основными стадиями в истории человечества являются по бердяеву
Основными стадиями в истории человечества являются по бердяеву
Email: lenusja0786@mail.ru 
437-296-341
УЧЕНИЕ БЕРДЯЕВА О ЧЕЛОВЕКЕ В КОНТЕКСТЕ ЕГО ФИЛОСОФИИ О ТЕХНИКЕ
Косинова Е. А., Муза Д. Е.
Регіональна студентська науково-філософська конференція «Філософія людини: розум, культура, духовність», 23 травня 2008 року, м. Донецьк,2008
Николай Бердяев еще при жизни стал одним из наиболее популярных русских мыслителей, широко известным не только в России, но и в Западной Европе.
Творческий акт человека нуждается в объективации, и он «объективируется». Образование мира объектов является источником всех несчастий человека. Предел же объективации – власть техники над человеком [1, с. 145].
На всем протяжении своей деятельной философской жизни Бердяев был поглощен философскими и социологическими вопросами, порожденными воздействием техники на жизнь современного человечества.
Следует отметить, что первая попытка Бердяева сформулировать проблему техники и человека относится к 1915 г. Она нашла отражение в газетной статье «Дух и машина», направленной против неославянофильских иллюзий, пробужденных Первой мировой войной и заключавшихся в утверждении превосходства «силы русского национального духа» над «бездуховной мощью германского техницизма». В этот период исследователь рассматривает технику как освобождающее «дух человека» начало [2, с. 146].
Бердяев более всего ценил свою статью «Человек и машина» опубликованную в 1933 г. В этой статье наиболее раскрыты его взгляды на проблему кризиса человека и человечности, которые вызваны ярым развитием техники. «Не будет преувеличением сказать, что вопрос о технике стал вопросом о судьбе человека и судьбе культуры» именно так начал свою статью Н. А. Бердяев [2, с. 147]. Он говорит что «в век маловерия» у современного человека остается лишь вера в технику. А все почему? Да потому что человек ищет чуда, а техника для него является этим чудом.
Следует отметить, что Бердяев выделял три стадии в истории человечества: природно-органическую, культурную и технически-машинную, которым соответствует различное отношение духа к природе: его погруженность в природу (или, наоборот, выделение) и образование особой сферы духовности.
Бердяев одним из первых понял технику как явление глобального порядка, чреватое опасностями для человека и выступил одним из первых зачинателей современной технофобии.
Бердяеву принадлежат интересные замечания по поводу того, каким образом человеческая цивилизация разрушила гуманистическое представление о человеке. «Человеческая душа не может выдержать той скорости, которой от нее требует современная цивилизация, это требование имеет тенденцию превратить человека в машину. Возросшая специализация ведет к обеднению и разрушению целостности человеческой личности». В утрате человеком ориентации в мире и независимости личности заключается то, что Бердяев называет дегуманизацией человека.[3, с. 75]
По словам мыслителя грядет сильнейшая борьба – борьба между человеком и машиной. Проблема взаимоотношения человека и машины может быть решена только сознанием, которое поставит человека выше природы и общества, а его душу — выше природных и общественных сил, которые должны ему подчиниться.
Таким образом, технологическое влияние приобретает всеобъемлющий характер. Для Бердяева существование человека в мире техники становится все более абсурдным. Человек должен преодолеть дегуманизирующее воздействие технизации, хотя стремление к прямому отрицанию техники бессмысленно.
3. Г.Х. фон Вригт. Философия техники Бердяева. //Вопросы философии. 1995. №4.
Человек и история в концепции Бердяева
В обосновании своих философских построений Бердяев использует христианское вероучение, видя в нем символическое выражение подлинной теогонии мира, тайну которой он стремится разгадать и представить в своем варианте философии христианского экзистенциализма с выходом на учение о судьбе человека и смысле истории.
Исходной философской установкой Бердяева является положение, что только целостный человек, вкорененный в глубину бытия и воодушевляемый Богом, может служить основанием и целью сущего. Духовная жизнь не есть отражение какой-либо реальности, она есть самая реальность. Однако о духе нельзя выработать понятия, хотя можно уловить его признаки. К последним Бердяев относит свободу, творчество, любовь, красоту, добро как Божественное откровение.
Таким образом, человек не только результат божественного творения, но и дитя предвечной свободы, без которой он не был бы богоподобным. Он должен был на собственном опыте вкусить все соблазны и тяготы свободы, ответственность за нее перед собственной совестью и перед Богом. Первым результатом испытания свободой стали, согласно Бердяеву, объективация духа в результате разграничения добра и зла и выпадение человека из царства духа в «объективированный» и тем самым искаженный, «падший» мир. «Объективация» является одной из центральных категорий метафизики Бердяева. По своему смыслу она близка таким достаточно распространенным в гегелевской и марксистской философии понятиям, как «отчуждение» и «опредмечивание».
Объективация означает выброшенность человека во вне, его подчинение власти необходимости, пространства, времени, рациональности. Бердяев выделяет основные признаки объектированного мира, которые и определяют условия существования человека, его рабского положения в этом мире: отчуждение объекта от субъекта; поглощенность неповторимо-индивидуального, личного общим, безлично-универсальным; господство необходимости, детерминации извне, подавление и закрытие свободы; приспособление к массивности мира и истории, к среднему человеку, социализация человека и его мнений, уничтожающая оригинальность. В результате объективации происходит раздвоение мира на феноменальный, или эмпирический, в который человек оказался выброшенным, и оставшийся по ту сторону, ноуменальный мир. Закрепленная сознанием привычка жить в этом «падшем мире» привела к тому, что именно он признается первичным, действительным миром. Эта раздвоенность порождает трагизм человеческого существования. Человек переживает острое чувство одиночества, страха перед существующим миром и тоски по мирам иным, отблески которых прорываются в его снах, мистических прозрениях и творческих интуициях. В порядке компенсации за утраченную возможность непосредственного общения с Богом у человечества вырабатывается способность познания мира и творчества в условиях объективированного, «падшего» мира. Творчество есть прорыв духа из небытия и свободы в бытие и мир истории. Однако даже в моменты наивысшего духовного напряжения в процессе творчества человек роковым образом обречен на объективацию своих творений в падшем мире и тем самым усугубляет его падшесть. Это противоречие целиком переносится и на философию Бердяева.
Вместе с тем история далеко не всегда совпадает с сущностью исторического.
история есть процесс во времени, ускоренном в вечности. он различает три времени: время космическое, историческое и экзистенциальное, или «метаисторическое». Время космическое равномерно и имеет метрическое измерение, время историческое как бы вставлено во время историческое и потому оно может иметь метрическое значение по десятилетиям и векам. Но оно направлено грядущему, к новизне. В нем каждое событие неповторимо. Время экзистенциальное не измеряется метрически, его длительность зависит от напряженности переживаний, здесь нет различия между прошлым и будущим, концом и началом, но совершается вечная мистерия духа. История происходит в своем историческом времени. Но она не зачинается в нем и не может в нем кончиться. История причастна ко времени космическому, но по отношению к нему она оказывается лишь подчиненной частью природного процесса, для которого ее существование не имеет никакого смысла. Экзистенциальное время внедряется в историческое время через прорывы метаисторического начала в творчестве. Именно вследствие этого в истории происходят развитие, обогащение, возврат «к чистым истокам».
Историческое время проистекает от прошлого через настоящее к будущему. Причем на эмпирическом уровне будущее «пожирает прошлое», превращая жизнь в кладбище, где на костях умерших отцов воздвигается новая жизнь сынов. В этом процессе настоящее оказывается ускользающе малой величиной, которое поэтому легко приносится в жертву будущему. Но в истории через дурное, разорванное время проявляется истинное метаисторическое время, в котором прошлое живет в настоящем и продолжается в будущем. Поэтому, подчеркивает Бердяев, нет ничего важней для исторического познания, как установление должного отношения к прошлому и будущему, необходимо преодолеть тот культ будущего, во имя которого различные теории прогресса приносят в жертву настоящее, предавая забвению прошлое. Разрыв между вечным и временным, между прошлым и будущим есть величайшее заблуждение сознания, служащее препятствием на пути создания подлинной философии истории.
Как особый тип реальности историческое должно иметь свою гносеологию, свою теорию познания. В этой роли и выступает философия истории или историософия. Чтобы проникнуть в тайну исторического, философ должен погрузиться в историю и постигнуть ее как свою судьбу. «Настоящий путь философии истории есть путь к установлению тождества между человеком и историей, между судьбой человека и метафизикой истории. Это тождество достигается через историческую память как некоторое духовное отношение к «историческому» в историческом познании, которое в результате оказывается внутренне, духовно преображенным и одухотворенным. В определенном смысле историческая память обеспечивает победу вечности над забвением и смертью. Она уходит в самые глубины вечности. Поэтому, заключает Бердяев, «истинная философия истории есть философия победы истинной жизни над смертью, есть приобщение человека к другой, бесконечно более широкой и богатой действительности, чем та, в которую он ввергнут непосредственной эмпирией» Там же. С.17..
Философия истории возможна постольку, поскольку она содержит пророческий момент. Она всегда пытается открыть смысл, который может быть явлен лишь в будущем. На этом основаны все пророчества о «светлом будущем», в форме ли хилиастского ожидания тысячелетнего Царства Божьего на земле или коммунистического рая. Вместе с тем философия истории есть пророчество не только о будущем, но и о прошлом, так как и о нем она судит с позиций идеала будущего.
Бердяев проводит последовательную критику теории прогресса, с ее верой в светлое будущее человечества.
Таким образом, проблема отношения человека и истории разрешима только на почве эсхатологии, т.е. философия истории как учения о конце земной истории и ее завершении в Царстве Божием. Но наступление его не придет само собой или милостью Божией. Оно «уготовляется человеком», зависит от его творческих усилий. Но и Бог не безучастен в этом процессе, он направляет творческие силы человека к созиданию высших ценностей, концентрация которых способна прорвать жесткие законы необходимости объектированного, «падшего» мира и послужить зародышем нового эона, или нового просветленного цикла существования вечности. История, таким образом, есть Богочеловеческий процесс.
в заключение своей философии истории Бердяев прибегает к откровенному пророчеству: «Разрывается связь времен, замкнутый круг мировой действительности перестает существовать; в него сливаются энергии иных ступеней действительности, история нашего мирового времени кончается и потому только и приобретает смысл».
Тема судьбы России является сквозной для историософских исканий и публицистических раздумий Н.А. Бердяева. В «Судьбе России» он прогнозирует мессианскую роль России в мировом историческом процессе. В духе своих апокалиптических настроений эту надежду он связывал с войной, в ходе которой Россия, пройдя через суровые испытания, обретает, наконец, мужество преодолеть свой провинциализм и «вечно бабье терпенье» и выйдет на поприще международной жизни, более того, собравшись с духом, сумеет реализовать свою идею на благо всего человечества. Дело в том, что по убеждению Бердяева, Россия еще не вошла по настоящему в жизнь европейского человечества.
Итак, для Н.А. Бердяева конец истории отнюдь не означает конца мира, а только переход в иной более совершенный эон, или цикл его существования. Новой же сильной идеологии, которая могла бы стать моделью нового развития истории, нет. Поэтому в перспективе истории остается либо повторение пройденного, либо ее конец.
Организм и организация
Н.А. Бердяев подчеркивает, что техш можно понимать в более широком и более узк смысле. Techne значит и индустрия, и иcкуcc Technaxa значит фабриковать, создавать с искусств Мы говорим не только о технике экономической, и мышленной, военной, технике, связанной с перед жением и комфортом жизни, но и о технике мьш ния, стихосложения, живописи, танца, права, даже технике духовной жизни, мистического пути.
В современной технике количественные достижения преобладают над качественными, которые были свойственны технику-мастеру старых культур. Шпенглер в книге «Человек и техника» определяет технику как борьбу, а не орудие. Но, бесспорно, техника все1да есть средство, орудие, а не цель. Не может быть технических целей жизни, цели же жизни все1да лежат в другой области, в области духа. Средства жизни, по мнению Бердяева, очень часто подменяют цели жизни.
Может ли техника относиться к жизни духа? По мнению Бердяева, техника для ученого, делающего научные открытия, для инженеров, делающих изобретения, может стать главным содержанием и целью жизни. Но подмена целей жизни техническими средствами может означать умаление и угашение духа. «техническое орудие по природе своей гетерогенно как тому, кто им пользуется, так и тому, для чего им пользуются, гетерогенно человеку, духу и смыслу». С этим связана роковая роль господства техники в человеческой жизни. Одно из определений человека как homo faber — существо, изготовляющее орудие, которое так распространено в историях цивилизаций, уже свидетельствует о подмене целей жизни средствами жизни. Техника обладает такой силой в нашем мире совсем не потому, что она является верховной ценностью.
Представляет огромный интерес различено Н.А. Бердяевым организма и организации. Организ рождается из природной, космической жизни, и сам рождает. Признак рождения есть признак органн ма.
Механизм, созданный организационным процес сом, по мысли Н.А. Бердяева, составляется из частей он не может расти и развиваться, в нем целое не при сутствует в частях и не предшествует частям. В орга низме есть целесообразность, изначально ему прису щая, она вкладывается в него Творцом или природе? она определяется господством целого над частями.
В организации, по определению Н.А.Бердяева, есл целесообразность совсем другого рода, она вкладываете в нее организатором извне. Механизм составляется подчинением его определенной целью. Он не рождаете с присущим ему замыслом. Часы действуют очень цел сообразно, но эта целесообразность не в них, а в созда1 шем и заведшем их человеке. Организованный механизм в своей целесообразности зависит от организатора. Но 1 нем есть инерция, которая может действовать на орга низатора и даже порабощать его себе.
По мнению Н.А.Бердяева, в истории были органи зеванные тела, подобные жизни организмов. Так, пат риархальный строй, натуральное хозяйство представлялись органическими и даже вечными в этой своей органичности. Органический строй обычно казался созданным не человеком, а или самой природой, или Творцом мира. Долгое время была вера и существование вечного объективного порядка природы, с которым должна быть согласована и которому должна быть подчинена жизнь человека.
Природному придавался, по словам Н.А.Бердяева, как бы нормативный характер. Согласие с природой представлялось и добрым и справедливым. «Для древнего грека и для средневекового человека существовал неизменный космос, иерархическая система, вечный ordo. Такой порядок существовал и для Аристотеля и для св. Фомы Аквината. Земля и небо составляли неизменную иерархическую систему.
Однако техника в том виде, в каком она существует с XVIII в., разрушала эту веру в вечный порядок природы. Новая природная действительность, перед которой ставит человека современная техника, совсем не есть продукт эволюции, а есть продукт изобретательности и творческой активности самого человека, не процесса органического, а процесса организационного. Итак, по определению Бердяева, господство техники и машины есть прежде всего переход от органической жизни к организованной жизни, от растительности к конструктивности.
Да, действительно, с точки зрения органической жизни техника означает развоплощение, разрыв в органических телах истории, разрыв плоти и духа. Техника раскрывает новую ступень действительности, и эта действительность есть создание человека, результат прорыва духа в природу и внедрение разума в стихийные процессы. Техника разрывает старые тела и создает новые, совсем не похожие на тела органические, создает тела организованные.
«И вот трагедия в том, что творение восстает против своего творца, более не повинуется ему. Тайна грехопадения — в восстании твари против Творца. Она повторяется и во всей истории человечества. Прометеевский дух человека не в силах овладеть созданной им техникой, справиться с раскованными, небывалыми энергиями. Мы это видим во всех процессах рационализации в техническую эпоху, когда человек заменяется машиной. Техника заменяет органически-иррациональное организованно-рациональным».
По мысли Н.А. Бердяева, самый дух, создавший технику и машину, не может быть технизирован и ма шинизирован без остатка, в нем всегда останется иррациональное начало. Но техника хочет овладеть духом и рационализировать его. Сначала человек зависел от природы, и зависимость была растительно-животной. Теперь началась титаническая борьба человека с технизируемой им природой. Человек совсем еще нед приспособился к новой действительности, которая pacкрывается через технику и машину.
Господство техники и машины, по мнению НА Бердяева, открывает новую ступень действительности, einej непредусмотренную классификацией наук, действигельность, совсем не тождественную с действительностью механической и физико-химической. Эта новая действительность видна лишь из истории, из цивилизации, a He из природы. Эта новая действительность развивается в космическом процессе позже всех ступеней, после сложного социального развития, на вершинах цивилизации хотя в ней действуют механико-физико-химические силы.
Как утверждает Н.А.Бердяев, искусство тоже создавало новую действительность, не бывшую в природ де. Можно говорить о том, что герои и образы художественного творчества представляют собой особого рода1 реальность. Дон-Кихот, Гамлет, Фауст, Мона Лиза, Леонардо или симфония Бетховена — новые реальности не данные в природе. Они имеют свое существование свою судьбу. Они действуют на жизнь людей, порождая очень сложные последствия.
«Люди культуры живут среди этих реальностей. Ho действительность, раскрывающаяся в искусстве, носи характер символический, она отображает идейный мир. Техника же создает действительность, лишеннук всякой символики. » Техника имеет космогоническое значение, через нее создается новый космос. Это новая категория бытия. Машина действительно не есть ни неорганическое, ни органическое тело. Появ ление этих новых тел связано с различием между органическим и организованным, i
Совершенно ошибочно было бы отнести машину кнеорганическому миру, на том основании, что для ее организации пользуются элементами неорганических тел, взятых из механико-физико-химической действительности. В природе неорганической машины не существует, она существует только в мире социальном. Эти организованные тела появляются не до человека, как тела неорганические, а после человека и через человека.
Человеку, как подчеркивал Бердяев, удалось вызвать к жизни, реализовать новую действительность.
«Совсем иначе чувствует себя человек, когда он чувствует под собой глубину, святость, мистичность земли, и тогда, когда он чувствует землю, как планету, летящую в бесконечное пространство, среди бесконечных миров, когда сам он в силах отделиться от земли, летать по воздуху, перенестись в стратосферу. Это изменение создания теоретически произошло уже в начале нового времени, когда система Коперника сменила систему Птолемея, когда земля перестала быть центров космоса, когда раскрылась оесконечность миров».
Итак, по мнению Бердяева, техника перестает быть нейтральной, она давно уже не нейтральна, не; безразлична для духа и вопросов духа. Техника убийственно действует на душу, но она вместе с тем вызывает сильную реакцию духа. Техника делает человека космиургом. От напряжения силы духа зависит, избежит ли человек гибели. Исключительная власть технизации и машинизации влечет именно к этому пределу, к небытию в техническом совершенстве.
Вопросы смысла истории в философии Н. А. Бердяева
В богатом творческом наследии Н. А. Бердяева вопросы смысла и направленности исторического процесса занимают важное место. Собственно говоря, они пронизывают в том или ином срезе всю философию замечательного русского философа. Н. А. Бердяев – религиозный философ, и смысл истории он рассматривает в свете религии. В работе «Философия свободы» он прямо заявляет: «. Вселенское религиозное миропонимание и мироощущение, к которому современный мир идет разными путями и с разных концов, прежде всего, остро ставит вопрос о смысле мировой истории, о религиозном соединении судьбы личности и судьбы вселенной. Понять смысл истории мира – значит понять провиденциальный план творения, оправдать Бога в существовании того зла, с которого началась история, найти место в мироздании для каждого страдающего и погибающего. История лишь в том случае имеет смысл, если будет конец истории, если будет в конце воскресение, если встанут мертвецы с кладбища мировой истории и постигнут всем существом своим, почему они истлели, почему страдали в жизни и чего заслужили для вечности, если весь хронологический ряд истории вытянется в одну линию и для всего найдется окончательное место. Вопрос о смысле истории и есть вопрос о происхождении зла в мире, о предмирном грехопадении и об искуплении»[1].
Но наиболее рельефное отражение проблемы смысла истории нашли в специальном исследовании Н. А. Бердяева под названием «Смысл истории». Вначале Н. А. Бердяев рассматривает сущность исторического. В связи с этим дается дефиниция истории. Историю он определяет не как эмпирическую данность, а как миф. Но миф понимается им как реальность, а не вымысел; правда, реальность не в том смысле, что миф представляет собой некую эмпирическую данность. Нет. «Миф, – пишет русский философ, – есть в народной памяти сохранившийся рассказ о происшествии, совершившемся в прошлом, преодолевающий грани внешней объективной фактичности и раскрывающий фактичность идеальную, субъект-объективную»[2]. В любой эпохе, особенно великой, можно найти сколько угодно мифов. Мифами, по утверждению Н. А. Бердяева, изобилует Великая французская революция ХVIII в. Очень много мифов существует о Реформации, о ренессансе и т. д. Поэтому в истории важную роль играет вера в самом широком смысле слова.
После краткого рассмотрения истории Н. А. Бердяев вновь возвращается к анализу исторического. Он ставит вопрос: «Каким образом впервые пришло сознание, что история свершается, что есть особая реальная действительность, которую мы именуем историческим миром, историческим движением, историческим процессом?»[3]. Чтобы ответить на этот вопрос, он делает экскурс в мир эллинский и в мир еврейский. По его глубокому убеждению, в качестве фундамента европейского сознания выступают эти два мира. Христианский мир сочетает эти два мира.
Н. А. Бердяев утверждает, что эллинскому миру неизвестно историческое сознание. Ни Платон, ни Аристотель, ни другие античные философы не были лишены понимания истории. Дело в том, что, как полагает русский мыслитель, «греки воспринимали мир эстетически, как завершенный и гармонический космос»[4]. Греки рассматривали мир статистически, а не в развитии. «Они представляли себе движение истории как круговорот. Поэтому для греческого сознания не было того отношения к будущему, которое сделалось бы исходной точкой восприятия исторического процесса и сделало бы возможным сознание истории как некоторой завершающейся драмы»[5].
В отличие от греков евреи мир воспринимали исторически. Поэтому «идея исторического внесена в мировую историю евреями. »[6]. Это произошло потому, что еврейское сознание было обращено к будущему, в котором будет решена судьба Израиля. Поэтому в еврейском мире появляется сознание исторического. Это сознание носит эсхатологический характер, потому что оно предполагает разрешающий исход, откуда начинается новый мир. Смысл истории предполагает осознание катастрофичности всего исторического процесса, осознание того, что эта катастрофа приведет к разрешению всех коллизий истории и к возникновению нового мира, в котором люди будут себя чувствовать комфортно. И Н. А. Бердяев, как религиозный философ, считает, что именно явление Христа придало истории подлинный смысл. «История есть свершение, имеющее внутренний смысл, некая мистерия, имеющая свое начало и конец, свой центр, свое связанное одно с другим действие, история идет к факту – явлению Христа и идет от факта – явления Христа. Этим определяется глубочайший динамизм истории, движение истории к сердцевине мирового процесса и движение от сердцевины этого процесса»[7].
По глубокому убеждению Н. А. Бердяева, смысл истории связан со свободой, которую впервые христианство вносило в сознание людей. Именно христианство показало, что без осознания свободы нельзя раскрыть драматический, а порой и трагический характер всего исторического процесса. Дух христианства – это дух борьбы за свободу. Вместе с тем осознание свободы было бы невозможно, если бы христианство не носило динамичного характера. Оно в себе содержит силы, толкающие историю вперед.
Н. А. Бердяев считает, что в центре внимания всемирной истории – человек, находящийся во взаимодействии с природой. В этом он видит начало исторического. Здесь опять русский религиозный философ делает экскурс в историю христианства и приходит к такому выводу: «Первичная стадия истории, которая является непосредственным результатом акта небесно-исторической драмы отдаления от Бога, драмы грехопадения, как драмы свободы, повергла человека и человеческий дух в недра природной необходимости. Произошло ниспадение человека в природные недра, сковывание природными стихиями, в которых дух человеческий был заколдован и из которых он своими собственными силами никак не мог подняться, не мог расколдовать того страшного колдовства, которое повергло его в среду природной необходимости»[8].
Однако человек, продолжает русский мыслитель, постепенно освобождается от природной стихии. Здесь кончается мир античной эпохи и начинается эра христианства. «Между человеком, вступившим на путь искупления, и природой образуется бездна. Христианство закрывает наглухо внутреннюю жизнь природы и не допускает человека к этой жизни. Оно как бы умерщвляет природу»[9]. Тем самым, по утверждению Н. А. Бердяева, христианство освободило от природы человеческий дух. Дух перестал быть рабом природы. Природа осталась в языческом мире. В результате этого «освободительного процесса» природа превратилась в нечто механическое, тогда как в античном мире она представляла собой живой организм. Затем начинается техническое воздействие на природную среду, она воспринимается не как живой организм, а как некий мертвый механизм. Отсюда Н. А. Бердяев делает довольно интересное заключение: «Как это ни парадоксально, но для меня ясно, что только христианство сделало возможным позитивное естествознание и позитивную технику. Пока человек находился в непосредственном взаимодействии с духами природы, пока он строил свою жизнь на мифологическом миропонимании, он не мог возвыситься над природой в акте познания через естественные науки и технику. Нельзя строить железные дороги, нельзя проводить телеграфы и телефоны, страшась демонов природы»[10]. Когда человек находился внутри природы, то он не мог овладеть ее силами. Как только христианство освободило его от власти природы, он начал воздействовать на природные процессы, использовать природные силы в своих интересах.
После освобождения от природы человек оказался в центре мироздания. Так возникло антропоцентрическое чувство, и с тех пор это чувство все больше и больше углубляется. После этого история начинает приобретать подлинный смысл. Таким образом, благодаря христианству был установлен антропоцентризм. Но, кроме того, «христианство непосредственно связывает человеческую личность с высшей божественной природой и с божественным ее происхождением, поэтому христианство глубоко противоположно эволюционно-натуралистическому пониманию человека»[11], которое исходит из того, что человек появился на свет вследствие длительной эволюции природы. Н. А. Бердяев, как религиозный философ, естественно, с этим не согласен. Он подчеркивает, что как раз христианство поставило человека в центр мира, что благодаря христианскому учению человек превратился в подлинную личность. Причем все это якобы произошло в средневековую эпоху.
Но, продолжает Н. А. Бердяев, средневековая эпоха не смогла реализовать идею Царства Божия. Поэтому человек восстал. Возникла новая эпоха – эпоха Ренессанса и гуманизма. Русский философ подчеркивает, что в это время Европа достигла величайших успехов. Путь Ренессанса, отмечает Н. А. Бердяев, это путь, отличный от средневекового пути. Реализуется не христианский Ренессанс, а антихристианский. «В Ренессансе действовал и христианский гуманизм раннего периода, и гуманизм антихристианский. Это – центральная тема всей философии истории, тема о судьбе человека. Это – один из решающих моментов в судьбе человека»[12].
По мысли Бердяева, в эпоху средневековья по-настоящему не была раскрыта свобода человека, не была показана его творческая энергия. Выясняется, что нельзя насильственно установить Царство Божие, что сам человек не был готов к этому Царству. И Ренессанс открыл огромные возможности для проявления творческих сил человека. Но, конечно, русский мыслитель прав. Действительно, эпоха Ренессанса – это эпоха великих достижений в сфере культуры и науки. Искусство Микеланджело, Леонардо да Винчи, Данте и многих других великих деятелей Ренессанса вошло в сокровищницу мировой культуры.
Ренессанс – как бы возрождение античных культурных ценностей. Но почему обращаются к этим ценностям? Отвечая на этот вопрос, Н. А. Бердяев пишет, что «это обращение было исканием совершенных форм во всех сферах человеческого творчества. Такое формальное начало в человеческом творчестве есть всегда ренессансное обращение к античности»[13]. Обращение, по мнению Н. А. Бердяева, носит двоякий характер. Во-первых, интеллектуалы новой эпохи непосредственно обращаются к античному государству, к античной философии, вообще к античной культуре. Во-вторых, одновременно ведутся поиски совершенствования форм в самой природе и через природу. Но эти поиски ведутся на основе христианства. Поэтому «в Ренессансе произошло бурное и страстное столкновение нового духовного содержания христианской жизни, которое возрастало на протяжении всех средних веков, столкновение человеческой души, заболевшей тоской по иному, трансцендентному миру и не способной уже удовлетвориться этим миром, с вечно возрождающимися античными формами»[14]. Таким образом, Ренессанс – это как бы возрождение античных ценностей, но на базе христианских идей. На фундаменте язычества, отмечает Н. А. Бердяев, нельзя было создать великие произведения. Это действительно так. Ведь фактически все сюжеты искусства эпохи Возрождения взяты из Библии.
Очень много внимания Н. А. Бердяев уделяет вопросам гуманизма. В эпоху Ренессанса, пишет Н. А. Бердяев, деятели культуры в своих произведениях воспевали человека, создающего гуманистические ценности. Русский философ в этой связи выделяет творчество Шекспира.
Но гуманизм эпохи Ренессанса, по мнению Н. А. Бердяева, носит противоречивый характер. С одной стороны, «гуманизм, по своему смыслу и уже самому своему наименованию, означает вознесение человека, постановку человека в центре, восстание человека, его утверждение и раскрытие»[15]. Это, так сказать, позитивная сторона гуманизма. Человеческая индивидуальность была освобождена от подавленного состояния времен средневековья. Человек получил возможность творить свободно, самоутверждаться и развиваться. Но, с другой стороны, «в гуманизме есть основание не только для вознесения человека, не только для раскрытия творческих сил человека, но и для принижения, для иссякания творчества, для ослабления человека, потому что гуманизм, обратив в эпоху Ренессанса человека к природе, перенес центр тяжести человеческой личности изнутри на периферию; он оторвал природного человека от духовного, он дал свободу творческого развития природному человеку, удалившись от внутреннего смысла жизни, оторвавшись от божественного центра жизни, от глубочайших основ самой природы человека. Что человек есть образ и подобие Божье, что человек – отображение Божьего существа, гуманизм это отрицает»[16]. Иначе говоря, с точки зрения Н. А. Бердяева, противоречивый характер гуманизма состоит в том, что он возносит человека, возвращает его к природе, объявляет его природным существом и вместе с тем отрывает его от Бога. Н. А. Бердяев, будучи религиозным философом, не приемлет такой гуманизм. Тот гуманизм является действительным, который связывает человека с Богом.
По мнению Н. А. Бердяева, гуманизм как социальный феномен проходит разные стадии. Чем он больше обращается к христианским и античным традициям, тем он прекраснее. Но чем он больше от них отдаляется, тем он хуже смотрится.
Н. А. Бердяев считает, что в истории гуманизма особая роль принадлежит Реформации. Возрождение началось на юге Европы – в Италии, а Реформация на севере Европы – в Германии. «Реформация была религиозным восстанием человека, но восстанием человека не в форме положительного творчества, а в форме протеста и религиозного отрицания»[17]. Римские папы, отмечает Н. А. Бердяев, содействовали Возрождению. Но в самой католической церкви проявились такие отрицательные явления, против которых был объявлен протест. Действительно, основатель протестантизма М. Лютер заявил, что время молчания прошло. Он восстал против официальной церкви и предложил ее реформировать. Он всех уравнял. Вот что он заявил: «Выдумали, будто бы папу, епископа, священников, монахов следует относить к духовному сословию, а князей, господ, ремесленников и крестьян – к светскому сословию. Все это измышление и надувательство. Они не должны никого смущать, и вот почему: ведь все христиане воистину принадлежат к духовному сословию и между ними нет иного различия, кроме разве что различия по должности и занятию»[18]. М. Лютер подчеркивал, что то, что угодно Богу, угодно и человеку. Поэтому он имеет право молиться Богу там, где ему придется быть, если даже рядом нет никакого священника и никакой церкви. «Если бы группа благочестивых христиан была захвачена в плен и заточена в пустыне и среди них не было бы священника, рукоположенного епископом, и если бы они единодушно избрали одного из своей среды, независимо от того, женат он или нет, и поручили бы ему крестить, служить мессу, отпускать грехи и проповедовать, то он был бы самым настоящим священником, как будто бы его рукоположили все епископы и папы. Отсюда следует, что в случае необходимости каждому дозволено крестить и отпускать грехи, что было бы невозможным, если бы не все мы были священниками»[19]. По меткому выражению Маркса, «. Лютер победил рабство по набожности только тем, что поставил на его место рабство по убеждению. Он разбил веру в авторитет, восстановив авторитет веры. Он превратил попов в мирян, превратив мирян в попов. Он освободил человека от внешней религиозности, сделав религиозность внутренним миром человека. Он эмансипировал плоть от оков, наложив оковы на сердце человека»[20].
Н. А. Бердяев неоднозначно относится к реформаторам церкви. Он пишет, что в католицизме не было истинной свободы и поэтому появление реформаторских идей вполне естественно. С другой стороны, Реформация, с его точки зрения, предлагает ложную свободу. «В то время как католическое христианское сознание утверждает существование двух начал – Бога и человека, утверждает самостоятельность человека перед лицом Бога, признает взаимодействие двух начал, самобытность двух природ, протестантское, лютеранское христианское сознание в конце концов утверждает существование только одного Бога и божественной природы и самостоятельность человеческой природы отрицает»[21]. В Реформации, утверждает русский философ, наряду с гуманистическими идеями, были и антигуманистические. Такова диалектика вообще самого гуманизма, заключает Н. А. Бердяев. Эта диалектика в конце концов привела к Просвещению ХVIII в., в котором не осталось никаких следов гуманизма. «В рационализме просвещения нельзя узнать той полной энтузиазма веры человека в силу своего познания, которую мы встречаем в эпоху Ренессанса»[22]. Хотя просветители, продолжает Н. А. Бердяев, провозгласили мощь Разума, на самом деле они его унизили, потому что если во времена Ренессанса стремились к тому, чтобы проникнуть в божественную природу, познать, так сказать, тайны бытия Бога, то в эпоху Просвещения Бог изгоняется из философии, само его существование отрицается. Ясно, что религиозному философу такая постановка вопроса не нравится и поэтому вполне естественно, что он критикует Просвещение.
Идеи Просвещения, полагает Н. А. Бердяев, привели к кризису гуманизма в XIX в. Этот кризис был порожден появлением машин, которые полностью изменили жизненные условия человека. Если раньше человек был непосредственно связан с природой, то теперь такой связи больше не существует. Техника покоряет не только природу, но и самого человека. Он превращается в придаток машины.
Кризис гуманизма, отмечает Н. А. Бердяев, проявляется также в сфере морали. Причем, по убеждению русского философа, гуманистические принципы морали были, если можно так выразиться, осквернены Ницше. Человек для Ницше перестал существовать как высшая ценность. Никого не интересует, как он живет и чем он живет. Учение Ницше, действительно, антигуманно по существу своему. Ницше не признает никакой морали. Он прямо заявляет: «Должно быть, некий дьявол изобрел мораль, чтобы замучить людей гордостью; а другой дьявол лишит их однажды ее, чтобы замучить их самопрезрением»[23].
Анализ смысла истории предполагает рассмотрение проблем социального прогресса, направленности исторического процесса. Вполне естественно, что эти проблемы нашли отражение в творчестве замечательного русского философа. Н. А. Бердяев пишет, что хотя идея прогресса в ХVIII и XIX вв. доминировала в философии, тем не менее ее корни имеют религиозное происхождение. Эта идея предполагает определенную цель истории, находящуюся не в самой истории, а вне ее. Она возвышается над временем и только поэтому имеет смысл. Она восходит к иудейской религии и связана с Мессией. Иначе говоря, по мысли Н. А. Бердяева, идея прогресса есть мессианская идея. Русский философ обрушивается на тех, кто признает социальный прогресс. Он пишет: «Учение о прогрессе есть, прежде всего, совершенно ложное, не оправданное ни с научной, ни с философской, ни с моральной точки зрения обоготворение будущего за счет настоящего и прошлого. Учение о прогрессе представляет из себя религиозное исповедание, верование, потому что обосновать научно-позитивное учение о прогрессе нельзя, потому что научно-позитивно можно обосновать только теорию эволюции, учение же о прогрессе может быть только предметом веры, упования»[24].
По мнению Н. А. Бердяева, теория социального прогресса исходит из того, что проблемы человечества будут разрешены в будущем, что в жизни общества наступит такой момент, когда все коллизии будут преодолены и люди начнут жить полноценной жизнью. Одним словом, идея социального прогресса предполагает победу совершенного и гармоничного общества. Русский философ считает, что нет никаких оснований для таких утверждений. Вообще, продолжает он, в теории прогресса много неразрешимых противоречий. Так, например, она предполагает принесение в жертву людей, целые поколения во имя какой-то непонятной цели. «Религия прогресса рассматривает все человеческие поколения, все человеческие эпохи как не имеющие ценности и цели в себе, не имеющие значения сами по себе, а лишь как орудия и средства для грядущего»[25]. Сразу же подчеркнем, что никто из сторонников прогресса так никогда не утверждал. Это вульгаризация теории общественного прогресса. Тем не менее Н. А. Бердяев продолжает критиковать идею прогресса. Нельзя, пишет он, жертвовать поколениями одних во имя жизни будущих поколений.
Но отрицание Н. А. Бердяевым теории социального прогресса вовсе не означает, что он отвергает религиозное учение о прогрессе, то есть о Царстве Божием на земле. Вот что он пишет: «Христианская идея основана на уповании, что окончится история исходом из исторических трагедий, из всех ее противоречий и в этом исходе примут участие все человеческие поколения, что все когда-либо жившие поколения будут воскрешены для вечной жизни. Идея прогресса XIX века допускает на этот мессианский пир лишь неведомое поколение счастливцев, которое является вампиром по отношению ко всем предшествующим поколениям»[26]. Н. А. Бердяев твердо убежден в том, что попытки построить справедливое общество, в котором всем будет хорошо, представляют собой чистейшую утопию. Только христианское учение о Царстве Божием является действительным учением, предлагающим построить счастливый мир для всех.
Таковы вкратце воззрения Н. А. Бердяева на смысл и направленность истории. Мы не разделяем религиозную интерпретацию, данную замечательным русским философом, но мы не можем не сказать, что сама постановка смысла истории очень важна и актуальна. Причем она актуальна и в современную эпоху. В этой связи следует подчеркнуть, что в отечественной литературе, особенно советского периода, много внимания уделялось исследованию смысла истории. В работах Н. И. Конрада, В. А. Дьякова, И. А. Гобозова и многих других нашли освещение те или иные аспекты данной темы. Проблематика смысла истории оказалась в центре внимания таких зарубежных исследователей, как Р. Арон, К. Ясперс, К. Лёвит, М. Мюллер, Н. Ирибаджаков и др. Все это свидетельствует о том, что Н. А. Бердяев в свое время понял необходимость исследования смысла и логики исторического процесса.
Понятие смысла истории применимо только к обществу. Оно не применимо к природе, потому что, как известно, в ней действуют стихийные слепые силы, в ней нет целеполагающих действий. Эти действия имеют место только в обществе, представляющем собой совокупность материальных и духовных отношений. Эти отношения складываются между индивидами в процессе их совместной деятельности по производству материальных и духовных ценностей. Каждый человек, как существо разумное, сознательно преследует свои цели, у каждого есть свои интересы, к удовлетворению которых он стремится. Но для их удовлетворения он должен вступать в определенные отношения с другими людьми, потому что процесс производства с самого начала носит коллективистский характер.
Из деятельности людей складывается вся история человечества, которая очень сложна, противоречива, драматична и порою трагична. Всю эту сложную гамму успехов, великих достижений и вместе с тем коллизий можно исследовать и изучать благодаря понятию «смысл истории». Это история людей, а не животных, и свою историю люди хотят осмыслить, проанализировать, извлечь, так сказать, из нее уроки. Правда, это не всегда делается. Нельзя не вспомнить в этой связи Гегеля: «Правителям, государственным людям и народам с важностью советуют извлекать поучения из опыта истории. Но опыт и история учат, что народы и правительства никогда ничему не научились из истории и не действовали согласно поучениям, которые можно было бы извлечь из нее. В каждую эпоху оказываются такие особые обстоятельства, каждая эпоха является настолько индивидуальным состоянием, что в эту эпоху необходимо и возможно принимать лишь такие решения, которые вытекают из самого этого состояния. В сутолоке мировых событий не помогает общий принцип или воспоминание о сходных обстоятельствах, потому что бледное воспоминание прошлого не имеет никакой силы по сравнению с жизненностью и свободой настоящего»[27]. Действительно, хотя исторический процесс един и прошлое и настоящее неразрывно связаны, тем не менее не всегда можно извлечь полезные уроки из этого прошлого, потому что социальный мир быстро меняется, и в новых изменившихся условиях нужно принимать решения, адекватные этим новым условиям. И все же не следует забывать о том, что знание прошлого, его осмысление нам помогает при принятии тех или иных решений. Внутри истории есть некая нить, которая связывает и прошлые, и нынешние поколения. Эта нить – материальные и духовные ценности, переходящие от одной генерации к другой.
Нельзя не сказать несколько слов и о социальном прогрессе. Н. А. Бердяев, как уже выше отмечалось, выступает против теории прогресса. Он его связывает с тем, что предшествующие поколения якобы должны жертвовать собой во имя будущих поколений. Между тем никто из сторонников теории прогресса так не ставил вопрос.
Теория общественного прогресса получила широкое распространение в эпоху Просвещения. В это время философы верили в бесконечный прогресс человеческого общества. Под прогрессом они подразумевали прогресс человеческого разума, достижения в области духовного производства. Французский просветитель Кондорсе в работе «Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума» нарисовал широкую панораму развития человеческого общества. Весь исторический процесс он разбил на десять эпох, причем каждая последующая эпоха является более прогрессивной по сравнению с предыдущей.
исторический прогресс Маркс связывал с изменением производительных сил. Он писал, что «экономические эпохи различаются не тем, чтó производится, а тем, как производится, какими средствами труда»[28]. Именно развитие производительных сил приводит к замене одной общественно-экономической формации другой, более прогрессивной. Общественный прогресс – это движение по восходящей линии, это переход от менее совершенных форм организации человеческого общества к более совершенным, это непрерывные изменения всех сфер общественной жизни, это постоянное улучшение жизненных условий человека. Этот человек живет в настоящем, а не в будущем, и он вовсе не собирается жертвовать собой во имя какого-то непонятного будущего. ведь критерием этого прогресса тоже выступает настоящий человек, а не будущий человек. Причем этот критерий носит объективный характер, его можно проверить на практике. Никто же, скажем, не станет сомневаться в том, что жизнь современного человека комфортнее, чем жизнь человека XIX в. Прогресс – это комфортность жизни.
Человечество непрерывно совершенствуется и развивается. Но вместе с тем следует подчеркнуть, что путь общественного прогресса очень сложен и противоречив. В истории много драматических и трагических страниц: целые народы, целые цивилизации исчезли, в войнах погибли сотни миллионов людей. И в настоящее время миллионы людей влачат жалкое существование, многие государства топчутся на месте. Разрушаются вековые традиции, исчезают прежние семейные отношения. Словом, очень много негатива в нынешнем обществе. Поэтому неслучайно в современной социальной философии доминируют противники теории общественного прогресса. И все же беспристрастный анализ современного общества показывает, что в целом наблюдается гигантский прогресс в развитии производительных сил, в глобализации общественных отношений, в улучшении жизненных условий людей. И нельзя не согласиться с П. Штомпкой, когда он пишет, «идея прогресса слишком важна для человеческого сознания, слишком фундаментальна для смягчения экзистенциальных напряженностей и неуверенности, чтобы от нее отказаться ради чего-то другого. Она переживает временный кризис, но рано или поздно вновь обретет силу и власть над человеческим воображением»[29]. Общество как качественно новое образование появилось на определенном этапе эволюции природы. С тех пор оно развивается, совершенствуется, прогрессирует, и этот процесс будет продолжаться до тех пор, пока будет существовать жизнь на земном шаре.
Таким образом, Н. А. Бердяев дал очень интересный и содержательный анализ понятия смысла истории, показал, что человеческая история насыщена разными событиями и процессами, которые представляют собой своего рода облик всего общества на протяжении его существования.
[1] Бердяев, Н. А. Философия свободы / Н. А. Бердяев // Философия свободы. Смысл творчества. – М., 1989. – С. 127–128.
[2] Бердяев, Н. Смысл истории. – М., 1990. – С. 18.