чечни В новогоднюю ночь Зарина сумела добраться до телефона. «Я сидел с родителями за праздничным столом, хоть настроение было совсем не праздничным, когда раздался звонок, – вспоминает Андрей. – Взял трубку и замер от счастья: звонила Зарина. Правда, вести оказались печальными. Любимая рассказала, что попала под домашний арест, просила забрать ее».

Родственники Зарины даже не думали, что русский рискнет приехать в Чечню за суженой. Но настоящая любовь не ведает страха и преград. 26 января наш герой выехал на Северный Кавказ к друзьям, с которыми служил в Чечне. О задуманной операции сообщил только отцу.

Сослуживцы обрадовались приезду Андрея, но узнав о цели его визита, одни хлопали по плечу и говорили, что он поступает как настоящий мужчина, а другие крутили пальцем у виска. Чтобы меньше отличаться от местных, молодой человек отпустил бороду. Две недели он ждал удобного момента. 7 февраля Зарина осталась дома одна, и Андрей рванул к любимой вместе с другом. Девушка выскочила из дома и запрыгнула в машину. «Нам повезло. Только отъехали, как навстречу попались белые «Жигули». В автомобиле были двоюродные братья Зарины. Приедь я на пять минут позже, братья были бы дома. Они бы не позволили увезти девушку. Неделю беглецы прятались, а потом уехали в родной город Андрея.

Коллеги знают историю его любви. Они считают, что его поступок – сугубо личное дело, но говорят, что Зарине с женихом повезло. Таких ответственных, честных ребят сейчас очень мало. Родители Андрея стараются сделать все, чтобы девушка чувствовала себя как дома.

Зарине очень тяжело. Она понимает, что сожгла мосты и возвратиться на родину не сможет. Но девушка по-прежнему надеется, что родственники поймут ее и простят. Она мечтает снова увидеться с мамой, которую очень любит. «Мамочка, ты не представляешь, как я счастлива, – говорит наша героиня, – пожалуйста, порадуйся за нас с Андреем и прости. Приезжай к нам в гости. Люблю тебя и с нетерпением жду встречи. Твоя Зарина».

Телефон по вопросам розыска людей и размещения рекламы в рубрике «Ищу тебя» 8-910-278-76-80.

Источник

Маршрутка любви чеченская история

«Два года мама. Два года, как я осталась совсем одна на этом свете. Я потеряла тебя с наступлением осени, и каждый осенний день забирает тебя еще и еще раз. Твои теплые руки отпечатаны на моих щеках на вечные веки, но твой голос. голос так сложно удержать в памяти. Осень рассыпает соль на мои открытые раны. Щипает, мама. Болит. Вопросы уже не задаю. Ответы на них никогда меня не успокоят, а их поиск отнимают слишком много боли. Все моя боль о тебе, и ни одна капля, ни одна секунда этого несчастья не будет потрачено на обвинения, вопросы и поиски.
Осень, мама. Листья. Шелест. Дождь и лужи. Тихие улицы шумного города. Большой мир, маленькие люди»

МКАД. Дороги пустые, кажись специально для того, чтобы освободить место для стихии. Дождь барабанил не переставая с раннего утра. Фонарный свет отражался на мокром асфальте, словно звезды в воде. Вечерело.

— Лилит сбавь! Остановись! – твердил разум девушки. И, несмотря на соблазн ни за что этого не делать, она всё же остановила автомобиль.

Девятнадцатая осень в жизни. Жизни, которая, как ей казалось, ничего не стоила. Только дождь разделял с ней слезы. Светло-синие глаза Лилит помрачнели и потухли. Зажечь костер ее жизни мог только один человек – Мариам. Крохотное курносое создание с темно-карими глазами и с пухлыми губами. Кусочек вселенского счастья. Смысл и причина. Цель и мечта. Всегда веселая, всегда послушная, не по годам мудрая, понимающая. Единственная. Самая близкая.

Смотря на свою сестру, Лилит невольно вспоминала мать, на которую маленькая была похожа. Те же черты лица, та же живость и лучезарность.
Как жаль, господи, как жаль, что ей так и не удалось увидеть свою младшую дочь, для рождения которой, она пожертвовала жизнью.

— Мам? Там на небесах бывают дожди?

Лилит могла часами предаваться воспоминаниям. Возвращаться в прошлое и не хотеть вернуться, но простуда не простила равнодушие девушки к себе, и кашель невозможно стало остановить. Резкий толчок, будто пробудил задыхающуюся Лилит. Сначала, она не поняла что происходит, но как только увидела молодого человека, недовольно стучавшего в окно машины, все поняла.

— Как, чёрт возьми, можно стоять по среди трассы без аварийного сигнала? – незнакомец не вежлив, даже груб.

— Что? – все еще недоумевала напуганная девушка, но тут же спохватилась – вот черт!

Обойдя автомобили, и, не заметив ничего существенного, она обратилась к неосторожному водителю спортивного автомобиля:

— Мы бы могли договориться? Тут сущие царапины. Сколько? – голос звучал чересчур уверено, где-то даже дерзко, но слезы были вне ее власти и все струились из самых печальных глаз на свете.

Незнакомец молчал и Лилит, осмелев, добавила:

— Собственно, как можно было не заметить огромный внедорожник на пустой трассе?

— Вы нарушайте правила дорожного движения!

— Бесценно! – ответил он и скрылся в своей машине.

Лилит так и осталась стоят в недоумении, со странными впечатлениями о незнакомце, который, кстати, так и не уехал от места происшествия.

Звонок на мобильный поступил как нельзя кстати.

— Да, пап!
— Маааам – кричала в трубку маленький смысл жизни.
— Да, солнце? Что случилось? Где папа? – столько нежности она не дарила никому.
— Я здесь, дочь! – отец как всегда сдержан и строг.
— Что случилось, папа? Мами не слушает тебя?
— Нет, мы хорошо проводим время. Просто будь осторожнее – дороги скользкие.
— Да, я уже еду домой.

«Мысли о незнакомке».

Ярость Мансур сдержать никак не мог. Как могло такое произойти с ним?!
Он ехал с автомобильного салоне, на машине своей мечты. Мечты, которой он добился собственными усилиями. На минуту, ему показалось, что будь на месте этой хамки мужчина, он тут же отправил бы его ‘смотреть вселенную’.
Но нет, там была железная леди, с плачущими глазами. Убийственная смесь.

— Кто им дает права? – произнес он в слух, сделал по громче музыку и помчался.

Скорость – его страсть, его энергия и стихия. Только на московских дорогах он находил успокоение. Как сегодня, когда друзья разрывали телефон, с предложением развлечься, а он предпочел машину и скорость.

Мансур спохватился, только тогда, когда понял, что проводил виновницу своей проблемы до самого дома. Как это произошло и почему он поехал за ней, так и осталось мутным. Мужчина себя уговаривал, что это мера предосторожности, мол, вдруг, она снова что-нибудь вытворит?!

Но все таки, незнакомка плакала.

Дома Мансур застал своего лучшего друга Ваху. Ребята часто шутили, что дружить начали с прошлой жизни.

— Поздравляю, брат и будь ты проклят!

Мансур засмеялся. Ваха не умолкал.

— Решил сам себе сюрпрайз сделать? Пошел, купил тачку, разбил тачку, а твой друг не в курсе!

— Там сущие царапины, не преувеличивай.

Комната разразилась громким смехом Мансура.

— Влюбился? – неуверенно спросил Ваха, сам не поверив тому, что сказал. А затем, еще не увереннее добавил – серьезно?

Вечер для Лилит длился особенно долго. Все те чувства, что неразлучно шли с ней по жизни уже два года, в этот день особенно обострились. Но, что-то новое пробивало дорогу к ее сердцу, и внутреннее напряжение уже приносило физическую боль. Все вокруг, словно в фильме замедленного действия. Секунды, буквально выжимали из себя минуты, а последние – долгожданные часы.
Мами чувствовало настроение сестры. Их связь была очень крепкой, такой, какая бывает только у матери с ребенком. Неудивительно! С самого рождения для Мариам существует один образ женщины – это образ Лилит. Лилит, которая мама. Лилит, которая сестра.
Крохотные ручки обвили шею грустной девушки, и в таком положении застыли.

— Мам, скажи, а откуда приходит дождь?
— С неба. – задумчиво ответила сестра.
— Но, ты говорила, что на небе твоя мама. Она там плачет? – детским голосом, задала совсем не детский вопрос Мами.
-Наверное..
— Тогда, давай купим шарики и отпустим их в небо – она обрадуется!
— Завтра, обязательно обрадуем маму.

Мами так и уснула на груди у сестры, в то время, как последняя упала в бездну воспоминаний.

«Они вовсе не сущий пустяк»

Потребовалась всего одна секунда, чтобы Лилит поняла от кого сообщение с весьма странным содержанием. Сердце затрепетало, отозвалось. Это было что-то новое. Она чувствует.

Осторожно, чтобы не разбудить, Лилит уложила сестру, сама легла рядом, и через секунду забылась сном. Казалось, ей не спалось именно от ожидания этого письма. Но, цепкие лапы разума и подсознания, не уступили место сладостным потокам чувств. Девушка вскочила от очередного ночного кошмара. Взгляд упал на телефон, который мирно покоился на тумбе, храня молчание, и не удержалась от соблазна на две секунды перестать быть одинокой. Высшие силы в эту минуты были властны. Несомненно.

— Эм, я. Алло – вся решительность улетучилось, осталась только надежда.
— Я знал, что ты позвонишь. – Счастливым голосом отозвался собеседник и отключил.

Через секунду поступил звонок.

— Вот теперь хорошо.
— А до этого? Плохо? – серьезным тоном спросила Лилит, чем вызвала его улыбку.
— Да, я не люблю, когда мне звонят девушки.
— А откуда ты нашел мой номер? – задала интересующий вопрос.
— Нынче, это не требует больших усилий, особенно, если ты хорошо запоминаешь номера машин, и имеешь хороших друзей.
— Завидую.
— Хорошей памяти или хорошим друзьям?
— Хорошим друзьям.
Мансур сделал паузу, чтобы случайно не задать глупых вопросов и этим задеть чувство новой знакомой.
— Я могу предложить тебе свое братское плечо.
Лилит засмеялась.
— Я решительно не противлюсь.

Мами беспокойно зашевелилась. Лилит продолжила шепотом:
— Прости, но мне нужно отключиться. Ребенок просыпается.
— Кто? – обомлел от неожиданности Мансур.
Лилит, поняв его реакцию, добавила:
— Ребенок, мой ребенок.
— Как?
— Необычно. Прости, мне надо идти.
— Подожди. Как тебя зовут?
— Лилит, можно просто Ли.
— Лали, я буду называть тебя Лали.

Мансур нервно покуривал Parlament. Колючей иголкой мужская ревность вонзила его самолюбие. Кто-то оказался на ее пути раньше него. Но этот кто-то ее не осчастливил. Этого не скрывали глаза девушки.

— Будь все проклято! – выругался он. – Почему я не могу справиться со своими мыслями?! Почему я все время думаю о ней? Неужели она такая же, как все эти девушки? Проклятье!
Мансур обратил внимание на боксерскую грушу и добрый час он выплескивал свою злость на ней.

— Проклятье! Это всего лишь девушка, которую я знаю один день!

Мансур тяжело дышал, боролся с собой, но руки без его ведома набрали номер близкого человека.

— Ваха? У меня проблемы! – дыхание не восстанавливалось.
— Кто? Где они? Да я их сейчас отправлю ‘смотреть вселенную’!
— Погоди, помнишь девушку, чьей номер я просил узнать?
— Иди к черту, Мансур!
Немного успокоившись Ваха всё же выслушал переживания друга. Он как всегда выручит и поможет, но для него остается непонятным лишь один вопрос.

— Мансур, ты знаешь, что она не чеченка?
Мужчина недовольно выдохнул.
— Ну может быть ее бабушка по матери окажется чеченкой?
— Я не шучу, приятель, ты не на всех девушек так реагируешь.
— Относись проще, Вах. Я же не под венец иду с ней.
— Ничего не могу поделать. Надо успокоить твое трепетное сердце.

Друзья залились громким смехом. А мысли Мансура, невольно, остановились на моменте, где он говорил про венец. Ясный образ этой девушки в свадебном платье предстал перед глазами. Для него не составило труда представить синие влажные глаза, смущенный взгляд и гордую осанку Лилит. Как она сдержанно, почти незаметно улыбается во время обряда «мот баст» и как он за эти всем наблюдает и счастлив.

Боксерская груша снова попала под уверенные удары разоренного Мансура. Он слишком хорошо себя понимал и слишком не хотел себя понимать.

Погода стояла теплая. О вчерашнем хмуром и дождливом дне, остались лишь воспоминания. Распахнутые рамы окон пропускали все еще влажный осенний воздух в просторную комнату молодого мужчины. Перемены в погоде отождествляли перемены в Мансуре. Он – вчера, он – сегодня – совсем разные лю

Шелест листьев глухим звуком доходил до сознания и, смешиваясь с мыслями, терялся в просторах памяти. Осень и она стали одним целым.

Наконец, позвонил Мансур.

Мансур думал не долго. Через десять минут он уже по памяти пытался найти дорогу к ее дому.
Нашел.

Пританцовывая, она выжимала морковный сок для сестры, как та появилась на пороге кухни.

— Опять маклотка? – недовольно фыркнула кудрявое счастье.
— Морковка, Мами. – улыбнулась Лилит.
— Матловка! – возмущенно повторила она.
— Нужно выпить, чтобы быстрее вырасти.

Да, с морковным соком дела обстояли плохо, но врачи, настоятельно рекомендовали есть продукты с содержанием витамина А. Все таки, Мариам родилась недоношенной, поэтому Лилит, смертельно боялась, что у малышки могут возникнуть проблемы со здоровьем.

Конец уговорам поставил звонок мобильного.

— Циииииирк! – закричала Мами, которая все это время со страдальческим выражением лица, пила морковный сок.
Мансур отозвался на звонкий голос ребенка.
— Слово ребенка – закон. Жду вас внизу, леди.

Медленно натягивая сапоги на ноги сестры, Лилит задавала себе вопросы на которые не могла найти исчерпывающие ответы.
«Почему его не оттолкнул ребенок?»
«Почему он ведет себя так, словно мы тысячу лет знакомы?»
«Почему я его впускаю нашу жизнь?»
«Почему я ему уже доверяю, хотя кроме имени ничего о нем мне не известно?»

Чрезмерная замкнутость. За два года Лилит воздвигла вокруг себя такую крепость, что проломить ее было сложно даже ей. Стать в семнадцать лет матерью. Потерять в семнадцать лет мать. Вырасти за три дня. Наблюдать поседевшие волосы. Это ли простоя жизнь подростка, который только собирался перейти линию и вступить во взрослую жизнь – поступить в университет, прогулять лекцию, в первый раз влюбиться, пойти на первое собеседование?

Всё же, возбужденная Мами, не дала сестре погрязнуть в свои мрачных мыслях, задавая бесконечное множество самых разных вопросов.

Лилит плохо помнила марку машины незнакомца и, оглядев улицу, убедившись, что к ней никто не подходит, направилась к своему авто.. Посадив сестру на детское кресло, она обошла машину, в поисках следов вчерашнего проишествия, и ничего примечательного не обнаружив, села за руль своего внедорожника.

В стекло постучались, но не успел водитель отреагировать, как дверь отворили.

— Мансур?
— А где твой ребенок? А вот она. – Улыбнулся он и, совершенно не желая спрашивать разрешение, открыл заднюю дверь, отстегнуть ремни и взял малыша на руки. Мариам не сопротивлялась, напротив – с любопытством рассматривала нового друга.

Лилит ничего не оставалось, как выйти из автомобиля.

— Поехали на моей машине.
Девочкам ничего не оставалось, как повиноваться.

Всю дорогу Мами читала стихи, а Мансур слушал ее с превеликим удовольствием. Его совершенно не смущало то, что некоторые произведения были на армянском и он ничего не понимал.

Целый день Мансур возился с Мами, выполняя все ее капризы. Так весело им всем не было никогда. Самые простые вещи, которые, казалось, не могут доставлять удовольствие, приносили новые фейерверки эмоций. Все, что было до этого дня, осталось в прошлом; все, что началось сегодня – великое счастье.
По другому выглядели опавшие деревья. От них больше не веяло одиночеством и незащищенностью. Несмотря на прохладу, солнце стояло высоко – и, если не согревало все вокруг, то, однозначно освещало. Подобно сердцу Мариам, которое болело, но которое лечили.

У Мариам не осталось сил. Картина маслом: сосредоточенная и задумчивая Лилит, с младенцем на груди. Мансура так это впечатлило, что он все время отвлекался на зеркало заднего вида, дабы еще раз поглазеть. Даже незаметную фотографию на свой телефон, он сделать умудрился.
Они направлялись домой.

«Что я чувствую? – спросила себя Лилит. – Надежность! – тут же нашла ответ. – Легкость! Светлость! Доверие? Нет! Нужно быть осторожнее».

— Спасибо тебе, большое. – Не поднимая глаз, шепнула Лилит.
Мансур аккуратно поцеловал в макушку спящую Мами и передал в руки сестре.
— Это вам спасибо. Я никогда не был так счастлив.
— Спокойной ночи.

Месяц прошел незаметно. Каждый вечер, они проводили вместе. Разговаривали, смеялись, шутили. Иногда, Мансур приезжал утром, чтобы просто поцеловать Мариам и уехать по делам. Забота, которой он окружил девочек, ему самому приносила большое удовольствие. Смеющиеся глаза Мами, благодарная и сдержанная улыбка Лали. Такие мелочи. Такое большое счастье.
Если девушка все еще могла контролировать ситуацию и держать некую дистанцию, то юноша головой ушел в чувства, и не сожалел. Границы деликатности размывались. Мансур не задавал вопросов. Лилит ни о чём не спрашивала, но сердечная тяга, вынудила их маленькими, но уверенными шагами, переступить эту черту.

— Мааанш! – побежала в объятия друга Мами. В утепленном комбинезоне белого цвета, она похожа на медвежонка (с соответствующей походкой).
— Маленькая моя. – Мансур поцеловал ее и вручил очередной подарок.
— Спасибо, Манш. – Обрадовалась она. При том, что у Мариам уже не возникали проблемы с произношением букв, имя Мансура оставалось исключением.
— Ты нас балуешь, мне уже не удобно.
Мансур, пропустил замечание Лали мимо ушей.

Ехали они молча. А полные любопытства и нетерпимости глаза Мами, так и выдавали о секретности данной поездки.
Мансур остановился у цветочного магазина. Лали готовилась возражать, но не успела. А когда он вернулся с охапкой белых гвоздик, она все поняла.

Кладбищенская тишина. Место, к которому невозможно привыкнуть, но куда невозможно перестать возвращаться.
«Все мы сюда придем».
Солнце спряталось за облаками, и над головой собрались густые тучи, все больше подчеркивая трагизм места.
В последнее время, Лали к маме приходила очень редко. Каждый раз, когда она отказывалась в этом безжизненным месте, ей казалось, что она теряет свою мать в первый раз. Каждый ее приход на кладбище большая боль в перемешку с большой необходимостью, быть ближе к самому родному человеку. Слёзы сдерживать больше не удавалось. И, окинув благодарным взглядом Мансура, она направилась к маме.

Холодная могильная плита, которая не возродиться ни от поцелуев, ни от слез. Оттуда смотрят еще живые глаза молодой женщины – невероятно счастливой, бесконечно красивой и доброй. И почему её жизненный путь был таким коротким? Почему она жива только в памяти, в ощущениях, но уже забыта этим солнцем, этим небом, этой землей?!

— Мамочка, привет! – заговорила в слух Лали, не заботясь о слезах, которые ручьем неслись по ее бледным щекам. – Как там на небе, тоже дожди? Ты так не любила осень. У нас все хорошо. Мариам выросла. Такая большая, такая умная, мудрая. На тебя так похожа. Я все делаю так, как ты. Утром даю ей морковный сок, и она подобно мне, ненавидит его. Читаю ей сказки. Учим вместе стихи. При любом удобном случае, беру ее на руки и обнимаю. Часто целую и говорю, что больше жизни люблю ее. Разговариваю, как со взрослой. Серьезно отвечаю на ее несерьезные вопросы. Логопед сказал, что у нее отличное произношение. Только одно имя она произносит по детски наивно. Его зовут Мансур, и кажется, они без ума друг от друга. Да и что таить, я сама без ума от него.

Мне кажется, я влюбилась. Это приносит мне большое счастье, но затмевает рассудок. Я убедила себя жить одним днем. Мне очень тяжело, больше, я не вынесу. Поэтому, я рассчитываю только на Бога и на его благосклонность. А еще, у меня, наконец, начали получаться такие же вкусные пироги, как у тебя. Мами любит черничный, как ты.

Ответом на монолог дочери послужил дождь.
«Значит, мама все слышала».

Теплые руки, легли на плечи Лилит, прежде чем, она заметила Мами, которая трепетно целовала памятник матери. Совсем не подозревая об их близком родстве. Она еще совсем крошка для таких потрясений. Но ее крохотному сердечку, тоже было больно. Больно за Лилит, которую она считала мамой.

— Мам, не плачь больше.
Лилит улыбнулась сквозь слезы, и прижала к груди смысл своей жизни.
Подняв глаза, она обнаружила в руках у Мансура белые шарики.

— Мне Мами по секрету сказала, что когда ты очень скучаешь по маме, вы пускаете в небо шарики. – Тихо объяснил Мансур.
Уже через секунду, Лали была в его объятиях. Ее тихие слезы, причиняли ему очень громкую боль.

Белые шары растворились в небесах, передавая теплые приветы его обитателям. Мансур пытался заслонить от дождя своих девочек, Но даже его широкие плечи не уместили под своими крыльями птенцов, и он предложил:

— Пойдёмте сядем в машину, заболеете.

Из головы Мансура не выходили слова Лали.
«Я сама от него без ума»

— Мансур, что ты делаешь? – осторожно спросила Лали, прижимая к себе сестру.

Мансур молчал, возможно даже не слышал ее вопроса, но почему – то, от звука ее голоса, надавил на педаль газа еще сильнее.

В глазах летали искры. Дороги почти не было видно.

До сознания мужчины, наконец, дошли слова возлюбленной. Наконец, Мансур понял, что если сейчас не остановит процесс внутри себя, не остановит машину, то он действительно убьет их всех.

Машина резко затормозила по среди пустой трассы МКАД. Дождь не щадил никого и ничего.

— Аварийный сигнал – не слышно пробормотала напуганная Лилит.

— Лали. Лали, я люблю тебя. Я люблю вас.

— Манс. Я. – слишком неожиданное признание.
— Не нужно ничего говорить.

До дома они доехали молча. И попрощались, тоже, без слов – взглядом.

Дым рассеялся, после смертоносного разрушения, возродилась новая жизнь. Теперь у всего есть определение, имя, свое место.

Мами сладко засыпала на руках у Лилит, та в свою очередь, прокручивала в голове весь прошедший день, останавливаясь на том моменте, где она впервые в жизни услышала самые главные слова. И каждый раз, ее обхватывало невероятное чувство абсолютного блаженства, в перемешку с абсолютной тревогой. Но это было так бесконечно приятно, что внутреннее волнение ни на секунду не отпускало.

Безмятежный и спокойный сон сестры, умиротворили девушку.
В мыслях голос Мансура, как единственная, любимая песня.
«Лали, я люблю тебя. Я люблю вас»

Осенило. Озарило. Почувствовала кожей, что упустила нечто очень важное.

— Папа! – влетела она в комнату. Ей даже не показалось удивительным, что Эрик в такое время дома. – Пап, можно я схожу погулять с подругами. Я так давно нигде не была. Мариам спит. Она проснется только утром. Я вернусь быстро.
Полусонный Эрик, даже не взглянул на дочь, не разборчиво шепнув:
— Деньги в кармане, води аккуратно.

Лилит вылетела из дома, как пуля. Почему она спешила, куда боялась н

Но ясно знала: ей надо поторопиться.

Звонок на мобильный вывел из раздумий Мансура.
На том конце провода, порывисто, тяжело дыша, Лали пыталась что – то сказать. То ли она была напугана, то ли плакала, то ли куда-то очень спешила. Мансур ничего не понял, только переспросил несколько раз о месте ее нахождения.

— Я на набережной.
— Я буду через пятнадцать минут.
Мансур сорвался к ней. Мысли о том, что его признание было не к месту, напугало ее, не давали ему покоя, а после звонка, он убедился, что оно толкнуло Лали на крайние шаги. Он ехал, и подбирал слова, но что тут скажешь?!

— Ах Мансур! Какой же ты нетерпеливый, урод! – выругался он, смотря на свое отражение в зеркало заднего вида.

Мансур, едва прикоснулся к ее плечам. Он боялся лишний раз к ней притронуться, дабы не ранить. Лали, в его глазах, была настолько хрупкой, мягкой, что ему было страшно причинить ей боль своими руками.

Лали еще крепче прижалась к нему, не поднимая головы.
Так они стояли, пока девушка не нашла силы заговорить.

Мансур успокоился. Причина ее растерянности стала понятной и такой приятной. Его нежные объятия сменились на крепкие. В них было больше слов, чем он мог произнести. Он хотел забрать всю ее печаль и грусть себе, и оставить только светлые и чистые чувства. Он знал, знал, как сложно ей дались эти слова. Чувствовал, как она боролась против предрассудков и предубеждений внутри себя. Хотел дать понять, что это его проблема. Что он все решит. Будет бороться. Пойдет против всего мира. Об этом говорили его руки, крепко прижимающие к груди; губы, блаженно сложенные в улыбке; глаза, полузакрытые от удовольствия.

Мансур, прекрасно понял все, что она пыталась сказать, но не смогла. Он всегда понимал ее без слов – по обрывистым, но так много значащим фразам.
А Лилит не сдавалась. В ней одной этой большой любви было тесно. Воздуха не хватало. Нужен был выход, нужна была свобода. Полет.

Дождь попадал ей на лицо, а может это были слезы. Возможно не было ни слез, ни дождя. Так ли это важно?!
В ладонях Мансура умещалось ее крохотное лицо. Он смахивал невидимые капли с щек, каждый раз улыбаясь ее вздрагиванию, от его прикосновений.

— Мансур. – наконец, собралась Лали, но поймав пристальный и обжигающий взгляд Мансура, потеряла былую уверенность и вновь спрятала глаза. Но неслышный, мягкий, самый родной голос вдруг заговорил. Ее не было слышно для всех. Но Мансур запомнил этот миг на всю жизнь. Слова врезались в сердце. Выгравировались, как на граните, и останутся там на вечные веки.

— Я люблю тебя, Мансур.

Счастье. Бесконечно счастье.

Мансур закружил свою возлюбленную. Затискал в объятиях, затем снова закружил. Несдержанный Мансур. Счастливый.

Все подождет. Все останется там – за туманом, пока два человека насладятся лучшими минутами своей жизни.

А вы ощущали счастье, пытаясь поймать капельки дождя ладонями?
А вы замечали, как красиво летают над водой птицы?
А вы когда-нибудь обращали внимание на то, как образуется лужа из капель дождя?
Вас когда нибудь делали такие мелочи счастливыми?

У троих бесконечно любящих друг друга людей появился свой мир, где не было место никому. Каждую свободную минуту они посвящали друг другу, и невероятной пыткой казались минуты, когда приходилось расставаться.

Два совершенно разных мира. Две совершенно разные культуры. Парадокс – даже два разных Бога. Два противоположных характера. Одно общее, чувство, которое заставило закрыть на все это глаза. Их принадлежность к разным национальностям, никогда не становилась причиной конфликтов. Зато других причин – полным полно. Но, к счастью, их ссоры имели обратный эффект. Каждое новое примирение еще крепче связывало их.

Самая долгая ссора длилась пять минут. Три с половиной из которых уходили на объятия – Мансур, ухмыляясь и умиляясь протягивал руки, а Лали, усмирив пыл приживалась к нему. Все. Мир.

А что бесконечного есть в этой жизни?
Все сменяет друг друга. Всегда есть что-то лучше. Или что- то хуже.
Дождь всегда заканчивается, а луна всегда сменяет солнце. День всегда прячется, уступая место ночи. Добро сменяется разочарованием, непонимание-глупостью. Все, все, все изменчиво и не вечно.
И даже жизнь уступает место смерти.
Это правила мира. Правила этой планеты. И мы даем согласие жить по ним, еще не успев родиться, ибо Бог знает, кого нужно посылать на эту землю и кто скольких бед достоин.
Да, да именно ‘достоин’. Потому что испытания посылают только тем, в кого верят. И по тому насколько достойно мы их проходим, настолько достойное будущее нас ожидает.

Все пошло под откос в самый неожиданный момент. Все изменилось за один вечер.

После очередной встречи, Лилит возвращалась домой. Мансур с Мами так набегались, пока пытались строить снеговика, что маленькая, согласно своей привычке, уснула в машине. Уже заметно потяжелевшую сестру, носить на руках было не просто, но отец в последние недели возвращался давольно рано. Чтобы их встречи не стали достоянием всего дома, Мансур своих девочек высаживал на соседней улице. Правда, потом шел за ними, дабы убедиться, что они благополучно дошли. Но Лилит об этом никогда не узнает. Это секрет маленькой Мами и его лучшего друга.

Максимально бесшумно открыв дверь, Лилит зашла в квартиру. Неожиданная пощечина, заставила ее потерять равновесие. Моментально, природные рефлексы задействовали, это помогло увернутся от второго удара, который пришелся бы по ребенку, и устоять на ногах.

Он еще раз замахнулся, но Лилит успела отскочить.

Мариам не переставала истошно вопить. Отец не переставал кричать. Лилит не знала кого из них успокаивать.

Лилит приложила не мало усилий, чтобы успокоить сестру. Расслабляться и жалеть себя не было времени. Она долго пела ей песню, которую неожиданно для себя вспомнила, хотя думала, что слов не знает. Это была песня, которую пела мама. Мами заснула. Лилит принялась убирать разбитую посуду. Ей не давала покоя одна мысль.
Как отец посмел заподозрить ее в таких аморальных вещах. Ее душила обида за Мансура. Это довело ее до истерики. Мансур, который за столько месяцев, не позволял себе лишний раз к ней прикоснуться, ни то чтобы поцеловать. Человек, который заменил ей отца, брата, друга. Человек, который подставил плечо, помог выбраться из бездны, куда она проваливалась. Человек, который выполнял все функции отца, который, не спросив, не узнав, сразу н

Обидел. Ударил. Оскорбил. Отец в ярости – это зрелище редкое, но очень страшное.

Он вернулся через несколько часов с бутылками алкоголя. Лилит хотела провалиться сквозь землю от стыда. Чувство того, что она предала отца, опорочила его имя, покоя не давали. Эрик, будто не замечал дочь. Развалился на диван и молча начал пить. Разбился. Разломался. Упустил. Опустошился. Опустошил бутылку. Соскучился. Смертельно соскучился по жене.
Лилит наблюдала молча. Ненавидела себя. Затем оправдывала. Затем снова ненавидела. Снова оправдывала. Наблюдала за отцом, и снова ненавидела. Как она могла так его подвести?

Перед глазами Лилит потемнело. И она хотела бы умереть, но не видеть этого. Сильный, волевой, крепкий отец. И он плачет. Плачет из-за отступница дочери. Плачет впервые в жизни. Он сдержался на похоронах своей жены. Сдержался, когда хоронили половину него. Его половинку. Плачет.

Она полюбила. Это слишком большое богатство. За это слишком дорого нужно платить.

Лилит упала на колени перед отцом. Врать не было смысла. Нужно покаяться. Отец поймет ее. Он ее простит.

— Папочка. Мой самый любимый. Выслушай меня пожалуйста. Я клянусь, тебе нечего стесняться. Я ничего не сделала, что могло бы опорочить твое имя. Да, мы видимся с ним, общаемся. Но, все, все что ты сказал, это не правда. Клянусь. Прости, папочка. Я все исправлю. Дай мне один шанс. Я ведь никогда тебя не подводила.

Извинения прервали крики Мариам. Лилит помчалась к напуганной сестре. Прижала к груди. Обняла крепко.

— Все хорошо, моя курносая.
— Мне очень страшно, мам. Манш сказал, когда мне будет страшно, сказать ему.

— Мансур! – спохватилась Лилит, потянулась за телефоном. Но тут же отдернула себя. – Нет. Я же дала слово отцу.

Неприятное предчувствие зародилось а ее сердце. Она обошла всю квартиру, но так и не обнаружила ни сестру, ни отца.
Началась истерика, которая после нескольких неудачных попыток дозвониться до отца, переросла в панику.

Но все безуспешно. Ее никто не слышал. Тревога так возраста, что ноги перестали ее слушаться, превратились в вату и она рухнула прямо на пол.

— Это Мансур, Лали. Что случилось?

Мансур мчался с бешеной скоростью, оставляя за собой красные светофоры, неприличные ругательства разоренных водителей и километры городи.

— Лали, я уже здесь.
— Иду.

Лилит выбежала из дома и бросилась прямо к Мансуру, который ожидал ее у автомобиля.

Мансур взял ее лицо в ладони, неожиданно дотронувшись до места, куда ударил отец. Лилит дернулась от боли. Мансур крепко сжал зубы. Как он злился на себя! Как он злился!

— Прости, родная. – шепнул он, нежно поглаживая ее рану.

— Что будем делать? – тихо спросила Лилит, когда они уже сели в машину.

— С минуты на минуту позвонит Ваха – у него точно есть информация. – взволнованно, но уверенно ответил Мансур.

Ваха не заставил себя ждать.

— Где ребенок? – был первый вопрос, который задал Мансур, услышав о произошедшем.

Лилит побледнела, выжидающе уставившись в Манса.

— Что с моим ребенком? – крикнула она, не выдержав.

— Лали, только не волнуйся. – сам говорит, сам не может себя успокоить.

— Мансур скажи! – потребовала.

Твой отец был пьян. – как модно мягче пытался донести, но совсем не полу власть, потому что у самого, сердце чуть не вываливалось из груди от страха за маленькую Мами.

— А как папа? – уже спокойно, спросила Лилит.
— Он в реанимации. Ваха уже там. Ты не волнуйся. Если что нибудь будет необходимо до того, как мы доедем, он сделает.
— Спасибо. – не слышно прошептала Лилит.

— Верь в нее. В нас. – Мансур поднес ее ладонь к губам и нежно поцеловал, так и не отпустив до самой больницы.

«Когда ближе не бывает»

Ваха ожидал их у входа. Лилит вцепилась в руку Мансура, не в силах справиться с волнением и страхом.

Пока Лилит и Ваха ждали Мансура, телефон девушки просто разрывался от звонков, которые поступали один ща другим, от людей, которых она меньше всего на свете хотела видеть. Лицемерные, полные сочувствия речи, казались ей чем – то вроде медленно действующего яда. Конечно, она могла бы высказать им все, что думает, тем более, что злость, которой она была наполнена до кроев, ей позволяла сделать это. Но она не стала. Выключила телефон и отправила в мусорное ведро. Ваха оценил.

Вскоре вернулся Мансур с положительным ответом от главного врача.

— Мансур, мне так страшно. – Призналамь Лилит, когда они стояли у палаты.
— Я с тобой, родная. Пойдем уже к нашей девочке.
Говорит уверенно, даже немного улыбается. Но обманчиво. Обманчиво. Чувство вины съедает его изнутри, как черви съедают плоды. Мысль о том, что Эрик может не выжить или, что Мами может не выздороветь, сводили его с ума. Он не был готов к такому. У него слишком мало сил.

Беззащитная маленькая Мами терялась в простынях. На ее крохотном тельце было множество иголок. Вся она была подключена к каким-то странным аппаратам. Такая маленькая. Вся в синяках и в ссадинах.

Лилит чуть не потеряла сознание от увиденного, и, если бы стльные руки Мансура не схватили ее, она бы точно расплываться по кафелю. Перед глазами потемнело, в ушах появился раздражающий звук, руки дрожали, ноги дрожали, голос срывался.

— Она все чувствует, Лали, соберись. Помоги ей своим присутствием! Слышишь меня? – твердый, сдержанный Мансур.
— Она ведь кусочек меня, как мне справиться? Ты ведь сам держишься из последних сил.

И они обнялись. Просто обнялись и без капли стеснения дали волю слезам. Объединились, чтобы противостоять беде, чтобы помочь друг другу быть сильными, ради их маленькой девочки.

— А ведь, я винила Мами, в том, что мама умерла. В семнадцать лет тяжело справляться с эгоизмом, особенно, если ты всегда был единственным. Я думала: вот она – причина того, что я без мамы. Почему я должна ее любить? Почему я не могу пойти в университет, как все? Принимать решения ( тогда, отец, не спросив меня, перевел на заочное отделение). Почему я должна просыпаться ночью, кормить ее, гулять с ней. Я несколько месяцев все делала на рефлексе. Часто оставляла ее у тети – сестры моей матери. Думала, что мне больнее всего: папа все время уходил из дома, Мами ничего не понимала, а я страдала. Однажды, мы с ней гуляли. В этот день, мне впервые приснилась мама. Я ощущала ее присутствие, клянусь, я слышала ее запах. А Мами, так пристально, с такой грустью, смотрела мне в глаза, и я в них прочитала укор, как будто она мне хотела сказать, что все чувствует. Именно в эту минуту я ощутила ответственность. В эту минуту я поняла как ее люблю. Никогда не забуду, как она обвила ручонками мне шею и так неуверенно произнесла свое первое слово – мама.

Лилит не могла успокоится и продолжала тихо всхлипывать у своего любимого на плече.

— Почему я не смогла ее защитить, как должна была? На что я тогда ей? На что я мама?

Состояние Эрика считалось крайне тяжелым. К нему никого не пускали. Врачи не давали никаких прогнозов, а вместе с тем, не мешали надеяться на самое лучшее. Бессилие и часы ожидания убивали последние капли самообладания. Лилит разрывалась между сестрой и отцом, не знаю у чьей палаты продежурить очередную ночь. Уговоры Мансура, поехать, поспать – выстрел в небо. Ваха был настойчивее и напоминал, что иногда нужно есть, чтобы не оказаться в соседней палате, в качестве пациента. Родственники прибывали, чем выводили из себя, находящуюся на грани нервного срыва Лилит. Хотя, Мами можно было навещать, врачи были предупреждены, что к ней никого пускать нельзя. Несомненно, она очень благодарила за внимание родственников, но ей хотелось спрятать своего ребенка от жалостливых взглядов, от сожалеющих слов, просто не хотела, чтобы у Мами была психологическая травма. Они ( Мансур и Лилит) всячески работали над этим, стараясь как можно веселее проводить время вместе.
Взрослым так сложно объяснить, что ребенок не совсем понимает проблемы, а они своими ахами и охами, заставят ее сомневаться в том, что все хорошо.

Прошла неделя. Самая худшая в жизни. Родственники не расходились.
Как это случилось?
Что произошло?
Такая молодая, а столько горе!

Лилит сходила с ума. А по мимо основных вопросов, у любопытных женщин возник еще один: кто эти два юноши, которые все время вертятся вокруг Лилит.

Как только она зашла в отделение с Эриком, на нее напали женщины ее семейства.

Лилит отошла от всех и условилась с Мансуром встретиться у выхода из отделения.

— Лилит! – в первые в жизни он произнес ее имя полностью. – Чтобы такое ты говорила в первый и последний раз! Поняла меня? Мами идет на поправку. Эрик тоже справится. У тебя ребенок. У меня – вы. И я не позволю таким мыслям приходить в твою голову!

Мансура прервала старшая сестра Эрика, которая отдернула Лилит, обняла ее и горько и громко начала плакать.

Та несколько раз пыталась заговорить, но от переизбытка эмоций не могла восстановить дыхание.

Заряд по телу. Очнулся.

Ноги просто не удержали, и она упала на колени. Слезы хлынули из ее глаз. Все позади. Родственники окружили ее. Все обнимали друг друга. Напряжение в миг улетучилось. Даже дышать стало легче. От счастья, Лилит не сразу заметила, что человек, который делил с ней каждую каплю ее горя – не рядом. Дрожащими пальцами, она напечатала сообщение. «Спасибо тебе, просто за то, что ты есть. Ангел мой».
«Ты мой Ангел. Прекрати плакать. Я все вижу».
«Люблю».
«Сильнее».
«Борьба»

Эрик ни в больнице, ни после выписки не заговорил с дочерью о ее романе. В корне изменилось его отношение ко всему – к дому, к дочерям, к жизни. Прежние теплые чувства вернулись к нему. Авария стала встряской, которая помогла ему прийти себя. Чувство вины, за то, что он оставил Лилит одну, в те худшие в жизни моменты, когда они должны были объединиться, когда он должен был сделать все, чтобы облегчить страдания дочери, не давали ему покоя. Боль его так поглотила, что он стал равнодушен даже к тому, что сам создал. И жалел об этом. Очень. Наконец, он обратил свое внимание на младшую дочь, заметил, как она похожа на Армине. Какие уже взрослые глаза, мудрый взгляд. Как она ясно выражается. Как любит стихи. Когда она так выросла? Когда все это произошло? Он все пропустил, но твердо решил для себя, что наверстает упущенное.

Лилит со слезами на глазах наблюдала за тем, как их дом снова наполняется теплом. Как отец сутки на пролет проводит время с Мами, читает ей, разговаривает с ней. Костер пылает. Очаг оживает.

Лилит металась по пустой квартире, то и дело, жалея о своем порыве. Навязчивым желанием стало, забыть Мансура. Но сердце в паре с голосом сопротивлялись историческими рыданиями и криками о том, как он ей нужен.
Он был не просто мужчиной, с которым она хотела бы состариться на одной подушке. Он был ею – частью, продолжением. Единственным. Тем, с кем она познала волшебное чувство полета от головокружительных чувств. Он тот, кто протянул руку помощи, когда отвернулся весь мир. Тот, кто принял ее вместе с Мами. Кто любит больше себя. С кем, чувство надежности и защищенности – не осталось мечтой. Человек, с которым все на свете уходит на второй план. Кто разглядел ее настоящую – не Лилит, которая дочь, не Лилит, которая мать и сестра, а Лилит, которая девушка – желанная, важная и нужная. Он – это не одного брошенного на ветер слова. Защита, в которой так нуждалась. И самое главное – Лилит любила его до слез на глазах, до мурашек по коже, до потери сознания, до остановки пульса – бесконечно крепко. Одна мысль о том, что ей придется жить без него причиняла такую боль, что она чувствовалась физически.

Ровно сутки она боролось с собой всеми правдами и неправдами. Но не выдержала. От слез ее тошнило. Она знала, что сопротивляться больше не может и чтобы оттянуть время, залезла под холодные струи душа.

«Как я буду без него жить? Без его улыбки? Кем я должна стать в этой жизни, если не его женой? Зачем я рождена на свет, если не для того, чтобы быть матерю его детей? Для чего мне жизнь без смысла? Как жить без воздуха? Как проснуться утром и не обнаружить смс от него с неизменным содержанием: «доброе утро, са дог», или как засыпать, не зная как он? Как отобрать у Мами лучшего друга, а себя лишить счастья наблюдать за тем, как он с ней водится, играет и выполняет все ее капризы».
Прохладнее струи воды, лаская ее четко выраженные черты лица, опускались на шею и по идеальным пропорциям тела, уходили прочь в перемешку со слезами. В один момент ее передёрнуло, будто по телу прошел заряд. Она выбежала из ванной, на лету хватая телефон, и судорожно стала набирать номер. Ее любимый номер.

«Что мне делать? Как мне решить эту проблему чтобы никому не причинить боль? Как мне не опорочить имя своего отца, как остаться достойным сыном? Как своим появлением не разрушить идиллию в семье Лали, к которой она так отчаянно шла? Как не настроить два наших мира друг против друга? Как не принести в жертву наших близких, ради нашей любви? – Мансур задавая себе вопросы, на которые не мог найти ответы. – А как мне смириться с тем, что я могу ее потерять? Что рядом с ней может быть другой? Когда она моя! Только моя! Никто не знает как к ней касаться, чтобы не причинить боль. Нет! Никогда! Никто! Я найду выход! Выйду на бой с целым миром! Но не отдам! Надо ей позвонить, она точно волнуется!»

И так несколько раз. Безуспешно. Терпение отказывалось ему служить. Мансур разозлился и уже было собирался бросить нелестный отзыв в адрес оператора сотовой связи, как его телефон позвонил.

— Маааанс. – всегда, когда Лилит стеснялась, она затягивала его имя.
— Целый час не могу дозвониться до тебя! Ч

Источник