наказание девушек крапивой читать истории
Пошлые рассказы
Раннее летнее утро. В большой усадьбе все еще спят. Спит и Маша, молодая девушка, лишь недавно забранная в барский дом. Она примостилась на широкой лавке в углу девичьей комнаты. Ночь была душной и Маша спит, откинув лоскутное одеяло. Ее короткая рубашонка задралась, открыв круглую девичью попу, но Маша спит крепко и этого не замечает.
Маша дернулась, пытаясь одновременно и одернуть подол и вылезти из-под этажерки. Хрупкое сооружение покачнулось и с грохотом рухнуло. Маша с трепетом увидела, что драгоценная китайская ваза, к которой барин даже запрещал прикасаться, разбилась вдребезги.
Страх парализовал Машу, она даже не пыталась защититься, а лишь бессвязно бормотала какие-то слова, пытаясь вымолить прощение. Барин, между тем, подошел к столу и, взяв лежащий там колокольчик, яростно позвонил. Через несколько секунд в комнату вбежал управляющий. Увидев осколки вазы, он сразу склонился в поклоне, искоса посматривая на дрожащую девушку.
— Простите, барин, недосмотрел!
Управляющий выбежал из комнаты, а барин, не в силах успокоиться, стал расхаживать по комнате, бросая грозные взгляды на трепещущую Машу. Чтобы не оказаться на пути барина, она забилась в угол комнаты и стояла там, прикрыв лицо руками, со страхом ожидая предстоящего наказания.
Отец почти не наказывал Машу в детстве, подзатыльники от вечно усталой, замотанной матери доставались ей гораздо чаще. Ее старательность и покорность позволяли ей избегать наказаний и в барском доме. Но она хорошо запомнила, как пороли на конюшне ее подругу, надерзившую барину. Перед глазами Маши предстала отчетливая картина наказания.
Девушку заставили лечь на скамью, конюх, которому барин всегда поручал пороть провинившихся, привязал ее руки и ноги и не спеша задрал юбку вместе с рубашкой, обнажив не только зад, но и часть спины. Стоявшая вокруг скамьи дворня молча наблюдала, как конюх выбирал розги, свистя ими в воздухе. Каждый такой свист заставлял ягодицы несчастной сжиматься в ожидании удара. Наконец конюх выбрал подходящую связку и, помедлив, сильно ударил ею по беззащитной голой попе. Девушка дернулась, но промолчала. На белой коже появились три отчетливых рубца. После второго удара у жертвы вырвался стон, а когда рубцы начали накладываться друг на друга, покрывая покрасневшую кожу рельефной сеткой, девушка громко зарыдала, бессвязно моля о пощаде. Когда наказание закончилось и дрожащую девушку подняли со скамьи, Маша с ужасом увидела, что ее бедра в местах, куда попадали кончики прутьев, покрыты каплями крови.
Маша даже не успела задуматься, что означают эти слова, потому что следующая фраза заставила ее густо покраснеть.
— Что стоишь? Раздевайся!
— К-как? Как раздеваться?
— Иди к столу и обопрись на него!
Маша подошла к низенькому столику и, неловко нагнувшись, оперлась о него руками.
За этими словами последовал сильный шлепок по попе, от которого Маша вздрогнула. Было не столько больно, сколько стыдно.
— Почему ты не успела убрать? Отвечай!
Каждый вопрос барина сопровождался очередным увесистым шлепком, от которого кожа горела все сильнее и сильнее.
— Простите, барин. Ой! Я. я. Ой! Я проспала!
Рука барина после каждого шлепка задерживалась на ягодицах Маши, заставляя ее ежиться от стыда.
— Проспала? Ну, теперь просыпать не будешь!
— Не буду, ой, не буду. Простите!
Дергаясь от ударов, сыпавшихся все чаще и чаще, девушка с ужасом думала, что барин еще не брал розги.
Наконец, когда терпеть уже, казалось было невозможно, барин остановился. Маша с облегчением перевела дух. «Может, барин решил только попугать ее розгами?»
С этими словами он подошел к чану с прутьями и стал перебирать их. Маша поняла, что ее надежды на прощение рухнули. Барин не спеша выбирал прутья, Маша ждала.
— Молчишь? Ничего, скоро подашь голосок!
Розги просвистели в воздухе и обрушились на обнаженное девичье тело. Маша с трудом сдержала стон.
— Простите, пожалуйста, простите!
— Я тебе покажу! Ты у меня неделю не сядешь!
Третий и последующие удары, как казалось Маше, слились в один. Разъяренный потерей вазы, барин сек Машу без всякой жалости. Ее сдержанные стоны постепенно перешли в истошные крики.
— Ай, барин! Ай, родненький! Простите! Ой, простите! Не буду, не буду, простите!
Крики становились все бессвязнее. К концу порки Маша даже перестала просить пощады и только плакала и дергалась от ударов. Когда очередного из них не последовало, Маша даже не заметила этого и некоторое время продолжала истошно рыдать.
Маша с трудом распрямилась. Боль в исстеганных ягодицах и бедрах была невыносимой, все тело ломило.
— Простите меня, барин! Я больше не буду!
— Посмотрим. Ну ладно, сходи скажи управляющему, чтобы зашел.
Маша нагнулась за сарафаном.
Так?! Так, в одной рубашке? И все увидят ее исстеганную голую попу? Не успев даже подумать, что она делает, Маша выкрикнула:
Опомнившись, Маша упала на колени:
— Простите, простите, барин, я сама не знаю, что сказала!
— Дерзит! А отправь-ка ты ее на крапиву на часок. Во двор. А потом ко мне зайди!
Управляющий, задержав взгляд на красном, покрытом рубцами Машином задике (она стояла на коленях спиной к двери, припав к ногам барина, все еще надеясь вымолить прощение), подошел к девушке.
— Вставай, девка, раньше надо было прощения просить.
Обезумевшая девушка не повиновалась, крепко обхватив ноги барина. После короткой борьбы управляющий разжал ее руки и, ухватив за косу, заставил встать. Только оказавшись на ногах, Маша слегка опомнилась и покорно пошла за управляющим, даже не пытаясь как-то прикрыть свое полуобнаженное тело.
Оказавшись за дверью, Маша начала молить управляющего позволить ей одеться. Не обращая внимания на девичьи мольбы, он быстро тащил ее по коридорам. Встречные с удивлением смотрели на полуобнаженную рыдающую девушку. Вот и двор. Управляющий вывел Машу на середину двора и зычно крикнул:
— Эй, Семен! Ступай-ка сюда!
— Звали, Пров Савельич?
— Давай-ка, тащи козлы. Да скажи, чтобы крапивы принесли!
Семен вытащил на середину двора большие козлы, на которых обычно пилили дрова. Две молодые девки, с ужасом и сочувствием глядя на дрожащую Машу, притащили охапки крапивы и, повинуясь окрику управляющего, поминутно вскрикивая от жгучих прикосновений, обмотали ей бревно, лежащее на козлах. Маша начала понимать, что с ней собираются сделать. О таком наказании она еще не слышала.
Девушка отчаянно замотала головой.
— Ну, долго я ждать буду?
Ничего не отвечая, Маша обхватила себя руками, твердо намереваясь сопротивляться до последней возможности.
— Ты не присаживайся, ты верхом на бревно садись! И побыстрее, а то вон Семен сейчас тебе поможет. Эй, Семен!
Управляющий, любуясь бесстыдно обнаженным телом девушки, даже забыл, что его ждет барин. Вспомнив, наконец об этом, он с сожалением отвернулся и быстро, почти бегом, пошел в барский кабинет.
— Ну что, девка? Лежишь?
Покраснев, Маша ответила:
— Простить? А ты мне еще вазу раскокаешь, безрукая?!
Разговаривая с Машей, барин не снимал руку с ее ягодиц. Вот рука двинулась ниже, вот оказалась между раздвинутых ног. Маша сжалась от невыносимого стыда, изо всех сил стараясь не шевелиться, чтобы опять не рассердить барина.
— Нет, я буду аккуратно, я буду стараться!
Барин медлил. Наконец, он убрал руку.
Рука барина оказалась перед Машиными губами. В первый момент она даже не поняла, что от нее хотят.
Маша прижалась губами к руке. Так долго сдерживаемые слезы хлынули у нее потоком.
Наконец, веревки были развязаны и Маша, поспешно накинув рубашку, кинулась, не разбирая дороги в дом.
14 Байкерша
© Ремарка автора: Тема, которую я поднимаю, явно не из приятных, но это не первый раз когда я не получаю удовольствия от ее развития. Просто есть вещи, о которых нужно говорить. К сожалению, рассказ основан на реальных событиях.
История основана, к моему огромному сожалению, на реальных событиях.
Как уснет деревня, выйду я за лес
Там в кустах пасется вороной мой бес…
Орал женский голос в наушниках плеера.
– Вот он, – мой вороной бес! – Алиса погладила руль любимого мотоцикла и выехала из гаража.– Миленький ты мой железный друг! – Девушка проверила давление в шинах и похлопала мотоцикл по седлу. – Срок моего домашнего плена истек. Попали мы в прошлый раз в переделку! Ты-то фарой разбитой отделался, а я три дня сесть не могла. Отчим разложил на скамейке и по заднице ремнем так всыпал! Небо с овчинку показалось! Знаешь, какой у него ремень? Жуть! Думала – не переживу! Ладно, хоть без своих любимых розог из сосновых корней обошелся. Под ними просто не вылежать!
Девушка почесала затянутую в кожаные штаны попу и вспомнила, во сколько ей обошелся штраф за превышение скорости и ремонт фары.
«Влипла я про самые уши! – Алиса работала пылесосом, предвкушая очень неприятный разговор с Томасом, своим то ли приемным папой то ли гражданским мужем. – Скамейку придется расставлять заранее!»
Томас, отчим Алисы, считал, что в доме должно быть чище, чем в образцово-показательной казарме, и теперь девушка, чувствуя за собой вину, старалась хотя бы домашние обязанности выполнить без замечаний. «Может отделаться каким-нибудь сексуальным изыском? Хотя бы на этой самой скамейке? Могу и ноги ему на плечи закинуть! – Алиса знала пристрастия отчима, и просчитывала все возможности спасения. – Нет, такого штрафа он мне не простит!»
– Хватит гудеть! – услышала она строгий голос Томаса. – Убери пылесос и бегом сюда! Время пошло!
«И мамы нет, царствие ей небесное! Впрочем, когда она за меня заступалась? Она была невеста с «приданным» в виде меня! – Алиса уже стояла перед Томасом, пунцовая от стыда. – Только бы без розги обошелся!»
Сейчас она была даже не в состоянии глянуть мужчине в глаза. Весьма неприятная сцена должна была разыграться в самое ближайшее время.
– Ну, красавица, оплатил я твой штраф! Отложи пылесос! Скамеечку приготовь! – вздохнул отчим, и положил на стол квитанции. – Это из полиции, а это счет из ремонтной мастерской! Слава Богу, хоть жива осталась! Царапины и ссадины не в счет! Вон, выросла в фотомодель, а ума как не было, так и нет!
«Внешность у меня модельная, а участь сиротская! Скорей бы нотация закончилась! – Подумала Алиса, не ожидая ничего хорошего от продолжения разговора. – Ноги длинные и попа круглая! Вот по этой попе и попадет! Понятно, что порки не миновать!»
– Ну, и чем тебя премировать? Новым мобильником или золотой побрякушкой? А может увеличить карманные деньги на мороженое?
«Свои карманные деньги я с процентами отрабатываю!» – подумала Алиса, но ничего вслух не сказала.
Отчим строго смотрел на девушку, старательно изучающую узор на ковре.
– Что моя красавица может сказать в свое оправдание? – строго спросил мужчина.
– Я виновата, – девушка кивнула, рассыпав волосы по плечам, и теперь Алиса ощутила жгучие слезы в глазах, готовые излиться уже и на щеки.
«Выпорет! И не пожалеет!» – Она нервно покусывала губы. Не смотря на регулярную встречу с ремнем, к этой воспитательной процедуре Алиса так и не смогла привыкнуть.
– Думаю, красавица моя, дело может поправить только ремень, – отчим сделал логичный вывод, – лучше ремень сейчас, чем сосновый ящик потом, согласна?
– Согласна, – прошептала девушка, понимая, что споры ни к чему хорошему не приведут.
«Слава богу, хоть не розги!» – подумала она.
– Очень хорошо! – Улыбнулся Томас. – Любительница экстремальной езды! Байкерша! Конечно, надо бы розги вынуть из кладовки, но у кого-то в понедельник тренировка! Думаешь, я позволю ее пропустить? Не для этого в секцию деньги плачены!
«Приговор вынесен! Значит, пора начинать стриптиз!» – девушка быстро расстегнула молнию на юбочке и дала ей упасть на ковер. Она переступила ногами, делая шаг назад.
«Вдруг подобреет! Я ведь много чего умею!» – Теперь шикарная джинсовая юбочка, подарок Томаса, сиротливо лежала на заботливо вычищенном ковре.
Не дожидаясь дальнейших указаний, Алиса подняла ее и положила на стул, взялась за резинку трусиков и стянула их вниз.
«Может, хотя бы количество ударов сократит? » – Положив трусы поверх юбки, она почувствовала неприятный холод внизу живота. – Казалось бы, сколько раз я перед ним раздеваюсь, а накануне порки дрожу, как маленький ребенок!»
Без единого слова, поскольку хорошо знала процедуру, она сняла через голову майку, полностью выставляя себя напоказ.
– А теперь неси ремень! – Приказал отчим. – Будем воспитывать упрямую байкершу, чтобы хулиганить на дороге неповадно было!
Путь до шкафа и назад показался Алисе ужасно длинным, а ремень, старый проверенный помощник в воспитании Алисы, висел на крючке.
Томас не упускал возможности поучить любимую падчерицу Алису уму-разуму. Но в свое время он не устоял перед искушением, проявил мужскую слабость, и с тех пор ненаглядная падчерица с завидной скоростью опустошала его кошелек.
– Вот, Алиса, – отчим после той первой знаменательной порки, которую девочка запомнила навсегда – отныне и в дальнейшем, мой ремень будет помогать тебе в учебе и других делах!
«Мама меня предала и продала! – Думала девочка, глотая слезы. – И нужен был мамочке этот монстр! Садист! Палач! Ненавижу!»
Сам по себе ремень был длинным, толстым и очень страшным на вид. Две крючка в пряжке придавали ему сходство с головой сказочной змеи, готовой прокусить нежную кожу до крови.
– Сейчас твоя попа получит то, что заслуживает! – Он посмотрел на покорную падчерицу и улыбнулся. – Думаешь, что если совершеннолетняя, так и управы на тебя не найду?»
Воспитывать он умел и любил, кроме того, вид извивающейся под ударами Алисы помогал ему сбрасывать с плеч десяток другой лет, когда дело доходило до тех маленьких мужских слабостей, к которым Томас был также неравнодушен.
От каждого прикосновения тело падчерицы мелко вздрагивало.
«Подумать только, – думал отчим, как выросла моя Алиса в считанные годы. – Ничего, моя девочка, потерпишь! Глубокий массаж ремнем – профилактика целлюлита!»
Мужчина сложил ремень вдвое и положил петлю на попку. Он ощущал, как падчерица шевелится в ожидании неминуемого наказания.
«Изврашенец! Садист! Но я полностью от него завишу! Скорей бы уж начинал, – думала Алиса, чувствуя, как кожа спины и плеч стала покрываться мелкими пупырышками. – Бедная я несчастная сирота!»
– Ну, гроза дорог, ты ничего не хочешь сказать? – Спросил отчим, подсовывая под живот Алисе диванную подушку.
В ответ девушка пробормотала что-то невразумительное.
– Это только начало! – Улыбнулся отчим, снова поднимая ремень, и любуясь, как вздувается новая сочная красная полоса.
Томас предпочитал драть не торопясь. Растягивая наказание, он рассчитывал получить максимальный воспитательный эффект.
– Ой! – Алиса тихо вскрикнула, тело непроизвольно дернулось вновь, но мужчина не выказал никакого милосердия.
– Что заслужила, то и получила! – Медленно, методично и очень сильно, мужчина хлестал зад, уже потерявший свой молочно-белый цвет.
Отчим, учитывал свой педагогический опыт, и воспоминания из своего далекого детства и знал, как сделать наказание максимально эффективным.
Теперь Томас хлестал сильнее, и Алиса не могла удержаться от воя при каждом ударе. «Еще немного и я не выдержу! Успела подумать девушка между ударами, и вдруг все кончилось.
– Можешь встать, – отчим тяжело дышал, – отойди и встань лицом в угол!
Девушка схватилась обеими руками за пылающий зад, и пошла в угол, не смея обернуться.
«Слава Богу, попа не лопнула, только болит сильно! – Подумала падчерица, потирая руками ягодицы, – неужели он еще что-то придумал?»
Этим непроизвольным движением она отчаянно пыталась хоть немного убрать боль из исполосованного зада. Томас, наблюдал за часами на стене.
– Хватит! Время перекура вышло! – Из голоса отчима исчезла злоба. – Ко мне! – Можешь выбирать: лечь на скамью за второй половиной наказания или животом на стол!
Девушка не стала препираться. Минуту назад она собиралась оставить «папу» на голодном пайке, но перспектива снова лечь на скамью сделали падчерицу покладистой. Она подошла, легла животом на стол, и сама раздвинула руками ягодицы.
«После оргазма будет не так больно! – Думала Алиса. – Надеюсь, он позволит мне его получить?»
– Ты же понимаешь, Алиса, я должен был это сделать! – Отчим положил полотенце на малиновые ягодицы. – Сейчас все пройдет! А потом снова начнется! Будешь расплачиваться за ремонт своего железного коня! Квитанции я уже оплатил, так что расслабься!
Алиса почувствовала, как боль от холода действительно уходит, а мужская ладонь нежно гладит ее по курчавым темным волосам. «Славно выдрал! – Думал отчим, наслаждаясь запретным плодом. – Думаю, порка ей только на пользу!»
Девочка жалобно всхлипывала, приноравливаясь к новым ощущениям. Не так просто заниматься этим сразу после жесточайшей порки, но надо было рассчитаться за ремонт мотоцикла.
– Вот мой хороший, что мне пришлось пережить, зато ремонт оплачен и было, что механикам на лапу дать! Бедная моя попа! Трусы только на следующий день одеть смогла! А что остается делать? Ни отца, ни мамы! Один Томас, не пойми кто. Не муж и не отец, а нечто среднее!
Так одной поркой не отделалась! Неделю грела ему постель, лишь бы сократить срок твоего ареста.
Верный мотоцикл молчал. Своим железным сердцем он вряд ли мог понять страдания хозяйки. Сейчас он выкатился из гаража, фыркнул и полетел, обгоняя четырехколесные коробки.
– Н-да, всегда приходится чем-нибудь жертвовать! – сказала Алиса своему двухколесному спутнику. – Томас, конечно блудливый кобель, и ремнем меня драл, как на маме женился, но и я ничуть не лучше! Подумай, я сама затащила его в постель, попросила научить всему, что он сам умеет, еще когда мама была жива. А потом нагло стала шантажировать, как Моника президента. Не одобряешь? А что мне оставалось делать? Мама умерла, официально он меня не удочерил. Значит детдом? Или жизнь хуже, чем у Золушки? А он запросто мог бы привести в дом другую женщину! Теперь он у меня в руках. С таким компроматом никуда не денется! Ну а ремень… Приходится терпеть!
Если бы мотоцикл мог разговаривать, он оценил бы результат шантажа. Девушка была упакована по последней байкерской моде.
Честно говоря, сейчас она с трудом понимала, кто же ей нужен больше: мужчина, не дающий скучать в постели, или тот, кто стоит, сверкая лаком, в гараже? Ждет не дождется со мной жаркого, пыльного, потного, на одном вздохе свидания.
Стальной конь, он как конь живой — нес беспечную амазонку в кожаной куртке сквозь дождь и ветер.
“Все дело не в консервной банке кузова, а в единении со стихией! За нее не жалко и кое-что подарить отчиму в кредит! В конце концов, все байкеры делают это!”
«Беспечный ездок», так и назывался американский фильм 60-х про парочку разгульных мотоциклистов с Питером Фондой и Деннисом Хоппером. Культовый фильм для Алисы, как и для каждого уважающего себя байкера.
– Ничего, – говорила она ревущему другу, – пусть Томас иногда лакомится моим телом, и иногда расписывает его ремнем, зато я из него смогу вить веревки! Мой молодой человек лишний раз в кафе не сводит, а отчим балует, как может! Полицейская попытался преследовать отважную байкершу, но неудачно. Свернув на проселок, он без труда ушла от погони. Алиса вспоминала, как в прошлом году ей удалось уговорить отчима взять ее с собой в Америку и попасть на юбилей культового байка «Харлей Дэвидсон».
– Да, пришлось сходить вместе с папиком в баню! – рассказала она мотоциклу, способ уговоров моего Томаса. – А после бани вынесла порку крапивой на свежем воздухе! Зато я своими глазами видела, как на хайвэй выехали тысячи людей в черных кожанках. При этом было выпито море пива, а чем только они не занимались, сидя на своих сверхмощных лошадках. По телевизору она видела, что когда в Англии хоронили вожака тамошнего мотоциклетного племени «Ангелы ада», творилось почти то же самое. Даже английский принц Вильям, самый завидный жених планеты, и тот только что сдал на мотоциклетные, права. Парню на днях 20 стукнуло. Еще год по тамошним законам ему можно водить только «молодежный» байк, не свыше 33 лошадок! Мотоцикл мерно урчал в ответ и наматывал километры. “Мне так нет – подумала Алиса, вылетая с проселка на трассу, – классная у меня машина!”
«Свобода, которую дарит мотоцикл, стала еще дороже». – Думала девушка, выжимая из стального коня все силы. – «Отчим заколебал! В институт понимаете, требует ходить, зачеты сдавать. Мало того, грозится выпороть розгами или сократить карманные деньги! Парни только руки норовят совать, куда не надо! Трава – гадость. Все будущее разложено по полочкам. Не жизнь — каторга!»
Против размеренной и распланированной на годы вперед жизни и бунтовала девушка на мотоцикле. Против контроля, против общества, где идет тотальное промывание мозгов. Им там, наверху, подавай армию клонов. Но есть люди, для которых дорога — их индивидуальность. Люди на мотоциклах.
Послышался визг тормозов тяжелого грузовика, никак не ожидавшего появления ведьмы в кожанке на сверхмощном чуде техники.
«Смотреть по сторонам надо!» – подумала Алиса – «Правила дорожного движения не для таких, как я!»
Черная кожа сидения нагрелась и приятно ласкала сокровенное место девушки, прикрытое только узкими трусиками. А внутри продолжали биться бирманские колокольчики, усиливая приятное ощущение от скорости и движения. Шарик на батарейке толкал другой, и оба вибрировали в самом сокровенном женском месте, вызывая ощущение, что мотоцикл – не стальной конь, на службе у отважной наездницы, а живой организм.
“Почему бы нет? – подумала девушка, прислушиваясь к ровному ритму железного сердца. – Мой мотоцикл мне никогда не изменит!
– Чего только я не пережила, чтобы получить моего двух колесного друга! – Гоняя на мотоцикле Алиса не заметила, как спровоцировала несколько опасных ситуаций на дороге. С высоты над нею уже летел полицейский вертолет. – Если я не оторвусь от этой вертушки, папа меня факт выпорет! Придется прибавить скорость!
Игнорирование правил дорожного движения никого до добра не доводит. А в это время к Алисе подбиралось острое, несравнимое ни с чем наслаждение. Горячая волна от мотоциклетного кресла передалась ее телу, на кожу выделился естественный женский сок, а где-то там, в глубине стала рождаться волна острого, чрезвычайно сильного наслаждения. Китайские женщины, раскачивающиеся в креслах-качалках не могли достичь и сотой доли того, что испытывала юная байкерша, сидя верхом на железном исчадии Ада.
На приказание в мегафон остановиться, Алиса только прибавила газу.
– Да пошел ты… – выругалась она и не заметила крутого поворота. Мотоцикл полетел под откос. Пилот вертолета все видел и сразу же вызвал по рации медицинскую помощь. Увы, врачи приехали слишком поздно.
В больницу Алису привезли еще живой, но врачи ничего не смогли сделать. А вот сотрудники морга испытали настоящий ужас: при вскрытии ее тело вздрагивало в самом интимном месте.
Отчиму вместе с вещами выдали и бирманские колокольчики. Он сидел на стуле в морге и тихо плакал. В считанные дни из моложавого мужчины он превратился в дряхлого старика.
Оля. Первая порка. Из Письмо деду морозу от Юльки
Начало сентября. На удивление теплая, даже жаркая погода. Да, ночью уже прохладно, но днем столбик термометра поднимается едва ли не до тридцати.
Таня пришла домой в этот день намного раньше обычного, около трех дня. Просто не было работы и их всех отпустили.
Таня, переодевшись, взяла велосипед, поскольку другого транспорта у женщины просто не было, и поехала на дачу. Ехать было не так уж и далеко. За двадцать минут она доехала до места. Сына не было на месте. Но Таня не переживала за это, Коля скорее всего на речке.
Пока его не было, женщина сделала все, что запланировала. Подготовилась к разговору с сыном, который пришел минут пятнадцать спустя.
Коля, конечно удивился, но не стал ни спрашивать, ни возражать. Он открыл сумку и достал оттуда черное платьице, черные трусики, туфельки, лифчик, парик и чулочки. Да, это его любимое платьице, напоминающее форму горничной. Мальчик быстро, не стесняясь матери, скинул с себя плавки и стал надевать одежду, которую дала ему мама.
Конец декабря. В школе последний учебный день перед каникулами. Накануне вечером Таня позвала своих детей, дочь Юлю и сына Колю в свою спальню. Делала это она достаточно редко. Долго думала, где же лучше, в зале или. Но никак не в их детских комнатах, у каждого была своя комната. Подумав, решила что все таки лучше в спальне, повод достаточно подходящий.
Пока Таня все это говорила, внимательно следила за реакцией сына. Она видела, как заблестели его глаза при виде этого костюма. И, как он покраснел и опустил голову, когда она сказала, что это для мальчика. Что мальчики наденут на карнавал женские платья.
Коля не мог дождаться, когда мама отпустит их, чтобы остаться одному в своей комнате. Хотя вид платья и не только платья: парик, лифчик это то, о чем Коля не моги думать. Фантазии мальчика разыгрались не на шутку еще там, в комнате мамы. А придя в свою комнату. Вредная Мальвина, которая прогуливает школу и связывается с дурной компанией кота Базилио. Черепаха Тортила наказывает за это Мальвину розгами. Коля не выдержал давления и побежал в туалет. А мама еще не легла, она слушала. И услышала, как сын пошел ванную комнату. Мало ли, конечно за чем он туда пошел, но скорее всего именно за тем.
А когда Коля уснул, фантазии разыгрались еще больше. И вот он уже не просто Мальвина, а принцесса из его любимого фильма «звездный мальчик». Как только была возможность, Коля всегда смотрел этот фильм. Жалко, конечно что не показали, как принцессу выпороли. Но ведь сейчас это его сон. И в нем принцессу секли настолько жестоко, что девочка расплакалась. А утром Коля увидел, что сон не прошел бесследно, на трусах было пятно.
В школе на уроках, хотя какие там были уроки, сказали оценки за четверть и отпустили домой, все мысли Коли были лишь о платье. Придя домой и скинув школьные вещи, он сразу направился к комнате матери. Но у дверей мальчик остановился. А что, если мама забрала платье с собой или спрятала так, что он не сможет найти это платье. По телу пошла приятная дрожь. Глубоко вдохнув, Коля открыл дверь и вошел в спальню. К его облегчению, платье, как и весь костюм, лежало на том же самом месте, как и накануне вечером. Мальчик не стал задаваться вопросом почему, он просто очень обрадовался. Его сердце было готово выпрыгнуть из груди. Его тело стало дрожать еще сильнее. Руки тряслись, да и стоять было не просто. Коля сел на кровать рядом с костюмом и стал просто любоваться им. Потом, протянув руку, мальчик дотронулся до платья. Шелк, а платье было шелковым, был очень приятен на ощупь. Долго Коля так просидеть не смог, отбросив все сомнения в сторону, он протянул руки лифчику. Поскольку на нем ничего из одежды не было, мальчик стал не торопясь надевать одну часть костюма за другой. Конечно же в спальне было зеркало и, одевшись, Коля медленно с замершем сердцем, подошел к зеркалу. На него оттуда смотрела незнакомая ему, красивая, но стеснительная девочка. Мальчику настолько понравилось то, что он увидел, что даже не сразу сообразил, что никто другой, кроме него самого, не может смотреть из зеркала. Да, это была его Оля, самая настоящая Оля. Нет, даже не просто Оля, а принцесса Оля. Ведь такое платье могут носить только принцессы. И у мальчика сразу бурно заиграла его ночная фантазия. Насмотревшись в зеркало, Коля направился к себе. Его член уже стоял, оттопыривая платье. Фантазия бурно играла. Дойдя до двери в свою комнату он остановился. Шальная мысль посетила его голову. Принцессу будут пороть. Нужна розга, ведь принцесс порят только розгами. У него в комнате были розги, но они были уже старыми, сухими и короткими. А для порки принцессы нужны свежие розги. Улыбнувшись, мальчик развернулся и направился к выходу. Но, дотронувшись до ручки двери, Коля опять остановился. На нём ведь одежда девочки, а нужно выйти на улицу.
Когда Коля оказался на улице, дрожь усилилась, но не от холода и мороза. Руки уже совсем не слушались, коленки дрожали. И, как на зло, на глаза не попадалась ни одна подходящая для розги ветка. Наконец мальчик нашел, что искал. Но оказалось, что обломить ветку трясущимися руками очень непросто. Коля покраснел, ему казалось, что все видят, как он обламывает, но не ветку, а розгу. И все знают для кого и для чего. Ему стало нереально стыдно. Наконец он справился с веткой и быстро побежал в дом. Войдя во внутрь, Коля остановился, чтобы перевести дыхание, его сердце бешено колотилось, едва не выпрыгнув из грудной клетки. Немного постояв и успокоившись, мальчик направился в свою комнату.
Розги готовы. Приговор оглашен. Конечно же принцесса выбирает публичную порку, она столько плохого сделала для своего любимого народа. И должна быть выпорота перед всем народом, чтобы искупить свою вину. Принцесса ложится и оголяет попу.
Таня не спала практически всю ночь. То, о чем писала в письме ее дочь, подтвердилось. Как минимум на половину.
На работе тоже все мысли были только о сыне и его странном увлечении. Понятно, что Таня заранее на этот день отпросилась с работы, еще тогда, когда придумала этот план. Идя домой, женщина очень надеялась на то, что платье лежит там, где она его сегодня утром специально оставила. И, что все это всего лишь сон, глупый, нелепый сон. В дом Таня зашла очень тихо, стараясь лишний раз ни чем не шуметь. У двери в свою комнату она, все таки, остановилась. Молодая женщина все еще надеялась на то, что открыв дверь, увидит платье, лежащее на кровати. Но чем больше Таня надеялась, тем больше понимала, что можно сразу идти в комнату сына. Что там она найдет платье. Но, а вдруг. Поэтому она, все же вошла в свою комнату. К ее огромному разочарованию кровать была пустой. Таня села на стул, стоявший рядом, опустив от отчаяния, голову на руки.
Сняв ремень с сумочки, других в ее комнате не было, Таня покрутила его в руках, не зная куда его деть. Потом просто пристегнула ремень на пояс. Выйдя из своей комнаты, женщина направилась на кухню и налила себе стакан сока. Выпив его и немного успокоившись, Таня направилась к комнате сына. Постучав в дверь, она всегда стучала ведь сын уже большой и подождав немного, она вошла в комнату.
Когда сын задрал подол и мама увидала, как резко встал его член, она перестала вообще что-либо понимать.
Но, когда Коля лег с голой попой на кровать, Таня увидела свежие следы от розги на его заднице. И, как она сама решила, все поняла. По ее мнению сын боялся не порки, а то что мама увидит его исполосованную задницу. Пазл сложился. Значит дочь права, сыну нравится порка. Тогда тем более пороть, ведь она сама так решила, когда придумывала свой план.
А Коля лежал на кровати вцепившись в спинку кровати и ждал первого удара. Ждал и боялся. Как же все таки реальность сильно отличается от фантазий. Он понимал, что мама не будет его сильно пороть, но боялся. А в его фантазиях Олю пороли публично специальные экзекуторы, которые должны были быть беспощадны к жертве. А если бы его сейчас пороли бы такие же палачи. Да он бы точно умер от страха.
Конечно же и Таня заметила, что произошло с ее сыном. Это сильно удивило и шокировало ее. Тем не менее она нанесла еще пять очень сильных ударов, прежде чем убрала ремень. Сомнений в отношении сына, в том что ему нравится порка, не осталось ни каких.
Едва Коля со всем этим закончил, как мама постучала в дверь и вошла в комнату с пакетом в руке.
Следующий пункт это школа. То, что прощалось Коле не будет прощаться Оле. За любую двойку её ожидает порка. За тройку я посмотрю, смотря по какому предмету и из-за чего. Если эта тройка из-за лени, то тоже порка. Когда я буду наказывать Олю за плохие оценки, я хочу чтобы на ней была школьная форма. Понятно?
Сказав это, и тем самым еще больше напугав ребенка, мама вышла из комнаты, оставив Олю одну. Ей, Оле, нужно было время, чтобы все осмыслить и осознать. А главное понять, готова ли она к такой жизни или нет. Стоит ли что-то менять или отказаться от желаний, от Оли и продолжать спокойную жизнь, которая была у Коли.