лиана хапаева постнаука биография
«Лучшая работа на Земле». Интервью с Лианой Хапаевой, исполнительным директором ПостНауки и выпускницей Вышки
ПостНаука — крупнейший российский проект в сфере популяризации науки, ставший заметным игроком и на международном рынке. Его исполнительный директор, выпускница Вышки Лиана Хапаева рассказывает, как подготовить себя к карьере мечты, что такое «постнаучное ДНК» и какое будущее ждёт просветительские проекты.
– Как и большинство школьников, делая выбор в 16 лет, я не исходила из позиции «чем я хочу заниматься в этой жизни?», хотя мне кажется, что это правильный вопрос, который надо задавать себе в любом возрасте. Выпускники школ чаще задают себе другой — «куда я хочу поступить?» или, что ещё более грустно, «куда я могу поступить?». Я себе задавала вопрос «куда я могу поступить?», пыталась как-то его сопоставить с вопросом «что я вообще люблю?». А любила я путешествовать — родители часто меня куда-то возили, и в школе я уже путешествовала одна. Кроме того, я любила историю, говорила по-английски и хотела изучать второй язык, поэтому выбрала международные отношения.
Я поступила на факультет мировой экономики и мировой политики и была ослеплена тем, что на него прошла, хотя в тот год на нём был самый высокий проходной балл в стране. Кажется, что в такой ситуации отказываться невозможно. Я ни разу в жизни не пожалела об этом выборе, потому что учеба дала мне хорошую базу. В Вышке меня научили учиться, мыслить критически, подходить к любому вопросу с исследовательской точки зрения, обрабатывать большие объемы информации, высказываться свободно и рассчитывать всегда только на свои силы. Там же я встретила людей, для которых образование и саморазвитие были базовыми ценностями. Однако я понимала, что это образование не прикладное, и решила направить мой бакалаврский бэкграунд в конкретное русло. Журналистика и медиакоммуникации мне всегда были интересны просто потому, что я была потребителем медийного контента, как и все мои сверстники. Я хотела с этим как-то взаимодействовать.
Друзьям в барах и за кофе я всегда говорила, что ПостНаука про разумное и вечное.
ПостНауку я выбрала довольно случайно. Сначала я встретила издателя ПостНауки в университете — он проводил мастер-класс по научной коммуникации. Позже Анна Качкаева репостнула в фейсбуке его объявление о наборе стажеров. Я прошла стажировку, стала работать в ПостНауке редактором и быстро поняла, и эта работа быстро стала для меня очень важной. Мы говорили себе, что объясняем людям, как устроен мир, с научной точки зрения. Каждый день я общалась с учеными, брала интервью, снимала лекции и очень много узнавала сама. Каждый день был открытием.
Из числа остальных медиа ПостНаука выделялась для меня тем, что не пыталась угнаться за инфоповодом, а рассказывала о том, что будет важно всегда. Стоимость акций Теслы изменится уже завтра, появится очередной бессмысленный закон, и это никого не будет волновать через месяц. Звёзды всегда будут рождаться и умирать, анемия всегда будет одной из самых распространенных болезней, влияющих на качество нашей жизни, и нам важно понимать процессы, которые происходят в нас самих и во Вселенной постоянно. Друзьям в барах и за кофе я всегда говорила, что ПостНаука про разумное и вечное.
Лиана интервьюирует Сэра Дэвида Клэри, на тот момент президента Колледжа Магдалены в Оксфорде
Фото из личного архива Лианы Хапаевой
– В фейсбуке вы писали о том, что для вас эта работа быстро стала «лучшей работой на Земле», а потом вы уволились и вернулись лишь через полтора года. Появились сомнения в том, что это ваше? И чем вы занимались в эти полтора года?
– ПостНаука сегодня производит впечатление огромной фабрики, хотя команда очень небольшая. Видимо все сотрудники хорошо мотивированы на работу. Что заряжает лично вас?
– Мы действительно большой проект. Сейчас на сайте более 6500 единиц контента, из которых примерно половина — видео, половина — тексты. И мы не только продолжаем производить новое, но также пытаемся обновлять старое. Например, в 2016 году я сделала текст про депрессию. На него до сих пор постоянно приходит трафик. В позапрошлом году стало понятно, что этот текст устарел, и это происходит с большой частью контента. Мы создали целое подразделение, которое занимается фактчекингом как новых, так и старых материалов.
Я бы хотела, чтобы учёные занимали в обществе больше места, были настоящими лидерами мнений и ролевыми моделями
Команда действительно небольшая. Сейчас в ней 24 человека, каждый понимает свою задачу и вклад, который делает. Каким-то образом мне всегда удавалось находить неравнодушных коллег, которые не ограничиваются своим узким кругом ответственности, а смотрят по сторонам, вовлекаются в новые амбициозные задачи, не боятся пробовать новое. Я очень ценю команду, потому что вижу, что здесь собираются профессионалы, которые очень много умеют, выкладываются и постоянно учатся. Когда ты находишься в команде людей, которые работают круто, у тебя нет возможности быть посредственным, потому что чувствовать себя отстающим неприятно. При этом мы пытаемся распределять нагрузку равномерно. Однако мы понимаем, что нам нужно больше людей, и сейчас растим эту команду. В разделе «Вакансии» на сайте всегда можно что-то найти.
– Вы занимаетесь также англоязычным проектом Serious Science. Есть разница в работе с российскими и иностранными учёными?
Мы и наши читатели хотим познавать мир, а наука — лучший способ добывать знания о нём
Кроме того, я заметила, что учёные, с которыми мы разговариваем там, чаще говорят о себе. В российской науке и в России в целом присутствует коллективизм. Учёный, который сидит перед камерой и рассказывает о своей конкретной разработке, часто не говорит «я сделал». Он говорит «мы», «наша исследовательская группа, «наш институт». Думаю, тут тоже есть тенденция к изменениям, но я бы хотела, чтобы учёные занимали в обществе больше места, были настоящими лидерами мнений и ролевыми моделями. Над этим мы в общем-то и работаем. Думаю, что в результате работы ПостНауки, других просветительских проектов и, в первую очередь, самих учёных ситуация к этому и движется крупными шагами.
Скриншот эфира «Рубки» о генетическом тестировании
Фото из личного архива Лианы Хапаевой
– Есть ли направления, которые легче переносить в формат ПостНауки? И какие направления лучше привлекают зрителей?
– Мы стараемся охватывать все области знания — никогда не знаешь, на какие вопросы читатель будет искать ответ завтра. Но при этом опыт показывает, что у читателей есть запрос на то, чтобы находить ответы на простые вопросы, которые возникают у них каждый день. Как правильно спать? Сколько кофе можно пить в день? Как работает психосоматика? Здесь важно думать о человеке.
Другая категория явлений, которые тоже пользуются популярностью — это то, что не влияет на нашу жизнь прямо, но позволяет нам понять природу вещей, которые происходят вокруг нас, и законы, по которым мир устроен именно так. Как были устроены средневековые города? Почему небо голубое? Как устроены галактики? Любопытство — то, что присуще каждому мыслящему человеку. Часто мы работам над темами из собственного любопытства, и мы знаем, что у нашего читателя оно есть. Мы и наши читатели хотим познавать мир, а наука — лучший способ добывать знания о нём.
– Можно ли «разговорить» учёного, который не очень хорошо подаёт информацию? Или не стоит приглашать его в такой проект?
– Можно, и это работа редактора. Мы отбираем экспертов по достаточно сложному списку критериев, потому что хотим точно убедиться, что он знает, о чём говорит. Но среди этих критериев нет пункта «разговорчивый/ неразговорчивый», потому что это вопрос обоюдного интереса, коммуникации, подготовки, создания комфортной обстановки.
– Какие сейчас тренды в популяризации науки?
– Повлияла ли пандемия на деятельность ПостНауки? Куда проект планирует двигаться?
– Пандемия показала, что будущее за онлайн-образованием. Это востребовано сейчас и будет ещё более востребовано в будущем. Тренд уже и так набирал обороты в последние годы, а с пандемией обороты сильно ускорились. У нас в апреле в два раза вырос трафик. Люди сели дома, и им показалось, что у них очень много свободного времени. Они решили развиваться и пошли на ПостНауку и другие просветительские медиа. Для нас это маркер того, что то, что мы делаем, востребовано.
– Могут ли онлайн-платформы составить конкуренцию университетам на рынке высшего образования?
– ПостНауке интересны предложения курсов от университетов или отдельных образовательных программ? Либо важнее фигура конкретного учёного, за которым вы сами следите?
В ПостНауке есть ряд ценностей, которые мы постулируем: честность, наука, будущее, общее дело и life-long learning
– Чувствуете ли Вы связь с университетом после выпуска?
– Я выпускница Вышки, и это часть моей идентичности. Многих своих друзей-вышкинцев я встретила уже после университета, и мы часто осознавали, что нас связывают общие ценности. При этом я понимаю, что закончила университет 5 лет назад, и за это время там многое изменилось. Мне не всегда нравится то, что я читаю в новостях, но надеюсь, что изменения не затронули основные принципы.
– Спрошу как один из руководителей студенческого проекта по популяризации научного знания. Могут ли команде проекта быть интересны молодые ребята с опытом подготовки научно-популярного контента, например, в таких университетских проектах?
– Конечно, могут. Я сама пришла в ПостНауку стажером, и тогда имело значение то, что я делала свой студенческий медийный проект. И я как человек, который иногда подбирает команду, тоже безусловно обращаю на это внимание. В ПостНауке есть ряд ценностей, которые мы постулируем: честность, наука, будущее, общее дело и life-long learning. Когда я вижу, что у человека в бэкграунде есть что-то, что так или иначе связано с этими ценностями, это имеет большое значение. Если человек до ПостНауки уже пытался каким-то образом заниматься просветительством, это большой плюс.
– Стоит ли университету делать что-то специально для развития в студентах популяризаторских навыков и запала?
– Думаю, да. Вот чего университету не стоит делать, так это заниматься научной коммуникацией самостоятельно, потому что я не видела успешных кейсов. Кажется, что эту функцию лучше аутсорсить. Но обучать студентов стоит. Коммуникация науки и общества, как мы знаем, востребована уже сейчас и будет востребована дальше. Поэтому, да, я на 100% поддерживаю то, что вы там делаете. Если и другие возьмутся за это, скорее всего, у нас появится больше интересных проектов, мы найдём больше интересных кадров, проектов. Инфопространство сейчас перенасыщено контентом, и оно будет им перенасыщено и дальше. Но если баланс мусорного и просветительского контента когда-нибудь перейдёт на сторону просветительского, я буду счастлива, и думаю, что не только я.
– Пара слов, может быть, напутствие для авторов нашего журнала «ИКСТАТИ» и других научно-популярных проектов Вышки.
– Кажется, я никогда никому не давала напутствий, да и вообще не поддерживаю этот жанр. Каждый человек — автор собственной жизни. Но если бы я давала совет себе, то я бы советовала:
Думаю, что с таким подходом можно успешно заниматься примерно чем угодно.
Из столицы с любовью
Лиана Хапаева
Организатор
Цель программы
В маленьких школах в дальних уголках России меньше хороших педагогов, меньше шансов на качественное дополнительное обучение. Разрыв образовательных возможностей в разных регионах — ни для кого не секрет, но об этом мало говорят. И это можно изменить.
Мотивы участников
Слово «change» мы слышим почти от всех, кто приходит в программу. Мотивация может быть идеалистической: одни мечтали стать учителем, но поступили на другую специальность, другие так увлечены предметом, что счастливы делиться знаниями. Но некоторые люди приходят в программу из-за желания развиваться. На втором году участия в программе многие начинают свои проекты.
Например, Екатерина Трушина пришла, чтобы преподавать экономику, но получила должность учителя литературы.
В какой-то момент она поняла, что может объяснять экономику — на примере художественных произведений. Почему бы не анализировать бюджет Карениных — или альтернативные возможности в стихотворениях Лермонтова?
В итоге она открыла курсы по финансовой грамотности, написала учебник и запустила детский мобильный банк Panda Money.
Дарья Озерова
Учитель литературы в подмосковном селе Каринское
Жизнь за МКАД
Переезд для меня был болезненным — я люблю Москву, мне нравилось жить в центральном районе большого города. Но здесь жизнь тоже насыщенная. Работа занимает много времени и сил, а развлечений хватает.
Две недели назад мы устроили для детей площадки по всей школе, где они играли, например, в мафию и ЧГК. Еще у меня есть кружок «Через театр»: мы ставим спектакли и показываем их в Москве. К счастью, мы можем не тратить много времени на работу с документацией. Это выбор администрации.
Как влиять на детей
Мы хотим скрасить жизнь детей в настоящем, создать место, где им хорошо. «Учитель для России» работает в неблагоприятных школах, со сложным социальным контекстом. Часто дети сталкиваются с проблемами в семье, и нередко родителям все равно, чем они заняты. Программа направлена на то, чтобы показать, что жизнь может быть другой. Мы даем ребенку понять, что у него много возможностей, и неважно, где он родился: большой мир открыт для всех. Может быть так, как он видит в своей деревне, а может — иначе, и образование — это то, что позволяет реализовать иное видение.
Вдохновляет, когда на уроке у детей происходит какое-то открытие — это то, ради чего можно приходить в школу
Начни с себя
Работа в школе знакомит с собой, в том числе со своими недостатками. Можно сколько угодно рассуждать о том, каким должен быть учитель, но реальность далеко не всегда соответствует идеалам. Когда ты входишь в класс, подготовив урок, и теряешь над ним контроль, из тебя вырывается агрессия, и неважно, что ее проявления не нравились тебе в собственной школе. К ним приучает опыт прошлого — от него сложно освободиться.
Работа в школе — это всегда работа над собой. Она требует многозадачности, умения решать множество проблем в одну минуту. Это всегда сотрудничество: с коллективом, с администрацией — ты не можешь выжить здесь в одиночку. Наконец, это навык организовывать мероприятия. Мы бесконечно креативим: у нас мало подручных материалов, но с их помощью нужно сделать все красиво и хорошо. Это хорошая способность — из ничего, из непригодных средств создать сказку.
Павел Азыркин
Учитель истории, обществознания и астрономии в подмосковном селе Каринское
До и после
Я боялся переезжать, рассчитывал на школу поближе к Москве, но сейчас уехал бы еще дальше.
Здесь я многое понял для себя. Часто, спрашивая о чем-то, я был уверен в ответе, а он оказывался другим. Кому-то я говорил: «Вот смотрите, можно поехать в Геленджик, а можно — в Ниццу. Куда поедете?» Для меня это простой вопрос: я выберу Ниццу. А дети мне на это: «А нам дома лучше». И что тут можно сказать?
В первый год сложно управлять классом. Ночью я придумывал что-то на урок, но, когда приходил, дети не хотели этого делать или им требовалось не пять минут, а пятнадцать …
Иногда я нуждался в передышке, но не позволял ее себе. В результате мучил и детей, и себя. Важно принимать себя: если тебе плохо, лучше остановись, потому что дальше бессмысленно что-то делать, ты не готов, ты не в том эмоциональном состоянии.
Сначала на подготовку к урокам уходило все мое время. В первый год сидел до полтретьего ночи … Сейчас понял: выспавшийся учитель — лучший учитель. Когда ты не выспался, сложно гореть энтузиазмом.
О системе образования
Я преподаю историю, обществознание и астрономию — это нормально. Помимо уроков, я готовлю детей к экзаменам, в этом году пытаюсь запустить тьюторскую службу. Тьютор сопровождает ребенка в самообразовании и помогает определить сферу интересов.
Я не понимаю, зачем пересказывать на уроке параграф, если можно рассматривать разные точки зрения, сравнивать, аргументировать. Уроки истории нужны не для того, чтобы знать, когда была Великая французская революция. На этом материале можно отрабатывать навыки: критическое мышление, soft skills (умения, полезные везде, а не в узкой области — прим. The Vyshka).
Важно, чтобы преподаватели могли приходить к психологу, — сейчас помогают только детям. У учителя должно быть меньше нагрузки. Если у тебя 40 часов в неделю, ты не подготовишь хороший урок, даже если ты учитель от бога: у тебя нет времени. Наконец, сама классно-урочная система изжила себя. Девять или одиннадцать лет я сижу в одном классе с людьми, с которыми, может быть, не хочу, и сорок пять минут должен учиться. Дети редко задаются вопросом, почему именно так, но я его задаю. Кому-то легче заниматься лежа, кому-то позже, чем с 8:30 …
Счастье преподавать
Вопрос, останусь ли я на третий год в Каринском, открыт, но я точно останусь в образовании. Само общение с детьми — источник энергии. Когда ты проходишь с ними что-то долго и нудно, даешь задания, и в один момент — может, раз в 10 уроков — слышишь: «О-о-о! Я просек!» — это круто. Еще ты расширяешь кругозор учеников, они больше видят. Наконец, когда ты что-то отдаешь, что-то делаешь, чем-то болеешь, — это делает тебя счастливее.
Счастье — это моменты, когда ты находишься в том месте и в то время, которое тебе нужно. И я точно понимаю: в школе я — на своем месте
Текст: Елизавета Шапатина
Редактор: Екатерина Воробьева
Фото: предоставлены героями материала
Лиана Хапаева о «лучшей работе на Земле»
ПостНаука — крупнейший российский проект в сфере популяризации науки, ставший заметным игроком и на международном рынке. Его исполнительный директор, выпускница Вышки Лиана Хапаева рассказывает, как подготовить себя к карьере мечты, что такое «постнаучное ДНК» и какое будущее ждёт просветительские проекты.
.jpg "лиана хапаева постнаука биография. Смотреть фото лиана хапаева постнаука биография. Смотреть картинку лиана хапаева постнаука биография. Картинка про лиана хапаева постнаука биография. Фото лиана хапаева постнаука биография")
– Обучаясь в Вышке, вы изучали международные отношения, Францию. Почему вы заинтересовались карьерой в ПостНауке, просветительском проекте?
– Как и большинство школьников, делая выбор в 16 лет, я не исходила из позиции «чем я хочу заниматься в этой жизни?», хотя мне кажется, что это правильный вопрос, который надо задавать себе в любом возрасте. Выпускники школ чаще задают себе другой — «куда я хочу поступить?» или, что ещё более грустно, «куда я могу поступить?». Я себе задавала вопрос «куда я могу поступить?», пыталась как-то его сопоставить с вопросом «что я вообще люблю?». А любила я путешествовать — родители часто меня куда-то возили, и в школе я уже путешествовала одна. Кроме того, я любила историю, говорила по-английски и хотела изучать второй язык, поэтому выбрала международные отношения.
Я поступила на факультет мировой экономики и мировой политики и была ослеплена тем, что на него прошла, хотя в тот год на нём был самый высокий проходной балл в стране. Кажется, что в такой ситуации отказываться невозможно. Я ни разу в жизни не пожалела об этом выборе, потому что учеба дала мне хорошую базу. В Вышке меня научили учиться, мыслить критически, подходить к любому вопросу с исследовательской точки зрения, обрабатывать большие объемы информации, высказываться свободно и рассчитывать всегда только на свои силы. Там же я встретила людей, для которых образование и саморазвитие были базовыми ценностями. Однако я понимала, что это образование не прикладное, и решила направить мой бакалаврский бэкграунд в конкретное русло. Журналистика и медиакоммуникации мне всегда были интересны просто потому, что я была потребителем медийного контента, как и все мои сверстники. Я хотела с этим как-то взаимодействовать.
Друзьям в барах и за кофе я всегда говорила, что ПостНаука про разумное и вечное.
ПостНауку я выбрала довольно случайно. Сначала я встретила издателя ПостНауки в университете — он проводил мастер-класс по научной коммуникации. Позже Анна Качкаева репостнула в фейсбуке его объявление о наборе стажеров. Я прошла стажировку, стала работать в ПостНауке редактором и быстро поняла, и эта работа быстро стала для меня очень важной. Мы говорили себе, что объясняем людям, как устроен мир, с научной точки зрения. Каждый день я общалась с учеными, брала интервью, снимала лекции и очень много узнавала сама. Каждый день был открытием.
Из числа остальных медиа ПостНаука выделялась для меня тем, что не пыталась угнаться за инфоповодом, а рассказывала о том, что будет важно всегда. Стоимость акций Теслы изменится уже завтра, появится очередной бессмысленный закон, и это никого не будет волновать через месяц. Звёзды всегда будут рождаться и умирать, анемия всегда будет одной из самых распространенных болезней, влияющих на качество нашей жизни, и нам важно понимать процессы, которые происходят в нас самих и во Вселенной постоянно. Друзьям в барах и за кофе я всегда говорила, что ПостНаука про разумное и вечное.
– В фейсбуке вы писали о том, что для вас эта работа быстро стала «лучшей работой на Земле», а потом вы уволились и вернулись лишь через полтора года. Появились сомнения в том, что это ваше? И чем вы занимались в эти полтора года?
– Мы в ПостНауке иногда шутим, что есть постнаучное ДНК. Можно уйти из ПостНауки, но ДНК-то не меняется. Я могу уйти из ПостНауки и завтра, но всё равно сохраню лояльность её ценностям и идеям, которые она защищает. В 2017 году я ушла из ПостНауки, потому что мне показалось, что я сделала там всё, что могла и хотела. Я решила, что мне нужно попробовать что-то новое, и пошла в проект «Учитель для России», который находит классных ребят, выпускников ведущих вузов (Вышки в том числе) и молодых специалистов, учит их быть учителями и на два года отправляет работать в сельскую школу в одном из регионов России. Я занималась привлечением кандидатов в учителя и участвовала в их отборе.
Так я проработала там полтора года, и это было интересно, но в какой-то момент я поняла, что хочу обратно в ПостНауку. И у ПостНауки была такая потребность. Я встретилась с Иваром (Ивар Максутов, основатель и издатель ПостНауки – прим. ред.), он рассказал, что у него есть проект, в котором нужно ехать в Лондон и снимать курсы с британскими учёными. Я, конечно, не могла такое пропустить. После этого я осталась на позиции шеф-продюсера и позже перешла на позицию исполнительного директора.
– ПостНаука сегодня производит впечатление огромной фабрики, хотя команда очень небольшая. Видимо все сотрудники хорошо мотивированы на работу. Что заряжает лично вас?
– Мы действительно большой проект. Сейчас на сайте более 6500 единиц контента, из которых примерно половина — видео, половина — тексты. И мы не только продолжаем производить новое, но также пытаемся обновлять старое. Например, в 2016 году я сделала текст про депрессию. На него до сих пор постоянно приходит трафик. В позапрошлом году стало понятно, что этот текст устарел, и это происходит с большой частью контента. Мы создали целое подразделение, которое занимается фактчекингом как новых, так и старых материалов.
Я бы хотела, чтобы учёные занимали в обществе больше места, были настоящими лидерами мнений и ролевыми моделями
Команда действительно небольшая. Сейчас в ней 24 человека, каждый понимает свою задачу и вклад, который делает. Каким-то образом мне всегда удавалось находить неравнодушных коллег, которые не ограничиваются своим узким кругом ответственности, а смотрят по сторонам, вовлекаются в новые амбициозные задачи, не боятся пробовать новое. Я очень ценю команду, потому что вижу, что здесь собираются профессионалы, которые очень много умеют, выкладываются и постоянно учатся. Когда ты находишься в команде людей, которые работают круто, у тебя нет возможности быть посредственным, потому что чувствовать себя отстающим неприятно. При этом мы пытаемся распределять нагрузку равномерно. Однако мы понимаем, что нам нужно больше людей, и сейчас растим эту команду. В разделе «Вакансии» на сайте всегда можно что-то найти.
– Вы занимаетесь также англоязычным проектом Serious Science. Есть разница в работе с российскими и иностранными учёными?
– ПостНаука много работает с британскими и американскими учёными, а до пандемии мы часто приглашали на съёмки европейских ученых, которые приезжали в Москву на конференции. По опыту работы с британскими учёными я сделала вывод о том, что они часто бывают более открыты к коммуникации. Возможно, практика научной коммуникации сформировалась раньше и учёный там — медийное лицо. Но я вижу, что эта тенденция проявляется и в России. В последние годы появилось большое количество лекториев, YouTube-каналов и крупных медиа, которые задействуют учёных. Появился спрос на экспертное знание и информацию, которой точно можно доверять. Это не может не радовать.
Мы и наши читатели хотим познавать мир, а наука — лучший способ добывать знания о нём
Кроме того, я заметила, что учёные, с которыми мы разговариваем там, чаще говорят о себе. В российской науке и в России в целом присутствует коллективизм. Учёный, который сидит перед камерой и рассказывает о своей конкретной разработке, часто не говорит «я сделал». Он говорит «мы», «наша исследовательская группа, «наш институт». Думаю, тут тоже есть тенденция к изменениям, но я бы хотела, чтобы учёные занимали в обществе больше места, были настоящими лидерами мнений и ролевыми моделями. Над этим мы в общем-то и работаем. Думаю, что в результате работы ПостНауки, других просветительских проектов и, в первую очередь, самих учёных ситуация к этому и движется крупными шагами.
– Есть ли направления, которые легче переносить в формат ПостНауки? И какие направления лучше привлекают зрителей?
– Мы стараемся охватывать все области знания — никогда не знаешь, на какие вопросы читатель будет искать ответ завтра. Но при этом опыт показывает, что у читателей есть запрос на то, чтобы находить ответы на простые вопросы, которые возникают у них каждый день. Как правильно спать? Сколько кофе можно пить в день? Как работает психосоматика? Здесь важно думать о человеке.
Другая категория явлений, которые тоже пользуются популярностью — это то, что не влияет на нашу жизнь прямо, но позволяет нам понять природу вещей, которые происходят вокруг нас, и законы, по которым мир устроен именно так. Как были устроены средневековые города? Почему небо голубое? Как устроены галактики? Любопытство — то, что присуще каждому мыслящему человеку. Часто мы работам над темами из собственного любопытства, и мы знаем, что у нашего читателя оно есть. Мы и наши читатели хотим познавать мир, а наука — лучший способ добывать знания о нём.
– Можно ли «разговорить» учёного, который не очень хорошо подаёт информацию? Или не стоит приглашать его в такой проект?
– Можно, и это работа редактора. Мы отбираем экспертов по достаточно сложному списку критериев, потому что хотим точно убедиться, что он знает, о чём говорит. Но среди этих критериев нет пункта «разговорчивый/ неразговорчивый», потому что это вопрос обоюдного интереса, коммуникации, подготовки, создания комфортной обстановки.
– Какие сейчас тренды в популяризации науки?
– Сложно выделить конкретные тренды в популяризации, но я вижу, что сама популяризация стала трендом. Постепенно наука становится частью общественной повестки. Медиа, которые раньше не писали о науке, теперь начали. Лайфстайл-блогеры, которые раньше рассказывали о новых городских ресторанах, теперь рекомендуют курсы, которые они недавно посмотрели. Хосты YouTube-каналов, которые раньше приглашали в эфиры условных знаменитостей, включили в список своих гостей учёных. Учёные сами начали создавать блоги и YouTube-каналы, в которых говорят от первого лица. YouTube в России, кажется, стал главной площадкой популяризации и в целом альтернативным телевидением. Долгих лет жизни ему.
– Повлияла ли пандемия на деятельность ПостНауки? Куда проект планирует двигаться?
– Пандемия показала, что будущее за онлайн-образованием. Это востребовано сейчас и будет ещё более востребовано в будущем. Тренд уже и так набирал обороты в последние годы, а с пандемией обороты сильно ускорились. У нас в апреле в два раза вырос трафик. Люди сели дома, и им показалось, что у них очень много свободного времени. Они решили развиваться и пошли на ПостНауку и другие просветительские медиа. Для нас это маркер того, что то, что мы делаем, востребовано.
– Могут ли онлайн-платформы составить конкуренцию университетам на рынке высшего образования?
– Мне кажется, что они уже сейчас составляют конкуренцию. Платформа расширяет возможности потенциального студента, который сидит в Москве, Тюмени или Владикавказе, и даёт ему возможность получить знания и навыки вне зависимости от существующих границ. Университет пока что этого сделать не может, но у него есть такая возможность, если он будет воспринимать платформу не как конкурента, а как потенциального союзника.
– ПостНауке интересны предложения курсов от университетов или отдельных образовательных программ? Либо важнее фигура конкретного учёного, за которым вы сами следите?
– Мы сотрудничали с университетами и продолжаем это делать. У нас был опыт больших проектов со Сколтехом, Тюменским государственным университетом, Сибирским федеральным университетом. Для университетов это хороший способ заявить о собственных научных исследованиях, привлечь абитуриентов и преподавателей. Учёные, работавшие с ПостНаукой, часто используют курсы, которые они здесь записали, как домашние задания для студентов. Мы в целом всегда открыты к предложениям о сотрудничестве от университетов.
В ПостНауке есть ряд ценностей, которые мы постулируем: честность, наука, будущее, общее дело и life-long learning
– Чувствуете ли Вы связь с университетом после выпуска?
– Я выпускница Вышки, и это часть моей идентичности. Многих своих друзей-вышкинцев я встретила уже после университета, и мы часто осознавали, что нас связывают общие ценности. При этом я понимаю, что закончила университет 5 лет назад, и за это время там многое изменилось. Мне не всегда нравится то, что я читаю в новостях, но надеюсь, что изменения не затронули основные принципы.
– Спрошу как один из руководителей студенческого проекта по популяризации научного знания. Могут ли команде проекта быть интересны молодые ребята с опытом подготовки научно-популярного контента, например, в таких университетских проектах?
– Конечно, могут. Я сама пришла в ПостНауку стажером, и тогда имело значение то, что я делала свой студенческий медийный проект. И я как человек, который иногда подбирает команду, тоже безусловно обращаю на это внимание. В ПостНауке есть ряд ценностей, которые мы постулируем: честность, наука, будущее, общее дело и life-long learning. Когда я вижу, что у человека в бэкграунде есть что-то, что так или иначе связано с этими ценностями, это имеет большое значение. Если человек до ПостНауки уже пытался каким-то образом заниматься просветительством, это большой плюс.
– Стоит ли университету делать что-то специально для развития в студентах популяризаторских навыков и запала?
– Думаю, да. Вот чего университету не стоит делать, так это заниматься научной коммуникацией самостоятельно, потому что я не видела успешных кейсов. Кажется, что эту функцию лучше аутсорсить. Но обучать студентов стоит. Коммуникация науки и общества, как мы знаем, востребована уже сейчас и будет востребована дальше. Поэтому, да, я на 100% поддерживаю то, что вы там делаете. Если и другие возьмутся за это, скорее всего, у нас появится больше интересных проектов, мы найдём больше интересных кадров, проектов. Инфопространство сейчас перенасыщено контентом, и оно будет им перенасыщено и дальше. Но если баланс мусорного и просветительского контента когда-нибудь перейдёт на сторону просветительского, я буду счастлива, и думаю, что не только я.
– Пара слов, может быть, напутствие для авторов нашего журнала «ИКСТАТИ» и других научно-популярных проектов Вышки.
– Кажется, я никогда никому не давала напутствий, да и вообще не поддерживаю этот жанр. Каждый человек — автор собственной жизни. Но если бы я давала совет себе, то я бы советовала:
Думаю, что с таким подходом можно успешно заниматься примерно чем угодно.