первый университет в киевской руси
Почему первый российский университет открылся более чем на 500 лет позже, чем университеты Европы?
Россия примкнула к Болонскому процессу, который в последний год минувшего тысячелетия положил начало универсализации образования, в частности, разделив его на магистратуру и бакалавриат. Однако она не примкнула к другому Болонскому процессу, начатому ни много ни мало на 900 лет раньше! Ибо первый европейский университет был основан именно в Болонье в XI веке и именно с этого момента началось создание новой Европы, находившейся со времени падения Рима (более пятисот лет!) в так называемых веках мрака — и сумерек.
Римскую империю, состоявшую (как и Россия сегодня) из множества народов, цементировало римское право. Оно, после принятия христианства, было сначала заменено приматом права божественного, а потом и вовсе упразднено («Божественное Право Королей» и «Всякая Власть от Бога» – принципы существования общества, не имеющие с кодифицированным правом ничего общего, выгодные только сильным и, в переводе на современный русский, означающие беспредел.) Не случайно именно Юстиниан (ненадолго объединивший Западную и Восточную империи в VI веке) создал юридический кодекс: без правовой основы властвование не рабами, а гражданами невозможно. Тем более это относится к империи, то есть многонациональной и мультикультурной стране. Однако затем на многие столетия Европа погрузилась во мрак «правового нигилизма» и «жизни по понятиям» власть имущих – принципы, россиянам знакомые не понаслышке и по сей день.
Революционность университетской идеи изначально состояла в том, чтобы поставить Божественное и Человеческое право – закон и мораль – рядом, всего лишь рядом: неслыханные после победы христианства над язычеством дерзость и революция в образовании и мировоззрении. Соответственно этому первоначально в университетах, начиная с Болонского, а затем в Парижском, Пражском и многих других было всего два факультета: богословский и юридический. То, что затем в обучение начали включать другие нерелигиозные дисциплины (медицину, математику и т.д.), было уже не революционным, а естественным продолжением начатого. Родилась другая Европа!
Уже в 1150 году 10 тысяч студентов со всей Европы жили в Болонье и изучали право. Начиная с XII века университетские выпускники работали в канцеляриях и правительственных учреждениях, становились судьями, адвокатами, советниками, составителями законов, построенных на общих для всех европейских государств принципах, восходящих к римскому праву. В одном только Парижском университете в XIV–XV веках могли одновременно обучаться до 25 тыс. студентов – больше, чем в XIX и вплоть до середины XX века в Московском и Петербургском университетах вместе! Именно с внедрением в массовое сознание правового сознания возникла объединенная Европа. Так были заложены предпосылки сначала Ренессанса, потом Просвещения и, наконец, Промышленной революции.
А что же Россия? Первый университет в Российской империи был учрежден в 1755 году, то есть через 600 лет после Болонского. И это при том, что с XIVвека университеты были совсем рядом: в Праге, Львове, Кракове… Почему Иван III параллельно с постройкой Кремля, пригласив не только архитекторов-итальянцев но и итальянцев профессоров, не основал хотя бы маленький университет? Почему не сделали этого ни Василий Иванович (при котором Москва была объявлена Третьим Римом), ни Иван Грозный, ни Михаил, ни Алексей Михайлович, ни другие правители? Почему образования подданных боялись и императоры, и генсеки? Не потому ли, что по понятиям, а не закону, разуму и науке строилась не только юриспруденция, но и вся жизнь? И продолжает строиться (несмотря на запуск спутника и атомные электростанции) по сей день!
Как вы думаете, сколько юристов обучалось на открытом при Екатерине Великой юридическом факультете? Один! И тот не нашел себе применения. В стране, в течение 150 лет (начиная с уложения Алексея Михайловича вплоть до середины XIX века) жившей не по законам, а по указам, неудивительно.
Сравним. Бостон был основан 17 сентября 1630 года. Уже через шесть лет, едва отбившись от нападений индейцев, поселенцы основали Гарвардский колледж, постепенно превратившийся в один из лучших университетов мира. Московский же университет был открыт через 600 лет после основания города и через 300 лет после полного освобождения России от какой-либо зависимости от кого-либо! Осознание причины этого факта может многое объяснить в том, что происходит сегодня. В течение этих веков Империя расширилась от Балтики до Тихого океана, но мысль о том, что неплохо бы заняться просвещением населения, в голову ни одному из власть имущих в России не приходила. От идеи массового образования отмахивались, как от враждебной и чуждой даже в 19ом веке. Стоит ли удивляться, что сегодня доля конкурентоспособных на мировом рынке продуктов, производимых в «тупоголовой» (как ее величают российские политинформаторы) Америке, более чем в 100 раз больше, чем оных, производимых в РФ. Даже маленькая Финляндия, «приют убогого чухонца», производит в три раза больше товаров на мировой рынок, чем Российская Федерация. До тех пор, пока главными новостями, сообщаемыми населению Родины телевидением и прессой, будут «происки евроамериканцев» и маневры ракетоносцев, пока неприязнь к Америке и Европе будет сильнее желания стать частью современной цивилизации, никакой модернизации не будет, это как дважды два.
Отношение к образованию населения у правителей Московии оставалось подозрительным во всех поколениях от Ивана Калиты до падения правления большевиков. Вот типичные высказывания царских министров не чего-нибудь, а именно народного просвещения: «Обучать грамоте весь народ или несоразмерное оного количество людей принесло бы более вреда, нежели пользы» (адмирал А.С.Шишков, министр народного просвещения Николая Первого); «Хочу, наконец, чтобы русская литература прекратилась» (С.С.Уваров, глава Академии наук, а затем министр просвещения). Не слишком отличались от царских министры советской поры. История как наука, которую изучают студенты, в Советской России была упразднена, исторические факультеты были открыты заново только со Второй мировой войной. Изучение гуманитарных дисциплин сводилось к программе КПСС и политэкономии социализма. Ужасающее мракобесие было проявлено в 40–50-е годы в борьбе с генетикой – и лишь благодаря беспрецедентной смелости выдающихся ученых не были аналогично разгромлены физика и психология. Изучение всемирной истории, истории искусства и музыки концентрировалось исключительно на соответствующих кафедрах и ни в коем случае не было массовым – как, впрочем, и в царской России: реальные училища (в которых обучался грамоте и профессии «простой» народ) гуманитарного образования не предусматривали. Поразительная стойкость традиции, переживший переход от монархии к большевизму!
Таким образом, правовой нигилизм наших дней в России имеет глубочайшие корни. То, что было стержнем возрождения цивилизации Европы еще до основания Москвы, в России остается отторгнутым по сей день. Следует отчетливо понимать, что правовой беспредел – он же жизнь по понятиям, он же «дружба превыше закона» как принцип взаимодействия людей в обществе – в России напрямую связан с другими фундаментальными бедами: незащищенностью слабого перед сильным и коррупцией, ставшей частью «нормального» функционирования государства. И произошло это – увы! – не вчера (вспомним знаменитое карамзинское: если одним словом определить, чем занимаются в России, то слово это – воруют). До тех пор, пока правовое сознание в Федерации не возобладает, страну невозможно будет не только перевести на технологический путь развития, но даже создать хотя бы одну конкурентоспособную на мировом рынке фирму.
При этом не следует думать, что русские люди чурались европейской традиции. Университетов ни в Киевской Руси, ни в Московии действительно не было. Но в Новгороде, Пскове и Твери еще до возвышения Москвы среди городов русских действовало ганзейское право. Российские купцы торговали с немцами, поляками и скандинавами настолько цивилизованно, что существовала даже страховка на случай ущерба. Европейская правовая система не получила в России распространения, потому что не Новгород, не Псков и не Тверь вышли победителями во внутрироссийской борьбе. Что сделал с Новгородом Иван III, а затем (еще более бесчеловечно) Иван IV, известно. Тверь была низложена до заурядного подчиняющегося Центру города, а Пскову (через который из Европы поступали вооружения) сохранена «жизнь» – но под эгидой не права, а исполнения Государевой Воли. После коих событий правовое сознание перестало доминировать на Руси вплоть до настоящего времени.
Москва превратила небольшую раздробленную страну в Империю, раскинувшуюся на два континента, распространив на колоссальную территорию принципы, противоположные европейским. Насколько связан правовой беспредел с расширением Российской Империи в течение более пятисот лет со средней скоростью Люксембург в месяц – Голландия в год
Первые школы на Руси и царской Росcии (4 фото)
Впоследствии первые учебные заведения открылись при монастырях в Киеве, Новгороде, Смоленске, Суздале и Курске. Учителями были монахи, а программу утверждал сам князь Владимир.
Спустя столетие, в 1086 году, Анна Всеволодовна, сестра Владимира Мономаха, открыла первое женское училище при церкви, где девочки из зажиточного населения обучались грамоте, чтению и пению.
В начале XV века на смену церквям при монастырях приходят частные школы — «Мастера грамоты», которые стали новым этапом в развитии обучения на Руси. Там обучались мальчики богатых родителей, в программу входило письмо, чтение и зарубежная литература.
Во время татаро-монгольского ига произошёл регресс образования, и развитие обучения сильно замедлилось. Только школы при церквях продолжали вести мало-мальскую образовательную деятельность.
До Петра I развитие образования шло медленно. Изредка открывались частные школы, а также была создана Славяно-греко-латинская академия — первое высшее учреждение в стране.
Для знатных мальчиков 8-12 лет открылись училища, где обучение строилось по особым сборникам школьных правил — «Азбуковникам». Сначала изучалась письменность, затем уроки становились более разнообразными. В этих учебных заведениях изучали «семь свободных художеств»:
грамматику,
диалектику,
риторику,
церковное пение,
землемерие,
географию,
звёздознание.
Значительные изменения в обучении произошли при Петре I. Он провёл реформу образования, которая коснулась многих аспектов в развитии школ в России:
В 1701 году открыл школу математических и навигационных наук. В ней учились мальчики всех сословий с 12 лет. После освоения программы дети бедных родителей шли служить, а дети бояр поступали в «верхнюю» школу. Такие юноши учили немецкий язык, географию и навигацию.
В 1714 году появились цифирные школы. Ученики углублённо изучали математику и геометрию. К 1723 году в стране было порядка 42 таких школ.
В 1724 году Пётр I учредил Академию наук, но открылась она год спустя, уже после его смерти. Академия состояла из гимназии и университета. В гимназии дети учились 7 лет, изучали латынь, немецкий и французский языки, историю и географию.
До Екатерины II фактически учиться могли только юноши (робкие попытки Анны Всеволодовны — не в счёт). В 1764 году право получить образование дали и девушкам. Императрица открыла Смольный институт — Воспитательное общество благородных девиц:
В 6–9 лет девочек обучали математике, иностранным языкам, творчеству.
В 9–12 лет в программу входило изучение истории и географии.
В 12 лет девушки читали познавательную литературу, практиковались в ведении хозяйства, постигали азы физики, архитектуры и скульптуры.
В 15–18 лет ученицы завершали обучение и повторяли все предметы, углублённо изучали закон божий.
Мужское образование в России также получило новую веху при Екатерине II. Шляхетский сухопутный кадетский корпус, основанный в 1732 году, работал по новым правилам. Образование для юношей отличалось от женского:
Мальчики учились с 5 лет до 21 года — более долгий срок обучения.
Упор был на точные науки — физику, химию, военное искусство.
Изучали юриспруденцию и государственную экономию.
Под влиянием французского просвещения юноши обучались танцам, творчеству и фехтованию.
Важный шаг к улучшению образования произошёл в 1802 году. Александр I создал министерство народного просвещения, которое определило дальнейшую историю развития школ в России.
Устав министерства предусматривал следующие учебные заведения:
Приходские училища для бедного населения. Обучение длилось 1 год. Ученики с 6 лет изучали чтение, религию и письменность. Проходили подготовку к поступлению в уездные училища.
Уездные училища принимали мальчиков 7-8 лет. Учёба шла 2 года, дети изучали около 15 предметов, в числе которых были черчение, геометрия, арифметика.
Гимназии. В них могли учиться только дети дворян для подготовки к службе или поступлению в университет. Обучение было насыщенным: философия, экономика, математика, этика и многое другое. В гимназиях были не только учителя, но и контролёры, следившие за поведением. Всего в стране было пять гимназий.
Университеты считались привилегированными учебными заведениями и функционировали только в Москве и Санкт-Петербурге.
Ещё одно знаменательное событие в истории системы образования — открытие Императорского Царскосельского лицея в октябре 1811 года. Там обучался Александр Пушкин и другие именитые люди того времени. Система обучения была следующей:
Мальчики высших сословий принимались в лицей с 10-12 лет. Срок обучения был 6 лет.
Изучали разные предметы — физику, химию, языки, рисование, политику.
Был чёткий распорядок дня, на учёбу отводилось 7 часов, плюс время на выполнение домашних заданий. Юноши не только учились, но и жили в лицее.
В 1864 году были созданы земские школы, которые действовали на основе положения «О начальных народных училищах»:
Учёба в земских школах была бесплатной и длилась три года, была доступна для мальчиков и девочек с 8 лет.
Уроки вели педагоги и священники. Занятия были в одной комнате с одним учителем.
Дети изучали религию, русский язык, церковное пение.
Образование в Древней Руси: история создания первых школ
Когда киевский князь Ярослав Мудрый отдал свою дочь Анну Ярославну замуж за французского короля Генриха I, примечательным был один факт: на брачном документе французский король поставил крестик, по той причине, что попросту был неграмотным. Да, уровень грамотности в средневековой Европе в то время оставлял желать лучшего. В то же время Анна, ставшая французской королевой, будучи образованной и грамотной женщиной оставила нам не один свой автограф под разными королевскими грамотами и указами. Эта история ярко иллюстрирует, что уровень образования в Киевской Руси периода ее расцвета был выше, чем в Западной Европе. А каким было образование в Древней Руси? Об этом читайте дальше.
Создание первых школ
Начало централизованной системы образования в Киевской Руси положил князь Владимир Великий. Интересно, что образовательная инициатива князя была связана с другим значимым историческим событием – крещением Руси в 988 году. А одновременно с принятием христианства перед князем встала вполне насущная проблема – для дальнейшей христианизации государства необходимо было обучать местных священников и религиозных деятелей. Языческие верования в народе были еще очень крепки, и сил только лишь византийских священников явно было недостаточно.
В свою очередь местные священники и проповедники должны были быть грамотными, как минимум они должны уметь читать священные тексты: Библию, Псалтырь, жития святых. Для обучения грамотности князь Владимир создает первые школы для боярских детей. Причем школы эти открываются при монастырях, к обучению допускаются исключительно мальчики из знатных боярских семей (как бы девочки и священниками быть не могли, а это была главная цель образования на том этапе).
Книги в средние века были дорогие и редкие (смотрите нашу статью об истории книг), как правило, в школе было всего лишь несколько книг, и они были самой главной ценностью. Как правило, это была Библия и жития святых, по ним и обучались древнерусские школяры. Первый букварь Ивана Федорова будет издан гораздо позднее, в 1574 году.
Приемник Владимира Великого, князь Ярослав Мудрый продолжил образовательную программу своего отца, всячески покровительствовал школам, и развитию образования уделял большое значение в своей государственной политике (не зря ведь ему дали эпитет «Мудрый»).
Благодаря созданию и развитию школ при Владимире и Ярославе грамотой овладели многие боярские дети, которые потом стали не только священниками, но и государственными деятелями, воеводами, администраторами, даже князями. Простые люди, разумеется, в те времена и далее оставались не грамотными, но зато среди древнерусской знати повсеместно распространилась грамотность.
Школы для девочек
Понимая важность грамотности и образования, Ярослав Мудрый и своих дочерей обучил грамотности, и надо сказать, что учитывая эпоху, Анна Ярославна была просто выдающейся образованной женщиной.
Автограф Анны Ярославны.
Так как в целом повсеместно считалось, что девочкам, даже и знатным грамотность не к чему, их удел вести хозяйство и рожать детей, а не книжки читать. Но со временем в этом отношении установки стали меняться и уже при князе Владимире Мономахе стали появляться первые школы для девочек. Разумеется только знатных девочек, дочерей князей и бояр. Школы эти также как и школы для мальчиков функционировали при монастырях. Обучали девочек пению, чтению и письму. Впрочем, мальчикам давали те же познания, так как человек умеющий писать и читать по средневековым меркам был уже просто невероятно умен.
Благодаря системе образования Киевской Руси развивалась культура, и укреплялось государство.
Как на Руси университет учредить пытались
До известной степени слова «университет» и «высшее образование» – синонимы. И потому, начав говорить об истории университетов – их появлении на свет, их месте в европейской культуре – имеет смысл определиться в том, что же мы считаем высшим образованием, а что – не считаем.
Опуская спорные частности, можно сказать, что всякое обучение, следующее за начальным (школьным), может быть поделено на два вида: на профессиональную подготовку и, собственно, образование или высшее образование. Разница здесь такова: профессиональная подготовка позволяет человеку приобрести навыки действий в заранее определенных ситуациях – пользоваться конкретной аппаратурой, выполнять конкретные расчеты или медицинские процедуры. Говоря иначе, человека готовят к решению задач, уже решаемых кем-то в момент обучения. Причем, учат решать их с помощью средств, также известных на этот момент. Получив такую подготовку, человек успешно решает названные задачи до тех пор, пока они не сменяются новыми задачами или не устаревают практикуемые методы. Тогда этот человек идет либо на переподготовку либо на пенсию.
Совсем иной смысл у высшего образования. Здесь человека, по большому счету, учат решать задачи, с которыми еще не сталкивались сами его учителя. Для этого человек, помимо знаний о современных технологиях (без этого тоже не обходится) должен получить фундаментальные знания базовых дисциплин, а кроме того – осознать некие довольно тонкие вещи. Во-первых, то, что по выходе из alma mater ему с высокой вероятностью предстоит заниматься чем-то весьма далеким от темы дипломной работы. И к подобному повороту надо быть психологически готовым. В этом смысле, кстати, уникальным заведением был пушкинский Царскосельский Лицей. Объем и качество преподавания конкретных дисциплин в нем скорее соответствовали среднему, нежели высшему учебному заведению. Однако именно психологический настрой учащихся – охватившая их атмосфера творчества, обязанная в свою очередь духу александровских реформ начала 19 века, сделала тогда Лицей кузницей элиты государства. Что же до эрудиции как таковой, на примере Пушкина, Кюхельбеккера, Горчакова, Корфа мы видим, как недостающие сведения выпускники Лицея легко получали потом с помощью выработанных навыков самообразования.
Во-вторых и в-главных – человек, получающий высшее образование, знакомится с самой системой получения знаний, как таковой. С методами поиска подходов к решению новых задач. Приобретает навыки системного анализа, системного мышления. Он учится критически оценивать интеллектуальные результаты, определять границы своей и чужой компетентности. Наконец, он осваивает язык описания и обсуждения этих новых задач. Иначе говоря, высшее образование дает возможность самостоятельно и эффективно реагировать на внешние вызовы – как на стоящие перед всем обществом в целом, так и на частные, локальные.
Не случайно, говорят, на должность курьера в Управлении Фельдъегерской Связи берут только лиц с высшим образованием: правительственная почта должна быть доставлена при любых, даже трудно вообразимых заранее обстоятельствах…
Понятно, что в действительности грань между профподготовкой и высшим образованием довольно субъективная и зависит от того, что считать принципиально новой задачей. Есть достаточно серьезные люди, по мнению которых, например, большинство российских вузов не дают своим студентам ничего помимо профподготовки того или иного качества.
А высшее образование получают лишь в нескольких элитных заведениях, каждое из которых есть штучный продукт.
Мы, однако, станем исходить из более широких критериев – все-таки, в большинстве настоящих российских вузов высшее образование получить сегодня можно. Во всяком случае – если у студента есть на то желание.
Что именно теряет государство при отсутствии собственной системы высшего образования хорошо видно на историческом примере нашей Родины.
Прежде всего заметим, что на Руси вплоть до середины 17 века не только высшей, но и вообще какой-либо системы образования не было вовсе. Предпринимались определенные попытки создать регулярные школы в первые полвека после крещения Руси (10-11 века), помимо этого, история сохранила еще несколько подобных экспериментов – всякий раз, однако, остававшихся без последствий. Вот, собственно, и все. О высшем же образовании даже речи не заводилось.
Более того – мы знаем довольно точно, когда слово»университет» впервые прозвучало на Руси из сколько-нибудь ответственных уст. Это случилось в правление Бориса Годунова на излете 16 столетия. Борис предпринимал довольно интенсивные, хотя и безуспешные в основном, попытки технической вестернизации государства – среди них мы находим и переговоры об импорте университета вместе с необходимыми профессорами. К этому моменту вопрос, что называется, перезрел: Россия уже более сотни лет пыталась в той или иной степени реализовать или хотя бы сформировать собственные амбиции европейского государства. И в этом качестве неминуемо вступала в технологический и идеологический диалог с европейскими партнерами-конкурентами.
Насколько этот диалог был неравен как раз и показывает сравнение истории университетского дела России и ее ближайших соседей. Так, Краковский университет в Польше работал с 1364 года, Карлов университет в Праге – с 1348. Старейший в Швеции Упсальский университет основан в 1477, Копенгагенский в Дании – в 1479 (впрочем, университет на родине Х. К. Андерсена – в Оденсе – еще старше).
Первый в России реально действовавший университет – Московский – основан, как известно в 1755 году. Насколько это было запоздалое решение видно хотя бы из того, что к этому времени в США, например, уже имелись и Гарвард, и Йелль, и Университет Пенсильвании, и Принстон, и Колумбийский университет, Корнелльский университет и ряд других. Причем, Гарварду было уже около ста лет. Это при том, что самим Соединенным Штатам еще только предстояло возникнуть как независимому государству несколько десятилетий спустя!
Вернемся к Годунову. Университета при нем так и не возникло, однако следующая подобная попытка чуть было не осуществилась, как ни странно, в одиннадцатимесячное правление Лжедмитрия (1605-1606). Вообще, свергнувшими Самозванца режимами было сделано столь много для его дискредитации в глазах современников и потомков, что мы сегодня представляем этот период чуть ли не как иностранную и иноверческую оккупацию.
В действительности все, конечно же, было сильно не так – скажем лишь, что никогда – ни прежде, ни целое столетие потом – наша страна не жила в атмосфере подобной терпимости и открытости европейским ценностям. Можно сказать, что тогда впервые русские люди увидели большое число иноземцев не на поле боя и не на базаре – и столкнулись с настоятельной необходимостью вести с ними диалог на равных. Именно это потребовало, помимо прочего, и инструмент воспроизводства национальной интеллектуальной элиты. Для чего и были начаты переговоры с польским королем о создании в Москве университета. Однако Лжедмитрия свергли и об университете забыли надолго.
Однако проблема от этого не исчезла. Во второй половине 17 века Россия, присоединив отвоеванную у Польши Левобережную Украину, получила, помимо прочего, и знаменитую Киево-Могилянскую Академию (ту самую, откуда забрал своих сыновей Тарас Бульба). Это заведение надолго стало основным поставщиком интеллекта для российской церкви и государственного аппарата. Из ее стен вышли создатель русской драматургии, автор первого букваря, учитель царевны Софьи и литературный реформатор Симеон Полоцкий, главный идеолог церковной реформы Петра I и значительный политический деятель первой трети 18 века Феофан Прокопович, а также другой видный церковный деятель петровской эпохи – Стефан Яворский, возглавивший русскую церковь после смерти последнего дореволюционного патриарха Адриана в 1700.
Впрочем, Киевская академия не была единственным источником дипломированных гуманитариев для Московского государства. Существенную (хотя и не вполне бескорыстную) помощь в этом русским царям оказывали так называемые восточные патриархи – главы греческой, сербской и других православных церквей Востока. Присланные ими образованные греческие монахи сыграли исключительную роль в интеллектуальной жизни России 15-17 веков.
Первым в ряду этих «пришельцев» необходимо назвать знаменитого Максима Грека, приехавшего в Москву в 1518 и прожившего затем на Руси до своей смерти долгие и бурные 38 лет.
Помимо реализации первоначальной цели – исправления неточностей в богослужебных книгах – Максим написал несколько важнейших богословских сочинений на русском языке, создал вокруг себя уникальную для Москвы интеллектуальную среду, а также активнейшим образом участвовал в основной внутрироссийской идейно-политической полемике того времени между иосифлянами и нестяжателями, за что и поплатился: в 1525 г., стараниями иосифлянского митрополита Даниила, Грек был осужден и провел 25 лет фактически на положении заключенного в одном из монастырей. И там, однако, он не прекращал свою просветительскую и богословскую деятельность.
Помимо Максима Грека, в ряду восточных ученых назовем также братьев Лихудов – Иоанникия и Софрония – присланных в Москву Константинопольским патриархом в 1685 году первоначально с той же целью, что и Максим. Также как последний, они не ограничились редакторскими задачами, а занялись активнейшей просветительской деятельностью. И также как Максим, оказавшись в какой-то момент между жерновами политических интриг и амбиций, не избежали репрессий власти. Тем не менее, именно братьям Лихудам принадлежит честь основания первого в России настоящего высшего учебного заведения – той самой Славяно-Греко-Латинской Академии, в которой позднее учился Ломоносов и на базе которой с его помощью И. И. Шувалов создал Московский университет в 1755 году.
Про Академию и ее создание мы сейчас расскажем, но прежде обратим внимание на одну деталь: и Максим Грек, и Лихуды, и даже упомянутые перед тем питомцы Киевской школы имели опыт получения первоклассного европейского высшего образования – главным образом, в итальянских университетах. Добавим к этому, что и сами создатели славянской азбуки в 9 веке – братья Кирилл и Мефодий – также были выпускниками Константинопольского университета, единственного на тот момент в Европе.
Ничего серьезного нельзя создать на пустом месте. Первая российская высшая школа также возникла на базе целого ряда образовательных институций, осуществленных в Москве во второй половине 17 века.
Это был масштабный проект, заметно превосходящий киевскую академию. Учреждению, в котором должны были учить грамматике, пиитике, риторике, диалектике, физике, богословию и собственно философии, каноническому праву и праву гражданскому. У заведения должна была быть великолепная библиотека, созданная на основе личной библиотеки царя. Предполагался свободный (внесословный) доступ учащихся. Преподаватели и учащиеся академии выводились из под юрисдикции обычного суда и образовывали свой собственный суд, полномочный наказывать и за уголовные преступления. Кроме того, суду академии подлежали иностранцы, обвиняемые в хулении православия и русские, перешедшие в иную веру. И тех и других предписывалось осуждать на сожжение. Академии давалась монополия на обучение иностранным языкам, а также функции главного цензурного ведомства и министерства народного просвещения одновременно.
Для обеспечения столь масштабной деятельности предполагалось направлять целевым образом вотчинные доходы восьми монастырей, одной дворцовой волости и нескольких пустошей. Предполагалось также принимать частные пожертвования.
Какое-то время они учили итальянскому дипломатов Посольского приказа, затем, после очередной волны репрессий, их перевели в Новгород, где, однако, они продолжили преподавательскую и богословскую работу. Софроний Лихуд, впрочем, смог потом вернуться в Москву, где учил греческому и латыни вплоть до 1730 года.
Как же обходилась страна без собственной образовательной системы в 15-17 веках? Разумеется, ремеслам, инженерным и военным наукам частично учились, тек сказать, «на производстве», частично же импортировали из Европы носителей знаний либо их изделия. Грамотой и прочими начальными знаниями овладевали частным образом. Само собой, в любом обществе имеется некий процент особо пытливых людей, чья тяга к знаниям не зависит о наличия какой-либо учебной инфраструктуры. Эти люди на Руси шли в монастыри и удовлетворяли там подобную тягу кто во что горазд. История донесла до нас довольно много имен средневековых русских людей, обладавших обширной начитанностью и даже выучивших самостоятельно греческий язык. Однако подобное знание – полученное вне системы и называемое начетничеством – почти всегда в чем-то ущербно. И подобную ущербность нельзя не заметить, глядя на жизнь Руси в позднем средневековье.
Показательнее всего богословские споры, вернее – неспособность к серьезным богословским спорам, вызвавшая целый ряд международных конфузов, зачастую, с весьма далекими от религиозных проблем последствиями. Так, отличительной особенностью русской религиозной мысли того времени было, по выражению историка церкви А. В. Карташева, «обрядоверие»: отсутствие понимания, что догматика и обрядность – вещи принципиально разного, несопоставимого масштаба. Следствием этой малости стал серьезнейший кризис середины 17 века – знаменитый церковный раскол, стоивший жизни, по самым осторожным оценкам, десяткам тысяч русских людей только в первые несколько десятилетий.
Приведем другой пример. Вопрос, определивший историческое развитие нашего государства – секуляризация церковных земель. То есть изъятие у церковных структур в пользу государства земельных наделов, составлявших более трети всего земельного фонда страны. По этому поводу в конце 15 – середине 16 века велась крайне острая полемика. В какой-то момент неприкосновенность церковной земли весела на волоске, однако ее защитник Иосиф Волоцкий перекинул чашу весов на свою сторону следующим доводом: «Если монастыри не будут богаты, то в них не станут постригаться монахами люди из знатных родов. А если таких людей не станет в монастырях, то где найти грамотных епископов для появляющихся вакансий?» Довод был исключительно сильным для Руси, где необходимую подготовку для занятия епископской кафедры можно было получить только в монастыре. Это так. Но ведь в Западной Европе, при количественно более высокой потребности в кадрах для епископата, этой проблемы не было: уже с 14 века большая часть епископов получала богословское образования на соответствующих факультетах университетов. В итоге, тогда, благодаря стараниям И. Волоцкого, полноценной секуляризации не произошло – и это обстоятельство, словно мина с часовым механизмом, позднее привело к опричнине, Смутному времени и многовековому торжеству крепостничества.
И, в заключение, еще об одном следствии отсутствия высшей школы. Состоит оно, как ни парадоксально, в неумении адекватно воспринимать образованных специалистов. В самом деле, не понимая, откуда берутся знания, всякого специалиста хочется считать колдуном. А отсюда – прямая дорога к жестоким эксцессам. В качестве иллюстрации возьмем медицину. По всей видимости, первым российским правителем, заведшим обыкновение иметь рядом с собой персонального врача, был Иван III. Так, «немчин Онтон» пользовал Великого Князя по крайней мере в начале 1480-х. Надо сказать, что к его услугам прибегали, с санкции главного пациента, и другие лица – это, видимо, было одной из форм милости монарха.
В начале 1483 года этот Антон, по указанию Ивана, врачевал сына касимовского хана Каракучая – Даньяра. Однако, несмотря на старания лекаря, Даньяр скончался. Врача обвинили в намеренном умертвлении пациента и Иван III приказал выдать несчастного родне умершего.
Это решение весьма взволновало небольшую колонию проживавших в Москве иностранцев, которые собрали деньги, дабы заплатить татарам выкуп за своего товарища. Татары было согласились, но Иван III решил иначе: несчастного лекаря зарезали на берегу Москвы-реки «как овцу», а выступавшего от лица international community строителя Успенского собора Кремля Аристотеля Фиорованти (пользовавшемуся весьма значительным доверием Ивана III, который был обязан ему многим – в т.ч. рядом военных достижений) арестовав и лишив части имущества, продержали какое-то время безвылазно на дворе казненного Антона. В назидание.
Зимой 1489 года вместе с приехавшим в Москву братом царицы Софьи Палеолог – Андреем прибыл на Русь еще один лекарь – некто «Леон-жидовин» из Венеции. Некоторое время спустя он, по собственной инициативе, предложил вылечить «камчюг в ногах» (подагру) наследника престола – Ивана Молодого. Видимо, проблема казалась Леону столь несложной, что он, якобы, сам предложил в случае неудачи «казнити яз смертною казнью». Наивный еврей не понимал, в какую игру играет: при московском дворе имелась партия, жизненно заинтересованная в смерти пациента доктора Леона. Возглавляла ее сама царица Софья: в случае смерти пасынка, наследником престола становился ее сын, Василий – будущий Василий III, отец Ивана Грозного. И регулярное принятие неких неведомых зелий было великолепным прикрытием для виртуозов яда, всегда имевшихся к услугам дальновидной византийской принцессы.
Так все и вышло. Иван Молодой, естественный продолжатель дела своего великого отца, скончался 7 марта 1490 г. в возрасте 32 лет. А 22 апреля был казнен Леон-жидовин. История же России пошла тем путем, которым пошла.
Надо сказать, впрочем, что сменивший в 1491 несчастного Леона Николай Немчин из Любека продержался гораздо дольше – в двадцатые годы 16 века он продолжительно и весьма содержательно полемизировал с Максимом Греком по богословским вопросам.
А первым дипломированным русским доктором был Петр Постников, обучавшийся в Падуанском университете с 1692 по 1697 год и получивший степень доктора философии и медицины. Постников выполнял многочисленные поручения Петра I во время Великого Посольства (1697-1698), сопровождал царя в Англию и вернулся в Россию в 1701 году. Особую ценность составила привезенная им из-за границы библиотека, не ограничивающаяся только медицинскими изданиями.