метнер композитор краткая биография
Метнер композитор краткая биография
Я наконец в искусстве безграничном
Достигнул степени высокой.
Слава мне улыбнулась; я в сердцах людей
Нашел созвучия своим созданьям.
А. Пушкин. Моцарт и Сальери
Н. Метнер занимает особое место в истории русской и мировой музыкальной культуры. Художник самобытной индивидуальности, замечательный композитор, пианист и педагог, Метнер не примыкал ни к одному из музыкальных стилей, характерных для первой половины XX в. Приближаясь отчасти к эстетике немецких романтиков (Ф. Мендельсон, Р. Шуман), а из русских композиторов — к С. Танееву и А. Глазунову, Метнер был вместе с тем художником, устремленным к новым творческим горизонтам, его многое роднит с гениальным новаторством И. Стравинского и С. Прокофьева.
Метнер происходил из семьи, богатой художественными традициями: мать — представительница знаменитого музыкального рода Гедике; брат Эмилий был философом, литератором, музыкальным критиком (псевд. Вольфинг); другой брат, Александр, — скрипачом и дирижером. В 1900 г. Н. Метнер блистательно окончил Московскую консерваторию по классу фортепиано В. Сафонова. Одновременно он изучал и композицию под руководством С. Танеева и А. Аренского. Его имя записано на мраморную доску Московской консерватории. Творческий путь Метнер начал успешным выступлением на III Международном конкурсе им. А. Рубинштейна (Вена, 1900) и первыми же своими сочинениями завоевал признание как композитор (фортепианный цикл «Картины настроений» и др.). Голос Метнера — пианиста и композитора — был сразу услышан наиболее чуткими музыкантами. Наряду с концертами С. Рахманинова и А. Скрябина авторские концерты Метнера являлись событиями музыкальной жизни как в России, так и за рубежом. М. Шагинян вспоминала, что эти вечера «были для слушателей праздником».
В 1909-10 и 1915-21 гг. Метнер был профессором Московской консерватории по классу фортепиано. Среди его учеников — многие известные впоследствии музыканты: A. Шацкес, Н. Штембер, Б. Хайкин. Советами Метнера пользовались B. Софроницкий, Л. Оборин. В 20-х гг. Метнер состоял членом МУЗО Наркомпроса и часто общался с А. Луначарским.
С 1921 г. Метнер живет за рубежом, концертирует в странах Европы и в США. Последние годы жизни вплоть до своей кончины он прожил в Англии. Все годы, проведенные за рубежом, Метнер оставался русским художником. «Мечтаю попасть на родную почву и поиграть перед родной аудиторией», — писал он в одном из последних своих писем. Творческое наследие Метнера охватывает более 60 опусов, большинство из которых представлено фортепианными сочинениями и романсами. Дань крупной форме Метнер отдал в своих трех фортепианных концертах и в Концерте-балладе, камерно-инструментальный жанр представлен фортепианным Квинтетом.
В своих произведениях Метнер является глубоко самобытным и истинно национальным художником, чутко отразившим сложные художественные веяния своей эпохи. Его музыке присуще ощущение духовного здоровья и верности лучшим заветам классики, хотя композитору довелось преодолеть немало сомнений и выражаться порой усложненным языком. Здесь напрашивается параллель между Метнером и такими поэтами его эпохи, как А. Блок и Андрей Белый.
Центральное место в творческом наследии Метнера занимают 14 фортепианных сонат. Поражающие вдохновенной изобретательностью, они заключают в себе целый мир психологически углубленных музыкальных образов. Им свойственна широта контрастов, романтическая взволнованность, внутренне сосредоточенное и вместе с тем душевно согретое раздумье. Некоторые из сонат носят программный характер («Соната-элегия», «Соната-сказка», «Соната-воспоминание», «Романтическая соната», «Грозовая соната» и др.), все они очень разнообразны по форме и музыкальной образности. Так, например, если одна из самых значительных эпических сонат (ор. 25) является истинной драмой в звуках, грандиозной музыкальной картиной претворения философского стихотворения Ф. Тютчева «О чем ты воешь, ветр ночной», то «Соната-воспоминание» (из цикла «Забытые мотивы» ор. 38) проникнута поэзией задушевной русской песенности, нежной лирикой души. Очень популярна группа фортепианных сочинений, названная «сказками» (жанр, созданный Метнером) и представленная десятью циклами. Это собрание лирико-повествовательных и лирико-драматических пьес с самой разнообразной тематикой («Русская сказка», «Лир в степи», «Рыцарское шествие» и т. п.). Не менее известны 3 цикла фортепианных пьес под общим названием «Забытые мотивы».
Монументальны и приближаются к симфониям фортепианные концерты Метнера, лучшим из них является Первый (1921), образы которого навеяны грозными потрясениями первой мировой войны.
Романсы Метнера (более 100) разнообразны по настроению и очень выразительны, чаще всего это сдержанная лирика углубленно философского содержания. Написаны они обычно в форме лирического монолога, раскрывающего душевный мир человека; многие посвящены картинам природы. Любимыми поэтами Метнера были А. Пушкин (32 романса), Ф. Тютчев (15), И. В. Гете (30). В романсах на слова этих поэтов особенно рельефно выступают оригинально развиваемые композитором такие новые черты камерной вокальной музыки начала XX в., как тонкая передача речевой декламации и огромное, подчас решающее значение роли фортепианной партии. Метнер известен не только как музыкант, но и как автор книг о музыкальном искусстве: «Муза и мода» (1935) и «Повседневная работа пианиста и композитора» (1963).
Творческие и исполнительские принципы Метнера оказали значительное влияние на музыкальное искусство XX в. Его традиции развивали я развивают многие видные деятели музыкального искусства: А. Н. Александров, Ю. Шапорин, В. Шебалин, Е. Голубев и др. Музыку Метнера исполняли и исполняют крупнейшие музыканты: С. Рахманинов, С. Кусевицкий, М. Оленина-д’Альгейм, Г. Нейгауз, С. Рихтер, И. Архипова, Е. Светланов и др.
Путь отечественной и современной мировой музыки так же невозможно представить себе без Метнера, как невозможно представить его себе без его великих современников С. Рахманинова, А. Скрябина, И. Стравинского и С. Прокофьева.
Биография Николая Карловича Метнера
Федор Карлович Гедике — брат Александры Карловны подготовил Метнера к поступлению в Московскую консерваторию. Здесь на младшем отделении Николай учился у А. И. Галли, а, перейдя на старшее, занимался у П. А. Пабста, ученика Листа. Пабст был прекрасным музыкантом и выдающимся пианистом. С его внезапной смертью эти занятия оборвались, и последние три консерваторских года Метнер учился у В. И. Сафонова.
Окончив в 1900 году Московскую консерваторию по специальности фортепиано с Малой золотой медалью, Метнер вскоре обратил на себя внимание как талантливый, технически сильный пианист и интересный, вдумчивый музыкант.
Устное предание сохранило два рассказа, характеризующие исполнительское искусство Николая Карловича уже в это время. Сам Сафонов заявил однажды, что Метнеру за его игру следовало бы присудить Бриллиантовую медаль, если бы таковые существовали. Выступление Метнера на открытом консерваторском ученическом вечере произвело также большое впечатление на знаменитого пианиста Иосифа Гофмана, который восхитился не только игрой, но и огромной выдержкой, волевой собранностью юного артиста, исполнившего, что называется, «с налета» «Исламея» Балакирева.
Скоро наряду с концертами Рахманинова и Скрябина авторские концерты Метнера явились событиями музыкальной жизни как в России, так и за рубежом. Писательница М. Шагинян вспоминала, что эти вечера были для слушателей праздником.
Метнеровский пианизм при всем своем техническом совершенстве и звуковом мастерстве не отличался особым виртуозным блеском. До отъезда за границу, когда условия жизни заставили его расширить концертную деятельность, Метнер выступал редко, рассматривая эти свои выступления как своего рода отчеты перед публикой в новых творческих достижениях.
Метнер не любил выступать в больших помещениях перед многочисленной публикой, предпочитая концертные залы камерного типа. Тяготение к камерности, интимности было вообще характерно для Метнера. В ответном письме брату Эмилию он писал:
«Если мое искусство «интимно», как ты часто говоришь, то этому так и быть надо! Искусство зарождается всегда интимно, и если ему суждено возродиться, то оно должно снова стать интимным. Напоминать об этом людям я и считаю своей обязанностью. И в этом я тверд и железен, как и полагается быть сыну века. »
Сафонов прочил своему ученику блестящую пианистическую карьеру, от которой, однако, Николай Карлович временно отклонился, предпочтя заняться композицией.
Будучи сам выдающимся пианистом, он полнее и ярче всего проявил себя в области фортепианной музыки. Из шестидесяти одного опубликованного им опуса почти две трети написаны для фортепиано.
История жизни Николая Карловича Метнера
В 1909—1910 годах Метнер был профессором Московской консерватории по классу фортепиано. В 1911 году он ушел из консерватории, некоторое время жил в селе Траханееве, в имении друзей. Там композитор нашел необходимое уединение. Однако в 1913 году ему пришлось снова вернуться в Москву. Того требовали и работа в Российском музыкальном издательстве, и необходимые для семейного бюджета частные уроки. Метнер с женой и старшим братом Эмилием поселился в Саввинском переулке на Девичьем поле, тогда московской окраине. С 1915 по 1919 год Метнер опять преподавал в консерватории.
Среди его учеников — многие известные впоследствии музыканты А. Шацкес, Н. Штембер, Б. Хайкин. Советами Метнера пользовались В. Софроницкий, Л. Оборин.
А композитору было, что сказать своим ученикам. Ведь Метнер был величайшим мастером владения средствами полифонии. Целью его стремлений было «слияние контрапунктического стиля с гармоническим», высшим образцом которого находил он творчество Моцарта.
Внешняя чувственная сторона звучания, звуковая краска как таковая мало интересовала Метнера. Для него главным в музыке являлась логика выражения мысли.
Как пишет П. И. Васильев:
«Подобно Шопену, Метнер органически связан с фортепиано. Из него извлекал он свои особые, «метнеровские» мелодии и гармонии. В фортепианной клавиатуре, знакомой ему с шестилетнего возраста, композитор услыхал новые сочетания звуков и расширил возможности инструмента, вдохнув в него оркестровую мощь и красочность.»
Помимо творческого дара Метнер, как уже было отмечено выше, обладал еще исключительным исполнительским талантом. Все свои сочинения он замечательно интерпретировал, воссоздавая каждый раз перед слушателями вновь свои творческие замыслы, осуществленные в сонатах, сказках и концертах, восстанавливая их первичные образы. Его игра отличалась предельной и, я бы сказал, вдохновенной точностью звукового рисунка. Все элементы музыкальной ткани мелодия, гармония, ритм, динамика, в соотношении и выявлении частей сочинения, — все вместе образовывало согласно звучащий строй, имя которому — музыка.
Не случайно Метнер однажды сказал: «Красота — всегда точность». В изложении своих сочинений и при их исполнении он был, повторяю, точен. Это как будто простое и будничное слово. Однако оно таит в себе весьма объемное, многозначащее содержание, имеющее непосредственное отношение к красоте. В беседах Метнер неоднократно обращал внимание своих учеников на то, что «фортепианная игра одним своим концом упирается в цирк». То есть пианист, подобно цирковым артистам, в совершенстве владеющий своим телом, должен в совершенстве управлять и распоряжаться движениями своих пальцев и рук. Они должны безотказно повиноваться исполнительской воле художника.
Метнер говорил, что «недостаточно иметь фортепианную технику», что нужно приобретать «умение владеть ею при всевозможных обстоятельствах», что «в этом умении кроется весь смысл техники». Само слово «техника», в применении к фортепианной игре, он очень не любил, считая, что оно совсем не объясняет и не выражает того сложного психологического процесса, который лежит в основе игры на фортепиано».
В 1919 году Метнер потерял московскую квартиру и, следовательно, возможность работать в Москве, вынужденно жил в дачном поселке. К этому времени распалась дотоле сплоченная семья Метнеров умерли мать и отец, на фронте погиб старший брат (Карл), другой (Эмилий) в 1914 году перебрался в Германию, а после начала войны был интернирован в Швейцарию.
Не имея работы, постоянного жилья, лишившись близких, Метнер решил в 1921 году уехать в Германию. В сезон 1921—1922 годов он дал три концерта (в Берлине и Лейпциге), а в следующем сезоне выступил в Польше (в Варшаве и Лодзи). В программы концертов входили в основном сочинения самого пианиста, кроме того, он несколько раз сыграл Четвертый фортепианный концерт Бетховена.
В 1924 году, после посещения Швейцарии и Италии, Метнеры осели во Франции, в местечке Эрки в Бретани. Оттуда композитор выехал на концерты в США. Этим первым турне он обязан заботам Рахманинова. По соглашению с фирмой «Стейнвей» Николай Карлович должен был играть с лучшими симфоническими оркестрами в разных городах. В поездке он выступал с необычной для него интенсивностью с конца октября 1924 года до середины марта 1925 года он дал 17 концертов. В сольных программах, кроме своих сочинений, Метнер играл сонаты Скарлатти и Бетховена, Фантазию Шопена, пьесы Листа, а также выступал с певицей, исполнявшей его романсы и песни. Эта поездка позволила обеспечить семью. Вернувшись во Францию, Метнеры поселились в местечке Фонтен-д`Иветт в 30 километрах от Парижа.
Рахманинов, несмотря на свои проблемы, постоянно заботился о Метнере. Он постарался вдохнуть былую веру в старого друга и сумел с присущим ему тактом поддержать Николая Карловича материально.
Метнеры жили по соседству в Монморанси. В Клерфонтэне впервые прозвучал посвященный Рахманинову Второй концерт Метнера для фортепиано. Аккомпанировал Юлий Конюс. Всех слушавших взволновала великолепная темпераментная токката.
В феврале 1927 года композитор поехал на концерты в Россию. Его выступления в Москве, Ленинграде, Одессе, Киеве, Харькове доставили радость не только слушателям, но и самому концертанту. Он уезжал из России с надеждой вскоре вернуться обратно и показать здесь сочинения последних лет. Однако помешали иные гастрольные планы. В 1928 году по приглашению певицы Т. Макушиной Метнер совершил поездку в Лондон. В 1929—1930 годах композитор вновь совершил турне по США и Канаде, затем дал концерты в Англии. Со временем его начали утомлять бесконечные странствия и переезды.
Все усиливающееся с годами чувство одиночества, чуждости всему, чем определялись не только пути развития музыкального искусства в XX веке, но и весь строй современного мира, заставляло Метнера отгораживаться от окружающего, оберегая чистоту дорогих ему духовных ценностей и идеалов.
В 1935 году в Париже выходит книга композитора «Муза и мода». Высказываемые в ней мысли и суждения являются итогом длительных, сосредоточенных размышлений, волновавших Метнера на протяжении всей его сознательной жизни.
В конце 1935 года Метнер обосновался в Англии, в небольшом домике в северной части Лондона. Он выступал с концертами еще два сезона в 1935—1937 годах, после чего сосредоточился на композиторской работе. Если и выступал, то только со своими сочинениями. В 1942 году Николай Карлович перенес инфаркт, приковавший его на два месяца к постели.
Находясь за рубежом, Метнер продолжал считать себя русским музыкантом и заявлял:
«Эмигрантом по существу никогда не был и не стану».
Глубоко потрясло его нападение гитлеровской Германии на СССР :
«. Москва переживается мною, как будто я нахожусь там, а не здесь» (из письма к И. Э. и Э. Д. Пренам от 27 октября 1941 года).
5 июня 1944 года Метнер выступил в концерте в пользу Объединенного комитета помощи Советскому Союзу в Лондоне, где его музыка прозвучала рядом с сочинениями Глинки, Чайковского, Шостаковича.
Николай Карлович умер в Лондоне 13 ноября 1951 года.
Метнер во время занятий композицией или игрой на фортепиано обычно вел краткие записи. Вот некоторые из них, дающие возможность заглянуть в творческую лабораторию мастера
«Рассудок — лакей духа, которого следует держать в подчинении, чтобы он не забрал себе слишком много воли». «Необходимо научиться записывать мысли, записывать на все лады. Записывать ежедневно, хоть полчаса в день». «Не думать о печати!» «Верить в свою тему вообще!» «Не преследовать себя, а лишь наблюдать за собой. Помнить, что при расстройстве не следует созерцать свое расстройство, ибо человек неизменно приобщается созерцаемому». «Помнить, что мысль управляется мозгом, который хотя и состоит на службе у духа, но все же сам не дух, а плоть, и потому так же требует регулярного отдыха, как руки и ноги». «Чаще отдыхать! Воображать! Представлять вещь (как во сне) в завершенном виде, как бы уже написанной или исполненной. Воображать! Вылезать воображением из всего окружающего, обыденного, раз оно не располагает к творческой работе. »
Метнер композитор краткая биография
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Николай Карлович Метнер
Николай Карлович Метнер родился в самый канун католического рождества 24 декабря 1879 года в Москве в семье обрусевших немцев (хотя по последним данным, семья его имеет скорее скандинавское происхождение) и был младшим из шестерых детей. Благодаря такому слиянию двух дат, каждый день рожденья уже зрелого композитора проходил так: в отсветах гирлянд на праздничной елке он садился за рояль и играл семье своеобразный творческий отчет за прошедший год. Иногда ему помогала супруга, бывшая славной певицей, иногда брат Александр. Но обо всем по порядку.
В 6 лет Николай получил от матери первые уроки игры на фортепиано. Старший брат его, Александр, в то же время начинал заниматься на скрипке, так Коля самостоятельно стал упражняться еще и на братовом инструменте. Сразу отметим, что Александр Метнер в будущем сделался известным альтистом, дирижером и зав.муз.отделом таировского Камерного театра.Уроки по фортепиано продолжались и после поступления Николая в реальное училище, теперь под руководством его дяди Федора Гедике, профессора консерватории и органиста в московской церкви французских католиков. Причем Метнер сразу хотел играть серьезную, «взрослую» музыку, как то Бах, Бетховен, Скарлатти, Моцарт. Вернувшись однажды из реального училища, Николай решительно бросил ранец на кровать и заявил семье, что никакая сила на свете не заставит его снова пойти в эту школу и что он хочет учиться в консерватории. Родители сначала запротивились такому своенравию молодого человека, но на его сторону встал старший брат Эмилий Карлович Метнер, только что поступивший на юридический факультет. Чаша весов в споре перевесила в пользу Коли, и в 1892 году он поступил в Московскую консерваторию. Затронем снова тему будущего: Эмилий Метнер стал публицистом, литературным и музыкальным критиком, да и вообще весомой фигурой в мире искусства, так основанное им издательство «Мусагет» вообще определило весь облик Серебряного века.
Николай Карлович с братом Эмилием и супругой
По воспоминаниям Анны Михайловны Метнер (супруги), музыкальные мысли одолевали Николая Карловича непрерывно и он не мог успокоиться, не записав явившихся ему тем. Для записи мог послужить любой клочок бумаги, первым попавшийся под руку композитора. Так один раз, будучи на улице, Метнер вообще оторвал кусок афиши с театральной тумбы и заполонил его нотными знаками. Окажись рядом городовой, попал бы музыкант в участок за хулиганство. Все эти наброски композитор складывал в большой чемодан. Приступая к новому сочинению, Метнер открывал чемодан, копался в его содержимом, использовал оттуда что-нибудь и клочок с наброском выбрасывал за дальнейшей ненадобностью; весь этот процесс Николай Карлович именовал «чисткой Авгиевых конюшен» и жалел только, что он не Геркулес. Если в процессе сочинения попадалось затруднявшее его место, то Метнер мог сидеть над ним целыми днями, не прерываясь на еду и не высыпаясь; когда же у него не оставалось ни нервов, ни сил он мог взяться за другую вещь. И часто решение затруднительного момента потом приходила легко, само собой, и, кстати, часто во сне.В это же время занятия на фортепиано были для Николая Карловича чем-то сродни отдыху. Из других композиторов особенно любил он исполнять Бетховена, которого боготворил и называл не иначе, как «его величество». Заодно примечательно, что из чужих сочинений одна лишь бетховенская «Аппасионата» была записана Метнером-пианистом. Константин Игумнов об этом исполнении говорил так: «Музыку Бетховена Метнер играет так, будто он сам ее сочинил».
Но 1909 год был очень удачным для Метнера: композитор получил престижнейшую Глинкинскую премию за песни на стихи Гете, а вместе с ней пришло и широкое признание. Его концерты в России начали пользоваться уверенным успехом, сформировался круг верных поклонников его творчества, и Метнер, таким образом, завершил формирование российского «музыкального триумвирата» «Рахманинов-Скрябин-Метнер». Это означало, что московская композиторская школа вернулась на лидирующие позиции в российском музыкальном мире, к-рые она, было, уступила петербургской, после смерти Чайковского.
Конечно, среди завсегдатаев концертных залов отношения к каждому из триумвиров были неоднозначны. Были поклонники, но были и критики. Так, например, Рахманинова обвиняли в эпигонстве Чайковскому, про музыку Скрябина, настолько она стала необычна, обидного сказать не могли и потому кидались, как волки, на его философские измышления; Метнера же, опять во многом по вине фамилии, обвиняли в «отсутствии русской почвы», подражании немецким романтикам и т.д. Во многом этому способствовал тот факт, что брат Эмилий в своих статьях прежде всего обращал внимание на западные традиции в творчестве композитора и старался его преподнести как «русского Брамса». Такой титул очень задевал Николая Карловича, он хотел быть только «русским Метнером».
Николай Карлович отметился и в делах «Дома Песни», основанного певицей Марией Олениной-Д’Альгейм с целью популяризации камерной вокальной музыки. На вечерах исполнялась как западная классика, как, например, Шуберт, так и классика отечественная, прежде всего Мусоргский. Метнер аккомпанировал певцам за роялем, заседал в жюри конкурсов, организованных «Домом», а также принимал вместе с Андреем Белым и Валерием Брюсовым участие в отвлеченных философских беседах после концертов.
В этом же 1909 Метнер стал преподавателем фортепианного класса в Московской консерватории, но, увлеченный композицией, ушел после года работы; в 1915 году он вернулся к педагогике и проработал в консерватории до самой революции. Из собственных сочинений он позволял ученикам исполнять только две каденции к 4-му концерту Бетховена для ф-но с оркестром. С этими каденциями связан скандал, переполошивший тогда половину музыкальной Москвы. Голландский дирижер Виллем Менгельберг (ставший впоследствии главным пропагандистом творчества Малера) позволил себе на репетиции 4-го концерта Бетховена, к-рый Метнер исполнял со своими каденциями, сделать композитору грубое замечание. Оскорбленный Метнер отказался от участия в концерте и написал в несколько газет письмо-протест. Вслед за этим занегодавала уже музыкальная общественность.
На банкете, устроенном Фредериком Стейнвеем в честь наступившего 1925-го года, была сделана необычная фотография. Одно перечисление запечатленных на ней музыкантов уже захватывает дыхание и бросает в трепет: пианист Иосиф Гофман, глава фирмы «Steinway & Sons» Фредерик Стейнвей, дирижер Вильгельм Фуртвенглер, Николай Карлович Метнер, Игорь Федорович Стравинский, Сергей Васильевич Рахманинов, Фриц Крейслер, дирижер Пьер Монтё, пианист Александр Ильич Зилоти.
Отыграв все положенные по контракту концерты, Метнер возвратился в Европу. Только поселившись во французском городке Эрки, морском курорте и древней столице Бретани, Николай Карлович вернулся к творчеству и принялся много и яростно работать над второй скрипичной сонатой, двумя сказками для ф-но соло, ор.48 и вторым фортепианным концертом, к-рый он посвятил Рахманинову.
Вообще, стоит поговорить отдельно об отношениях Метнера и Рахманинова. Метнер начал печататься в 1903 году. В это время Рахманинов уже был всеми признанным музыкантом, автором второго фортепианного концерта, о к-ром Метнер говорил, что, слушая его, «чувствуешь, как во весь свой рост подымается Россия»; его кантата «Весна» в том году получила премию имени Глинки. К тому году относится и личное знакомство двух музыкантов; как упоминалось намного выше, Сергей Васильевич слушал метнеровскую сонату для фортепиано, Ор.5, в авторском исполнении и пришел от нее в восторг. Потом набравший популярности Метнер стал вровень с Рахманиновым среди музыкальных кумиров Москвы. И в то время, как лагеря их поклонников враждовали между собой, сами композиторы относились с любовью и восхищением к работам друг друга.
Н. К. Метнер и С. В. Рахманинов
Пианист Гольденвейзер продолжал вспоминать, как Николая Карловича настолько окрылила его поездка в Москву, что он рассчитывал не только приехать вскоре с новой чередой концертов, но и окончательно вернуться в Москву, снова преподавать в консерватории, но когда он захотел посетить белокаменную столицу еще раз, ему просто-напросто отказали в визе. Метнер воспринял это крайне болезненно.
За советскими гастролями последовало второе американское турне, большей частью проходившее по городам Канады. Тур был плохо организован и закончился очень неприятной историей. По совету заведующего концертным бюро в «Steinway&Sons» супруга композитора поручила перечислить большую часть заработанных денег во французский банк некоему Гудману. Этот Гудман выдал чек, на поверку оказавшийся фальшивым. Опять выручил Рахманинов, он выкупил у Метнеров этот чек. Музыковед А. А. Сван вспоминал: «Сообщив нам о случившемся несчастье, Николай Карлович закончил свой рассказ следующими словами: «Вы знаете, молодые люди, что меня спасало в это страшное время? Взялся я за перечитывание «Войны и мира». Это такое чудо!»»
Метнер с глубокой печалью наблюдал за происходящим в современном ему музыкальном мире, свои переживания и рассуждения о музыке, творчестве и искусстве в целом композитор излил в книге, получившей название «Муза и мода» и изданной в 1935 году в Париже при помощи все того же Рахманинова. «Я хочу говорить о музыке, как о родном для каждого музыканта языке. Не о великом музыкальном искусстве — оно само за себя говорит — а о почве и корнях его. О музыке, как о некой стране, нашей родине, определяющей нашу музыкантскую национальность, т.е. музыкальность; о стране, в отношении к которой все наши «направления», школы, индивидуальности являются лишь сторонами. О музыке, как о некой единой лире, управляющей нашим воображением. Лира эта не сама по себе, а именно в воображении и сознании нашем, несомненно расстроилась. Расстройство это наблюдается не одним мною. Оно наблюдается не только в преобладающем направлении современного творчества, но и в недоумевающем или же пассивном восприятии его.»
Прошедшие с огромным успехом концерты в Англии подтолкнули Метнера к мысли насовсем переселиться на туманный альбион, и это намерение он осуществил в 1935 году, сняв домик в северной части Лондона. Теперь Николай Карлович с концертами выступал изредка и посвящал практически все свое время композиции. В своем лондонском доме он написал монументальную сонату для скрипки и ф-но №3, получившую название «Эпическая». Эту сонату Метнер хотел впоследствии оркестровать, считая ее очень симфоничной. В это же время Николай Карлович продолжал работу над фортепианным квинтетом, начатым еще в ужасно далеком 1904 году; сочинение долго не продвигалось вперед, Метнер никак не мог осознать, какой должна быть средняя часть опуса, и на вопросы супруги, почему он никак не окончит квинтет, он отвечал коротко: «Не смею».
Метнер и его ученица Эдна Айлз
Николай Карлович Метнер скончался 13 ноября 1951 года, в 5 часов утра. Согласно последней воле композитора, его вдова вернулась в Россию, и через восемь лет после смерти Метнера на родине музыканта было издано 12-томное собрание его сочинений.