По окончании Днепропетровского университета Трубачёва пригласили в Москву, в иностранный отдел газеты «Комсомольская правда» и в Антифашистский комитет. Как сотрудник молодёжной газеты и Антифашистского комитета, он в качестве переводчика принял участие во Всемирном съезде молодежи в Австрии. В то время на Пречистенке, рядом с Антифашистским комитетом, располагался и Институт славяноведения, и Олег Николаевич поступил туда в аспирантуру (вначале — в заочную) и стал заниматься научными проблемами.
Трубачёва отличали необыкновенная работоспособность, пунктуальность и знание многих языков: уже в этот период он говорил на основных европейских и славянских языках, знал на уровне текста и сравнительной грамматики практически все древние индоевропейские языки, строил свои исследования, привлекая огромное количество фактического материала и научной литературы. Именно с этого времени этимология становится в творчестве О. Н. Трубачева стержневой дисциплиной — и в качестве цели, и одновременно в качестве основного инструментария исследования.
Трубачев был одним из ведущих ученых в области этимологии славянских языков и славянской ономастики. Занимался переводом, редактированием и дополнением «Этимологического словаря русского языка» Макса Фасмера. Под его руководством создавался многотомный «Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд». При реконструкции автор свободно пользовался 15 славянскими языками в их современном и древнем виде. Публикация словаря, выходившего с 1974 года регулярно, каждый год по выпуску, стала явлением не только славянской культуры, но и мировой славистики и индоевропеистики.
Историографические взгляды
С точки зрения Трубачёва, после распада царской России, а затем СССР постимперское и постсоветское пространство продолжает сохранять единство благодаря русскому языку. В своей книге «В поисках единства» он говорил о существовании «русского языкового союза»:
… Ни одна подлинно великая страна не кончается там, где кончается её территория. Значительно дальше простирается влияние культуры великой страны, и это влияние идет практически всегда через её язык. Знание языка великой культуры пускает корни в сопредельных инонациональных регионах, языки которых при этом связывает с наиболее авторитетным языком макрорегиона целая система своеобразных отношений, которые укладываются в понятие языкового союза, уже относительно давно принятое в мировой лингвистической науке… Русский языковой союз — великое и достаточно уникальное культурное наследие…, в нём одна из гарантий сохранения единства страны и её культуры также в будущем.
Известный этнолог Виктор Шнирельман в докладе «Мифы современного расизма» внёс историографические построения Трубачёва в разряд фолк-хистори:
Важным источником информации для русских националистов служит теория О. Н. Трубачева (1930—2002) о близком родстве и теснейших контактах между славянами и индоариями в Северном Причерноморье. Отождествляя последних с синдами и меотами Кубани, Трубачев всеми силами пытался доказать, что после ухода оттуда основной массы их соплеменников в Переднюю Азию какие-то группы индоариев надолго задержались в Северном Причерноморье и вполне могли иметь тесные контакты с ранними славянами.
Для этого Трубачеву требовалось углубить историю славян в этом регионе, и он смело писал о Донской Руси, оживляя тем самым теорию Азово-Причерноморской Руси, отстаивавшуюся Д. И. Иловайским и рядом других авторов XIX в. и давно оставленную современными учеными. Кстати, отождествляя синдов с индоариями, Трубачев фактически возрождал донаучные взгляды, которых придерживался, например, дореволюционный историк казачества Е. П. Савельев. [1]
Память
В доме языковеда в Долгопрудном (микрорайон Шереметьевский) открыт музей «Словарь». На фасаде дома установлена мемориальная доска в честь академика [2]
Библиография
Монографии
Переводы
Статьи
Аудиозапись
Беседы о методологии научного труда. // Незабытые голоса России: Звучат голоса отечественных филологов. Вып. I. — М.: Языки славянских культур, 2009. — С. 157—181. ISBN 978-5-9551-0327-3 Записал Л. В. Васильев 23 и 31 января 1980 г. Впервые текст лекций был опубликован в журнале «Русская словесность» 1993, № 1 и № 2.
6 дек, 2010 @ 21:42 Путешествие за словом. Беседы с академиком О.Н.Трубачевым. Часть 1
About this Entry
В одной из своих работ академик Олег Николаевич Трубачев вспомнил слова, однажды услышанные им в детстве: «Если мальчик увлекается географией, он может быть впоследствии хорошим филологом». Действительно, филология, особенно историческая – это путешествие за словом в глубь веков. Путешествие не только символическое. Олег Николаевич выезжал на многие европейские конференции – в Германию, Францию, Финляндию, Австрию и другие стран. Он побывал во всех славянских странах, собирая материал для словаря, выступая на съездах славистов. В 1986г. с лекциями посетил 14 городов Америки, закончив чтения в Лос-Анжелесе и Сиэтле на американском побережье Тихого океана. А два года назад пролетел над всей Россией, чтобы увидеть Камчатку и как бы замкнуть земной круг с другой стороны Тихого океана. Олег Николаевич посетил здесь Вулканологический центр РАН, Долину гейзеров, прочитал лекции в Петропавловском университете и, наконец, здесь, в Епископии Петропавловской и Камчатской, гостем которой он был, побывал у брата Владимира Николаева, управителя дел. Владыка Игнатий, епископ Петропавловский и Камчатский хотел этой философско-языковой встречи с ученым из Москвы. Там и состоялось это интервью на склоне жизни ученого, Что привез Олег Николаевич из своих путешествий за словом? Об этом его интервью на склоне жизни, разговор о вечном с владыкой Игнатием. Камчатское телевидение так и пригласило их вместе для беседы о Руси начальной, дописьменной, о Кирилле и Мефодии, о нашей письменности. О Руси православной, державной, трепете сегодняшнего дня… Три беседы – 2, 6 и 8 сентября 2000 года. … Видеозапись фильма прислали год спустя (расстояния!), а вскоре Олег Николаевич заболел, и 9 марта 2002 года его не стало. Интервью так и осталось известным лишь камчатским телезрителям, хотя в нем ученый затрагивает многие важные для нас, сегодняшних, вопросы. Студенты-слависты, пришедшие на практику в библиотеку Олега Николаевича уже после его кончины практиканты (в частности, группа студентов Академии славянской культуры и Алексей Дудин из Рязанского педагогического университета), помогали в подготовке его к печати.
Беседа первая (2 сентября 2000 г.).
Поиски прародины славян (начатые в 1958 г., продолжаются)
Ведущая: Если я не ошибаюсь, Вы знаете достаточно большое количество языков (измеряемое десятками), которое необходимо, чтобы вести поиски прародины славян и другие исследования?
О.Н. Трубачев: О, нет, откуда взялись десятки! Вообще я человек, пусть и грешный, но, как мне кажется, все-таки строгий к себе и не преувеличиваю своих знаний, которые призваны практически обслуживать мои научные интересы. Понятно, что по роду деятельности я неплохо ориентируюсь практически во всех славянских языках, это и умение на них объясняться, писать; необходимо также знать и пять-шесть стандартных западноевропейских языков (в частности, английский, немецкий, французский), уметь читать на итальянском, испанском. Знание некоторых других языков, помимо вышеперечисленных, нужно бывает в моих занятиях сравнительно-историческим языкознанием, часто необходимы литовский и практически все балтийские языки. Были у меня в прошлом некоторые занятия венгерским и финским, любопытные для слависта-индоевропеиста, потому что это иноструктурные языки. Затем я определенное время занимался армянским, грузинским, ивритом, но все это было оттеснено другими насущными занятиями. Когда я исследовал скифские проблемы, надо было познакомиться с иранскими, индийскими и другими древними языками. Есть люди, которые знают столько же или даже больше языков – например, знаменитый Иоанн Павел Второй. Он практически знает много языков. В прошлом краковский епископ Войтыла, он любит и умеет при стечении народа обращаться к пастве на самых разных языках. Конечно, есть мнение: для того, чтобы быть серьезным языковедом, не обязательно быть полиглотом и считать языки десятками. С ними надо работать по необходимости, когда берешься за такую тему, как поиски прародины славян.
В поисках современного единства (1988-2000)
Ведущая: Олег Николаевич, мне хотелось бы продолжить разговор, коснувшись сегодняшнего положения России. Ведь мы в какой-то момент начали терять свои территории, своих братьев-славян. На Ваш взгляд, возвратится ли то положение, в котором мы были еще несколько лет назад, когда Россия была единым, многонациональным государством?
О.Н. Трубачев: Что сказать – будет или не будет? В какой-то мере это прогнозирование, причем проблем не моей компетенции, вопрос, скорее адресованный к политикам, которые тоже порой не очень сильны в области прогнозирования, не говоря о том, что кое-кто из них приложил руку к тому, чтобы это единство развалить. Конечно, в рамках России или бывшего Союза предпочтительнее говорить о тех главных ориентирах, которые способны обеспечить нашу цельность, наше единство, наши добрые связи. Это прежде всего три славянских республики, три восточнославянских народа – Россия, Украина, Белоруссия. Как одно из положительнейших явлений я воспринимаю тенденции, весьма часто торпедируемые, но очень здравые – возврата к идее воссоединения России с Белоруссией. Они имеют широкую поддержку в самом белорусском обществе. Ясно, что речь идет о близко родственных в языковом, историческом, да и во всех остальных отношениях народах и языках – русском и белорусском. Хотелось бы почти то же утверждать и об Украине, но там слишком велико бремя негативных явлений и идеологических наработок со стороны противников единения. Поэтому в то время как по-прежнему сильны связи русской и украинской культур, весьма сильны и центробежные явления, которые если не удаляют (дальше, видимо, и некуда, и нельзя, и не нужно), то держат на каком-то расстоянии Россию и Украину, понуждая тамошних политиков иной раз кривить душой, отстаивая эту самостийность, непонятно, насколько нужную и полезную ли для самого украинского народа. Сейчас нет никакой русификации, но ведь объективные данные говорят, что на одну-две украинских книги приходится пятьдесят русских. Все равно значение русской культуры огромно и может быть приравнено к хлебу насущному – и для украинского народа. Сопереживая этим процессам в принципе, я могу заниматься ими профессионально во время своих лингвистических досугов. Кстати, фундаментальную работу, которая находится в центре моих интересов, – «Этимологический словарь» – привезти сюда я не мог, да и не намеревался – это многотомное издание. А книги типа “В поисках единства” – это лингвистические досуги. В этой небольшой книжечке собрано довольно много значительного, в частности в отношении белорусского языка и культуры, белорусского, а также украинского этногенеза. Здесь мои звучавшие год за годом выступления на весьма важных, капитальных для нашей культуры, для нашего национального и религиозного самосознания мероприятиях – Днях равноапостольных Кирилла и Мефодия, Днях славянской письменности и культуры. Они отмечаются каждый год вокруг 24 мая (11 мая по старому стилю), начиная с 1988 года – великого празднества тысячелетия Крещения Руси в Новгороде, где я произнес что-то первое, так сказать, привлек к себе внимание. Затем последовали выступления в Киеве, Минске, Смоленске и других городах, которые потом вошли в книжечку, не случайно названную “В поисках единства”. Единства и внутри русского языка – ведь оспаривается даже это единство. Есть такое, на мой взгляд, преувеличенно муссируемое представление, что оно-де сложилось вторично из элементов северных и южных говоров, например, новгородских и киевских, которые будто бы вторично сблизились. Я оспариваю эту версию и, как мне кажется, имею на это право; намереваюсь и продолжить обсуждение в третьем издании книги «В поисках единства. К истокам Руси». Вот кратко и о моих лингвистических досугах, и о том важном для нас единстве внутри самого русского языка и этноса, внутри ближайше родственного конгломерата русского, украинского, белорусского. Из словарного дела всегда есть много выходов в весьма общие и насущные проблемы. Вот у меня в руках весьма импозантный четвертый (последний) том моего перевода (с моими же дополнениями) “Этимологического словаря русского языка” Макса Фасмера. Это тоже, в сущности, раздумья об истоках Руси. Макс Фасмер, или иначе – Максимилиан Романович Фасмер, происходил из обрусевших петербургских немцев. Он был действительно любителем всего русского – это, в сущности, и стало его специальностью, во многом совпадающей с моей. Он на немецком языке составил “Этимологический словарь русского языка”, который был первоначально издан в Гейдельберге (Германия) в 1950-58 гг. Мировая общественность немедленно обратила на него внимание. Фасмер был избран почетным членом нашей Академии. Самый факт выхода такого труда за пределами России – это ведь нам не минус, а как бы плюс, поскольку это есть проявление важности, общемировой ценности русского языка, русской культуры, которая воплотилась в трех томах первого немецкого издания. Я делал его перевод в молодые годы (в это время мне было около тридцати лет) и довольно много дополнил – в русском издании получилось не три, а четыре тома. У меня в руках уже третье издание этого словаря. Оно по-прежнему нужно, о чем свидетельствует тот факт, что Словарь издан хорошим тиражом. В двух-трех словах это можно охарактеризовать как проявление нужности и важности немецкой и русской культур друг для друга, а также хорошей солидарности в науке, которая помогает жить мыслями о прародине славян ученым в Москве и ученым в Гейдельберге, Геттингене, Бонне.
Беседа 2 (6 сентября 2000 г.)
«Язык – это океан»
Владыка Игнатий: Олег Николаевич, мы с Вами говорили о том, как важен и каким авторитетом пользуется русский язык за рубежом. Мы также знаем, каким высоким уважением пользуется русская классическая литература. Ведь зачастую иностранцы знают о России не по нашим научным изысканиям, а по нашей литературе. Не стоит ли обратить внимание на то, что наш язык восходит в значительной степени к церковнославянскому языку, и на всей нашей культуре лежит печать этого языка? Не в результате ли этого мощного, духовно богатого синтеза языков родилась наша литература? Сейчас мы являемся свидетелями того, как наш язык становится менее выразительным. Не оттого ли сейчас нет писателей такого уровня, как Толстой, Достоевский, Чехов?
В уединенье выплавить свой дух И выстрадать великое познанье…
Эти слова Максимилиана Волошина в качестве эпиграфа приводятся в одной из статей академика-слависта Олега Николаевича Трубачева (1930 – 2002). В марте 2003 г., в годовщину его кончины в Московской мэрии прошла презентация его книги «Этногенез и культура древнейших славян» (М.: Наука, 2003). Кроме того, в том же году в России и на Украине вышло несколько библиографических изданий об ученом, в которых не только обозревается жизненный путь и главные направления его исследований, но также впервые приводится наиболее полный список его научных трудов. Внушительный список из более 500 позиций, включающий статьи, книги, рецензии, тезисы выступлений и докладов, отредактированные им сборники и монографии. За 50 лет творческой работы ученого это очень высокий и значимый результат. Если же вспомнить о тех областях, в которых творил выдающийся ученый, то можно только удивиться: неужели это можно успеть всего за одну человеческую жизнь? А знали академика по работам в области этимологии (наука о происхождении слов) и ономастики (изучает имена собственные и названия) славянских языков. Из анализа этой лексики вырастало главное детище его жизни – «Этимологический словарь славянских языков», на 30-м томе которого оборвалась жизнь учёного.
Олег Николаевич Трубачев родился 23 октября 1930 г. в Сталинграде в семье врача. В 1942 г. ему довелось пережить страшные дни бомбардировок Сталинграда, откуда семья едва выбралась. Первое время жили в Горьком, в 1944 г., после освобождения Украины, поселились в Днепропетровске. Здесь мальчик окончил школу и в 1947 г. поступил в университет. Он рано обратил на себя внимание преподавателей и сокурсников способностями к языкам и редким среди студентов интересом к славянской этимологии. К окончанию университета молодой человек представил две дипломных работы: основную – «Общеславянская лексика в основном словарном фонде русского языка» и дополнительную – о болгарском возрождении (Христо Ботев, Иван Вазов). Выпускником университета он знал уже более десятка языков.
Продолжать образование приехал в Москву (1952), где вначале работал корреспондентом иностранного отдела «Комсомольской правды» и параллельно учился в заочной аспирантуре Института славяноведения АН СССР. Уже год спустя он перешел на очное обучение, в 1957 г. защитил кандидатскую диссертацию и стал сотрудником Академии наук. В 1961 г. по приглашению академика В.В. Виноградова, директора Института русского языка, О.Н. Трубачев создал и возглавил в этом институте сектор этимологии и ономастики, которым руководил в течение 40 лет – до конца жизни. В 1965 г. он защитил докторскую диссертацию, в 1972 г. стал членом-корреспондентом АН СССР, а в 1992 г. – действительным членом РАН. В 1996 г. он был избран председателем Национального комитета славистов в России.
Это – формальные вехи жизни и творчества Олега Николаевича, основным содержанием которых была Наука – этимология.
А в начале пути научный багаж набирался им с завидным упорством и быстротой. Уже через два года после защиты кандидатской диссертации молодой ученый берется за многотрудное дело: перевод «Этимологического словаря русского языка», созданного немецким ученым, выходцем из России Максимом Романовичем Фасмером, и вышедшего в Германии в 1950 – 1958 гг. За два года упорной работы (1959 – 1961) Олег Николаевич не только перевел монументальный труд, но и существенно пополнил его своими примечаниями и дополнениями (а также результатами исследований других ученых, труды которых вышли уже после появления немецкого издания), превратив первоначальный трехтомник в полновесное четырехтомное издание.
Конец 1950-х – 1960-е годы были чрезвычайно плодотворны для ученого – одна за другой выходят его книги: по этимологии – «История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя» (1959; по материалам кандидатской диссертации); «Происхождение названий домашних животных в славянских языках (этимологические исследования)» (1960); «Ремесленная терминология в славянских языках (этимология и опыт групповой реконструкции)» (1966; по материалам докторской диссертации); исследования по ономастике – «Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья» (1962; в соавт. с В.Н. Топоровым); «Названия рек Правобережной Украины» (1968).
Три первых – этимологических – исследования анализировали группы терминов, охватывающих разнообразные стороны жизни и быта древних славян, оперируя при этом языковым материалом как историческим источником, способным раскрыть особенности их жизни в период, не обеспеченный письменными источниками. При этом автор активно привлекал к своей работе этнографические и исторические материалы, результаты археологических раскопок и т. д. Ученый-этимолог часто имеет дело с дописьменной эпохой развития языка и культуры, наследие которой намного древнее первых пергаментных книг, летописей, архитектурных сооружений Древней Руси; с эпохой вызревания и образования отдельных славянских народов – русских, украинцев, белорусов, чехов, поляков, болгар и многих других. Ведь мы порой не задумываемся о том, что значительная часть слов нашего языка, сокровенных и ключевых слов нашей культуры восходит к такой глубокой древности. Сведения о жизни людей этой эпохи часто дает нам археология, но это (осколки сосудов, следы строений, украшения и т. п.) – «безмолвные» свидетельства, которые только при совместной работе специалиста-археолога и лингвиста могут дать какие-то сведения этнического характера.
Книги, посвященные лингвистическому анализу гидронимов Верхнего Поднепровья и Украины, относятся к области ономастики. Как отмечает один из коллег О.Н. Трубачева, Л.А. Гиндин, основные выводы монографии о гидронимах Поднепровья сводятся к анализу того, как заселялась эта территория, где издревле жили балты, славянским населением, как постепенно, через балто-славянское двуязычие шло растворение балтийских форм названий рек и их переоформление, переосмысление в древнерусской языковой среде. Значение таких языковых свидетельств об исторических процессах, не имеющих других подтверждений (например, о присутствии балтов в этом ареале), очень велико – книга имела огромный резонанс: в научных изданиях разных стран на нее появилось более десятка рецензий.
Такой широкий охват исследований, посвященных как различным сторонам жизни славян, так и местам их расселения, разнообразным аспектам их миграции, взаимодействия с другими этносами, помог ученому отточить его научный метод и аккумулировать огромное количество материалов о языке и истории славянских народов, позволил набрать опыт для главного дела его жизни, к которому он приступил в начале 1960-х годов. Речь идет о подготовке и издании фундаментального многотомного труда – «Этимологического словаря славянских языков», в котором сделана попытка реконструировать праславянский (наиболее древний, общий для всех славян) лексический фонд, опираясь на материалы всех славянских языков (а их на сегодняшний день насчитывается 15). Нет необходимости говорить, что для такой работы обязательно не просто знакомство, а прекрасное знание этих языков, их настоящего и прошлого. Более десяти лет ушло на подготовительные работы – создание картотеки, разработку концепции словаря, теоретическое обоснование задач и методологии, выпуск пробных статей. В 1974 году вышел первый том этого издания, а сегодня на полках специалистов стоят уже 30 выпусков словаря. Вплоть до 13-го тома всю составительскую работу вел один Олег Николаевич, лишь позднее к нему присоединились уже набравшие опыт сотрудники его сектора.
Словарь, реконструирующий праславянский лексический фонд и построенный на устных и письменных данных всех пятнадцати славянских языков (в их сравнении с неславянскими европейскими языками), должен дать картину происхождения славян, их прародины. Автор, задумавший этот труд, полагал вслед за словацким историком и филологом Павлом Шафариком (1795 – 1861), что прародиной славян был Средний Дунай. Но словарь не только определяет исходную точку и место пребывания в ней славян. Его данные позволяют проследить пути миграции славян, их сложение от племенных союзов до сегодняшних наций.
У каждой книги есть свой век, в том числе и у словаря. Словарь долго питает науку, теоретическую мысль морем фактов, на которых выстраивается та или иная концепция. Нередко автор словаря после его окончания выпускает главную свою книгу, обобщающую его словарные труды. Программа «Этимологического словаря славянских языков» была опубликована О.Н. Трубачевым в 1960 г., первый его том вышел в 1974 г. Уже по мере заполнения страниц перед автором вырисовывалась картина этногенеза славян, и, наконец, первые наблюдения были обобщены Олегом Николаевичем в книге «Этногенез и культура древнейших славян», изданной в 1992 г. и сразу ставшей раритетом (тираж 1000 экз.). В сентябре 2002 года на Международной книжной ярмарке в Москве было представлено значительно пополненное второе издание книги, вышедшей в издательстве «Наука» уже после кончины автора.
Корректуру Олег Николаевич читал в больнице. И только благодаря редакторам (Инге Борисовне Еськовой, Татьяне Митрофановне Скриповой, Алле Ивановне Кучинской) книга вышла в свет и экспонировалась на выставке. Последняя страница книги, посвященная тремя редакторами светлой памяти Олега Николаевича Трубачева, хранит его последние слова. Они пишут: ««Мы теперь уходим понемногу в ту страну, где тишь и благодать», – неожиданно вспоминает есенинские строки Олег Николаевич, задумчиво глядя на титульную страницу будущей книги. – Ушел из жизни Никита Ильич Толстой, совсем недавно не стало Эдуарда Федоровича Володина… И все же траурных рамок не надо: печаль наша светла». Эти слова были сказаны Олегом Николаевичем незадолго до кончины, осенью 2001 г. Тогда, при обсуждении с ним материалов готовящейся к печати книги, свято верилось, что счастливый день выхода ее в свет уже рядом и автор обязательно увидит свой труд. Мы спешили, и тем больнее осознавать, что не успели. Утрата горька и безмерна. Мы скорбим вместе со всеми, кто любил и понимал огромную значимость для русской науки этого мужественного человека и выдающегося ученого. Но пусть печаль наша будет светла».
Как пишет профессор И.Г. Добродомов об этой книге, помимо связей славян с Дунаем и тезиса о раннем их присутствии в Центральной Европе в книге уделяется большое внимание как западным связям славян с их соседями (германцами, кельтами, италийцами), так и проблеме восточных связей, «в частности, связям с иранским языковым миром, отразившимся в славянской нарицательной лексике и топонимии. Это было обусловлено сопоставлениями исключительно на праязыковом уровне без учета древней диалектной расчлененности и славянского, и иранского языкового мира.
Проблемы древнейших славяно-иранских языковых связей и иранских заимствований в славянских языках самым тесным образом стыкуются с проблемами этногенеза. В других своих работах Олег Николаевич поставил вопрос о необходимости учета в решении этих проблем интенсивных славяно-иранских контактов. При этом обнаружилась парадоксальная насыщенность иранскими лексическими элементами западнославянского польского языка и его диалектов, а не восточнославянских, как ожидалось бы, что было обусловлено неоднократными изменениями картины расселения иранских и славянских племен в далеком прошлом, которая разительно отличается от нынешней.
Последующее углубление в историю иранства на юге России, следы которого сохранились особенно в топонимике, привело к появлению серии статей по истории лексики и топонимии языков Восточной Европы, в совокупности составивших целую книгу «Indoarica в Северном Причерноморье» (1999). В ней кратко суммируются итоги исследования старых и современных топонимов этого региона, объясняющихся из индийских языков как результат пребывания в Северном Причерноморье предков современных индийцев. Благодаря исследованию Олега Николаевича был открыт еще один индоевропейский язык индоарийского характера, названный условно синдо-меотским, что обогатило новыми материалами не только историю индоарийских языков, но и в первую очередь этническую историю региона в древности».
Работая над поисками прародины славян, Олег Николаевич не чуждался и проблем и чаяний славян современных – он активно участвовал как в международных съездах славистов, так и в отечественных Днях славянской письменности и культуры. Зная о единстве славян в далеком прошлом, ратовал за их единение сегодняшнее. Выступая с докладами на этих славянских праздниках, рассказывал о многообразии и сложности исторического пути славян, об их языковых и культурных корнях. Впоследствии эти выступления составили научно-публицистический сборник «В поисках единства», дважды переиздававшийся; его последние выступления дают повод и к третьему изданию книги.
В заключение – несколько оценок и комментариев коллег об Олеге Николаевиче Трубачеве, помогающих понять масштаб личности и интеллекта этого человека.
М.И. Чернышева, доктор филологических наук: «Для меня – с самой первой минуты знакомства – Олег Николаевич был не просто человеком, а существом другого порядка. Так это осталось навсегда, и ни сравнительно близкое знакомство, ни трудные обстоятельства, в которых я заставала этого человека, ни сложность его поведения не изменили моего мнения.
Много позже сложились наши деловые и, иногда даже казалось, почти дружеские отношения, что объяснялось стечением обстоятельств: кабинеты наших словарей – «Этимологического словаря славянских языков», который он создал и которым руководил, и нашего, «Словаря русского языка XI – XVII вв.», где мы работали под руководством его жены, Галины Александровны Богатовой, почти всегда были совсем рядом.
Его последние годы жизни многим видятся подлинным отшельничеством (жил он преимущественно не столько в своей московской квартире, сколько в Шереметьеве, под Москвой, в окружении любимых животных, все реже появляясь в Институте). Он стал как будто нарочито самодостаточным человеком, но строки Волошина многое объясняют:
В уединенье выплавить свой дух И выстрадать великое познанье…
Его вела все та же мысль («нельзя терять время») и страстное желание успеть. Теперь уже под «успеть» подразумевался главным образом его «Словарь…» и доведение до логического конца многолетне вынашиваемых идей об этногенезе славян. Все остальное вокруг ему уже мешало.
Кому-то казалось, что он ушел в себя. Так все виделось. Так на поверхности. Но на самом деле – там, в глубине, шла мощная работа мысли – до последнего дня. На больничной койке, за несколько недель до кончины он написал статью для журнала «Вопросы языкознания», обобщающую уже 30-летний опыт создания его «Словаря…», одновременно это был и доклад к предстоящему XIII съезду славистов. Отшельничество и одиночество не были молчанием – то был постоянный монолог, разговор-размышление с самим собой и постоянным читателем-слушателем.
Чтобы как-то оценить феномен Трубачева и людей того же масштаба, в качестве далекой аналогии приходит на ум античная оценка личности (и феномена) Пифагора: «Есть боги, есть люди, а есть Пифагор».
В.Н. Топоров, доктор филологических наук: «Уход из жизни Олега Николаевича Трубачева существенно меняет всю ситуацию в славянской этимологии, потерявшей слишком многое. Утрата невозместима, по крайней мере здесь и сейчас: в лице Олега Николаевича сочетались ипостаси блестящего этимолога широчайшего кругозора и редкой глубины и историка раннеславянского периода, который с большим искусством и высокой степенью достоверности оперировал всем тем, что только может быть извлечено из языка.
Путь О.Н. Трубачева в науке был поразительно последователен. Он был человеком, который с детства имел перед собою свой план, представляя себе задачи, стоящие перед ним, и путь к их решению. Несомненно, многое сугубо личное – серьезность, основательность, трудолюбие, дисциплина – отразилось и во всем том, что он делал».
И.Г. Добродомов, профессор МПГУ, доктор филологических наук: «В громадном научном наследии О.Н. Трубачева поражает прежде всего обилие самого разнообразного материала из самых разных источников с умелым выбором из него самого главного, существенного и четкая методика его анализа, что отличает истинную высокую науку от расхожих мнений.
Олег Николаевич был великий этимолог, который умел извлечь из древнего слова максимум возможной сейчас информации о жизни наших далеких предков, приникнуть с помощью древних слов в строй их мыслей, уберегаясь как от их модернизации, так и от чрезмерной архаизации».
Н.Н. Лисовой, доктор исторических наук, публицист: «С именем О.Н. Трубачева, великого ученого, крупнейшего знатока и исследователя славянских языков и истории славянской культуры, связаны такие глубокие пласты русского духовного творчества и национального сознания, что подлинный масштаб и значение этой утраты не вдруг и не скоро будут по достоинству осмыслены. Сказать, что российская наука и даже культура понесли невосполнимую потерю, значит сказать слишком мало.
Когда в последние годы приходилось общаться с О.Н. Трубачевым и Г.А. Богатовой, подлинными супругами, «впряженными в один плуг», издававшими ежегодно каждый по тому словаря (Олег Николаевич – ЭССЯ, Галина Александровна – «Словарь русского языка XI – XVII вв.»), невольно возникал в сознании образ круговой обороны.
И они действительно держали круговую оборону – против всех и всяческих врагов и недоброжелателей России и русского слова, против глобализмов и американизмов, нагрянувших к нам с Запада, против политического распада, аморализма и меркантилизма, подтачивающих общество изнутри.
В этом смысле со смертью Олега Николаевича, кратко сказать, не только меньше стало в мире Русской Науки – меньше стало Русского Человека…».
