невский пятачок история великой отечественной войны
Беспощадный Невский пятачок
Пожалуй, самый малоизвестный период в истории существования советского плацдарма на левом берегу Невы — это первая половина октября 1941 года. О событиях начала и второй половины октября очень подробно писал Олег Суходымцев. А вот происходившее с 1 по 15 октября осталось в тени. Попробуем разобраться, что же творилось в этот момент там, к востоку от Ленинграда.
Обстановка на Невском пятачке
XXXIX моторизованный корпус Рудольфа Шмидта готовился к наступлению на восток. 1 октября командующий 16-й армией Эрнст Буш и начальник оперативного отдела армии побывали в штабе корпуса, чтобы оценить положение на участке ответственности Шмидта. В этот момент на левом берегу Невы советские войска удерживали два плацдарма — и это не считая ряда попыток переправиться у Шлиссельбурга. К концу дня немцы решили, что наиболее важным участком будет деревня Петрушино. Там развернулась ожесточённая борьба, и именно туда был брошен батальон 7-й авиадесантной дивизии. Что касается плацдарма у Дубровки, то к 3 октября противник считал, что на плацдарме находится 4–5 батальонов. Хотя русские были серьёзно потрёпаны, они держались с невероятным упорством. Уничтожить плацдарм пока не представлялось возможным. В эти же дни выяснилось, что наступать на восток XXXIX корпус не будет. 16-й армии предстояло участвовать в гораздо более масштабной операции — общем наступлении на Восточном фронте.
В этих условиях перспектива вести войну в Южном Приладожье на два фронта немцев не радовала, но поделать с этим они ничего не могли. Да и требовалось ли, имея ввиду те грандиозные перспективы, которые, казалось бы, открывались перед врагом?
Оборону вдоль левого берега Невы занимала 96-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Вульфа Шеде. Ей подчинили часть подразделений 20-й моторизованной дивизии и отдельные батальоны 7-й авиадесантной дивизии. Именно десантники 3-го парашютного полка с определённого момента противостояли войскам Красной армии на плацдарме. Вдобавок штабу Вульфа Шеде пришлось организовывать борьбу с советским плацдармом у Петрушино. У существующего плацдарма рядом с «коленом» Невы (так противник будет потом называть Невский пятачок) пока царило относительное затишье. Немцы лихорадочно строили укрепления и устанавливали мины по периметру советского плацдарма. В начале октября его уже окружали сплошные минные поля, густо усеянные и противопехотными, и противотанковыми минами.
К концу сентября значительную часть советских сил на Невском пятачке составляли военнослужащие 4-й бригады морской пехоты: сюда были переброшены её 2-й и 3-й батальоны. Командовал левобережным отрядом майор Степан Петрович Седых. 115-я стрелковая дивизия входила в состав недавно созданной Невской оперативной группы. Вскоре после неудачи у Петрушино командовать ею назначили Василия Фомича Конькова, а на его место командира дивизии пришёл Андрей Фёдорович Машошин. Интересно, что в немецкой разведсводке отмечалось, что переправы через Неву идут с большой активностью и смелостью, а 115-я дивизия получила довольно лестную характеристику противника. Части 4-й бригады морской пехоты в той же разведсводке характеризовались как пригодные для выполнения задач обороны и действий небольшими подразделениями. Это тоже следует считать довольно высокой оценкой.
Командование Ленинградского фронта не смогло использовать свои и без того незначительные шансы на успех. Советская дивизия по-прежнему была растянута вдоль берега Невы. Командование так и не создало условий для того, чтобы левобережный отряд мог получить достаточную поддержку своих огневых средств. Артиллерия дивизии также была рассредоточена.
Попытки наступления
В последних числах сентября левобережный отряд продолжал наступать. Некоторое время в начале октября за действия на левом берегу отвечал командир 4-й бригады морской пехоты генерал-майор Борис Павлович Ненашев. Правда, сам он находился на правом берегу.
После неудачных боёв в конце сентября майор Седых докладывал, что его отряд не имеет численного и огневого преимущества перед противником и задачу по окружению врага выполнить не может. Седых просил помощи: прислать средних командиров взамен выбывших из строя, организовать контрбатарейную борьбу — огонь вражеских миномётов и артиллерии вызывал большие потери — и пополнить отряд личным составом и техникой. К 1 октября он получил четыре танка БТ. Известно, что 2 октября левобережные части потеряли не менее 19 человек, из них 11 убитыми и троих — пропавшими без вести. Хотя быстро пополнить отряд людьми было затруднительно, к концу первой декады октября отряд получил большое подкрепление — всего до 5121 человека, включая подразделения обслуживания.
При всём этом в боевом донесении сказано, что наступление первоначально развивалось успешно (!), а при появлении танков немцы просто побежали (!). Дальше говорится, что противник оправился и обрушил на наступавших сильный огонь. Танки начали выходить из строя. Советское наступление захлебнулось. Было потеряно два танка и 213 человек личного состава. Ещё один танк пропал без вести. В немецких документах отражение этой атаки удостоилось очень краткого упоминания в журнале боевых действий 96-й пехотной дивизии. Противнику пока хватало всего одного батальона парашютистов, чтобы прочно держать периметр обороны плацдарма.
Левобережный отряд снова начал наступление через несколько дней. Немецкие оценки действий советского отряда похожи как две капли воды. В записях за 7 октября в журнале боевых действий 96-й дивизии упоминается атака силами двух рот с плацдарма при поддержке танков. Прокомментировать это пока нечем. А вот про последующие дни дополнительные сведения, которые дают и пищу для размышлений, и добавляют новые данные, всё-таки нашлись.
Советские неудачи
Всё началось к вечеру 8 октября. Немцы насчитали до 400 человек, атаковавших их позиции. Это наступление в южном направлении отмечено и в советских документах. Как писал в своём донесении начальник штаба 4-й бригады полковник Алексей Фёдорович Ярыгин, моряки к 8 октября уже понесли такие потери, что пришлось отправлять на левый берег начальника штаба бригады, начальника политотдела и уполномоченного особого отдела, чтобы они поднимали людей в наступление. Атаковать предполагалось силами трёх батальонов, которые по своему составу больше напоминали стрелковые роты. Командный состав был уже выбит практически подчистую.
Атака моряков началась ранним утром 9 октября. 1-й батальон при продвижении вперёд попал на мины. В донесении сказано, что немцы, помимо того что вели интенсивный пулемётный и миномётный огонь, ещё и забрасывали моряков гранатами и бутылками с горючей смесью. По данным противника, около 60 человек прорвались через немецкие позиции и рассеялись где-то в тылу. Скорее всего, это была часть 3-го батальона. Судьба их осталась для советского командования неизвестной. После утреннего боя 1-й батальон сократился до 20–25 человек. Правда, потом Ярыгин привёл другие цифры — почти в 5 (!) раз больше заявленных. Интересный момент: в своём донесении А.Ф. Ярыгин делает взаимоисключающие выводы. С одной стороны, он говорит о том, что батальоны действовали упорно, а с другой — что бой шёл только с немецким боевым охранением.
Для батальонов 576-го стрелкового полка тоже всё кончилось довольно плачевно. Ещё 7 октября они не слишком удачно атаковали. Утром 8 октября без артподготовки бойцы снова поднялись в атаку. Составлявший донесение командир не стал особо расписывать достижения своих частей: сквозь сухие строки явно слышатся тяжёлая усталость и ощущение безнадёжности. Батальоны попали под массированный огонь, часть из них была окружена. С большими потерями они откатились обратно. За два дня потери, по неуточнённым данным, составили почти 1080 человек. И всё это происходило буквально на клочке земли! По итогам было сделано несколько выводов. Главный заключался, пожалуй, в том, что ни у батальонов, ни у полка в целом сил для наступления уже не было.
Пока это были частные эпизоды боёв. Если пытаться делать какие-то выводы, то положение противника можно назвать довольно прочным. Потери немецких войск на плацдарме вычленить из общих цифр достаточно затруднительно. Но следует признать, что соотношение потерь было чрезвычайно невыгодным для советского командования: оно могло достигать 1:10. Например, известно, что потери 576-го стрелкового полка за период с 7 по 14 октября составили 394 человека убитыми, 656 ранеными и 376 пропавшими без вести. Что касается общих оценок, то в сводном документе о боях на левом берегу Невы говорилось, что части, переправленные на левый берег, потеряли 2436 человек. Ежедневные потери левобережной группы составляли 300–350 бойцов. Командир 115-й стрелковой дивизии честно признавал, что он не может прорвать оборону противника, и просил усиления.
Последующие события показали, насколько его слова были услышаны. В ближайшем будущем Невской оперативной группе предстояло участвовать в большом наступлении.
Невский пятачок. Взыскание погибших
Крест, установленный на месте переправы советских войск на Невский пятачок в период 1941-43 годов. Правый берег Невы.
8 сентября 1941 года началась Ленинградская блокада. Одним из плацдармов, с которых советские войска пытались прорвать блокаду стал Невский пятачок (см.справку). В годы Великой Отечественной войны здесь, по обе стороны Невы, было убито и утонуло при переправе 120 тысяч советских воинов. В память об их подвиге создан мемориал, два музея, возведены поклонные кресты, часовни и храм в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших» на правом берегу Невы в пос.Невская Дубровка, где поименно поминают около 40 тысяч погибших воинов. Как появилась книга памяти, какие святыни хранятся в Дубровском храме и какие возможности для миссии среди школьников предоставляет поисковая работа, корреспонденту «Журнала Московской Патриархии» рассказали в поселке Невская Дубровка.
Берег левый, берег правый
«8 сентября 1941 года немцы заняли город Шлиссельбу´рг, стоящий на берегу Ладожского озера. Все сухопутные пути к Ленинграду оказались отрезаны. С этого дня и началась Ленинградская блокада», — напоминает хронику событий Александр Осипов. Этот участок фронта Ставка выбрала по ряду причин: левый берег и позиции Волховского фронта разделяли всего 13 километров, занятые врагом. Ширина Невы в этом месте не велика — 600 м, с обеих сторон — относительно невысокие берега. Но враг так выстроил оборону из дотов, минных полей, колючей проволоки и артиллерии, что, несмотря на постоянные атаки, пройти эти считанные километры и прорвать блокаду не получалось больше полутора лет. Какое-то время считалось, что основные потери советские войска несли на Невском пятачке.
«У Бога все живы»
После войны и до 1970-х годов берег Невы у поселка Невская Дубровка был усеян человеческими костями. Словно сама река, вымывая их на поверхность, напоминала, что останки погибших героев достойны другой участи. «Но на них никто не обращал внимания. По ним ходили как по мусору. А чтобы собрать и достойно похоронить — и мысли не возникало: «Ну да, они герои, но их ведь уже нет, — вспоминает сторожил поселка Александр. — Выйдешь на пляж, разгребешь косточки в стороны, полотенце постелешь и загораешь». Вместе с Александром и настоятелем храма «Взыскание погибших» в пос. Невская Дубровка отцом Валерианом мы стоим на правом берегу Невы у поклонного креста и созерцаем широкую, почти неподвижную гладь реки, ставшей могилой для тысяч наших солдат. «Был в советское время такой официальный лозунг: “Никто не забыт, ничто не забыто”, а что у Бога все живы, что павшим нужны наши молитвы — об этом никто не думал, просто не понимали. Соответственно, и отношение к останкам было таким, безбожным», — объясняет отец Валериан.
Отца Валериана назначили служить в поселок Невская Дубровка сразу после рукоположения в 1999 году. Тогда небольшая община молилась в здании бывшего магазина, переоборудовав его под храм. А белоснежного храма в честь иконы «Взыскание погибших», венчающего ныне центральную улицу, еще не было. И хотя в его роду, как почти у всех в России, были фронтовики и память о войне чтили, отец Валериан мало интересовался военной историей.
Но после того, как окунулся в общественную жизнь поселка и стал принимать участие в торжественных мероприятиях, посвященных в том числе и военным датам (9 мая, дни начала и снятия блокады, день Невского пятачка (третье воскресенье сентября)), он познакомился с ветеранами и местной интеллигенцией, для которой сохранение памяти о войне стало главным делом жизни. Например, с учителем местной школы и краеведом Светланой Соколовой (ныне покойной) и военным в отставке Александром Осиповым. «Светлана Борисовна написала 15 краеведческих книг об истории Невской Дубровки, в том числе о Невском пятачке. Она создала школьный краеведческий музей “Летопись Дубровской земли”, один из стендов посвятила ветеранам 330-го полка и собрала их воспоминания о боевых действиях на плацдарме. «Благодаря ей я получил разрешение приходить в каждый класс и беседовать со школьниками о Православии», — говорит отец Валериан.
А Александр Осипов работал в архивах, кропотливо восстанавливая историю боев за плацдарм. Героическая летопись Невского пятачка увлекла отца Валериана. Свой вклад в общее служение он увидел в восстановлении имен погибших, молитве о них и предложил Александру Осипову каждую субботу приходить к месту переправы и служить у креста литию. «Сначала имен было немного, и мы за короткое время успевали помянуть всех, — вспоминает отец Валериан. — Но в архивах открывались все новые и новые данные, скоро набралась целая поминальная книга с семью тысячами имен. Тогда стали поминать на литии всех общей молитвой, как за веру и Отечество главу свою сложивших».
Между тем дубровская община понемногу росла, и встал вопрос о новом помещении для храма. «Конечно, всем нам хотелось, чтобы в поселке появился настоящий храм, но это были только мечты и надежды», — говорит священник. В начале перестройки в поселке сгорел старый клуб, стоявший на видном месте. За освободившуюся площадку началась нешуточная борьба. Одни предлагали восстановить там клуб, другие — сделать торгово-развлекательное заведение. Долго спорили, доказывая, что предпочтительнее.
«А мы в этих спорах и дебатах не участвовали, — вспоминает отец Валериан. — Но по возможности всем приходом совершали крестные ходы от старого храма до этой площадки и обходили ее с молитвой. Мы молились о павших воинах и мысленно просили их помощи, чтобы общине разрешили здесь построить храм и нашлись благотворители. В итоге на нашу сторону встало большинство жителей поселка и администрация Дубровки. В 2008 году на праздник “Державной” иконы Божией Матери на этом месте был освящен закладной камень, 9 мая в 2010 году отслужена первая служба, 24 июня освятили построенный храм. И то, что он получился большой по меркам нашего поселка, — я в этом убежден — произошло молитвами павших солдат».
За други своя
Случается, что в храм обращаются родственники солдат, которые не смогли документально установить, где погиб их близкий, но знают, что воевал он именно здесь. И тогда отец Валериан ищет имя героя в своих поминальных списках и, как правило, находит. В противном случае к поиску подключается Александр Осипов.
Бывает, что священнику задают и «сакральный» вопрос: «Как же можно молиться за солдат, среди которых было немало комсомольцев и коммунистов?». «Я успел застать многих из ветеранов. Они вспоминали, как бабушки приводили их детьми в храм, как они там исповедовались и причащались, — отвечает отец Валериан. — И признавались, что для них даже вопроса не было — идти в бой или нет, “погибну я или не погибну”. Они это делали с осознанием, что необходимо спасти тех, кого еще можно спасти в умирающем от голода Ленинграде. И шли под шквальным огнем на врага, может быть, не осознанно, а интуитивно ощущая в своем сердце Христову жертвенность, благодаря которой и была одержана Победа».
В 2012 году по просьбе ветеранов Фонд увековечения памяти погибших при защите Отечества «Помним, Гордимся, Чтим» (Санкт-Петербург) начал поисковую работу на правом берегу Невы в районе Невской Дубровки. В поисковых мероприятиях участвовали отряды со всей страны. Некоторые приехали со своими детьми, школьниками старших классов. Отец Валериан воспользовался этой возможностью, чтобы побеседовать с ребятами на духовные темы. И одна девушка вдруг спросила его: «Батюшка, а вы сами-то пробовали в раскопках участвовать?». — «Нет, но хотелось бы», — ответил отец Валериан. И понял, что теперь просто обязан принять в них участие.
Прежде он никогда не видел раскопа (раскрытая могила с останками), и то, что оказалось в могиле, в которой находились останки 370 бойцов, стало для него шоком. «Это, простите, было настоящее месиво из костей, частей плоти (раскопки шли в болотистой почве), уцелевших кусков обмундирования, — вспоминает священник. — И я сразу сам себе ответил на два вопроса: надо ли вскрывать такие могилы и перезахоранивать бойцов, и зачем это надо?
Во-первых, конечно, надо. Ведь это не братское захоронение, а просто яма, где погибших хоронили скопом, чтобы не было заражения, а потом записывали как пропавших без вести. Но какие они пропавшие без вести, если бежали в атаку и погибли в бою? Они же герои, хотя брошенные и забытые. И, само собой, понятно, что их надо перезахоронить достойно, по-христиански. А во-вторых, это нужно для того, чтобы по мере возможности установить их имена и молиться за них».
Преодолев себя, священник включился в общую тяжелую работу и вдруг почувствовал себя очень хорошо. «Я не сразу смог объяснить, почему это так. И нашел ответ только в Евангелии: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя (Ин. 15, 13). Та благодать, которую я испытал в раскопе, — это следствие их молитвы о нас перед Престолом Божиим. Это право они заслужили, принеся себя в жертву за других людей. Эта благодать все кругом освящает. Без Божией помощи работа на раскопе слишком тяжела для человека и для его психики», — поясняет отец Валериан.
«Духовная культура»
Включение в поисковую работу детей оказалось полезным для воспитания патриотических чувств. По благословению священноначалия с 2014 года в окрестностях Невской Дубровки фонд «Помним, Гордимся, Чтим» каждое лето (исключением стал только 2020 год) проводит историко-краеведческий лагерь для учащихся школ района и Ленинградской области. Здесь можно увидеть детей самого разного возраста — от 6 до 17 лет. Мальчишки и девчонки не участвуют в раскопках, но учатся, как правильно делать раскоп и жить в полевых условиях. Например, они уже знают, что нельзя разжигать костер на месте старого кострища. Оно может быть заминировано черными копателями, чтобы избавиться от конкурентов. Обычно детский лагерь проходит в лесу, вблизи мемориала погибшим героям, расположенного рядом с железнодорожной платформой «Теплобетонная». Здесь захоронено около трех тысяч советских солдат. У профессиональных инструкторов ребята также учатся оказывать первую медицинскую помощь, как ориентироваться в лесу, чтобы не заблудиться, узнают об интересных подробностях военной истории Отечества и т. д.
«Примерно треть наших детей живут в семьях, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, — рассказывает руководитель лагеря Валентина Боброва. — Лагерь традиционно открывается молебном, который служит отец Валериан. В программу занятий входит и его цикл бесед “Духовная культура”, на которых школьники узнают о Православной Церкви, а также о смысле и значении поисковой работы в свете православной традиции».
Судя по отзывам родителей, побывав в лагере, их дети становятся серьезнее и ответственнее по отношению к себе и другим. У них появляется уважение к старшим (в частности, к учителям), формируется навык работы в команде, пробуждается интерес к истории России и родного края.
Некоторые вступают даже в ряды волонтеров («Волонтеры победы»). А у кого-то появляется желание творчески развиваться, учиться игре на гитаре и вокалу. Ведь песни под гитару у костра создают особую атмосферу для общения. Но главное, у них появляется интерес к Церкви и общению со священником. Например, 14-летний Михаил признается, что «в первый раз увидел священника, с которым мне интересно». «Отец Валериан не только на детей, но и на нас, взрослых, произвел впечатление отзывчивого, радушного человека. Расположил к себе наших детей. Я слышала раньше, что в Невской Дубровке есть храм, но никогда там не была, — говорит Наталья Викторовна, мама 13-летней Алины. — А теперь, именно по инициативе дочери, мы регулярно бываем в этом храме, в том числе и на службах». Двое ребят, побывавших в таком лагере, теперь алтарничают в храме в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших».
Секрет в том, что на своих занятиях с детьми отец Валериан никого не пытается специально воцерковлять. «Для меня важно, чтобы они увидели, что священник такой же человек, как и все, что с ним можно поговорить о чем угодно. И если ты пришел к нему со своей бедой, он не будет тебе что-то навязывать, ругать или воспитывать. А, наоборот, постарается помочь. У детей нет барьера восприятия, как у старшего поколения, которое когда-то напугали, что если поверишь в Бога, станешь ходить в храм, то у тебя будут неприятности. Поэтому с молодым поколением можно и нужно работать. Меня всегда радует, когда на моих занятиях у них в глазах появляется огонек интереса, а лица светлеют. Значит, они меня слышат и понимают».
Теплая, неформальная атмосфера этих занятий сохраняется и на перезахоронении, которое обычно проходит на поляне вблизи платформы «Теплобетонная». Поисковики ежегодно находят новые останки солдат, и каждый раз эта церемония проходит очень трогательно. Особенно отцу Валентину запомнился 2019 год, когда в конце траурного мероприятия — осталось опустить в могилу последний из 40 гробов (в этот год поисковики нашли останки 345 бойцов) — в небе вдруг появился журавлиный клин.
Так, одна из родственниц найденного солдата спросила поисковиков, когда они нашли ее отца? И услышав, что 17 июля, заплакала. На вопрос, что ее расстроило, женщна рассказала о своем сне, который приснился ей накануне этого дня: «Я стою на лугу с полевыми цветами необыкновенной красоты. Вижу, что по лугу ко мне идет какой-то человек. И вдруг чувствую, что это мой папа, хотя при жизни никогда его не видела, потому что родилась уже после его смерти. Он обнимает меня, я плачу, он гладит меня по голове и говорит — не плачь дочка, мы скоро с тобой увидимся».
Другую историю отец Валериан слышал непосредственно от поисковика, с ним накануне одной из экспедиций связалась по интернету девушка, чей прадед погиб на Волховском фронте. Рассказывая о своем прадеде, она очень надеялась, что его удастся найти. В один из дней поиска на Синявинских болотах этот поисковик с друзьями увидели в небе гелиевый шарик. Было совершенно непонятно, откуда он взялся в этой глуши. А шарик покружился в небе и опустился перед ними на какой-то пригорок. Мужчины подошли, зондировали бугорок щупом и подняли останки прадеда этой девушки. Отец Валериан объясняет это только незримыми духовными нитями, с которыми связаны мы и наши усопшие близкие.
Новое в блогах
Бессмысленная гибель 250 000 советских солдат на Невском пятачке – плацдарме площадью 2 кв.км
Очевидная военно-тактическая бесперспективность удержания Невского пятачка и огромные потери в живой силе не заставили советское военное руководство отказаться от столь кровавой обороны, так как для командования этот плацдарм имел символическое значение как факт присутствия советских войск на восточном берегу занятом немецкими войсками. С потерями же своих солдат в красной армии традиционно считались мало и такая умопомрачительная цифра – 250 000 погибших советских военнослужащих на площади около 2 кв.км за 11 с половиной месяцев, видимо не сильно впечатляла командование фронта и Ставку верховного главнокомандования.
Особенности местности в районе плацдарма самым непосредственным образом повлияли на ход боевых действий. С одной стороны, наличие железнодорожной ветки Петрокрепость — Невская Дубровка на правом берегу Невы и относительно небольшая ширина реки в районе Дубровки позволяли советскому командованию оперативно доставлять подкрепление в этот район и переправлять его на левый берег. С другой стороны, из-за излучины Невы противник мог обстреливать из опорных пунктов территорию Невского «пятачка» и переправы через Неву со всех сторон. Ежедневно на защитников «пятачка» обрушивалось до 50000 снарядов, мин и авиабомб. Потери стрелковых частей достигали 95 % от первоначальной численности. Причём большую часть общих потерь составляли потери безвозвратные, поскольку эвакуация раненых на правый берег была затруднена. Переправа с одного берега на другой до середины ноября осуществлялась в основном ночью, а после образования на Неве прочного ледяного покрова — в сумерках или даже днем, поскольку ночью был очень велик риск попасть в полынью и утонуть.
Кроме того, исключительно тяжелые погодные условия (в ноябре — декабре морозы доходили до −25°), отсутствие оборудованных землянок и блиндажей и проблемы с обеспечением солдат на плацдарме продовольствием способствовали росту числа различных заболеваний, что увеличивало из без того большие потери.
Погибших, за очень редким исключением, хоронили прямо на плацдарме в воронках и траншеях. Некоторые оказывались захороненными дважды и трижды — разрывы снарядов и мин поднимали останки из могил, а потом трупы вновь засыпало землёй.
Ю. Р. Пореш, ветеран 115-й стрелковой дивизии, участник боев на Невском пятачке в ноябре 1941 г.: «К моменту высадки нашей роты все окопы, ходы сообщений были забиты замерзшими трупами. Они лежали на всей площади «пятачка», там, где их настигла пуля или осколок. Трудно об этом вспоминать, но так было: укрытие, в котором мне и моим двум товарищам довелось разместиться, было вместо наката перекрыто окоченевшими трупами, трупами были частично выложены стены, амбразуры для ведения огня были оборудованы между трупами, уложенными вдоль окопов вместо бруствера. Вся площадь пятачка представляла собой кладбище незахороненных солдат и офицеров. Ни одного деревца или куста, ни одного кирпича на кирпиче — всё снесено огнем… Всё это на фоне постоянного грохота нашей и немецкой канонады, специфического запаха минного пороха, отвратительного звука немецких штурмовиков, стона раненых, мата живых, кроющих немцев, войну и этот гиблый пятачок, а иногда и наших артиллеристов, лупивших по своим позициям.»
В конце апреля 1942 г. на Неве начался ледоход, который существенно затруднил связь гарнизона «пятачка» с основными силами Невской оперативной группы на правом берегу. Немецкое командование приняло решение воспользоваться этим и ликвидировать плацдарм. Всего на левом берегу Невы на участке Шлиссельбург — Ивановское немцы располагали силами в 9-10 батальонов численностью около 5200 человек.
На тот момент оборону на «пятачке» держал 330-й полк около 1000 человек. Полк занимал оборону на фронте в 4 километра — от оврага севернее Арбузова до окраин 1-го Городка. Глубина плацдарма составляла 500—800 метров на правом фланге и в центре, а на левом фланге — всего 50-70 метров.
25-26 апреля на плацдарм удалось переправить подкрепление 250 человек. Днем 27 апреля немцы, нанося удары с севера и юга по сходящимся направлениям, перешли в наступление. Несмотря на отчаянное сопротивление защитников, через два часа ожесточенного боя большая часть плацдарма оказалась в руках немцев. На исходе 27 апреля с плацдарма была передана последняя радиограмма — связь с 330-м полком была прервана. На правый берег был послан с донесением начальник штаба полка майор А. М. Соколов, который, будучи трижды раненым, всё-таки сумел добраться вплавь до противоположного берега и рассказать о критическом положении защитников плацдарма. Дальнейшее сопротивление носило очаговый характер. Попытки частей 284-го полка форсировать Неву и контратаковать противника успеха не имели.
В начале сентября было принято решение силами Невской оперативной группы форсировать Неву на участке Анненское — 1-й Городок, а в дальнейшем наступать в сторону Синявино. 10 сентября все попытки форсировать Неву провалились, а 11 сентября ещё несколько групп сумели преодолеть реку, но закрепиться не смогли и были выбиты с левого берега контратаками противника. 12 сентября Ставка ВГК приказала прекратить операцию, «так как Ленинградский фронт оказался неспособен толково организовать форсирование Невы и своими действиями глупо загубил большое количество командиров и бойцов».
26-го сентября советские войска начали новое форсирование Невы и сумели закрепиться на левом берегу в нескольких местах, но немецкие войска сумели ликвидировать два плацдарма. Только «пятачок» в районе Московской Дубровки оставался под контролем советских частей.
5 октября 1942 г. Ставка ВГК приказала отвести основные силы Невской оперативной группы на правый берег Невы в связи с оперативной нецелесообразностью дальнейшего удержания плацдарма на восточном берегу.
12 января 1943 г. началась операция «Искра». 67-й армии предстояло форсировать Неву на боле широком (13 километров) участке фронта, чем в предыдущих операциях — от Шлиссельбурга до Невского «пятачка» и наступать на восток для соединения со 2-й ударной армией Волховского фронта.
Количество погибших и раненых советских воинов в боях за Невский «пятачок» в разных источниках значительно отличается, но, согласно абсолютно всем оценкам, потери в боях за плацдарм были огромными.
В 1960-е годы в газете «Правда» была впервые обнародована цифра в 200 000 солдат, погибших на Невском «пятачке», которая на длительное время утвердилась в отечественной военно-исторической литературе. В последние годы появились другие оценки. По расчетам историка Г. А. Шигина советские войска в боях за плацдарм (только в 1941 г.) потеряли убитыми и ранеными — 64 000—68 000 человек, а В. В. Бешанов называет цифры — 140 000 раненных и 250 000 убитых.
Размеры Невского «пятачка» постоянно менялись: от 4 до 1 километра в ширину и от 800 до 350 метров в глубину, — иногда буквально за сутки.
Потери немецких войск в боях в районе «Невского пятачка» доподлинно не известны. По приблизительным подсчетам они составили от 10 000 до 40 000 солдат и офицеров убитыми.
По состоянию на 2005 год на территории мемориала находилось 16 братских воинских захоронений с останками 17607 бойцов и командиров Красной армии; имена только 1114 из них установлены.