немцы поволжья история возникновения заселения
История немцев Поволжья
Мне и до сих пор случается разговаривать с такими людьми. К великому сожалению и сами российские немцы далеко не многие знакомы со своей историей. Вряд ли кто-то сможет назвать хотя бы десяток фамилий выдающихся немцев, оставивших заметный след в русской культуре и истории. А ведь ещё при Петре Великом немцы служили в русской армии, на флоте, в коллегиях, строили фабрики, заводы.
Гордостью Отечества стали: писатель и просветитель Денис Фонвизин, поэт Афанасий Фет, живописец Карл Брюллов, мореплаватель Иван Крузенштерн, адмирал Фаддей Беллинсгаузен, мореплаватель и географ Фёдор Литке, поэт Антон Дельвиг, физик и электротехник Борис Якоби, скульптор Пётр Клодт, лейтенант Черноморского флота в отставке, руководитель восстания на крейсере «Очаков» в 1905 г.
Большинство же немцев, потомки которых найдутся и среди присутствующих, переселились в Россию во времена царствования императрицы Екатерины II, проводившей политику иностранной колонизации российского государства. Вызвано это было, с одной стороны, нуждами государства, необходимостью заселять, осваивать и закреплять за царской короной окраинные земли России в Нижнем Поволжье, на Северном Кавказе и в Южной России. Процесс же внутреннего расселения в то время в России сдерживался господством сковавшего массу населения крепостного права. С другой стороны, густо населенная и раздробленная Европа не могла предоставить возможности для приложения сил и сколачивания состояния всем желающим. Многие покидали её в поисках счастья, отправляясь в Новый Свет. Для других же таким «Новым Светом» стала Россия, где как раз, были и незаселенные пространства, и скрытые богатства и нуждающийся в просвещении народ. Уже через несколько месяцев после вступления на престол, осенью 1762 года, Екатерина II указывала сенату: «Так как в России много непоселенных мест, а многие иностранные просят позволения поселиться, …принимать их в Россию без дальнего доклада…»
Начало колонизации немцами Поволжья было положено 4 декабря 1762 года, когда был обнародован на пяти языках манифест императрицы Екатерины II «О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим, поселяться в которых губерниях они пожелают и о дарованных им правах», которым призывались из Европы все желающие поселяться в «наивыгоднейших к поселению и обитанию рода человеческого полезнейших местах империи, до сего праздно остающихся».
Саратовский край, которому предстояло стать новой родиной иностранных поселенцев, названных в последствии «поволжскими немцами», являясь юго-восточной окраиной Русского государства, в начале XVIII в. был ещё слабо освоен. Здесь обитали главным образом различные кочевые народы: калмыки, казахи, киргизы-кайсаки и многие другие, занимавшиеся преимущественно примитивным скотоводством. Частые набеги на край различных южных орд (турецких, крымских, ногайских) мешали успешному заселению края и развитию в нем мирной хозяйственной жизни. Хлебопашества в крае в первой половине XVIII в. почти не существовало.
Но постепенно торгово-хозяйственное значение Саратова стало возрастать. Началась распашка плодородных земель. Активно развивалось скотоводство и рыбный промысел. После строительства Сызранско-Пензенской сторожевой черты (1680-1685), Петровской (1690) и Царицынской (1718-1720) укрепленных линий, селиться в крае, особенно в Правобережье, стало безопаснее. Прекратились турецко-татарские набеги через Нижнее Поволжье на русские земли. Широкой волной хлынули сюда из разных мест центральной России переселенцы. Население пополнялось стихийно за счет разорившихся крестьян, посадских людей, ремесленников, бежавших из внутренних губерний. Царское правительство всячески пресекало самовольное переселение сюда беглого люда. Одновременно правительство было заинтересовано в заселении этого края.
С 1747 г. начинается разработка Эльтонского озера (озеро получило название по имени англичанина Эльтона, одного из первых предпринимателей по добыче здесь соли) и население края увеличивается за счет так называемых чумаков-солевозов, украинцев, преимущественно из Полтавской и Харьковской губерний, занимавшихся перевозкой (чумачеством) добываемой соли.
Помещики, получив в крае по пожалованиям от царя огромное количество земель, стали переселять сюда своих крестьян из малоурожайных областей. На территории края появляются новые села, слободы, деревни и небольшие хутора. К середине XVIII в. Саратовский край был уже достаточно обжитой и освоенный. Но, значительно продвинулось вперед заселение этого края и его хозяйственное развитие во второй половине XVIII в. в результате переселения в него большого числа иностранных колонистов.
Манифесты императрицы Екатерины II от 4 декабря 1762 г. и 22 июля 1763 г. явились не просто началом переселения немцев из разных мест Германии в Россию. Именно события, происходившие в этот период в истории российских немцев, генетически восходящих к немецкой нации, но этническое оформление получивших в русской земле, явились решающим фактором приобретения этой группой российского населения этнического характера.
Иностранные переселенцы приходили на Волгу преимущественно из Юго-Западной Германии (Швабии, Пфальца, Баварии, Саксонии). И, хотя, среди переселенцев встречались не только собственно немцы, но также швейцарцы, французы, австрийцы, голландцы, датчане, шведы, поляки, всех их называли немцами-колонистами. Произошло это, видимо, потому что на Руси исстари всех иностранцев-европейцев называли «немцами», т.е. не говорящими по-русски. Это же разговорное слово позднее вошло и в литературу.
Очевидно, что главным мотивом переселения для иностранцев был поиск земли и возможность основать своё дело.
Уже в 1763 году возник ряд немецких колоний. Своего максимального развития немецкие колонии достигли после 1764 г., когда вышел именной указ императрицы Екатерины II от 19 марта 1764 г. о порядке в колониях, ставший на десятилетия основой колониальной политики царского правительства и предопределивший правовой строй колоний. Указом была точно определена и местность для иностранных поселений: Поволжье от Чардыма до Царицына, отсюда к Дону, затем по границе казачьих земель до Хопра, вверх по левому берегу Хопра до сёл Знаменское и Долгоруково, а потом подле Пензенской губернии до Саратовского уезда и через него полосой к Чардыму.
В один день с выходом манифеста 22 июля 1763 г. Екатерина II создала новое центральное учреждение для ведения колониями, так называемую канцелярию опекунства иностранных колонистов, просуществовавшую до 1782 г. Президентом особой канцелярии опеки иностранцев был назначен граф Григорий Григорьевич Орлов.
Немецкие колонии на Волге пользовались покровительством у императрицы Екатерины II. В одном из писем к Вольтеру в 1769 г. она писала: «…прелестная Саратовская колония достигает теперь 27 тысяч душ…колонисты мирно возделывают свои поля и…целых 30 лет им не придется платить никаких податей и повинностей.»
Вот так начиналась история поволжских немцев, в которой к сожалению, было не мало трагических страниц.
В 1773 под Оренбургом началось восстание Пугачёва, дошедшее в 1774 году до Поволжья. Еще не ставшие на ноги поселения колонистов подвергались сильным разграблениям пугачёвскими отрядами.
4 июня 1871 года император Александр II подписал указ об отмене в Российской империи всех привилегий колонистов, и об их переходе под общее российское управление. Поволжские немцы получили статус поселян с теми же правами, что и русские крестьяне. Все делопроизводство в колониях стало переводиться на русский язык. Из-за этого началась иммиграция немцев Поволжья в Северную Америку и Аргентину.
В 1847-1864 произошло переселение части колонистов на новые выделенные земли, в результате чего произошло образование ещё 61 новой колонии.
В 1907-1914 годах во время проведение аграрной столыпинской реформы, немецкие колонисты стали частными собственниками своих участков. Безземельные и малоземельные же колонисты были переселены в Сибирь.
К началу 20 века колоний насчитывалось уже 190, население которых составляло 407,5 тысяч человек преимущественно немецкой национальности. Официально население всей этой территории с конца 19 века называли «немцы Поволжья» или «поволжские немцы» (die Wolgadeutschen).
6 января 1924 была образована АССР Немцев Поволжья на первом съезде Советов АССР Немцев Поволжья, в сентябре этого же года председатель СНК СССР А.И.Рыков посетил столицу АССР НП город Покровск.
АССР Немцев Поволжья просуществовала до 1941 года. Из-за нападения на СССР фашистской Германии, Советское правительство выпустило директиву о переселении немцев Поволжья в другие области, а также о расформировании АССР Немцев Поволжья. Территория Республики была поделена между Саратовской и Сталинградской областями.
После войны с переселённых немцев были сняты обвинения в «пособничестве агрессору», но о восстановлении автономной Республики было навсегда забыто.
Религиозные здания немцев Поволжья
У колонистов одной из основных льгот была возможность свободного вероисповедания. При этом, запрещалось ущемлять интересы православной церкви. Немецкие колонисты приезжали из различных областей Германии, в которых существовали различные направления каталичества, а также архитектурные стили религиозных зданий. Основные группы колонистов были лютеранами и католиками римского обряда. Колонистам разрешалось строить церкви только в тех поселениях, где иностранцы селились колониями, то есть преимущественно одной веры. На колонистов, расселенных в российских городах, такие привилегии данным правилом не распространялись.
Немецкая кирха, село Подстепное (Розенгейм)
Старые здания Энгельса (Покровска)
В Энгельсе осталось много старых кирпичных зданий, построенных в конце XIX, начале XX века. Пройдясь, например, по улице Нестерова, свернув на улицу Пушкина, а потом пройдясь по Телеграфной улице, можно увидеть дома, к архитектуре которых имеют прямое отношение поволжские немцы. В этих зданиях до сих пор живут люди, возможно, есть среди них есть и потомки немецких колонистов. Многие здания в очень плохом, можно сказать в аварийном состоянии. То есть в любой момент жители Энгельса могут потерять часть своего архитектурного наследия.
Ворота старого здания в Энгельсе (Покровск)
Между старыми зданиями сохранены внутренние дворики, в которые можно попасть через кирпичные арочные ворота. Подобные ворота характерны для зданий поволжских немцев.
Здание на улице Пушкина (Покровск), 1917 год
У многих зданий от арочных кирпичных ворот остались только воспоминания.
Внутренний дворик между домами
Подобные здания строились не только в Энгельсе. Ниже фотография с ресурса wolgadeutsche.ru, на которой изображёно здание города Бальцер, фото 1939 года, времён существования АССР Немцев Поволжья. К зданию также примыкают арочные ворота.
Здание детских яслей (с. Бальцер), 1939 год
Разглядывая некоторые двухэтажные здания, сразу обращаешь внимание на кирпичные колонны. Также из кирпича выполнены различные архитектурные узоры, сочетающиеся с лепниной.
Старое здание в городе Энгельс (Покровск), улица Пушкина
Кирпичное немецкое здание на фото 1930 года. (фото с ресурса wolgadeutsche.ru).
Покровский горвоенкомат. Фото 1930 г.
Лепнина под окнами
Немецкий язык был разрешён для использования колонистами наравне с русским языком. Документация, вывески на зданиях печатались на двух языках.
Школа в Энгельсе, фото 1940 года
Интересна история памятников у сегодняшней школы интерната. Перед фасадом школы изначально были установлена группа скульптур: Ленин, Сталин и пионеры, несущие факел. В начале 60-х годов ХХ века памятник Сталину снесли, впоследствии памятник Ленина постигла такая же участь. До сегодняшнего времени дожил памятник «Пионеры, несущие факел».
Здание школы, раньше была вывеска SCHULE
Немгоспединститут в Энгельсе, фото времён АССР Немцев Поволжья
В связи с ростом членов пионерской организации, в центре города рядом со строящимся зданием кинотеатра «Родина» с одной стороны, и Детским парком культуры и отдыха имени Горького с другой, началось строительство Республиканского Дворца пионеров и школьников, которое завершилось в 1940 году. В день открытия исполнялся «Интернационал» на трёх языках — русском, украинском и немецком.
Центр развития и творчества детей и юношества (раньше Дом Пионеров)
Дом физкультуры (сейчас здесь ЗАГС)
ЗАГС города Энгельс
Многие старые здания Энгельса можно привести в порядок, восстановить исторический вид. Если не туристы, то сами граждане города с удовольствием смогут гулять по улицам прошлого. А в некоторых зданиях можно делать музеи. Например, в этом доме родился художник Алексей Ильич Кравченко.
В этом доме родился художник Илья Кравченко
Старых зданий в Энгельсе, а также на всей территории Саратовской области, относящихся к культуре немцев Поволжья, очень много. Это и старые мельницы, и полуразрушенные каталические кирхи, и обычные жилые дома. Многие из них в любой момент могут быть утрачены.
Почему исчезла и не возродилась Республика немцев Поволжья
55 лет реабилитации: как заподозренный в «шпионаже» народ лишили автономии и надежд на светлое советское будущее
В условиях войны с Германией советских граждан, кому «посчастливилось» родиться в немецких семьях, заподозрили в шпионаже, после чего их начали массово переселять в Сибирь и Казахстан. Автономная ССР немцев Поволжья была ликвидирована. Ровно 55 лет назад, 29 августа 1964 года, началась реабилитация немцев Поволжья. Однако жизнь народа не сильно изменилась. Подробнее об этих трагических событиях рассказывает вице-президент Национально-культурной автономии российских немцев Поволжья Саратовской области Александр Арндт.
Один документ военных лет — и из истории Поволжья навсегда исчез целый народ, разрушена одна республика, перечеркнуты 180 лет достижений и накопленного опыта.
Указом от 28 августа 1941 года полмиллиона поволжских немцев были отправлены в Среднюю Азию и Сибирь. В отличие от других депортированных народов, немцам так и не позволили вернуться на свою землю в Поволжье, и спустя годы для большинства из них новым домом стала Германия.
Об истории своей семьи, пережившей репрессии, и попытках восстановить немецкую автономию или хотя бы память о ней рассказывает Александр Арндт.
«Об Автономной республике немцев Поволжья впервые я узнал уже во взрослом возрасте. Родители, переживая за нас, детей, старались не рассказывать нам о том, что пережили. Помню, как я дискутировал с отцом, уверял его: не может такого быть! Нам об этом никогда не говорили! Тогда мама принесла библию, открыла на странице, где был вложен пожелтевший газетный клочок — указ о депортации немцев».
Старый дом в с. Бутковка (бывшем немецком селе Шваб) Камышинского района Волгоградской области. Фото 1997 г. (archiv.wolgadeutsche.net)
Первые
«Мама, Марта Фридриховна Шваб, родилась 6 февраля 1927 года в селе Шваб Добринского кантона Республики немцев Поволжья (сейчас — село Бутковка Камышинского района Волгоградской области). Деревня была основана в 1764 году переселенцами из Швабии, это была одна из пяти первых колоний в Российской империи после призывного манифеста от 1763 года Екатерины Второй — нужно было заселить Поволжье, чтобы укрепить южные границы России, прекратить набеги кайсаков. Дедушка был сельским тружеником, бабушка следила за детьми и хозяйством.
28 августа 1941 года вышел тот самый указ: поволжские немцы признаны шпионами, обвинены в пособничестве фашистам и подлежали выселению в Казахстан и Сибирь. Как и сотни тысяч других немцев, деда, бабушку и троих детей посадили в вагоны. Только старшей из детей, тете Эмме, которая была замужем за русским, находившимся на фронте, разрешили остаться — но после того, как он погиб в 1942 году, и ее депортировали с грудным ребенком на руках.
Ехали больше месяца в нечеловеческих условиях — тесно, холодно, практически без горячей еды. Поздней осенью, когда уже лежал снег, приехали в село Монах-аул Кокчетавской области. Перезимовали в землянке у казахской семьи — люди делились чем могли (за эту заботу родители, выселенные в Казахстан, навсегда остались благодарны казахскому народу). Весной семья мамы переехала в райцентр Кзыл-Ту, там дедушка устроился на работу конюхом, а мама — в семеноводческую лабораторию».
Колония Альт-Варенбург. Фото oldsaratov.ru
Раскулачивание, депортация, трудармия
«Отец, Эдуард Генрихович Арндт, родился 6 января 1921 года в селе Иссенбург Гмелинского кантона (теперь Волгоградская область). Дедушка в свое время переехал туда из села Альт-Варенбург Зельманского кантона (село Привольное Ровенского района). Семья дедушки была зажиточная — ну, как зажиточная: две лошади, четыре коровы. И восемь детей в семье. Этого хватило, чтобы попасть под раскулачивание: родителей отца арестовали весной 1933 года, той же осенью их не стало.
Отцу было тогда 12, он предпоследний в семье. Вместе с сестрой они перезимовали в кошаре с колхозными овцами, за которыми присматривали казахи. Потом, как рассказывал отец, вдвоем со старшим братом они уехали в Тамбовскую область: ходили по поездам и перепродавали молоко. Повзрослев, отец переехал в Питерку, выучился там на тракториста. Оттуда отца и депортировали в колхоз Коминтерн Кзылтуского района Кокчетавской области.
10 января 1942 года вышло постановление о создании трудармий. Призыву подлежали переселенные немцы в возрасте от 17 до 50 лет. Отца отправили на строительство металлургического завода в Челябинске. Там были репрессированные разных национальностей, но большинство — этнические немцы. Жили на нарах, на работу водили строем под охраной. Отец рассказывал, что одна треть трудармейцев умерла от голода, болезней и непосильного труда.
Когда война кончилась, рабочие колонии еще продолжали существовать. В 1948 году 27-летний отец вернулся из трудармии в колхоз Коминтерн Кзылтуского района. Он встретил маму, жившую в Кзыл-Ту, через год они поженились. Правда, свидетельство о браке получили только спустя два года, когда я уже родился. Оказывается, немцам нельзя было покидать места спецпоселения, а родители жили в разных населенных пунктах и поженились неофициально. Позже им разрешили перемещаться, но продолжал действовать указ от 1948 года о том, что немцы должны оставаться в местах депортации «навечно, без права возврата к их прежним местам жительства». За нарушение — 20 лет каторжных работ.
Отец всю жизнь работал в совхозе бригадиром тракторной бригады — получил много знаков отличия (орден Ленина, два ордена Трудового Красного знамени, орден «Знак почета», несколько медалей), пользовался уважением в селе».
«Если бы ты был Ивановым. »
«Мы росли одной большой многонациональной семьей — казахи, немцы, русские, украинцы и белорусы. В школе примерно половина была немцев, 30 процентов — казахи, 20 процентов — все остальные. В Казахстане на бытовом уровне я никогда не чувствовал неприязни к себе на том основании, что я немец.
Семья Арндт в Казахстане. Фото из личного архива (fn-volga.ru)
Но не могу сказать, что на государственном уровне отношение ко мне было такое же ровное. С детства я мечтал стать летчиком. После школы я только с четвертого раза поступил в Харьковское летное училище. Позже мне попалось в руки постановление ЦК КПСС об ограничении принятия немцев в вузы и назначения их на руководящие должности.
В начале 80-х, когда служил в Польше, пробовал поступать в Монинскую военно-воздушную академию — не прошел конкурс документов. Начальник отдела кадров дивизии мне откровенно сказал: «Если бы ты был Ивановым, уже давно бы учился».
В 1985 году меня перевели в Саратовскую область на аэродром Багай-Барановка (станция Сенная). Почти год я исполнял обязанности замкомандира авиационно-испытательной эскадрильи, но в должности потом так и не утвердили. Мне на тот момент было 35 — сказали, «возраст вышел». А потом на эту должность приехал человек на два года старше меня, но не с немецкой фамилией».
«Не продадимся за немецкую колбасу»
«Когда наступила «оттепель», у людей появилось ощущение внутренней свободы. Российские немцы возлагали большие надежды на то, что восстановят Республику немцев Поволжья. Этого не хотели власти, объясняя, что если немцы уедут, Сибирь и Казахстан останутся без трудолюбивых сельхозработников. Чиновники в Саратовской и Волгоградской областях не хотели восстановления республики для немцев, опасаясь потерять часть региональной территории. Проходили митинги против немецкой автономии, во главе которых стояло руководство областей. Аналогичные события происходили и в Казахстане. Эта обида, неудовлетворенность решениями власти осталась в памяти российских немцев на генетическом уровне. Немецкий народ не был никогда реабилитирован полностью — с возвращением того автономного формирования, которое было до депортации.
АССР немцев Поволжья на карте РСФСР. Фото wikipedia.org
В 90-е годы пробудилось самосознание не только немцев, но и всех народов национальных республик. Это народное самосознание требовало равноправного отношения к себе, восстановления национального языка, культуры, всего того, в чем угнетала за долгие годы их советская власть. Возникали и перегибы: народ, недовольный властью, выплескивал свою злобу на соседей. Русские, украинцы и белорусы уехали к себе. Немцам ехать было некуда — у немцев не было своей республики. В Саратовской области на заборах красовались надписи: «Лучше СПИД, чем немецкая автономия», «Не продадимся за немецкую колбасу». Да и не было духа и сил начинать все с нуля. Еще в 1989 году я привез маму на место ее родного села. Она посмотрела и сказала: «Я сюда не хочу возвращаться — тут все разрушено, в Казахстане мы лучше обустроены. Но если бы это была наша республика, я бы бросила все, чтобы здесь жить».
И когда Коль и Горбачев договорились о свободном выезде советских немцев из СССР с возможностью быстро получить жилье, соцвыплаты, другого выхода не осталось. Говорят, что немцы уехали в Германию за лучшей жизнью — это неправда: везде, где бы ни жили немцы, они и так жили лучше, чем большинство местного населения. Природное трудолюбие, закалка, умение выживать в тяжелых условиях взрастили в российских немцах приобретенный ген выживаемости.
Первыми в Германию поехали те, кто преследовался за веру и был недоволен советской властью. Они стали приезжать в гости к родственникам и друзьям и рассказывать, как там хорошо. А потом экономическая ситуация в России 90-х уже не оставляла другого выхода».
М.С.Горбачев и Г.Коль подписали в Бонне договор о добрососедстве между СССР и ФРГ. Фото scoopnest.com
Германия
«В 1992 году родители продали свой дом за четыре тысячи рублей (мать на них купила две золотые цепочки детям) и уехали в Германию. Попали они в деревню Эссельбах в Баварии. Радушные люди принесли им одежду, помогли обустроиться. Отцу был 71-й год — после раскулачивания, депортации, трудармии, тяжелых послевоенных лет он был счастлив, что хоть напоследок увидел благополучную жизнь.
Он дожил до 94 лет. На его похороны прибыло около двухсот человек, половина из них — односельчане.
С 1992 года я ездил навещать родственников в Германии и удивился, как же много сделано для того, чтобы человеку жилось хорошо! Ты берешь книгу в таксофоне, кладешь монету, пролистываешь книгу с телефонными номерами всех граждан — и звонишь. Все комфортно, не ощущаешь никакой враждебности, о которой рассказывали нам в Советском Союзе. Кладбище советским солдатам, погибшим в Великой Отечественной войне, ухоженнее и чище, чем у нас.
Все мои родственники уехали в Германию. Все они построили там себе дома — не за счет государственных поблажек, а за счет собственного труда, участия в экономической жизни страны.
Мы с женой и детьми тоже собрали документы для переезда, но получили отказ — «за службу тоталитарному режиму». Мне не дали сделать военную карьеру на том основании, что я немец, а потом не дали уехать в Германию за мою службу! Но если бы отмотать все назад, я бы никогда не отказался от своей профессии. Лучше профессии, чем летчик-истребитель, я считаю, не существует! Эти ощущения в воздухе ни с чем не сравнимы».
Конгресс немцев Поволжья, 1993 год. Фото oldsaratov.ru
Новые попытки
«В январе 1992 года Ельцин был в Саратовской области и сказал, что никакой автономной республики тут не будет. «Пусть немцы едут в Астраханскую область на военный полигон, выковыряют из земли все бомбы и снаряды и там создают свою автономию».
Портить выгодные отношения с Германией не хотелось, и уже в том же месяце вышел указ о реабилизации российских немцев, где говорилось о поэтапном восстановлении Республики немцев Поволжья. Создали специальную российско-германскую комиссию: цель — сократить количество уезжающих в Германию немцев, улучшив качество жизни здесь. Предполагалось построить поселки компактного проживания немцев, организовать рабочие места, создать немецкие культурные центры.
Германия приняла свою программу и выделила деньги. Началось строительство домов. В Волгоградской области планировалось построить три поселка, в Саратовской области — восемь. В Марксовском районе в чистом поле выросло село Степное: кирпичные дома, коммуникации, канализация, очистные сооружения — российская сторона потребовала от немецкой всего того, чего никогда не было в обычных наших селах. Также построили сто домов в поселке Бурный Энгельсского района на базе существовавшего ранее военного совхоза.
А строительство поселков, финансируемых российской стороной, шло плохо. В селе Кривояр Ровенского района с 1995 по 1997 годы построили всего восемь домов. Слышал, что дома строились за счет налогов от германских инвестиций: допустим, Германия выделяла на проекты сто процентов, несколько процентов шло в российскую казну в качестве налогов — вот на них Россия и выполняла свои обязательства.
Мы, представители землячества немцев Поволжья, создали фонд переселенцев — около ста тысяч семей с других регионов России и постсоветского пространства выразили готовность вернуться. Но домов они так и не дождались. А те первые немцы, вернувшиеся в Поволжье, столкнулись с безработицей: да, часть из них получили дома, но в отдаленных поселках, где рядом не было никаких предприятий. В итоге новоселы уехали на заработки в крупные города. Это была бездумная политика. Финансирование строительства прекратилось в 2000 году.
Село Кривояр (бывшая немецкая колония Брунненталь) Ровенского района Саратовской области. Старое немецкое училище. Сейчас в этом здании располагается сельская школа. Фото 2009 г. (archiv.wolgadeutsche.ne)
Также с 1995 года работала программа по экономическому стимулированию: предоставлялись беспроцентные займы на создание рабочих мест. Но у людей не было большого интереса организовывать что-то в России, потому что перспектив для себя практически не видели. В 2005 году и эта программа завершилась.
После этого Германия стала выделять деньги только на поддержку немецкой культуры, чем занимается и до сих пор. Центры национальной немецкой культуры были учреждены в Энгельсе, Саратове, Марксе, Красноармейске, Ровном, Вольске, Балашове и других населенных пунктах.
Сегодня прямого сотрудничества между Саратовской областью и Германией по проблемам российских немцев нет. Немецкая сторона не проявляет интереса, от российской исходит враждебность».
«Этот ваш памятник закидают яйцами»
«В 2010 году я отдыхал в Крыму и увидел там памятник жертвам депортации крымских татар. Я подумал, что не существует еще ни одного монумента, который увековечил бы память о репрессиях в отношении этнических немцев. Как раз в 2011 году должно было исполниться 70 лет со дня депортации.
Я предложил установить памятник и назвать его «Российским немцам — жертвам репрессий в СССР». Представил свой макет, но скульптору Александру Садовскому он не понравился. Он сам родом из Казахстана, жил среди российских немцев — ему эта тема близка. Через полтора месяца он показал нам макет и все пояснил. Стена разделяет то, что было здесь, с неизвестностью, в которую уходит человек, не зная, вернется или нет. А молодой человек возвращается сюда босиком, с распростертыми руками — «я чист, я не помню обид, я хочу жить на земле своих предков».
Памятник изготовляли за счет пожертвований. О планах по его установке стало известно антиавтономистам, которые высказали возмущение. Начались дискуссии: «российские немцы были не депортированы, а эвакуированы — им спасли жизнь». Некоторым балбесам не понравилось слово «репрессии»: «все народы были репрессированы, не только немцы — с чего бы их выделять?» Было пять слушаний, где решали, быть или не быть памятнику (обычно слушания по поводу установки памятников не проводились).
Памятник «Российским немцам — жертвам репрессий в СССР» в Энгельсе. Фото памятник64.рф
Шло долгое согласование с властями. Тогдашний глава администрации Энгельса Тополь говорил: «Люди будут идти к вечному огню и этот ваш памятник закидают яйцами». А то, что на вечном огне жарят шашлыки — это как?! А глава района Лобанов делал все, чтобы не допустить установки памятника. На тот момент было противостояние между правительством Ипатова и облдумой Радаева: если правительство дало добро и создало координационный совет, то группа Радаева всячески препятствовала и подогревала возмущение среди жителей.
Лобановцы обратились к региональным властям, чтобы те потребовали от нас изменить название памятника. За четыре дня до открытия на стройплощадку приехал председатель комитета общественных связей Авезниязов и потребовал прекратить работы, стереть или отбить плитки с надписью и нанести новые. Тогда мы с Юрием Гааром (тогда он возглавлял национально-культурную автономию немцев Саратовской области) пригласили частное охранное предприятие, запретили — кроме нас с ним — на стройплощадку кого-то еще пускать.
Когда Лобанов узнал об этом, он сказал: я вам этот памятник просто закрою забором с детскими рисунками, а вы против этого ничего не сделаете! За ночь какие-то художники намалевали на щитах непонятно что, и памятник стал невидим с улицы. Эти щиты провисели там до прошлого года, но металлический забор как стоял, так и стоит.
Торжественное открытие памятника состоялось 26 августа 2011 года. Приехало 400 человек. Помню, я стою, разговариваю с сотрудницей Энгельсской администрации — Лобанов и его зам проходят мимо. Последний шипит на сотрудницу: «Я же вам сказал, что мы не будем возлагать цветы! Выбросите их! Выбросите эти цветы!» На трибуне все стояли с цветами, кроме Лобанова.
Это единственный памятник в России, который находится за забором. Это также единственный памятник с платной арендой земли. Нас вынудили — без заключения договора аренды землю не выделяли. В 2016 году на нас направили фискальные органы — долг по аренде перевалил за сто тысяч. А у нашей национально-культурной автономии денег нет. Ну мы, немцы, не торгаши — у нас нет людей, которые торгуют на рынках, держат магазины, к которым можно пойти и попросить: слушай, ну дай. В 2016 году я выступил на круглом столе в присутствии губернатора и поднял вопрос, почему за память о репрессиях в отношении немцев нужно платить. Нам сказали: погасите все долги, возьмите памятник на баланс своей общественной организации, а потом передайте на баланс администрации района. Долг по аренде мы в итоге погасили, деньги нашли. Но денег на переоформление документов взять неоткуда. К тому же возникли бюрократические сложности, связанные с переоформлением автономии в Минюсте. Такой вот маразм. И когда говорят о реабилитации российских немцев, мы имеем в виду и это».