Военное поле на карте окрестностей Москвы (1900 год)
История
Другие названия
Октя́брьское по́ле (до 1922 года — Вое́нное по́ле) — местность на северо-западе Москвы в западной части бывшего Ходынского поля. Располагалось к западу от Московской окружной железной дороги до сел Хорошёво и Щукино. В XIX — начале XX веков использовалось для учений армейских частей, расположенных в Ходынских военных лагерях. На поле располагались пушечные мишени, артиллерийские склады и учебные укрепления. В 1922 году в ознаменование пятилетия Октябрьской революции поле переименовали в Октябрьское. С 1948 года местность начинают активно застраивать. Здесь были созданы 1-10-я улицы Октябрьского поля (ныне все переименованы). В 60-70-х годах ряду улиц Октябрьского поля присвоены имена маршалов Советского Союза С. С. Бирюзова, И. С. Конева, В. Д. Соколовского, М. Н. Тухачевского и др. В 1972 году в районе открывается одноимённая станция метро.
Исторические местности и районы в Москве
Исторические местности
Правый берег реки Москвы:
Балкан • Боровицкий холм • Бутырки • Бутырский хутор • Ваганьково • Васильевский луг • Всехсвятская роща • Девичье поле • Ермакова роща • Жабенский луг • Занеглименье • Зарядье • Ивановская горка • Кашенкин луг • Кошельная слобода • Красное село • Кулишки • Кучково поле • Лужники • Лихоборы • Миусы • Новинское • Октябрьское поле • Печатники • Подкопаево • Пресня • Самотёка • Серебряники • Серебряный Бор • Соломенная сторожка • Сущёво • Сыромятники • Тестово • Три горы • Усачёвка • Хамовники • Хитровка • Ходынское поле • Церковная горка • Ширяево поле • Ямское поле
Смотреть что такое «Октябрьское поле (местность)» в других словарях:
Октябрьское поле — Октябрьское поле: Октябрьское поле местность на северо западе Москвы Октябрьское поле станция Московского метрополитена … Википедия
Октябрьское Военное Поле — Историческая местность в Москве Военное поле на карте окрестностей Москвы (1 … Википедия
Ходынское поле — У этого термина существуют и другие значения, см. Ходынское поле (значения). У этого термина существуют и другие значения, см. Ходынка. Историческая местность в Москве Ходынское поле … Википедия
Девичье поле — У этого термина существуют и другие значения, см. Девичье поле (значения). Историческая местность в Москве Девичье поле … Википедия
Сетунь (местность) — У этого термина существуют и другие значения, см. Сетунь. Историческая местность в Москве Сетунь История В составе Москвы с 17 августа 1960 … Википедия
Болото (местность в Москве) — У этого термина существуют и другие значения, см. Болото (значения). Историческая местность в Москве Болото История Первое упоминание … Википедия
Балчуг (местность) — У этого термина существуют и другие значения, см. Балчуг. Историческая местность в Москве Балчуг История Первое упоминание XIV век В составе Москвы с … Википедия
Канатчиково (местность) — У этого термина существуют и другие значения, см. Канатчиково. Историческая местность в Москве Канатчиково История В составе Москвы с 1917 год Другие названия … Википедия
Потылиха (местность) — У этого термина существуют и другие значения, см. Потылиха. Историческая местность в Москве Потылиха История В составе Москвы с 1917 год … Википедия
Как видели типовое жилищное строительство в Москве до эпохи пятиэтажек.
Ул. Маршала Бирюзова, 7 Парадное крыльцо с гранитным цоколем
Ровно 60 лет назад сторонники панельного строительства выиграли негласную битву. С подписанием в июле 1957-го постановления ЦК КПСС и Совмина СССР «О развитии жилищного строительства в СССР» завершились эксперименты с каркасными и крупноблочными конструкциями жилых домов. Этому решению предшествовало десятилетие активных поисков, хотя начались они гораздо раньше.
Робкие попытки типизировать проекты начались в Москве ещё в 1920-х, когда возводились рабочие посёлки в духе конструктивизма. И всё же проходившая в следующее десятилетие тотальная индустриализация затронула строительную отрасль лишь по касательной. Между тем численность москвичей подскочила с 1,5 миллиона в 1913 году до 4 миллионов в 1939-м. Приезжавшие поднимать тяжёлую и лёгкую промышленность люди ютились в бараках, подвалах и уплотнённых по несколько раз коммуналках. После Великой Отечественной войны стало окончательно ясно, что для решения жилищной проблемы в СССР необходимо полностью пересмотреть способы строительства.
Дома, о которых пойдёт речь, риелторы называют сталинками и рекламируют как индивидуальные проекты, хотя большинство из них принадлежат к типовым. Одна из их основных особенностей — трёхметровые потолки (в послевоенных зданиях — 2,80–2,90 метра), причём такая высота — отчасти вынужденная мера. Ригели — горизонтальные элементы строительной конструкции — ставили так, чтобы под ними помещался дверной проём высотой 220 сантиметров. С появлением шестиметровых круглопустотных плит перекрытий во второй половине 1950-х необходимость в таких балках отпала — схлопнулись и потолки.
ПЕРВЫЕ ОПЫТЫ
Советские проектировщики поняли, что для ускорения строительства вместо кирпича надо попробовать что-то покрупнее. Первый крупноблочный дом в Москве принялись собирать на Мытной, 52 по проекту Н. Порфирьева и А. Кучерова в 1932 году, а закончили только в 1936-м. Архитекторы объясняли в журнале «Строительство Москвы»:
«Основной целью, которую мы поставили при проектировании, было осуществление максимальной сборности в конструкции зданий. В то время как ранее осуществлённые строительства имели в большинстве случаев лишь сборные стены и частично сборные перегородки и перекрытия, мы решили запроектировать сборными не только стены и колонны, но и все железобетонные элементы: прогоны, балконы, лестничные клетки, марши, площадки, площадки санитарных узлов, перекрытия перегородки и даже стропильные конструкции, стропильные фермы с обрешёткой».
На Большой Калужской улице (сейчас — Ленинский проспект) в 1939 году одновременно заложили 11 многоэтажек по проекту мастерской Аркадия Мордвинова. О полной стандартизации деталей говорить было рано, зато в основу планировки положили единую жилую секцию на две коммунальных квартиры. Бригады рабочих специализировались каждая на своём этапе строительства. По мере завершения работ на одном объекте они перемещались к другому, третьему. Получался своеобразный конвейер, подчинённый единому графику. Такой метод назвали поточно-скоростным.
Прорыв архитектурной мысли произошёл перед самой войной: Андрей Буров и Борис Блохин разработали проекты домов из типовых бетонных блоков, которые изготовлялись на заводе. В разных концах города успели построить всего несколько зданий, самое примечательное из которых — «Ажурный» дом № 27 по Ленинградскому проспекту. Вместо того чтобы маскировать блоки облицовкой, при их заливке с лицевой стороны добавляли краситель, оставлявший сизоватые разводы «под мрамор». А затейливые железобетонные решётки с растительным орнаментом по эскизам Владимира Фаворского прикрыли хозяйственные лоджии кухонь.
Набить оскомину москвичам симпатичные, но повторяющиеся решётки буровского проекта не успели: эксперименты с переходом жилищного строительства на индустриальные рельсы сначала из-за Великой Отечественной, а потом послевоенной разрухи прервались почти на десятилетие. К ним вернулись только в конце 1940-х.
Ул. Маршала Бирюзова, 7 Элегантная решетка на лестничной клетке
Понимание того, что жилищный вопрос надо срочно решать, у властей было: тема открыто прозвучала на XIX съезде КПСС.
В начале 1950-х создаются специализированные и научные организации, в том числе Центральный научно-исследовательский институт типового и экспериментального проектирования (ЦНИИЭП) жилища и Специальное архитектурно-конструкторское бюро (САКБ), преобразованное затем в Московский научно-исследовательский и проектный институт типологии, экспериментального проектирования (МНИИТЭП). В 1953-м вступают в строй заводы железобетонных изделий сначала в Люберцах, а затем в Москве на Шелепихе.
Главной площадкой для пытливых градостроителей стала северо-западная окраина Москвы. Земли Ходынского поля, которое с 1922 года официально именовалось Октябрьским, выбрали из-за относительной близости к центру и транспортной доступности. Помехой выступил только Центральный аэродром имени Фрунзе, на месте которого, впрочем, намеревались разбить огромный парк с прудами.
ПЕСЧАНЫЕ И ЮЖНЫЕ
Кварталы Песчаных улиц вытянулись в конце 1940-х с севера на юг вдоль новой магистрали, которая соединила Ленинградский проспект и Хорошёвское шоссе. Теперь это Новопесчаная улица, после Песчаной площади перетекающая в улицу Куусинена. Этот район — первый значительный пример экспериментального многоэтажного строительства в СССР. Здесь проверялись свойства различных конструкций, материалов стен и отделки, которые собирались затем распространить на всю страну. С постоянными ревизиями на Песчаные наведывался Никита Хрущёв, в конце 1949-го ставший первым секретарём Московского обкома ВКП(б). Экскурсии по образцово-показательной стройке, высокопарно прозванной «школой жилищного строительства», устраивали для зарубежных гостей и простых колхозников.
Генеральный план района разработал Пётр Помазанов, а авторский коллектив возглавил Зиновий Розенфельд. Этот архитектор успел заявить о себе ещё до войны домами на Кутузовском проспекте, Краснопрудной и Садовой-Триумфальной улицах.
Благодаря тому, что удалось унифицировать планировочные решения, 60 процентов деталей изготавливали на заводах: перекрытия, лестничные клетки, декор. Строителям оставалось смонтировать привезённые элементы: четырёхэтажку с жилой площадью 1,4 тысячи квадратных метров возводили за три месяца. Если у домов по индивидуальным проектам стоимость отделки фасадов достигала 30 процентов от общих затрат, то на Песчаных не превышала десятой части.
У первых домов района, расположенных ближе к Ленинградскому проспекту, довольно скромный бетонный декор, зато есть необычные для Москвы мансарды. После того как поступила директива увеличить этажность, новые здания строились уже высотой в 7–9 этажей. Зиновий Моисеевич дал себе волю и в декоре: фасады украсила керамическая облицовка под бриллиантовый руст, обильнее стала бетонная лепнина. Часть излишеств, прежде всего балюстрады вдоль крыш, впоследствии пришлось убирать из-за угрозы обрушения. «Филиалы» Песчаных в Москве можно найти на Большой Филёвской и Новозаводской улицах, Старокаширском шоссе.
Последним аккордом для команды Розенфельда на северо-западе оказались 16 корпусов между 1-й и 2-й Хорошёвскими улицами. Теперь это дома 15, 17 и 19 по улице Куусинена и 14, 16, 18 по улице Зорге, с приметными эркерами и огромными арочными витринами. Ближе к Песчаной площади должен был появиться аналогичный комплекс, но из него успели построить только пару домов. Карнизы после четвёртого этажа прерываются консолями несуществующих балконов — дальше только крыша. В таком обрубке на Зорге, 20 живёт инженер-строитель Нина Панкратова.
Ул. Зорге, 16. В отличие от соседних, этот дом с уличного фасада облицевали красной плиткой.
«Наш дом сразу отдали Главмосстрою, — рассказывает она. — Даже успели заложить фундаменты, но сообразили, что самолёты идут на взлёт и посадку прямо над этим участком. Желающие достроить его объявлялись, но, увидев огромную трещину на стене, куда-то пропали. В 90-е на Ходынке хотели делать бизнес-аэропорт, мы тогда все встали стеной против и отбили поле. Теперь вот его всё же изуродовали».
Чтобы увидеть, как должен был выглядеть главмосстроевский дом, достаточно пройти 150 метров южнее к его полноценному восьмиэтажному воплощению (Зорге, 16). И тот и другой облицованы необычной бурой керамической плиткой, что роднит их ещё с одним, более известным зданием в окрестностях.
Наработки Песчаных использовали для обширного каталога «Секций САКБ» (серия I-410). Из восьми типовых секций скомпоновали 17 конфигураций, наиболее популярными из них стали дома в форме букв П и Г. Около 180 таких зданий из необлицованного силикатного кирпича, чаще всего пятиэтажных, появилось в разных районах Москвы. Их отличительная особенность — поясок из красного кирпича над третьим этажом и арочное обрамление некоторых окон четвёртого этажа из него же. На Хорошёвском шоссе два таких Г-образных дома стоят прямо у «Полежаевской» (35, корпуса 1 и 2). Между ними когда-то был третий, он обрушился из-за провала при строительстве станции в начале 70-х. А в кварталах возле соседней станции метро «Октябрьское поле» (во многом благодаря ей советский топоним сохранился до сих пор, хоть и за малой частью Ходынки) многие дома из секций САКБ украшены декором с большими пятиконечными звёздами. В них жили многочисленные сотрудники «Консерватории» — Военно-дипломатической академии, а также Краснознамённого института КГБ СССР (сейчас Академия внешней разведки).
ДОМ ДЛЯ ЛЁТЧИКОВ
«Красный», «Генеральский», на чётной стороне, а может, и на всей улице Куусинена — это самый приметный дом. Когда-то он носил ещё одно неофициальное имя — дом АКДОНа. В его двухкомнатных коммуналках сперва поселили лётчиков авиационной Краснознамённой дивизии особого назначения.
У здания на улице Куусинена, 6 есть близнецы в нескольких районах Москвы, ведь это «проект повторного применения» II-02. По римской цифре в названиях серий легко определить конструктивные особенности дома. Так, единица означала, что несущие стены в доме — продольные, а двойка — поперечные с продольными диафрагмами жёсткости (например, стенки лестничных клеток), при этом перекрытия опираются преимущественно по двум сторонам на поперечные стены.
Первый комплекс из 14 корпусов II-02 вырос в 1952 году неподалёку от университетской высотки на Ленинских горах (улица Строителей, 4 и 6). Один подобный двор есть на улице Бориса Галушкина, 17 и два крыла без центральной части — на улице Пырьева, 4. Архитекторы Дмитрий Бурдин, Мигран Лисициан и Мария Русанова явно вдохновлялись нарышкинским барокко со свойственным ему сочетанием красных стен и белокаменного декора. Роль известняка тут, как и на Песчаных, выполнил крашеный бетон.
Ул. Куусинена, 15, к. 2. Огромные двустворчатые двери парадных на Песчаных, как правило, заколочены
Ул. Куусинена, 15 к. 3. Крупную керамическую плитку Мелии в домах на ул. Куусинена закрасили, в чем она совсем не нуждалась
Ул. Куусинена, 17, к. 2. Надстройка с большими арочными окнами предназначалась для мастерской художника. Такая же есть на доме 23, к. 4 по Новопесчаной улице.
Ул. Куусинена, 17, к. 2.Со стороны двора сэкономили и на облицовочной плитке, и на декоре.
Несущий железобетонный каркас обложили краснокирпичными блоками, которые изготовлялись заводским способом. В доме АКДОНа их можно увидеть со двора. С фасада же поверх кирпича уложена невыцветающая уже 60 лет плитка кирпичного оттенка. Аналогичной керамикой, но более привычного песочного или розоватого оттенков, облицованы сотни зданий в Москве, в том числе все семь высоток.
За неё надо благодарить инженера Александра Мелия, который в 1935 году изобрёл агрегат для сухого прессования керамических изделий, а в 1949-м получил за его доработанную версию Сталинскую премию первой степени. Механизированный завод по производству керамических блоков заработал в подмосковном Кучине на берегу Пехорки в 1950 году (сейчас карьер отборной белой глины превратили в гигантскую свалку). Помимо эстетической функции, плитка Мелия сберегает тепло. Левое крыло достраивали в 1957-м, спустя два года после знаменитого постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве», так что дому повезло оказаться не «обдирным». Этим словом москвичи прозвали здания, так и не дождавшиеся заложенных в проекте декоративных деталей и облицовки.
Ул. Зорге. 20. Нечастый красный вариант плитки Мелии
Поэт Иван Зеленцов провёл в «Красном» доме детство:
«Об ощущениях легче говорить после того, как пожил в спальных районах на окраинах, в тесных 40-метровых клетушках. А тогда, когда жил на Куусинена, всё это казалось само собой разумеющимся: сто метров жилплощади, огромные окна, высокие потолки, окна из кухни в туалет и из туалета в ванную, о предназначении которых можно только гадать, мусоропровод на кухне. Над нами, на шестом этаже, такая же квартира по планировке была коммуналкой. В детстве меня периодически оставляли там у соседки. В общем коридоре всегда — и днём, и ночью — была абсолютная темнота, словно в квартире жили вампиры. Все жильцы пробирались к своим комнатам на ощупь, сквозь джунгли чьей-то развешанной вдоль стен верхней одежды, перепрыгивая через какие-то коробки. В подъезде все друг друга знали и здоровались. Было даже хорошим тоном, встретившись в лифте, поддержать какой-нибудь small talk. Во дворе у подъезда стояла лавочка, на которой сидели хрестоматийные бабушки, сплетничавшие обо всём на свете, в количестве не менее семи. В конце 90-х они исчезли, возле нашего подъезда возникло какое-то полукриминальное охранное агентство, и на месте лавочки обосновался „шестисотый“ Mercedes».
ПОСОХИНСКИЙ КАРКАС
Вместо того чтобы обкладывать каркас кирпичом, авторы высотки на площади Восстания Михаил Посохин и Ашот Мндоянц предложили навешивать на него панели. Конструкцию архитекторам помог разработать инженер Виталий Лагутенко, а воплощение она получила в 1948-м в 1-м Хорошёвском проезде.
Первый каркасно-панельный жилой дом в Москве появился годом ранее совсем в другом районе — на Соколиной Горе (проспект Будённого, 43). Разве что каркас у той четырехэтажки полностью металлический, как у американских небоскрёбов. Расточительность в послевоенные годы неслыханная!
В восьми домах на Хорошёвке Посохин и Мндоянц навесили панели уже на каркас из железобетона, но «панельности» ещё стеснялись, тщательно маскируя и украшая довольно нелепыми бетонными гирляндами. Каркас заливали прямо на стройке: завод железобетонных изделий ещё не вступил в строй.
Экономист Виктор живёт в одном из корпусов в 1-м Хорошёвском пять лет: «Квартиру искал девять месяцев. Когда увидел здесь, то сразу понял, что она — моя. Прекрасный зелёный двор, близость к метро, потолки 2,92 — это плюсы, а минус — тонкие стены. Ещё в этом году запах в подъезде появился, кажется, из подвала».
На стыке десятилетий именно каркасно-панельная технология виделась наиболее многообещающей. В 1952-м в конкурсе на проект каркасно-панельного дома участвовали как Посохин с Мндоянцем, так и коллектив мастерской-школы Ивана Жолтовского сразу с шестью вариантами. Сам академик в статье для журнала «Архитектура и строительство» писал:
«Гладкая панель, свободная от навязчивой архитектурной формы, и небольшое количество типов декоративных деталей, дающих в различных сочетаниях разнообразные неповторяющиеся комбинации, секции, удобно блокирующиеся в интересные объёмы, встроенные магазины и общественные учреждения, помогающие созданию выразительных композиций, — вот, на наш взгляд, предпосылки, дающие возможность на базе передовой индустрии с её жёсткими требованиями к стандарту создать бесконечное множество интересных, волнующих и богатых композиций. Широкие улицы, застроенные свободно стоящими домами, радостными и светлыми, неповторимо разнообразными, с отдельными высотными композициями, с зеленью, скульптурами, фонтанами, монументальными оградами, — такими мне представляются районы новой крупнопанельной застройки».
Москвичи давно уже привыкли к названию района и станции метро «Октябрьское поле». Но знаете ли вы, откуда это название взялось? Только ли с Октябрьской революцией оно связано? В справочниках указано, что до революции это была западная часть Ходынского поля, которое сегодня застроено и полностью потеряло свое прежнее значение. Конкретно в этом месте находился артиллерийский полигон, пока поле не разделили окружной железной дорогой.
Тогда сюда выезжал на лето московский военный гарнизон, и поле стали называть Военным. Дальнейшие переименования связаны именно с этим, а также еще с одним событием и местом, о которых сегодня и пойдет речь.
Название «Октябрьское поле» связано даже не столько с Ходынкой и военным полигоном, сколько еще с одним важным событием и местом, которому в августе 2021 года исполняется 107 лет. Это Октябрьское военное радиополе, которое изначально называлось Ходынской радиостанцией. Она была построена солдатами в начале Первой мировой войны, осенью 1914 года, на Ходынском поле всего за сто дней. С её помощью Россия поддерживала связь с союзниками по Антанте. Этому предшествовали драматические события, обернувшиеся в итоге триумфом для России.
Подготовка к мировой войне требовала организации собственной прямой международной радиосвязи с будущими союзниками.
А в первые месяцы войны немецкие моряки перерезали в Балтийском море подводные телеграфные кабели, соединявшие Россию со странами Запада, что лишило нас связи с союзниками. Тогда и было решено построить свои мощные искровые радиостанции для связи с Антантой.
Представлением в Совет Министров от 14 августа 1914 года военный министр Владимир Сухомлинов ходатайствовал о сооружении 300-киловаттных радиостанций в Москве на Ходынском поле и в Царском Селе под Петербургом, а также отдельной большой приемной и маломощной передающей радиостанций в Твери. Установку станций предполагалось передать «Русскому обществу беспроволочных телеграфов и телефонов» (РОБТиТ). Для реализации проекта Военного ведомства РОБТиТ получило от российского правительства 5 миллионов рублей. Сумасшедшие по тем временам деньги. Выбор РОБТиТ обусловило то, что компания имела опыт строительства мощных искровых радиостанций. В 1913 году она разработала, а в 1914-м построила на территории своего завода опытный передатчик искрового типа мощностью 100 кВт. Заинтересованность правительства в создании мощных радиостанций международной радиосвязи была столь велика, что оно согласилось обеспечить первый платеж РОБТиТ в размере 1 миллиона 113 тысяч рублей в момент заключения контракта. Даже сложно представить, с чем это можно сопоставить в наши дни.
РОБТиТ по контракту также обязан был построить целый городок для размещения в теплых зданиях приемной станции, машинного отделения, кочегарки, ремонтной мастерской, а также здание для передающей станции, агрегатное отделение и два аккумуляторных флигеля. В обязанности РОБТиТ входило устройство колодцев и линий водопровода длиною около двух верст, электроосвещения, градирни для охлаждения двигателей, обеспечение всех помещений противопожарным инвентарем. А вся территория должна была быть обнесена надежным ограждением, освещаться прожекторами, а в машинном отделении предписывалось соорудить склад топлива на 10 тысяч пудов нефти. 120-метровые деревянные мачты строились по типу четырехбревенчатой сваи с несколькими ярусами растяжек и были возведены за две недели. В дальнейшем их заменили 120-метровыми стальными мачтами.
Вот что писал в своих мемуарах Федот Волков, комиссар Ходынской радиостанции: «Молодым солдатом в октябре 1914 года я пришел на строительство Ходынской радиостанции. Приходилось работать на строительстве бараков, на сборке и подъёме мачт, на монтаже искрового передатчика и силовой электростанции. Через полгода я был зачислен в так называемый «электротехнический класс» и стал работать электротехником на передатчике, электрооборудование которого было очень многочисленным и сложным».
Справка:
Создатель РОБТиТ Семен Моисеевич Айзенштейн (1885–1962) – талантливый инженер, организатор радиопромышленности, изобретатель, родился в Киеве, окончил Шарлоттенбургский университет, в 1906 г. построил искровые радиостанции в Киеве и Жмеринке. К 22 годам он получил более 20 патентов на изобретения в области радиотехники, основал первый в России отечественный радиозавод. В 1915 г. Айзенштейн установил радиосвязь с подводными лодками в погруженном состоянии, начал издавать первый в России радиотехнический журнал «Вестник телеграфии без проводов», а после 1917 года в Москве руководил строительством 100-киловаттной радиостанции на Шаболовке. В 1922 году после нескольких арестов Айзенштейн тайно эмигрирует в Англию к своему бывшему компаньону и другу по РОБТиТ Маркони.
Айзенштейн участвовал в строительстве радиозаводов сначала в Польше, а затем в Чехословакии. Он на длительное время связал свою деятельность с фирмой Маркони, продолжая в ней работать и после его смерти в 1937 году. Во время Второй мировой войны Айзенштейн занимался разработкой электровакуумных приборов в фирме Мarconi. Через два года после окончания войны он создал собственную компанию English Electric Valve Company Limited, которую возглавлял до 1955 года, пока не ушел на пенсию. Умер он в Англии, так и не вернувшись на Родину.
Вступление России в войну ускорило работу. Строительство завершилось практически за четыре месяца – невиданный до того времени темп. Начальник Московской радиостанции подполковник Лебедев получил следующую телеграмму от Комитета по устройству постоянных радиостанций при ГВТУ: «Сообщается для сведения: «Считать за начало эксплуатации день открытия действия станций, а именно: Московской радиостанции – 7 декабря 1914 г., Царскосельской радиостанции – 28 января 1915 г., так как с этого времени, хотя станции и не были вполне закончены, эксплуатация их фактически уже началась, причем некоторые расходы, предусмотренные штатами, как, например, на эксплуатацию проволочного телеграфа, содержание автомобиля и т.п., начались даже раньше этих сроков».
Тогда же, в ноябре–декабре 1914 года был утвержден штат Московской радиостанции (офицеров – 5, фельдшер – 1, делопроизводитель – 1, нижних чинов – 82) и установлен годовой праздник радиостанции – 20 июля, в день Преподобного Ильи Пророка.
Ходынская искровая радиостанция передавала информацию на радиоволнах 7000, 9000 и 11000 метров. Передатчик был приспособлен для работы как ключом, так и машинным автоматом (трансмиттер Уинстона). Автоматы и другие приборы допускали скорость передачи 70 слов в минуту. По своей конструкции они были на тот период самыми мощными в Европе.
С Ходынской радиостанции производилась только передача сообщений – из-за больших помех мощных искровых передатчиков, приемную радиостанцию разместили на большом расстоянии – в городе Твери, где была построена «Тверская радиостанция международных сношений».
Радиостанции этого типа позволяли российскому Генеральному штабу поддерживать связь с союзниками из состава Антанты, находившимися в Париже, Корнарвоне (Великобритания), а также Римом и Науэном (Германия).
Прием радиосообщений производился круглые сутки. При необходимости радиосигналы могли быть зафиксированы на телеграфную ленту или записаны на фонограф. Принятые радиограммы затем с помощью аппаратов Морзе передавались в Москву и Царское Село.
Станция работала непрерывно вплоть до конца 1917-го года, в том числе во время Октябрьской революции.
После февральской революции, на радиостанции был создан революционный комитет из солдат-большевиков и им сочувствующих, начавший проводить агитацию среди остальных военнослужащих. Но солдаты не очень поддавались агитации.
Для усиления этой работы из Петрограда был прислан отряд военных моряков с радиостанции «Новая Голландия». Им удалось взять власть, но сама радиостанция замолчала. Восстановить ее работу удалось только в конце 1918 года, когда по декрету, подписанному Лениным она была передана из Военного ведомства в Народный Комиссариат Почты и Телеграфа.
Станция получила название «Радиостанция имени Коминтерна» и передавала политические новости.
Вот как описывает это событие в своей книге «Ракеты и люди», видный ученый и конструктор Борис Черток: «Это было летом 1920 года. Я отпросился в очередной раз посмотреть, как работает радиостанция. По пути я увидел необычайной высоты дым и огоньки, пляшущие над пороховыми складами. Навстречу бежали люди с криками: Склады горят! Я неплохо бегал и во всю свою восьмилетнюю прыть дал деру в сторону деревни Шелепихи. За моей спиной вскоре уже грохотало и гремело».
Через два дня, 11 мая 1920 года Ленин подписал постановление Совнаркома об образовании Чрезвычайной комиссии по восстановлению Ходынской радиостанции, в сверхсметном порядке было выделено 50 миллионов рублей.
Сотрудников поселили в гостинице «Пассаж», поскольку их жилье полностью сгорело. На собрании они постановили работать круглосуточно, до тех пор, пока Ходынская радиостанция не заработает. На третьи сутки после начала ремонтных работ, 17 мая 1920 года начальник Ходынской радиостанции Румянцев нажал телеграфный ключ и послал сообщение: «Всем, всем, всем. Я МСК».
Осенью 1920 года на радиостанции установили радиотелефонный передатчик, привезенный из Нижегородской лаборатории. Он позволял передавать в эфир человеческую речь и музыкальные произведения. Речь слышалась хорошо, а вот с музыкой возникли проблемы: было так много паразитных шумов, что понять качество исполнения не представлялось возможным.
Ходынская радиостанция передавала политические новости, директивы и циркуляры Советской власти. Эти материалы передавались для газет всей страны. Через каждые полчаса радиостанция прерывала свои передачи для подстройки передатчиков и отдыха операторов. Объем передаваемой информации в то время не превышал 4 тысяч слов в сутки. На местах журналисты практически из-под карандаша радиста брали материалы «Плакатного вестника РОСТА», что бы успеть к выпуску местных газет.
В ноябре 1922 года, к пятой годовщине Октябрьской революции, Ходынская радиостанция получила название «Октябрьская». Вместе с радиостанцией и военное радиополе стали именовать «Октябрьское военное радиополе». В дальнейшем название было сокращено до «Октябрьское поле».
В 1940-х годах радиостанция снова сменила название, став Московским Октябрьским приемопередающим радиоцентром (МОПРЦ).
В 1941 году, с началом войны станция замолчала, поскольку могла быть использована противником в качестве радиомаяков для своих самолетов. Но когда налеты на Москву прекратились, Октябрьская радиостанция продолжила работу. Она взяла на себя почти всю связь с партизанскими отрядами и фронтами. Приём и передачу сообщений приходилось вести из неподалёку расположенного бомбоубежища в целях безопасности. Сюда же пришла первой весть о победе над фашистской Германией.
В 60-е годы после начала массового строительства хрущёвок станция потеряла три четверти своих площадей.
Во время августовских событий 1991 года именно отсюда осуществлялось резервное вещание.
В октябре 1991 года на базе радиостанции была создана первая негосударственная операторская радиовещательная компания «Октод». На территории радиоцентра была возведена 150 метровая мачта, с нее осуществлялось вещание в диапазонах FМ и УКВ: 14 радиостанций, включая радио «Серебряный дождь», «Наше Радио», «МАЯК-24», «Радио 7», «Радио Любовь», «Радио Максимум» и ТВ-вещание программы ТНТ. Здесь, впервые в России проводились опытные передачи Телевидения Высокой Четкости (HDTV).
Но вскоре ясно, что 150-метровой мачты уже не хватает. Она не обеспечивала устойчивый прием сигнала на окраинах Москвы. Было решено построить более высокую радиотелебашню.
За основу проекта была принята ажурная 250-метровая конструкция, внешне напоминавшая знаменитую Шаболовскую башню, спроектированную Шуховым. Кстати и Шуховская башня тоже должна быть высотой 250 метров, но нехватка металла после Гражданской войны заставила «укоротить» ее до 160 метров.
Новую радиобашню возвели в 2004-2006 годах, Но заработала она только в 2008 году.
Сейчас это второе по высоте сооружение в Москве после Останкинской телебашни. Конструкция новой телебашни была разработана в 2000-2001 годах под руководством Бориса Остроумова.
Металлоконструкции башни изготавливались на заводе в Белгороде. Затем был осуществлён монтаж нижних секций при помощи кранов до отметки 138 метров. Верхняя часть была смонтирована в сентябре 2006 года методом вертолётного монтажа при помощи модифицированного грузового вертолёта на базе Ми-26Т. Монтаж занял всего 4 дня.
В 2020 году было принято решение, что на месте Октябрьского радиополя построят 11 высотных жилых домов. 27 мая 2020 года появилось распоряжение Москомархитектуры о подготовке проекта жилой застройки со сносом исторического здания радиоцентра «Октябрьский» в стиле раннего конструктивизма 1928-1929 годов постройки. Здание построенное в период Первой мировой войны на плане пока указано.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Исторические местности и районы в Москве