подлинная история салтычихи глазами историков
Страшнее фильма ужасов. Салтычиха — самая кровавая помещица в истории России
Более 100 погибших и пропавших без вести за шесть лет. Как мать двоих детей расправлялась с крепостными за плохую уборку в доме.
Коллаж © L!FE. Фото: © wikipedia.org © Pixabay
В марте 1730 года в семье дворянина Николая Иванова родилась третья дочь, которую назвали Дарьей. Её бабушка со стороны матери, Прасковья Давыдова, проживала в монастыре. Свидетельств о детстве самой Даши практически не осталось: в выпуске журнала «Русский архив» от 1865 года сообщалось, что девочка росла в набожной семье и сама почитала православные традиции.
Она получила домашнее образование. Писать, однако, так и не научилась. Позже, уже в 1761 году, при продаже крестьянина Гаврилы Андреева она попросила своего духовного отца поставить подпись на документах. В других документах ставили подпись её сыновья.
Современники не указывали ни на какие отклонения психики у Дарьи, которые замечались бы в детстве. Не исключено, что данные могли быть утеряны или просто медики не обращали внимания на явные «сигналы».
К слову, семья Даши была в родстве с известными родами: Мусиными-Пушкиными, Строгановыми и Толстыми. Партию (жениха) дочке искали, конечно, из высшего света. В 19 лет её отдали замуж за ротмистра лейб-гвардии конного полка Глеба Салтыкова. Так её родными стали Нарышкины, Глебовы, Голицыны, Ягужинские. В её распоряжение попало множество поместий.
Историки до сих пор спорят, любила Салтычиха супруга или нет. Писали, что муж гулял направо и налево, а жена сидела дома и воспитывала двух сыновей, одного из которых она родила через год после свадьбы, а второго — через два. Муж же умер через пять лет после свадьбы при загадочных обстоятельствах: слёг с горячкой и «сгорел» буквально за пару недель.
Овдовев, Салтычиха жила с сыновьями Николаем и Фёдором в доме на Кузнецкой улице в Москве. Она жертвовала церкви огромные деньги: то ли по причине собственной набожности, то ли пытаясь что-то отмолить.
Безутешная вдова осталась с имениями в Московской, Вологодской и Костромской губерниях. А также владелицей огромного состояния — только крепостных было более 600 душ.
Коллаж © L!FE. Фото: © wikipedia.org
Кошмар начался примерно через полгода после смерти Глеба Салтыкова. Гайдуки (лакеи) и конюхи насмерть забивали жертв, которых изначально мучила сама помещица.
— Лишившись мужа, она начала терзать своих крепостных: бить их скалками, палкой, плетью, утюгом, поленьями. Палить волосы прямо на голове, брать раскалёнными щипцами за уши и лить кипяток прямо на лицо, — писали в журнале «Русский архив», отметив, что весь кошмар происходил в поместье Троицком (сейчас — территория Москвы), куда она переехала с сыновьями. Дети, кстати, не были в курсе происходящего.
Чаще всего под руку Салтычихе попадали девушки: не так заправлена кровать, «плохо» помыт пол, платье не идеально постирано.
— Бейте до смерти. Я сама в ответе и никого не боюсь, хоть вотчины свои отдать готова. И никто ничего сделать мне не может, — кричала Салтычиха во время наказания крепостной Прасковьи Ларионовой.
Пытались ли крепостные что-то сделать? Да. Так, конюх Савелий Мартынов в конце 1750-х пожаловался тогда действительному статскому советнику Андрею Молчанову. Тот пришёл в гости к помещице. Разговоры, подарки, напоминание о знатности рода и сетование на глупость крестьян. Савелия даже не забрали из поместья.
— Меня на вас не променяют, сколько вы ни доноси, — гордо говорила Салтыкова.
Картина Павла Ковалевского «Порка» (1880 г.). Фото: © wikipedia.org
Хотели её вразумить и через церковь. Так, одна из крестьянок пожаловалась священнику, что помещица забрала работать в дом её 12-летнюю дочь, бьёт и издевается над ней.
Ходили истории, что Салтычиха собрала всех девушек и заперла в пустом доме, двое суток морила голодом. Якобы плохо выполняли свою работу. Но священник не придал значения этим «бредням». Он вспомнил об этих рассказах, лишь когда по указу императрицы в Троицком вели расследование.
С доносчиками она расправлялась жестоко: сначала договаривалась с властями и выпрашивала, чтобы крестьян не забирали. Вскоре после большинство «сбегало». След их простывал бесследно, да по «странному» стечению обстоятельств никто их и не искал.
Крестьянина Фёдора Богомолова, которого, как и остальных жалобщиков, вернули, она в Троицком заковала в цепи, приставила охрану и заморила голодом.
В 1762 году жертвой Салтычихи стала крепостная Фёкла Герасимова. Крестьяне позже рассказывали, что у девушки с рук и ног буквально сходила кожа, волос не было.
Как оказалось, крепостная «недостаточно чисто» вымыла пол и постирала платье. Девушку избили скалкой и заставили всё переделывать. Когда и во второй раз работа не удовлетворила, девушку приказали бить батогами (палками), а после — всё переделывать. Тогда крестьянка практически не держалась на ногах.
— Волосы у неё были выдернуты, голова проломлена, а спина гнила, — говорили крестьяне на суде.
Староста села Троицкого Иван Михайлов решился отправить мёртвое тело Герасимовой в Москву на губернскую канцелярию. Лекарь Фёдор Смирнов, осмотрев его, нашёл множество синяков и опухолей. Но. делу не дали ход. Девушка просто оказалась в безымянной могиле.
Убийство трёх жён крепостного
Коллаж © L!FE. Фото: © wikipedia.org
Один из крестьян, конюх Ермолай Ильин, который донёс на Салтычиху императрице, мстил ей за убийство трёх его жён: Аксиньи Яковлевой, Катерины Семёновой и Федосьи Артамоновой.
Артамонову Салтычиха до полусмерти забила скалкой, а потом отдала крестьянам Петру Ульянову и Михаилу Мартынову — добивать. Яковлеву и Семёнову она забила батогами и обварила кипятком.
Салтычиха была настолько уверена в своей безнаказанности, что после каждой смерти подходила к Ильину и говорила:
— Ну, пойдёшь ты донос писать, да ничего не сыщут. А ты ещё и бит будешь.
Ильин же честно говорил, что не решался долгое время из-за страха: боялся больше всего, что его не отправят в ссылку, а вернут помещице.
Когда уже во время суда у Салтыковой спрашивали про это, она говорила:
— Не забивала до смерти. Всем умирающим священника вызывала.
Среди жертв Салтычихи большинство были женщинами, хотя она делала и исключения. Так, крестьянин Хрисанф Андреев якобы недосмотрел за девушками, которые мыли полы. Мужчину избили кнутом до полусмерти, а потом помещица отдала его своим палачам — гайдуку и конюху. Андреев под этой охраной ночь простоял на морозе, но и этого салтычихе было мало.
Она потребовала завести его в одну из комнат и раскалить щипцы. Помещица била свою жертву палкой, лила на голову кипяток, а уши прижигала щипцами. Когда это всё вскрылось, сыщики долго не могли поверить в то, что такой кошмар могла устроить женщина, которой едва исполнилось 30 лет. Кроме того, она же является матерью.
Салтычиха так и не созналась в убийстве — говорила, что крестьянина побили кнутом, а потом он якобы сбежал в неизвестном направлении.
Такая же участь постигла и крепостную крестьянку Марию Петрову. Сначала помещица избивала девушку скалкой «за нечистое мытьё пола», потом отдала гайдуку бить её кнутом. К вечеру девушка умерла, и её тело решили не хоронить, а вывезти в лес и там бросить.
На суде, когда говорили об этом деле, Салтычиха только отмахнулась.
— В 1759-м ко мне эту девку из Ветлужской вотчины привезли. Она со мной в Москве была, потом я её отправила в Троицкое с гайдуком. А она взяла и сбежала, — помещица была не слишком оригинальна в оправданиях.
Коллаж © L!FE. Фото: © wikipedia.org
Эта история произошла в начале 1762 года. У помещицы завязался роман с инженером Николаем Тютчевым. Буйный нрав мужчина не оценил и решил прекратить отношения. Он посватался к Пелагее Тютчевой, та ответила согласием. Молодые стали задумываться о свадьбе, а Салтыкова — об убийстве.
— Не сожжёте — забью до смерти, — угрожала помещица.
В третий раз она послала сразу троих крепостных. Тютчевы отправлялись в Брянский уезд в поместье невесты Овстуг. Планировалось, что их подкараулят в пути и забьют до смерти. Но кто-то предупредил пару, и они поехали другой дорогой.
Слухи об ужасе в Троицком и в Москве доходили и до императрицы Елизаветы Петровны, и до сменившего её на троне Петра III.
Но первая, по всей видимости, решила не наказывать из-за крепостных представительницу столь знатного рода. Ведь родственники и самой Салтычихи и её умершего супруга верой и правдой служили ещё её отцу Петру I.
Петру III же попросту не было дела до происходящего — у него были свои забавы.
Наконец, летом 1762 года из Троицкого сбежали двое крепостных — Савелий Мартынов и его друг Ермолай Ильин. Собственно, терять им было нечего: Мартынова дворянка приказала бить до смерти, и он чудом смог скрыться. А у его друга она насмерть забила троих жён.
Почему их послушали в юстиц-коллегии — до сих пор остаётся загадкой, ведь крепостные не то что права голоса не имели — их за людей-то, по сути, тогда не считали. Однако крестьянам помогли составить жалобу и довели её до Екатерины II, которая только недавно заняла престол (её короновали в июле 1762 года). В бумаге мужчины умоляли не возвращать их помещице, как того требовал закон.
Иоанно-Предтеченский женский монастырь, в который заключили Дарью Салтыкову. Коллаж © L!FE. Фото: © wikipedia.org
Правительница потребовала отправить жалобу на рассмотрение в Правительствующий сенат, оттуда — в юстиц-коллегию в Москве. Расследование вели надворный советник Степан Волков и молодой князь Дмитрий Цицианов.
Сами крепостные описывали сотню убийств, говорили, что каждую неделю за церковью на территории Троицкого появлялась новая могила.
Члены коллегии с осени 1762-го по осень 1763-го допрашивали саму Салтыкову, крестьян, конюхов и лакеев. Из сотни допрошенных 94 признались, что над крепостными издевались и забивали до смерти. Но общее число жертв назвать не мог никто.
В результате вынесли вердикт: «Вдову надлежит пытать». Сама же Салтычиха не созналась ни в одном преступлении, хотя по документам давно умершие люди значились как беглые. Те, кто бывал у неё в гостях, припомнили, что видели битых людей, но какой дворянин будет к крепостным приглядываться?
Доказать удалось 38 убийств. Ещё для 26 так и не хватило свидетельств, а по 11 её оправдали. Отметим, что с таким количеством людей Дарья Салтыкова расправилась за шесть лет.
Составлялось не менее трёх приговоров по её делу: казнь, ссылка и заточение. Екатерина II лично приняла решение о заточении. Приговор оглашали 2 октября 1768 года. Дарью Салтыкову называли мучительницей, душегубицей, уродом рода человеческого.
Императрица даже запретила называть её женщиной и велела обращаться только «он». Дворянского звания её лишили тоже.
На час её приковали к позорному столбу с табличкой «мучительница и душегубица», а после — сослали в темницу Ивановского монастыря, где запретили говорить с кем-либо, кроме охраны и монахини. В 1779 году её переселили в каменную пристройку и разрешили общаться с «визитёрами». На неё хотело посмотреть множество желающих. Правда, сыновья за всё время так и не приехали.
Умерла Дарья Салтыкова 27 ноября 1801 года в возрасте 71 года, проведя в заключении более 30 лет.
2 октября 1768 года императрица Екатерина II подписала беспрецедентный по форме и суровости приговор. Обвиняемая Дарья Салтыкова была объявлена «уродом рода человеческаго», «душой совершенно богооступной», а также «мучительницей и душегубицей», за что приговаривалась к пожизненному покаянию и лишению всякого права на память — запрещалось упоминать о ее дворянском происхождении и связывать с «фамилиями отца и мужа». Императрица собственноручно зачеркнула в тексте указа местоимение «она», из чего был сделан вывод, что если бы это было в монаршей власти, то преступницу лишили бы и принадлежности к «прекрасному полу». «Известия» — о том, как история Салтычихи превратилась в миф и что нам достоверно известно о ее страшных преступлениях.
Имя нарицательное
Эта история стала обрастать небылицами еще при жизни самой осужденной. Дворовые и крестьяне ее поместий, конечно, рассказывали о жестокости своей барыни, а после нескольких пересказов по кабакам уже гуляли слухи о том, что молодая вдова ест человеческое мясо и пьет кровь младенцев. Со временем имя столбовой дворянки Дарьи Салтыковой исчезло из официальной истории, зато появилась страшная Салтычиха — сумасбродная жестокая старуха, что-то среднее между бабой-ягой и графом Дракулой, позже приобретшая еще и черты Пиковой дамы. Этот зловещий персонаж всё дальше уходил от реального прототипа, вдохновляя воображение художников, но мало интересуя историков.
Лишь почти столетие спустя деяния настоящей помещицы Салтыковой снова привлекли внимание специалистов — они стали серьезным аргументом в спорах об отмене крепостного права, которые в середине XIX века будоражили русское общество. Именно тогда появились первые серьезные работы, в которых были проанализированы многие тома уголовного дела, по сей день лежащие в архивах. После революции Салтычиха как символ бесчеловечного угнетения крестьянства попала во все школьные учебники, правда, умалчивалось, что этот случай был из ряда вон выходящим, а сама помещица понесла жесточайшее наказание.
В наши дни образ госпожи Салтыковой заиграл новыми красками — теперь она первый на Руси сексуальный маньяк-убийца и даже звезда телевизионных сериалов. Она существует в нескольких ипостасях, в которых правда и вымысел переплелись в весьма причудливый клубок. Впрочем, история настоящей Дарьи Салтыковой действительно весьма поучительна во многих смыслах — начиная от того, как вседозволенность и безнаказанность могут развращать человека, и заканчивая тем, какими бедами может обернуться коррупция в правоохранительной системе.
Набожная девушка из хорошей семьи
Дарья Николаевна родилась в семье не слишком родовитой, но известной и уважаемой, — ее дед Автомон Иванович Иванов хоть и был сыном приходского священника, при Петре I стал видным сановником, главой Поместного приказа. Вместе с сыном Николаем он был под Полтавой, причем во главе драгунского полка, снаряженного за собственные средства. Николай потом служил во флоте, а выйдя в отставку, спокойно жил в своем имении в окружении семьи. Угодья его располагались на юге от Москвы, в районе нынешнего Теплого Стана, а сама помещичья усадьба в Троицком — это современный поселок Мосрентген. По сей день там сохранился каскад прудов и храм, построенный на средства Автомона Ивановича. Дарья была средней из пяти сестер. Семья была набожная, часто ездила на богомолье и вносила крупные вклады в храмы, особенно в Ивановский монастырь, куда после смерти мужа уединилась бабушка Дарьи.
В девятнадцатилетнем возрасте, как положено, девицу выдали замуж. Жених был видный и родовитый — ротмистр Конногвардейского полка Глеб Алексеевич Салтыков. Вскоре у пары родился сын Федор, годом позже — еще один, нареченный Николаем. Но Глеб Алексеевич неожиданно простудился и умер, оставив 25-летнюю Дарью наследницей весьма внушительного состояния — помимо уже упомянутого Троицкого и еще нескольких сел в разных губерниях (ее приданого), вдове достался жилой дом в Москве в начале Сретенки, возле Лубянских ворот. Формально, наследниками числились сыновья, но опекуном стала Дарья Николаевна. Через некоторое время Федор и Николай были отправлены в престижные учебные заведения при гвардейских полках, и молодая вдова осталась совершенно одна. Возможно, это и был переломный момент. Позже следователи пытались узнать, проявлялись ли какие-то странности в ее поведении ранее, но выявить никаких отклонений не удалось.
Такая безнаказанность совершенно помутила рассудок помещицы, и жестокие истязания продолжились и в городском доме Салтыковой, и в ее имении Троицком. Поводы для наказаний были совершенно ничтожные, а зверства становились всё изощреннее. Помещица лично била крепостных руками и разными предметами (особенно любила тяжелые поленья), таскала за волосы, зачастую вырывая их, жгла кипятком, свечкой и щипцами для волос. Она сформировала целую банду сподручных из дворни, которых называла на украинский манер «гайдуками». Эти злодеи безжалостно пороли несчастных, выставляли раздетыми на мороз, топили в бочках. Вина жертв нередко сводилась к неидеально помытым полам или неудачно приготовленному кофе.
Сама Салтыкова при этом вела совершенно обычный образ жизни. Она вращалась в московском свете и даже заводила романы: известно, что ее любовником был капитан Николай Андреевич Тютчев — дед знаменитого в поэта. Молодой человек занимался сверкой кадастровых границ имений, которые в те времена были достаточно условными, и так познакомился с молодой вдовой. Их отношения продлились как минимум три года.
Беглые крепостные и капитан Тютчев
Бесчинства Дарьи Салтыковой продолжались почти пять лет. Слухи по Москве ходили, но мер не предпринималось. И лишь в 1762 году полиция занялась этим делом, причем для этого потребовалось личное вмешательство императрицы Екатерины.
История умалчивает, как двум беглым крепостным удалось добраться до Петербурга и каким образом они умудрились передать прошение императрице. Случилось это летом 1762 года, вскоре после ее восшествия на престол. Прошение было принято и передано в юстиц-коллегию, после чего по инстанции вернулось в Москву. Вероятно, одновременно в столицу пришла и жалоба капитана Тютчева — он собрался жениться и разорвал отношения с Салтыковой, после чего отвергнутая помещица стала мстить. Сначала ее крепостные пытались сжечь дом Тютчева, а затем помещица приказала устроить в лесу засаду на капитана и его невесту. Тютчев об этом узнал (крестьяне Салтыковой, которые не хотели совершать преступление, тайком ему сообщили), обратился по инстанции и ему выделили в охрану отряд драгун. После этого он написал донос в полицию.
Следствие покажет
Началось следствие, которое было поручено надворному советнику Степану Волкову — честному сыскарю простого происхождения, дослужившемуся до наследственного дворянства. В помощь ему отрядили грузинского князя Дмитрия Цицианова — он был в том же чине (равном армейскому подполковнику), но имел меньше следственного опыта.
Но Волков готов был идти до конца и, видимо, получил какие-то особые распоряжения от императрицы. То обстоятельство, что преступления Салтыковой столько лет не расследовались, в данном случае приобретали иной смысл — новая правительница могла показать себя во всей красе и продемонстрировать направленность своей просвещенной политики. Тем более что дальний родственник преступницы Сергей Салтыков был очень близким человеком к императору Петру III, его камергером и личным другом. Екатерина относилась к этому легкомысленному светскому повесе гораздо прохладнее (слухи о том, что они были любовниками, не имеют документальных подтверждений) и могла использовать скандал с его родственницей как лишнее подтверждение недееспособности свергнутого супруга. Кстати, сам Сергей Салтыков к этому времени уже уехал посланником в Европу и никакой роли в истории с Дарьей Николаевной не играл.
«Пыток не чинить»
Сведений о преступлениях было предостаточно, но доказательная база никак не собиралась. Салтыкова держалась уверенно и отказывалась признавать любые злодеяния, в департаменте полиции ее поддерживали, уверяя, что все былые жалобы крестьян были беспочвенными оговорами. Холопы, видя, что хозяйка совершенно суда не боится, свидетельствовать против нее отказывались. Для усиления позиций следствия Волков через юстиц-коллегию запросил в сенате разрешения применить к Салтыковой меры физического воздействия. Пытку гуманная императрица следователям не разрешила, но использовать ее в качестве угрозы дозволила.
Салтыкова была взята под стражу, однако ни прямые запугивания от дознавателей, ни уговоры священника, просившего не вынуждать следствие прибегать к крайним и богопротивным мерам, на Салтыкову не действовали — она упорно отказывалась каяться. Следователи даже устроили спектакль: доставили подозреваемую в пыточную камеру, где на ее глазах мучили какого-то разбойника. Салтыкова смотрела на это совершенно спокойно. И даже когда всё было готово к началу экзекуции над ней самой, помещица заявила, что вины не признает и оговаривать себя не станет.
Поскольку «расколоть» злодейку не удалось, следователи пошли другим путем. По их ходатайству Салтыкова была отстранена от управления поместьями и лишена права распоряжаться деньгами. Опекуном над имуществом сыновей был назначен сенатор Сабуров. Таким образом, помещица лишилась возможности угрожать своим холопам и подкупать чиновников, после чего следователи перешли к решительным действиям, а именно, к тотальному обыску. Многочисленная команда солдат и полицейских под командованием Волкова окружила дом Салтыковой на Сретенке, после чего все бумаги были подвергнуты досмотру, а все люди допрошены. Одновременно такой же обыск князь Цицианов проводил в имении Троицком.
Дело шло долго — почти три года. За это время реформаторский пыл молодой императрицы, столкнувшейся с российскими реалиями, стал несколько остывать. Из высокопоставленных московских чиновников никто виновным себя не признал, Салтыкова против них свидетельствовать отказалась. В итоге из полицейского начальства лично никто не пострадал, разве что некоторые карьеры были подпорчены. Салтыкова же всё это время оставалась под стражей и, хотя так и не признала себя виновной, преступления ее сочли полностью доказанными.
Понимая особое внимание к этому делу, Волков действовал очень осторожно и в конечное заключение внес только те случаи, которые имели неопровержимые доказательства. Поэтому, хотя в деле упоминалось о 138 погибших, в обвинительном заключении было указано, что Дарья Салтыкова «несомненно повинна» в смерти 38 человек и «оставлена в подозрении» относительно виновности в смерти еще 26 человек. Пострадавшими от истязаний были признаны 75 человек, но доказать, что они умерли именно в результате побоев, следствие не смогло, сам же факт телесного наказания крепостных преступлением не являлся. А вот обвинение в каннибализме с Салтыковой было снято, в деле это было оговорено особо.
Погребенная заживо
Весной 1765 года следствие в московской юстиц-коллегии было формально окончено и направлено в Шестой Департамент Правительствующего Сената. Там оно еще три года находилось в ожидании рассмотрения, после чего сенаторы вынесли вердикт — следствие проведено грамотно, сомнений в виновности Салтыковой нет. Однако выносить приговор сенаторы не стали, передав свое заключение Екатерине для принятия решения. Это лишний раз подтверждает, что инициатором расследования была именно императрица. В итоге и указ о приговоре составляла она лично.
Екатерина решила придать наказанию демонстративный характер. Все московские дворяне получили приглашение на экзекуцию, объявления были развешаны на перекрестках, глашатаи на площадях оповещали прохожих. 17 октября 1768 года Красная площадь была полна. В 11 часов к Лобному месту в сопровождении караула конных гусар прибыл черный возок в котором под охраной гренадеров с обнаженными шпагами была доставлена облаченная в рубище Салтыкова. Она была цепями прикована к столбу, на шею ей надели большой деревянный щит с надписью «мучительница и душегубица». После оглашения указа императрицы на Лобном месте приступили к наказанию подельников Салтыковой — священника Троицкой церкви Петрова и двоих «гайдуков» помещицы. Все трое были биты кнутом, заклеймены и сосланы на каторжные работы в Сибирь.
Иоанно-Предтеченский (или Ивановский) женский монастырь
Преступницу же после часа стояния у столба под воинским караулом доставили в Ивановский женский монастырь (на Кулишках), где «похоронили заживо». Для нее была подготовлена специальная подземная «покаянная» камера без окон — света в ней не было, свечу разрешалось ставить только на время еды, а общаться заключенной дозволялось лишь с настоятельницей и одной монахиней, которая приносила скудную монастырскую пищу. Прогулки были запрещены, как и любое иное общение с внешним миром. По большим церковным праздникам узницу по специально сделанному дощатому коридору отводили к небольшому окошку в стене храма, через которое она могла прослушать литургию. Общение с людьми было исключено.
Несмотря на жестокие условия, Салтычиха даже пережила Екатерину и умерла в 1801 году, после 33 лет заточения. Она так и не покинула стен монастыря, хотя режим содержания спустя десять лет немного смягчили и перевели Салтычиху в каменную пристройку с окном. Похоронили бывшую помещицу в Донском монастыре рядом с ее сыном.