что случилось с дочерью карениной и вронского
После гибели Анны Карениной под колесами поезда.
Каренин воспитывает детей Сергея и Анну одинаково строго. Но подрастающей Анне кажется, что с ней он обходится особенно сурово. Сережа иногда, обвиняя Анну в гибели матери, грозит ей, что папа оставит ее без наследства, что не видать ей приличного общества и что, как только она подрастет, ее вышвырнут на улицу.
Романа Льва Толстого в доме Карениных не держат, но Анна прочитала его довольно рано, и в ее сердце вспыхивает желание отомстить.
Раскольников в отчаянии, но сам он уже не может поднять руку на человека. Он решает найти исполнителя своей мести. Выбор Раскольникова падает на семнадцатилетнего гимназиста, у которого недавно казнен брат за покушение на царя. Володя Ульянов, читавший о судьбе Родиона Раскольникова, соглашается и из рогатки, почти в упор, свинцовым шариком в висок убивает Вронского. На крик Масловой сбегаются люди, собирается толпа, и в этот момент к дому на извозчике подъезжает Анна Каренина. Она понимает, что опоздала, что месть осуществить не удается.
Анна Каренина намеренно бросается в разгул, жизнь превращается в череду пьяных компаний и в переход от одного купца к другому. Идут годы.
Гибнет штаб Чапаева, в живых остается только Анна, потому что ее узнал командир белых Сергей Каренин, ее брат.
Заканчивается Гражданская война и Анна перебирается в Москву, чтобы хоть иногда видеть Ленина, но в 1924 году Ленин умирает, и жизнь Анны теряет всякий смысл. Она опускается и идет работать в домработницы.
Однажды, сходив в лавку за подсолнечным маслом, она идет домой и на трамвайных рельсах вдруг вспоминает о смерти своей матери. Приближающийся трамвай кажется ей тем самым поездом. В ужасе Анна бежит, выронив бидон с подсолнечным маслом на трамвайной линии возле Патриарших прудов.
Дети Анны Карениной
«Отгоняй от себя все то, что мешает
тебе чувствовать твою связь со всем живым»
В Ясной Поляне шел ливень. Вековые дубы походили на Льва Толстого. Много, много Толстых. Разгневанных, с разрывами молний в глазах.
Под дубом было сухо. Струи стекали по ветвистым бровям Толстого, и разрозненными каплями рассеивались вокруг.
Иван приехал сюда, в обитель великого моралиста, с юной женщиной, чужой женой.
Толстой колко смотрел каждым деревом.
Тогда же, в Крыму, он увидит беременную соседку, которая еще совсем недавно была школьницей, отличницей, мечтавшей о педагогическом институте, и казалась воплощением целомудрия. Но перед выпускными экзаменами сошлась с местным хулиганом, которого скоро посадили, а она родила от него, и теперь была беременна снова от парня, брата подруги, который только что вышел из тюрьмы. Малолетних, не готовых к воспитанию мам, он встречал по России, и теперь по Украине немало, и всеобщая радость по поводу повышения рождаемости увиделась ему делом сомнительным.
Пасмурный тяжелый взгляд из Дубовой рощи смотрел так, будто во всем этом был повинен он. И тогда у него родилось смутное подозрение, кто это его сглазил.
Так или иначе, как старик Каренин не крутись, а с такой порослью русской аристократии так и видится алая заря 1917 года.
Но все эти мысли явились потом. А пока Иван развернулся к женщине, к ее льнущей стати, любящему взору, спадающим волосам. И, глядя на путанные, как его жизнь, ложбинки древесной коры, видел себя героем, заезжим гастролером на сцене Ясной Поляны, где в кардобалете принимали участие великий классик и его великие творения.
Молодой блестящий гвардеец Касатский – будущий отец Сергий – мог счастливо прожить со своей избранницей всю жизнь, не узнай он до поры, что она – обыкновенная грешная женщина, да еще любовница так почитаемого им государя. Гвардеец уходит в монастырь. И далее Толстой ставит, казалось бы, иные вопросы: что праведнее и органичнее для человеческого пути, отшельническая жизнь или мирская? Соблазнов много: и стяжательство, и жажда слава, и гордыня. Но основные муки герой претерпевает все-таки из-за того предмета, который и привел его в монастырь: женщина!
Продуманной власти светских женщин Отец Сергий нашел противостояние. Но перед неприкрытой хитростями, первозданной плотской женской властью отшельник не устоял.
Отец Сергий, а с ним и Лев Толстой, решает противоречия между монастырским путем жизни и мирским в пользу последнего. Но, увы, мы так и не узнаем, как в миру, сначала став безымянным странником, потом, живя в Сибири на заимке, где работает у хозяина «в огороде, и учит детей отец, и ходит за больными», отец Сергий решает свою главную проблему монашеской жизни: влечение к женщине? Что, благодаря детям или больным побеждена похоть? Естественная тяга к продолжению рода?
Иван взял на заметку любопытную статистику. На западе рождается четыре процента детей, зачатых матерями не от своих законных мужей. В России этот показатель гораздо выше – четырнадцать процентов. Это серьезный общественный диагноз: измены, ложь, совращение.
Давно ли мы видели на экране красивую домохозяйку, мать семейства? Зато с прославлением проституток могут поспорить разве что гомосексуалисты или трансвеститы, удалившие за исторической ненадобностью мужские гениталии.
В российских средних школах старшеклассники на переменах обнимаются. Ивану, как человеку, учившемуся в советской школе, удивительно уже то, что они в школе обнимаются. Но, заметьте, обнимает, или сидит рядом, положив руку на плечо друга, всегда девочка. Именно так, как в годы его юности обнимал парень. Правда, обычная жалоба современных молодых жен состоит в том, что муж ничего не хочет, ничего не надо, пиво попить, на компьютере поиграть, да поспать. Так он еще в твоих объятьях спал!
Российские матери одиночки, как правило, зависимы и часто не подготовлены отвечать даже за себя. Крымская соседка, сама ребенок, к лету уже с двумя на руках. Это повсеместное явление: на улице могут жить замечательные мальчики, скромные, застенчивые, думающие. Но если есть хорошая, добрая девочка, то она обязательно найдет самое последнее отрепье. Конечно, это есть и в женской природе – тяга к решительному, сильному мужчине. К змию. Но сегодня сказывается и бесконечная романтизация «крутых», отвязанных, плохих показных парней. Силу – перепутали с наглостью и бессовестностью. «Залетит» от него, пьяного или наколотого, где-нибудь в подъезде или в дорогой сауне, и мучается потом с сынишкой, клянет мужчин. Хотя сама устроила себе такую жизнь, и запустила в мир ген насильника. И ведь не того, нахрапистого, клянет, а другого, который всегда стоял в сторонке, смотрел на нее во все глаза, но так и не подошел.
С тем, застенчивым, тоже происходит казус: он начинает выпивать, чтобы «раскрепоститься». По пьянке знакомится с женщиной, и вместе они выпивают, пока дружат, им хорошо, и кажется, что есть серьезное взаимопонимание. Женятся, и узнают, что трезвые, они совсем иные люди.
Процент рожденных в России детей с диагнозом « гиперактивность», то есть нарушением волевых, психических качеств, у нас просто чудовищен: сорок процентов. Мальчиков с такими показателями в 4,5 раза больше, чем девочек. Проблема мужчин – мужей – станет острее.
Сын Божий примет всех. Всех обоймет любовью. Если только мы не утратим способности к любви и покаянию, не превратимся в биологических существ, наделенных сексуальным и жевательным инстинктом, или только жевательным.
Века отбором невест или женихов занимались «мамки», «бабки», «повитухи», «мудрецы», велись родовые книги с характеристиками предков. Ныне есть наука генетика, докопавшаяся до невообразимых глубин в изучении наследственности. До сорокового колена можно установить принадлежность человека к расе, этнической принадлежности. Согласно весьма доказательная версии, каждый двухсотый мужчина на территории Центральной Евразии, независимо от национальности, потомок Чингисхана. Если мы утратили законы сохранения рода, отбросили моральные нормы, если не под силу нам духовная жизнь, то давайте обратимся к научным законам генетики. Но современному человеку претят любые системы, никто не может посягать на его так называемую свободу, и он ведет себя, будто только что откушал яблоко с древа познания.
Устами Поздышева Лев Толстой гласит: «Человечество живет, перед ним стоит идеал и, разумеется, идеал не кроликов или свиней, чтобы расплодиться как можно больше, и не обезьян или парижан, чтобы как можно утонченнее пользоваться удовольствиями половой страсти…»
В летнем Крыму, в отсвете открытого кафе, Иван наткнулся на пару, справляющую на каменном постаменте нехитрую любовную утеху. Испытал ли он неприязнь, какое-то осуждение? Нет. Поразился красоте прогнутой девичьей спины. И свернул в сторону, делая вид, будто идет мимо и ничего не замечает. Однако видел, как пара распрямилась. И он полагал, что спугнул их, и люди сейчас торопливо начнут одеваться. Но девушка просто сменила позу, сев на камень и широко раскинув на редкость красивые ноги. Чужие глаза ее, что называется, заводили.
В сравнении с идей страны, как трудовых лагерей, идея «обезьян и парижан» выглядит привлекательнее. Но все дело в том, что идея обезьян – сегодня рыночная идея. Рыночная идея с ее необходимостью превратить потребителя – то есть человечество – в существа с упакованным сознанием, устремленным к удовлетворению потребностей, к удовольствию, ибо за удовольствие надо платить. И нормальный человек должен бы сопротивляться рыночным постулатам, сохраняя человеческое в себе, но не мы, не наше общественное мнение, самым трепетным и искренним образом обслуживающее рыночную идею, как прежде обслуживало идею диктатуры пролетариата.
Кто напишет современный «Домострой»? Смотреть ли молодоженам порнуху, и как к ней относиться, если все равно ее покажут? Как почувствовать аромат любви, если до свадьбы перебрано несчитанное количество «партнеров». Как вернуть понимание того, что близость – это не достижение экстаза за счет механических телодвижений, а создание нового мира, слияние душ, может быть, прикосновение к неведомой вечности, откликающуюся через женскую матку рождением новой жизни.
Парень, упитанный, холеный, по виду, благообразный офисный служитель в очках, фосфорился ощущением удальца и победителя.
Иисус, сын Сираха сказал: «Человек, блудодействующий в теле плоти своей, не перестанет, пока не прогорит огонь». Толстой уверял: «А быть блудником есть физическое состояние, подобное состоянию морфиниста, пьяницы, курильщика».
Блудник – остается перед жизненным противоречием, теряя на пути клочья души.
И дай ему Бог – не превратиться в распутника, для которого женщина – предмет ненависти и презрения. Впрочем, для него и мужчина может быть предметом ненависти, потому распутник чаще всего удовлетворяет похоть без разбора пола. Для него главное: сделать из человека животное.
Ивану несколько раз довелось участвовать в банном застолье, где очень богатый мужчина постоянно бахвалился тем, как он имел связь с женщинами, которые, по большей части, у него работали. Рассказ всегда сопровождался унижающими женщину деталями. Пятидесятилетний мужик срывался на самый радужный гогот в подростковой уверенности, будто срам – может быть предметом гордости. Люди вокруг, вполне зажиточные, но беднее, все бывшие инженеры, явно переживая неловкость, натужно смеялись или выдавливали отупелое раздельное «хи-хи». При этом о своей жене любитель похабить женщин говорил очень уважительно, а при слове «мама» просто ронял слезу. И Ваня понял: на свой лад, как в тюремном мире, у человека существуют четкие нравственные градации: «жена, мать – это святое. И не только свои. Если ты чужая жена и мать – будь ею. Но если ты, тварюга, ложишься под меня, потому что я хозяин или богатый, то я тебя, как тварюгу, и буду пользовать». К сожалению, женщины, да и мужчины, польстившиеся на сказки о богатых, на придуманный дешевыми литераторами мир «гламура», в разрекламированности насилия, полюбили унижение, принимая его чуть ли ни за дар свыше, и в благоговейном порыве подобострастия сами лезут в грязи поваляться.
После южной парной ночи вновь открытый Толстой отрезвил и буквально встряхнул Ивана существом вопроса. Во время войны, когда люди гибли от пуль и штыков, а прекрасная Эллен, жена графа Безухова, металась меж двух любовников, иностранного принца и русского вельможи, приняла католичество, в расположении к обворожительному французу иезуиту. И вдруг внезапно умерла от неясной хвори.
Отец Сергий, найдя благо в мирском служении людям, так и не сможет разрешить противоречия между зовом плоти и необходимостью духовного подвига.
Иван мысленно предложил женам, рожавшим ему детей, на время беременности и кормления прекратить половую близость. Обе они ответили одинаковой улыбкой, сдержанной и завлекающей, как у Моны Лизы, рассекретив ее загадочность. У него жены были настоящими женщинами!
Настоящей женщиной была Анна Каренина. Она хоть и выщелкнулась из течения жизни, предвещая распад аристократического лада, но все делала ради любви. И под поезд бросилась только потому, что не видела больше возможности завоевать его, любимого, навеки приковав к себе. Лев Толстой в предисловии к рассказу Чехова «Душечка» пишет о том, что автор хотел осудить героиню, отсталую с точки зрения женской эмансипации, но, как настоящий художник, невольно ее восславил. Толстой также хотел вывести на чистую воду, как делился замыслом с Софьей Андреевной, женщину из аристократического слоя, но падшую. И восславил, влюбил читателя в женщину любящую до безумия.
Поэт Юрий Кузнецов говорил, что мужчина ходит вокруг вселенной, а женщина – вокруг мужчины. Поэтично! Только все наоборот, мужчина, может, и рвется пройтись вокруг вселенной, но ходит вокруг женщины, как телок, пасущейся на привязи в отведенном кругу. Причем, женщина, пока она не получила мужское семя – это одна женщина, женщина родившая – совершенно другой человек.
Мужчина живет мечтой, выстраивая завтра, никогда не меряясь с настоящим.
Какой удивительной женщиной была Софья Андреевна Толстая! Это же такого мужика удержать! Она уж ему и детей рожала, со счету собьешься, и версты рукописей его переписывала, и в пруд бросалась, выбрав, где мельче, но потребовалась, утонула бы, а Лев Толстой остался бы при ней.
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». В годы перестройки Иван не раз говорил, что время изменило эту Толстовскую мысль, и теперь каждая несчастливая семья несчастлива одинаково, потому как одинаково задавлена бытом и выживанием. Минули годы, материальный уровень жизни немножко подтянулся, несчастье вновь разветвилось в многообразии. А вот счастье?
Была ли ноша тяжелее, чем крест Сына Божьего? Знал ли кто такую муку, как Авраам, своими руками привязывающий любимого сына своего к жертвеннику?
О дереве судят – по плодам его.
Толстой, потерявший в полтора года мать, целенаправленно строил счастливую семью. Выбирал жену, присматриваясь, взвешивая, сравнивая. Как Левин в «Анне Карениной», устраивал, расширял хозяйство. И чем больше он любил, вкладывал сил и души в семью, в поместье, тем крепче прирастал ко всему сущему вокруг и оказывался несвободным.
Заточенье счастливой семьи! От несчастья, человек масштаба такой ответственности, как Лев Толстой, никуда бы не ушел, а уйти он мог только от счастья, ссучивавшего душу до размеров счастливой привязи.
Перефразируя еще раз мысль Толстого можно сказать: каждая несчастливая семья несчастлива по-своему, а все счастливые семьи – несчастливы одинаково.
Меняется экология, исчезают целые виды животных. Мутирует и человек, не замечая, не считая важным осознавать собственные изменения, грозящие перерождением вида. Вслед за Толстым проповедник двадцатого столетия святитель Лука говорит о существовании, имея в виду склад души, людей обезьян. Человечество словно приняло на себя обязательство по широкому воспроизводству и духовной подготовке человека именно этого типа. Кажется, сама природа движется к распаду, как цепь ядерной реакции, завершающаяся выбросом грандиозной энергии. Любое движение состоит из ценробежных и ценростремительных сил. «Если ли левый глаз соблазняет тебя, вырви его…». Вырви семя греха, пока его еще нет на Свете. Ты, вечный Адам и ты, вечная Ева, продолжаете жизнь, впечатывая в нее ДНК с наличием всех ваших физических и нравственных утрат, ибо передаваемы не только черты ваши, характеры, но и дух ваш.
Не растекайся жижею и топью, устремляйся руслом в море, океан.
…Незнакомка шла по аллее Дубовой рощи, порыв ветра взвихрил ее распущенные волосы, она придержала их рукой, убирая с глаз, и невольно выстрелила взглядом, угадав в глаза идущего навстречу Ивана. Они улыбнулись друг другу, как люди, объединенные одной любовью, Ясной Поляной, замедлили шаг и стали оборачиваться, будто вспоминая, где прежде встречались? И вновь глаза ее из-под руки с блеснувшим обручальным кольцом и взвившихся косм, в застенчивости, были нацелены прямо на него. Сердце Вани вздрогнуло, запрыгало, как жеребенок на аркане, и помягчал вдруг хмурый взгляд, смотревший стволами дубов, и стаяли только что возведенные в душе Египетские пирамиды, и голова решительно перестала понимать, почему же нельзя, когда все равно все уже – на-ча-лось.
7 секретов «Анны Карениной»
1. Тайна невинности Долли
После скандала из-за измены Стивы в дом Облонских приезжает Анна, чтобы помирить супругов. Подавленная ситуацией Долли оправдывает свой отказ простить мужа:
«— Изволь, — вдруг сказала она. — Но я скажу сначала. Ты знаешь, как я вышла замуж. Я с воспитанием maman не только была невинна, но я была глупа. Я ничего не знала. Говорят, я знаю, мужья рассказывают женам свою прежнюю жизнь, но Стива… — она поправилась, — Степан Аркадьич ничего не сказал мне. Ты не поверишь, но я до сей поры думала, что я одна женщина, которую он знал. Так я жила восемь лет. Ты пойми, что я не только не подозревала неверности, но что я считала это невозможным, и тут, представь себе, с такими понятиями узнать вдруг весь ужас, всю гадость… Ты пойми меня. Быть уверенной вполне в своем счастии, и вдруг…»
2. Тайна Рима
После того как лошадь Вронского сломала спину и упала вместе с наездником, ошарашенные зрители несколько раз повторили фразу:
«Недостает только цирка со львами».
3. Тайна чепца на мельнице и поднятых воротников
Вернувшись из Италии в Россию, Вронский и Анна остановились в Петербурге. Вскоре Алексей встречается со своей кузиной Бетси Тверской, которая в разговоре о готовящемся разводе Анны с Карениным роняет странную фразу:
«Вы мне не сказали, когда развод. Положим, я забросила свой чепец через мельницу, но другие поднятые воротники будут бить вас холодом, пока вы не женитесь».
«Бросить чепец за мельницу» (или «перебросить чепец через мельницу») — калька французской идиомы jeter son bonnet (sa coiffe) par-dessus les moulins.Буквально это переводится как «сбросить капот (или головной убор) на мельницу», а фигурально — «пуститься во все тяжкие». Осуждавшая Анну Бетси была «развратнейшая женщина», открыто обманывавшая мужа и не скрывавшая свою связь с любовником. Эта фраза прекрасно характеризует ее отношение к чистоте семейных отношений.
Другой предмет одежды, который называет Бетси, — это поднятый воротничок. Судя по всему, княгиня имеет в виду сильную половину петербургского света: еще в начале века в мужскую моду вошли рубашки с необычайно высокими накрахмаленными воротниками.
4. Тайна мазурки
В самом начале романа на московском балу Кити с нетерпением ждет приглашения Вронского на мазурку:
«Ей казалось, что в мазурке все должно решиться».
К тому моменту Кити уже танцевала с Вронским дважды: сначала они прошли несколько туров вальса, затем кадриль. Почему же она хотела обязательно станцевать с ним и мазурку?
Несмотря на праздничную атмосферу, бал имел довольно строгий регламент. Он открывался полонезом, за ним следовал вальс, после обычно танцевали четыре французские кадрили, а кульминацией была мазурка, после которой бал закрывался или прерывался на длительный ужин. Этот порядок не был случайным: каждый танец отвечал за определенное настроение, соответственно, и темы, на которые было допустимо говорить во время разных танцев, были определенные.
Вальс считался одним из самых эротичных танцев: партнеры образовывали пару анфас, кавалер поддерживал даму за талию (за пределами танцевального пространства такой жест считался непозволительным). Кадриль — чопорный этикетный танец, во время которого обсуждались повседневные дела и общественные события. Такой танец был способом завести полезное знакомство и немного посплетничать. Романтические разговоры во время кадрили были неуместны.
Мазурка подчеркивала мужественность кавалеров: громкие удары каблука, резкие взмахи руками, имитирующие натягивание поводьев, так называемое хромое па (pas boiteux), напоминающее о ранениях в бою. Во время одной из фигур мазурки партнер опускался перед дамой на колено. И одновременно мазурка демонстрировала грациозность дам. Апофеозом женской партии было падение на руки кавалера: дама словно сдавалась под его напором и соглашалась отдать ему свое сердце. Так что неудивительно, что Кити Щербацкая возлагала на мазурку большие надежды.
5. Тайна детей Карениных
Анна не готова к разводу, и Вронский просит о помощи Долли. Главный его аргумент в пользу развода — это дети:
«Моя дочь по закону — не моя дочь, а Каренина. Я не хочу этого обмана! — сказал он с энергическим жестом отрицания и мрачно-вопросительно посмотрел на Дарью Александровну.
Она ничего не отвечала и только смотрела на него. Он продолжал:
— И завтра родится сын, мой сын, и он по закону — Каренин, он не наследник ни моего имени, ни моего состояния, и как бы мы счастливы ни были в семье и сколько бы у нас ни было детей, между мною и ими нет связи. Они Каренины».
В законодательстве XIX века, как и сегодня, существовала так называемая презумпция законности, согласно которой младенец, появившийся на свет у родителей, состоявших в законном браке (как Анна Каренина и ее супруг), указывался в метрике как законнорожденный. Ребенок числился законным до тех пор, пока путем особого церковного или судебного разбирательства не было доказано обратное. Именно поэтому маленькая Аня получила фамилию «отца по закону».
При желании Каренин мог начать процесс по признанию «прижитой» супругой девочки незаконной, но шансов выиграть дело было мало. Единственным аргументом в пользу истца была невозможность его встреч с Анной Аркадьевной в то время, когда был зачат ребенок (по законам того времени — 306 дней). Это можно было доказать при условии, если бы чета Карениных жила все это время в разных городах или если бы один из супругов находился под особым надзором (в больнице или тюрьме). Но Каренины жили вместе, а значит, маленькая Аня в этом случае не имела шансов стать Вронской. Единственной возможностью Вронского узаконить свою дочь был развод Карениных. Но, к сожалению, с ним ситуация была не менее сложной.
Единственным поводом для развода Анны и Алексея Александровича могло быть прелюбодеяние: российское законодательство второй половины XIX — начала XX века называло это «оскорбление святости брака» и фактом «половой связи одного из супругов с лицом посторонним, все равно — состоящим в браке или свободным». После болезни Анны, едва не приведшей к смерти, Каренин по-христиански простил ей измену и согласился отпустить, сфальсифицировав развод, то есть взяв вину прелюбодеяния на себя. Таким образом, он позволил Анне сохранить репутацию, в дальнейшем выйти замуж за Вронского и дать его фамилию маленькой Ане (после удочерения). Именно на такой исход и надеялся Вронский. Но сама Каренина, а затем и ее муж отказались от такого решения проблемы.
Разорвать отношения с мужем Каренина смогла бы, только взяв вину на себя. Но в этом случае рождение маленькой Ани стало бы следствием преступной связи, а таких детей нельзя было узаконить или усыновить. Подтвердив свою измену в суде, Каренина обрекла бы себя на пожизненное безбрачие (это было отменено лишь в мае 1904 года), не смогла бы официально выйти замуж за Вронского, а их будущие дети считались бы незаконнорожденными и не имели бы права носить фамилию отца.
6. Тайна отказа Каренина от дуэли
О поединке думал и Каренин. Для него это был едва ли не единственный способ выйти из неприятной ситуации с незапятнанной репутацией. Согласно Дуэльному кодексу, дуэль могла «дать решительное и окончательное восстановление чести. …Даже самое тяжкое оскорбление признается не оставляющим ни малейшего пятна на чести, раз только она получила удовлетворение посредством дуэли; при этом безразлично, осуществилась ли дуэль или не была осуществлена вследствие признания ее неосуществимости на основании законов о дуэли; а если дуэль была осуществлена, то оказалось ли ее результатом пролитие крови или нет».
Однако оскорбленный Каренин так и не решился на поединок. И дело не только в страхе быть убитым. В России дуэль считалась уголовным преступлением, и участие в ней означало бы конец успешной чиновничьей карьеры Алексея Александровича, которая была невероятно значима для него. Вторая причина была религиозная. Церковь относилась к дуэлянтам как к душегубам и самоубийцам — их нельзя было хоронить на кладбище, соборовать, допускать к исповеди и причастию. Каренин как человек религиозный и воцерковленный не мог себе позволить дуэль.
7. Тайна ломберного столика
Решив еще раз сделать Кити предложение, Левин выбирает довольно необычный способ и пишет признание на ломберном столике:
«— Я давно хотел спросил у вас одну вещь.
Он глядел ей прямо в ласковые, хотя и испуганные глаза.
— Пожалуйста, спросите.
— Вот, — сказал он и написал начальные буквы: к, в, м, о, э, н, м, б, з, л, э, н, и, т?»
Графиня Толстая вспоминала, что прочитала признание «быстро и без запинки», однако ее младшая сестра, Татьяна Кузминская, в своих мемуарах вспоминала эту сцену иначе. Пятнадцатилетняя Таня была случайным свидетелем этой удивительной сцены. Не желая петь во время вечера, она спряталась от гостей под роялем и слышала, как Лев Николаевич помогал Соне разобрать некоторые слова.
Изображения: Анна на диване. Эскиз иллюстрации Константина Рудакова к роману Льва Толстого «Анна Каренина». 1940 год Аукционный дом «Знакъ Арт»Источники