пересадка костного мозга моя история

«Если я справилась — могут справиться и другие». Монолог девушки, перенесшей трансплантацию костного мозга

Каждый год в России более чем у 1,8 миллиона человек диагностируют болезни крови и кроветворных органов, в том числе рак и лейкоз. В трансплантации костного мозга ежегодно нуждается около 10 тысяч россиян. Анна Лазарева, которая в 2018 году перенесла трансплантацию костного мозга, рассказала «Таким делам» о жизни человека с лейкозом.

Мне хотелось откреститься от этой темы, забыть ее. Но я рассказываю свою историю для тех, кто только готовится к трансплантации костного мозга.

Мой вариант течения болезни, операции и восстановления был плохой. Такое будет не у всех. И я хочу, чтобы знали: даже самое тяжелое течение болезни может закончиться хорошо.

Начало болезни

В начале сентября 2017 года воспалились лимфоузлы на шее, немного болели. Ничего особенного. В среду я сходила к терапевту, и она выдала направление на анализ крови. В четверг утром сдала кровь и уехала в суд, на работу. Уже днем меня экстренно госпитализировали, когда пришли результаты анализов. Гематолог в больнице сразу сказал, что это лейкоз.

После двух курсов высокодозной химиотерапии стало понятно, что я не могу войти в ремиссию и надо менять протокол лечения. Других лекарств в больнице не было, но их, к счастью, удалось получить в фонде «Подари жизнь».

В декабре 2017-го я вышла в ремиссию, но без трансплантации костного мозга было уже не обойтись.

Трансплантация костного мозга и восстановление

На трансплантацию меня направили в клинику имени Горбачевой в Санкт-Петербурге. В качестве донора рассматривали моих родных брата или сестру, но выяснилось, что оба они подходят мне только на 50% — это минимально возможный процент совместимости. У меня была надежда на российский и международный регистры, но и там подходящих доноров не оказалось. Врачи на консилиуме в Петербурге посоветовали не тратить время и сделать пересадку от сестры.

Время было дороже денег: я проходила уже третий курс химиотерапии на новом протоколе и сил было все меньше. Я почти не чувствовала ног.

Трансплантацию назначили на середину апреля. Когда меня только заселили в палату, я спросила у соседки, давно ли она тут. Она ответила: «52 дня». Тогда я подумала: «Я здесь столько времени точно не проведу». Окончательно я вышла из больницы спустя десять месяцев после трансплантации.

Сама трансплантация прошла незаметно и безболезненно — когда трансплантолог поставила мне капельницу с донорскими клетками, я подумала: «И это все?» Даже не верилось, что мое излечение могло быть сконцентрировано в 300 миллилитрах красноватой жидкости.

Было странно осознавать, что где-то в этом же здании у моей сестры пару часов назад забрали часть костного мозга и сейчас его вольют мне. Как можно было додуматься до такого способа? Удивительно. Во время самой трансплантации обещали повышение температуры и привкус томатного сока во рту — ничего этого не было.

Однако спустя полторы недели началось заражение крови. Тогда я впервые попала в реанимацию примерно на месяц. Чтобы убрать заражение, мне ставили высокую дозу антибиотиков. Антибиотики разрушили микрофлору в желудке, и он перестал работать. Пока пытались восстановить микрофлору кишечника, развилась реакция «трансплантат против хозяина» (РТПХ) желудка и кишечника. Снова реанимация, уже почти на три месяца.

Из-за неработающего желудка я несколько месяцев не могла питаться самостоятельно, только внутривенно и через зонд: тонкую трубку вставляли через нос и проталкивали до желудка. Это больно, и зонд постоянно мешался. После очередного раза, когда зонд выпал, врачи решили поставить гастростому — эта трубка шла уже напрямую в желудок, через живот. С центральным венозным катетером в шее и трубкой, торчащей из середины живота, я чувствовала себя киборгом.

Из-за воспаления желудок болел так, что сильные анальгетики перестали помогать. Несколько недель у меня в голове была только одна мысль: «Как же больно». Мне очень хотелось на что-нибудь отвлечься, почитать или посмотреть сериал, но из-за боли невозможно было думать ни о чем.

Меня убеждали, что нужно начинать питаться самостоятельно, чтобы желудок начинал работать. А я не могла: лекарства повлияли на восприятие вкуса и вся еда стала казаться испорченной. Потом я совсем перестала чувствовать вкус. Это было очень обидно, ведь я обожаю вкусно поесть!

При малейшем движении у меня подскакивал пульс почти до 200, поэтому мне запретили двигаться, и мышцы очень быстро атрофировались. Я всему училась заново: двигать пальцами рук и ног. Сидеть. Стоять. Сделать один шаг. Два. Дойти до противоположной стены — все это оказалось недостижимым. Больше всего меня удивляло, почему дети улыбаются, когда учатся ходить? Это же так больно!

Перед Новым годом меня уже готовили к выписке, но внезапно показатели крови обвалились без какой-либо причины. Все известные методы лечения были опробованы, но мне становилось только хуже. Я благодарна заведующему отделением реанимации, который пытался искать новые варианты лечения. Он предложил иммунотерапию, которая настолько хорошо на меня повлияла, что через месяц меня выписали домой.

В день выписки самым ярким впечатлением оказались стены в квартире от фонда «АдВита». В нашей комнате были поклеены обои с саванной: жирафы, деревья… После белых больничных стен это казалось чем-то невероятным.

Самое странное в этих десяти месяцах пребывания в больнице было то, что столько времени в принципе можно в ней провести. Это же почти целый год, за который твои друзья и знакомые успели так много, а ты лежишь в четырех стенах и ничего не можешь с этим сделать. Год жизни как будто исчез.

Не могу сказать, что проявляла достаточно рвения к восстановлению, — скорее, на меня хорошо влияли мама, которая специально приехала с другого конца страны, чтобы заботиться обо мне, и сестра.

В чем отличие от обычной жизни?

Врач из Петербурга, которая контролирует мое здоровье сейчас, очень строгая. На всю жизнь запретила появляться на солнце без солнцезащитного крема, а тем более целенаправленно загорать. После трансплантации иммунитет как бы обнуляется, и практически все прививки приходится ставить заново. Гастростому убрали. От нее и от кучи катетеров под ключицей и на шее остались шрамы, но я не обращаю на них внимания.

Мое ключевое ограничение сейчас — меньше контактировать с людьми. Иммунитет еще очень слабый, поэтому каждый день пользоваться общественным транспортом, ходить в кинотеатр или работать в офисе я не могу. Но невозможно постоянно избегать людей, поэтому я ношу маску, когда спускаюсь в метро.

К самой изоляции я привыкла, мне сейчас так даже спокойнее. У меня нет потребности общаться с огромным количеством людей одновременно, мне вполне хватает сестры и подруги, с которыми живу сейчас. Если становится грустно, встречаюсь с кем-то из друзей, но только там, где можно посидеть и поесть, прогулки по парку или выставки с музеями не для меня.

Питание я практически восстановила. Не ем только фастфуд или что-то жирное и жареное. Обоняние и вкусовые рецепторы почти восстановились, но вкусы чувствую не в полную силу и иногда путаю запахи. До сих пор сложно отличить запах шоколада от запаха табачного дыма. Странно.

Неожиданным было то, что лекарства, которыми уничтожили мой костный мозг перед трансплантацией, повлияли на слух. К сожалению, он не восстановится и приходится раз в полгода пить лекарства для поддержания того, что осталось. Немного напрягает постоянно переспрашивать, но я понимаю, что это не самая высокая цена за лечение и выздоровление.

Главная проблема лично для меня — я не всегда понимаю, как планировать день. Я строю планы исходя из прежнего запаса сил, когда можно было после шестичасового перелета проехать всю Москву, разобрать вещи, закупить продукты, а потом еще с друзьями посидеть. Сейчас такое для меня нереально, я быстро устаю.

Полтора года вынужденной изоляции после ТКМ повлияли на то, что мне сложно сравнивать себя с друзьями и знакомыми. Все это время они росли профессионально, получали повышения, ездили в командировки и путешествовали по миру… В этой сфере мне нечем похвастаться. Иногда я забываю, что все это время сражалась за жизнь, и начинаю обвинять себя в том, что ничего не достигла. Успокаиваю себя тем, что без этой болезни вряд ли бы изменила отношение к жизни. Дорогой урок, но очень ценный.

Мы не знаем, на что на самом деле способны. Я никогда не лежала в больнице, у меня низкий болевой порог, и если бы мне кто-то рассказал мою же историю, я бы отреагировала: «Вот молодец, я бы никогда не смогла такое пережить». Но смогла же. Я самый обычный человек, нетерпеливый, капризный, мне было очень грустно и очень больно, но если я справилась — могут справиться и другие.

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Новости

На Ваш почтовый ящик отправлено сообщение, содержащее ссылку для подтверждения правильности адреса. Пожалуйста, перейдите по ссылке для завершения подписки.

Если письмо не пришло в течение 15 минут, проверьте папку «Спам». Если письмо вдруг попало в эту папку, откройте письмо, нажмите кнопку «Не спам» и перейдите по ссылке подтверждения. Если же письма нет и в папке «Спам», попробуйте подписаться ещё раз. Возможно, вы ошиблись при вводе адреса.

Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.

По всем вопросам обращайтесь на mne@nuzhnapomosh.ru

Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter

Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter

Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь»

Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
р/с 40703810701270000111
в ТОЧКА ПАО БАНКА «ФК ОТКРЫТИЕ»
к/с 30101810845250000999
БИК 044525999

Благотворительного фонда помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь» в отношении обработки персональных данных и сведения о реализуемых требованиях к защите персональных данных

Источник

Второй день рождения. Как меняются вкусы и привычки людей после трансплантации костного мозга

Ко Всемирному дню донора костного мозга бывшие подопечные Фонда борьбы с лейкемией рассказали, как они живут с донорскими клетками после трансплантации и что начали ощущать по-новому. По нашей просьбе врач-онкогематолог Вера Васильева объяснила изменения, которые происходят в организме человека после и во время ТКМ.

«Родился новый человек, только во взрослом теле»

Андрей Астахов, 22 года, деревня Ольховец. Перенес трансплантацию в июле 2017 года.

«Помню, утром пришла доктор с медсестрой и принесла пакетик, из которого обычно кровь переливают. Подключили катетер, влили кровь — так и прошла трансплантация костного мозга.

Врачи сказали, что это не редкость. Поел, выходил в коридор. На второй и третий дни костный мозг начал атаковать мой организм. Я заболел ангиной, горло заложило так сильно, что я не мог глотать таблетки — не пролезали. Заболел кишечник. Сначала я совсем не чувствовал вкусов и запахов. Это было страшно, но доктора объяснили, что так “химия” обожгла слизистую оболочку полости рта, а вместе с ней и рецепторы, поэтому я ничего не чувствовал.

Считается, что после пересадки рождается новый человек, только во взрослом теле. Меня выписали на 28-й день, когда выросло число клеток крови. Месяц я лежал на кровати в небольшом боксе, десять шагов от стенки до стенки. Сначала было сложно ходить, ноги немного отвыкли. Был период, когда я больше полугода не ел вообще. Только капельницы поддерживали жизнь, похудел с 80 до 40 килограммов.

Донор у меня женщина, многодетная мама, живет в Челябинской области, работает на заводе. Я ей позвонил через два с половиной года, объяснил, что я Андрей Астахов, тот самый человек, которого она в 2017 году спасла, сдав свои стволовые клетки. Мы встретились, нас снимали телеканалы. Она потом сказала, что там все плакали.

Бананы теперь не ем совсем. Тошнота. Обратился к доктору, тот сказал спросить у донора, ест ли она бананы. Женщина вспомнила, что и ее отцу плохо от них было».

«Быть такой, как раньше, просто преступление»

Елена Потапова, 35 лет, Лобня. Трансплантацию провели 14 августа 2018 года

«Тебя опустошают, как сосуд, иммунитета нет, клетки “на нуле”, совсем незащищенный человек, как будто без кожи. Я понимала, что другого выхода с моей формой заболевания — острым лейкозом — нет. Только трансплантация.

Через месяц начала вставать. Проверяли мое сердце, “химия” сказалась на всем теле. Мне не давали отчаиваться, муж никогда не оставлял. Приезжали сестры, родные, близкие, подруги, даже те, с которыми давно не общались, у нас была самая веселая палата. Лежали семь девочек с лейкозом в палате, остались живы только я и девочка из Чечни с тем же диагнозом.

Думаю, психологически долгое лечение влияет на всех. Когда ты лежишь в палате и не знаешь, выйдешь ты отсюда своими ногами или тебя вынесут вперед ногами, понимаешь, что после такого быть такой, какой ты была, просто преступление.

Знаю, что моим донором была девушка из Кирова, в 2018 году ей было 22 года. Интересно, какие у нее вкусы. Еще до заболевания у меня были идеально прямые волосы, не вились, а сейчас волосы так завиваются, хоть ничего с ними не делай.

В моем гардеробе больше нет туфель не каблуках, только кроссовки, кеды, худи, сумки. Они были серыми и черными, а сейчас хожу с ярко-желтой. Я боюсь большого количества воды, а полеты вызывают дикий ужас. Но теперь я хочу чувствовать! Сестра уже брала меня в путешествие на теплоходе.

Я уже год без лекарств. У нас растут трое детей, бывает физически тяжело. Когда начался карантин, врачи дали добро — занималась спортом по приложению. Пока в моих планах — воспитывать детей, особенно третьего ребенка, сына Тимофея, который родился недоношенным на 30 неделе, как только я попала в больницу ».

«Смотрела в зеркало, не понимала, мальчик это или девочка»

Евгения Побойная, 35 лет, Ноябрьск. Перенесла трансплантацию 8 мая 2018 года

«Я только и слышала: “анорексичка”, о детях не забочусь, лежа в больнице. У свекрови было представление, что я на курорт приехала, лежу и ничего не делаю, “еду тебе носят”, “в телефоне ковыряешься”. Кто-то поддержал, а кто-то просто ушел из моей жизни, как мой муж.

У меня был острый миелобластный лейкоз. “Химия” не воздействовала на мои клетки, я не уходила в ремиссию. Сестра рассказывала, какая нервная я была, дерганая. Есть вы не можете, потому что во рту страшнейший стоматит. И температуру ничем сбивать нельзя — она под сорок, а ты водкой обтираешься… Наступала слабость, вплоть до того, что было тяжело зубы чистить. Я вставала, чистила зубы, потом тут же бросалась на кровать. Как будто я перепахала поле.

Ремиссии добились благодаря экспериментальному препарату из Швейцарии, который предложили в московском Гематологическом центре (ФГБУ “НМИЦ гематологии”. — Прим. ТД). Трансплантацию нужно было делать срочно, и моим донором выбрали сестру, хоть она и совпадала по генотипу только наполовину.

После пересадки у меня случались обмороки. Как-то я увидела себя в зеркале в полный рост и даже не поняла, кто это. Кожа темная из-за химиотерапии, вся худющая, ни волос, ни ресниц, ни бровей. Смотрела и не понимала, мальчик это или девочка.

Первый месяц практически голодала. Сначала еда казалась пресной, безвкусной, как вата. Хлеб я вообще не могла есть, он казался очень сухим. Пила только рисовый отвар, чисто жижу, потом разрешили рисовые хлопья, рис. У меня была хроническая РТПХ (реакция трансплантата против хозяина. — Прим. ТД). Высыпания то под коленкой, то на сгибе локтя, то на шее — пятно мигрировало по всему телу. Мылась — и с меня сходила катышками кожа, как смоченная бумага.

Уже через полгода после трансплантации, 1 сентября, я была дома, я дала обещание сыну, что провожу его в первый класс.

Первый год нельзя ни загорать, ни в ванной париться. Не советуют удалять волосы, пока не восстановятся тромбоциты, наращивать ногти, потому что там используют ультрафиолетовые лампы. Сейчас я могу позволить себе надеть футболку, надеваю летом солнечные очки, шляпу с полями, чтобы попадало меньше солнца. Помню, я раньше держала все эмоции в себе. Тяжело было сказать что-то нелицеприятное. Теперь характером похожа на сестру, сдерживать себя не буду, если что-то не нравится. Еще сестра шибко любит арбузы, за раз могла пол-арбуза съесть. Раньше я могла кусочек съесть, а тут пристрастилась, с мамой вдвоем за раз едим по арбузу.

До болезни я работала экологом, работа подразумевает командировки. Сейчас память уже не та, бывает, ходишь и элементарные вещи вспоминаешь. Но потихоньку входишь в струю».

«Это сложные, но сильные чувства»

Анастасия Крылова, 26 лет, Бежецк, Тверская область. Перенесла трансплантацию 14 марта 2018 года

«Я ждала кудрявых волос после “химии”, но появились только веснушки. Мне нравятся. Кожа стала чище и ровнее, раньше была жирной.

“Химия” бьет по всему организму. Помимо вредных клеток, она убивает еще и здоровые. Сейчас у меня менопауза, нет менструации, моя репродуктивная функция вообще спит, хотя мне 26 лет. Если бы не это, я могла бы задуматься еще об одном ребенке. Остается надеяться на остальные два с половиной года — обычно костный мозг восстанавливается пять лет.

Я ела таблетки буквально горстями, по тридцать за день, когда меня готовили к трансплантации. “Обнуляли” все показатели, чтобы количество тромбоцитов, лейкоцитов, эритроцитов было близко к нулю. Ко дню пересадки уже отросли волосы [после “химии”], я просыпалась, дергала их, на месте ли. На утро пятого дня они начали выпадать клочками.

Появилась слабость, я скинула вес, язвы были во рту такие болезненные, что даже рот было больно открыть. Соблюдала низкомикробную диету, даже чай нельзя было пить, только бульоны. Бывало, спала целые сутки. Если доходила до туалета, то возвращалась вся вспотевшая с трясущимися ногами. Все происходило в обнимку со штативом, потому что меня круглосуточно подключали к капельницам. Как гроздья винограда, бутылочки висели.

После пересадки у меня случился геморрагический цистит, цистит с кровью, говорили, что от нервов. Несколько месяцев я носила катетер, и на очередной обработке произошел сепсис крови, попала бактерия. Если бы рядом не было врачей, кончиться могло плохо. Это скоротечный процесс: в течение получаса, до которых я была в приподнятом, хорошем настроении, я оказалась в реанимации.

С донором я еще не встречалась. Я знаю, что он издалека, не из Центральной России, а в Петербурге сдавал необходимые анализы. Я отправляла открытки, но все приостановилось из-за пандемии. Жду этой встречи. Я и стесняюсь, и понимаю, что этот человек — мой кровный брат. Это сложные, но в то же время сильные чувства.

Я смогла обучиться вождению, теперь езжу за рулем, уже умудряюсь ругаться на других водителей. Начала работать в благотворительности, председателем Красного Креста в своем городе. А на второй работе воплотилась давнишняя мечта заняться депиляцией, делим помещение с напарницей.

Правда, полгода назад я пошла на hot iron (вид силовой тренировки. — Прим. ТД) и в итоге оказалась в больнице с давлением 80 на 50, тонометр едва его прослушивал. Приходится обращаться с организмом так аккуратно, что десять раз думаешь. Хочешь, но нельзя, остановись».

«Мне сказали: можешь выдыхать»

Мария Самсоненко, 40 лет, Москва. Сделали трансплантацию 29 ноября 2006 года

«Мы пили чай, я взяла ложку и вдруг не смогла размешать сахар. Не было сил. Холодная в тот день была погода, хоть был и март, везде снег.

Нас было восемь человек в палате, и в течение недели я осталась одна — все умерли. Мне поставили диагноз “хронический миелолейкоз” (хронический миелоидный лейкоз). Тогда у нас мама умерла от рака груди. Наша семья знала, что такое рак, но о том, что рак крови делится на миллион разных подвидов, я даже не думала.

В течение двух месяцев я сильно похудела, при росте 176 сантиметров весила 49 килограммов. При этом у меня рос живот. Честно говоря, я думала, что я беременна, потому что при первой беременности тоже сбрасывала вес. Но это было не так — увеличились печень и селезенка.

Трансплантацию провели 29 ноября. Считаю, что это мой второй день рождения. Мне не было страшно, наоборот, я сильно ее ждала. Правда, я не знала, что бывает после… Думала, что через месяц выйду на улицу! Но после трансплантации начались болезни, какие только возможно: скарлатина, зуд, стоматит, диарея.

Было тяжело одной в палате. Постоянно шумели огромные очистители воздуха, стоял телевизор, книги, но я не могла ни смотреть, ни читать. Ко мне заходила тетя, каждый день в час дня кормила, потому что я не могла вставать. Кормила из ложки детскими пюре — до сих пор передергивает. И не дай бог у кого-то из семьи сопли или кто-то чихнул — у человека, у которого все кровяные клетки на нуле, защиты нет никакой.

Меня выписали под Новый год, муж забрал меня, обвязанную масками, из коридора — в машину, оттуда — сразу в дом. Верх счастья. Дома даже детские пюрешки были вкусными.

Мы не рассматривали ЭКО из-за риска рецидива. Набрались смелости — и решили быть приемными родителями. Процедура длилась долго, нужно было запастись терпением и временем, и вот нашей дочери Айше-Марии уже 3,5 года, а сыну Арчи — 10 месяцев. Это изменило нас. Я благодарна болезни, что у меня есть такие дети. Я их чувствую, сердцем родила. Арчи забирали из роддома, Айша-Мария родилась недоношенной.

Сейчас я приняла свой вес, люблю себя такой. Получила второе высшее образование. Жизнь на полном ходу.

Шесть с половиной лет назад мне позвонила мой врач: “Маш, ты такая у нас активная, давай, создай фонд”. И я это сделала — учредила Фонд борьбы с лейкемией. Когда лечилась я, отец и муж получали хорошие деньги, все уходили на мое лечение. Но чтобы людям не продавать квартиры, машины за копейки, а потом непонятно как жить… Фонд помогает это преодолеть, оплатить.

Уже в 2018 году мне сказали: “Можешь выдыхать”. Но я все равно наблюдаюсь раз в год. Лучше что-то предотвратить, чем лечить последствия, посвятить себе любимой неделю в год. Это уже привычка».

Что происходит в организме после трансплантации?

«У пациента после трансплантации новая иммунная система, которая должна пройти через “обучение”, то есть встречу с инфекционными агентами, — говорит врач Вера Васильева. — Поэтому, как правило, пациенты привержены к более частым инфекционным осложнениям после трансплантации».

«Если человек не может кушать что-то, что любил раньше, — это может быть следствием химиотерапии или РТПХ, — замечает Вера Васильева. — Некоторые пациенты переносят реакцию трансплантата против хозяина с поражением кишечника, и, конечно, сохраняются симптомы, которые не дают возможности употреблять в пищу какие-то продукты. К тому же на организм воздействует химиотерапия, человеку надоедает вкус диетической еды. На фоне “химии” поражаются вкусовые рецепторы. Человек может не чувствовать вкус пищи, могут возникнуть тошнота и рвота на фоне приема препаратов».

Распространенный миф, будто новые пристрастия в еде, новые увлечения и вкус в одежде вызваны вкусами донора, врач опровергла. «Только костный мозг является донорским, головной мозг пациента на донорский мы не заменяем, — говорит Вера Васильева. — Наверное, люди понимают, через что проходят. Никто не знает, как пройдет химиотерапия, даже в ремиссии можно погибнуть от инфекционных осложнений. Думаю, у людей происходит переосмысление жизни, больше смысла и ценности ей придают».

Вера Васильева подчеркивает, что трансплантация требует взаимной работы и врача, и пациента: «Главное, чтобы пациент пристально относился к себе, не забывал принимать препараты, которые после трансплантации необходимы. После огромной совместной работы результат может оправдать все ожидания. Есть люди, которые живут десятилетиями и забыли уже, как все это было».

Помочь

Оформить пожертвование без комиссии в пользу благотворительной организации

Ежемесячное пожертвование раз в месяц списывается с банковской карты или PayPal. В любой момент вы сможете отключить его.

Вы поможете нашему фонду, если добавите процент от пожертвования на развитие «Нужна помощь». Мы не берем комиссий с платежей, существуя только на ваши пожертвования.

Общая сумма пожертвования: 1 250 ₽

Скачайте и распечатайте квитанцию, заполните необходимые поля и оплатите ее в любом банке.

Пожертвование осуществляется на условиях публичной оферты

Введите ваш телефон

Введите вашу фамилию

Введите ваш телефон

Номер вашего телефона нужен, чтобы мы могли дополнительно подтвердить вашу личность и упростить вам доступ к личному кабинету. Мы не передаем ваши контактные данные сторонним организациям и не отправляем нежелательные рассылки.

Возможно, вы имели ввиду @gmail.com?

Возможно, вы имели ввиду @gmail.com?

Пожалуйста, подтвердите согласие

Пожалуйста, подтвердите согласие

Пожертвования на сумму менее 50 ₽ вы можете оформить с помощью смс или банковского перевода, тогда фонд меньше потратит на комиссию платежной системы.

Вы указали новые персональные данные. Хотите чтобы мы сохранили их в личном кабинете?

На вашем счете недостаточно средств для полной оплаты пожертвования. Выберите другой способ оплаты.

Выбрать способ оплаты

Произошла техническая ошибка на нашей стороне, мы уже работаем над ее устранением, попробуйте еще раз позже.

Новости

На Ваш почтовый ящик отправлено сообщение, содержащее ссылку для подтверждения правильности адреса. Пожалуйста, перейдите по ссылке для завершения подписки.

Если письмо не пришло в течение 15 минут, проверьте папку «Спам». Если письмо вдруг попало в эту папку, откройте письмо, нажмите кнопку «Не спам» и перейдите по ссылке подтверждения. Если же письма нет и в папке «Спам», попробуйте подписаться ещё раз. Возможно, вы ошиблись при вводе адреса.

Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.

По всем вопросам обращайтесь на mne@nuzhnapomosh.ru

Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter

Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter

Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь»

Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
р/с 40703810701270000111
в ТОЧКА ПАО БАНКА «ФК ОТКРЫТИЕ»
к/с 30101810845250000999
БИК 044525999

Благотворительного фонда помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь» в отношении обработки персональных данных и сведения о реализуемых требованиях к защите персональных данных

Источник