Я так глупо создан ничего не забываю ничего
Михаил Юрьевич Лермонтов. Герой нашего времени
«Герой нашего времени» — первый русский психологический роман. Кому из читающей публики не любопытно узнать, кто он, современный герой, кому подражать, с кого брать пример, о чем он думает, как поступает в разных ситуациях? Главный герой романа — Печорин, блестяще образованный, красивый и умный молодой человек, мечтающий о подвигах, но не знающий счастья ни в карьере, ни в дружбе, ни в любви. Его мечты не становятся реальностью потому, что в них нет главного — цели, к которой направлены все действия и помыслы. Печорин много думает о том, КАК он будет что-то делать, забывая, ЧЕГО он хочет достигнуть. В итоге он увядает в бездействии, старится в молодых годах, становясь равнодушным к чужим страданиям и собственным мечтам, ни во что не верящим, ни на что не надеящимся. И хотя роман написан М. Ю. Лермонтовым почти два века назад, многие современники легко узнают себя, свои сомнения и разочарования в размышлениях главного героя.
Такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали — и они родились. Я был скромен — меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, — другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, — меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду — мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние — не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, — тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины.
Цитаты о характере главного героя в романе «Герой нашего времени» написанный М. Ю. Лермонтовым
Высказывания ПЕЧОРИНА о себе:
. Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его; первый, быть может, через час простится с вами и миром навеки, а второй…
И, может быть, я завтра умру! … и не останется на земле ни одного существа,
которое поняло бы меня совершенно.
Нет в мире человека, над которым прошедшее приобретало бы такую власть, как надо мною. Всякое напоминание о минувшей печали или радости болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все те же звуки, я глупо создан: ничего не забываю, ничего.
Я глупо создан: я ничего не забываю.
Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера — напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится — а смерти не минуешь!
«Все читали на моем лице признаки дурных свойств, которых не было; но их предпо¬лагали — и они родились. Я был скромен — меня обвиня¬ли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал доб¬ро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, — другие дети веселы и болт¬ливы; я чувствовал себя выше их, — меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бес¬цветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду — мне не ве¬рили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как дру¬гие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выго¬дами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние — не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, при¬крытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не су¬ществовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отре¬зал и бросил, — тогда как другая шевелилась и жила к ус¬лугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины. »
Высказывания Грушницкого о Печорине:
Кроме затертого до дыр пассажа о том, что «с юности во мне живут два человека. » и далее по тексту, попробуйте для себя проанализировать несколько других моментов.
Цитаты Печорина о себе и поколении
Произведение Михаила Юрьевича Лермонтова «Герой нашего времени» остается актуальным во все времена, и в первую очередь благодаря остроте поднимаемых героями тем. К примеру, главный герой этой повести Григорий Александрович Печорин очень часто говорит как о самом себе, так и оп проблемах своего поколения, причем слова его временами достаточно неоднозначны.
В этой подборке мы отыскали для вас лучшие цитаты Печорина, которые помогут вам лучше понять и прочувствовать взгляды этого интересного персонажа.
Что началось необыкновенным образом, то должно так же и закончиться.
Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его…
Из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них в этом не признается.
Думая о близкой и возможной смерти, я думаю об одном себе: иные не делают и этого.
У меня есть предчувствие. знакомясь с женщиной, я всегда безошибочно отгадывал, будет она меня любить или нет.
Ожидание насильственной смерти, не есть ли уже настоящая болезнь?
При возможности потерять ее навеки Вера стала для меня дороже всего на свете — дороже жизни, чести, счастья!
Надобно отдать справедливость женщинам: они имеют инстинкт красоты душевной.
Он скептик и материалист, как все почти медики, а вместе с этим поэт, и не на шутку, — поэт на деле всегда и часто на словах, хотя в жизнь свою не написал двух стихов.
Нет в мире человека, над которым прошедшее приобретало бы такую власть, как надо мною. Всякое напоминание о минувшей печали или радости болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все те же звуки, я глупо создан: ничего не забываю, ничего.
Однако мне всегда было странно: я никогда не делался рабом любимой женщины; напротив, я всегда приобретал над их волей и сердцем непобедимую власть, вовсе об этом не стараясь. Отчего это? — оттого ли что я никогда ничем очень не дорожу и что они ежеминутно боялись выпустить меня из рук? или это — магнетическое влияние сильного организма? или мне просто не удавалось встретить женщину с упорным характером?
Быть для кого-нибудь причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного права, — не самая ли это сладкая пища нашей гордости? А что такое счастие? Насыщенная гордость.
Я иногда себя презираю.…Не оттого ли я презираю других?
И мы только в два часа ночи вспомнили, что доктора велят ложиться спать в одиннадцать.
Есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души! Она как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его надо сорвать в эту минуту и, подышав им досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет!
О самолюбие! ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар.
Заметьте, что без дураков было бы на свете очень скучно.
Я чувствую в себе эту ненасытную жадность, поглощающую все, что встречается на пути; я смотрю на страдания и радости других только в отношении к себе, как на пищу, поддерживающую мои душевные силы.
Сострадание – чувство, которому покоряются так легко все женщины, впустило свои когти в ее неопытное сердце.
Гнаться за погибшим счастьем бесполезно и безрассудно.
Гений, прикованный к чиновничьему столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как человек с могучим телосложением при сидячей жизни и скромном поведении умирает от апоплексического удара.
Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть.
Я к дружбе неспособен: из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них в этом себе не признается; рабом я быть не могу, а повелевать в этом случае — труд утомительный, потому что надо вместе с этим и обманывать; да притом у меня есть лакеи и деньги.
Милый мой, я презираю женщин, чтобы не любить их, потому что иначе жизнь была бы слишком нелепой мелодрамой.
Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера — напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится — а смерти не минуешь!
Неужели, думал я, мое единственное назначение на земле — разрушать чужие надежды? С тех пор как я живу и действую, судьба как-то всегда приводила меня к развязке чужих драм, как будто без меня никто не мог бы ни умереть, ни прийти в отчаяние!
Глупец я или злодей, не знаю; но то верно, что я также очень достоин сожаления, может быть больше, нежели она: во мне душа испорчена светом, воображение беспокойное, сердце ненасытное; мне все мало: к печали я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становится пустее день ото дня.
Это новое страдание, говоря военным слогом, сделало во мне счастливую диверсию.
Кто знает наверное, убежден ли он в чем или нет. и как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка.
В сердцах простых чувство красоты и величия природы сильнее, живее во сто крат, чем в нас, восторженных рассказчиках на словах и на бумаге.
Порода в женщинах, как и в лошадях, великое дело.
Когда хвалят глаза, то это значит, что остальное никуда не годится.
Я глупо создан: ничего не забываю, – ничего!
Нет в мире человека, над которым прошедшее приобретало бы такую власть, как надо мною: всякое напоминание о минувшей печали или радости болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все те же звуки… Я глупо создан: ничего не забываю, — ничего!
Уж мне эта Азия! Что люди, что речки — никак нельзя положиться!
Если вы хотите, я ее еще люблю, я ей благодарен за несколько минут довольно сладких, я за нее отдам жизнь, — только мне с нею скучно.
Ей хочется говорить со мною, ей мешают, — ей захочется вдвое более.
Я его понял, и он за это меня не любит, хотя мы наружно в самых дружеских отношениях.
У меня несчастный характер; воспитание ли меня сделало таким, бог ли так меня создал, не знаю; знаю только то, что если я причина несчастья других, то и сам не менее несчастлив; разумеется, это им плохое утешение — только дело в том, что это так.
Я никогда сам не открываю своих тайн, а ужасно люблю, чтоб их отгадывали, потому что таким образом я всегда могу при случае от них отпереться.
Он изучал все живые струны сердца человеческого, как изучают жилы трупа, но никогда не умел он воспользоваться своим знанием
Женщины любят только тех, которых не знают.
Радости забываются, а печали никогда.
Печальное нам смешно, смешное грустно, а вообще, по правде, мы ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя.
И если б все люди побольше рассуждали, то убедились бы, что жизнь не стоит того, чтоб об ней так сильно заботиться.
Когда хвалят глаза, то это значит, что остальное никуда не годится.
Печальное нам смешно, смешное — грустно, а вообще, по правде, мы ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя.
Я смеюсь над всем на свете, особенно над чувствами.
Нет в мире человека, над которым прошедшее приобретало бы такую власть, как надо мною. Всякое напоминание о минувшей печали или радости болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все те же звуки, я глупо создан: ничего не забываю, ничего.
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
Как бы прочно и уверенно себя не ощущал, всегда надо помнить о том, что ты, в конечном счете висишь в воздухе над пропастью.
Я понимаю, как смешно
Искать в глазах ответ,
В глазах, которым всё равно,
Я рядом или нет.
Если б я соблюдала все правила, я не получила бы ничего.
Успех ударяет в голову, неудача ударяет в сердце.
В мире нет ничего совершенно ошибочного — даже сломанные часы дважды в сутки показывают точное время.
В мире нет ничего опаснее искреннего невежества и честной глупости.
В нашем ненадёжном мире нет ничего более трудно достижимого и хрупкого, чем доверие.
Грусть — это глупо. Я выбираю небытие. Это не лучше, но грусть — это компромисс. А мне нужно всё или ничего.
Нет ничего постоянного, все может измениться в любую секунду.
Нет ничего благородного в чувстве превосходства над другими, истинное благородство заключено в превосходстве над самим собой.
Литература. Цитаты. М. Ю. Лермонтов. «Герой нашего времени».Г.Печорин
Григорий Александрович Печорин.
25 лет. Богатый дворянин, родом из Санкт-Петербурга.
На Кавказе оказался из-за дуэли, офицер. Воинское звание (чин) — прапорщик
Внешность.
«…он был вообще очень недурен и имел одну из тех оригинальных физиономий, которые особенно нравятся женщинам светским…»
«…карие глаза они не смеялись, когда он смеялся. »
Образ жизни.
«…я, который привык к хорошему обществу…»
Он хорошо изучил женщин и теперь видит их насквозь: «…она себя обвиняет в холодности Я все это уж знаю наизусть – вот что скучно. »
«Я стал читать, учиться — науки также надоели…»
Странность и противоречивость. «…Вы странный человек! – сказала она потом…» (княжна Мери о Печорине)
Злой и бессердечный: «…она проведет ночь без сна и будет плакать. Эта мысль мне доставляет необъятное наслаждение: есть минуты, когда я понимаю Вампира… А еще слыву добрым малым и добиваюсь этого названия. »
Печорин осознаёт свою жестокость: «…За что она меня так любит, право, не знаю! Неужели зло так привлекательно. »
Безразличен к чувствам других, бессердечность: «…Я смеюсь над всем на свете, особенно над чувствами…»
Настойчивый и упрямый: «…Долго бился с нею( с Бэлой) Григорий Александрович…» «…несмотря на зной и усталость, не хотел воротиться без добычи, таков уж был человек: что задумает, подавай…» (Максим Максимыч)
Смелый и решительный: «…я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает…»
Не стремится к женитьбе, дорожит свободой. «…как бы страстно я ни любил женщину, если она мне даст только почувствовать, что я должен на ней жениться, – прости любовь. »
Сам понимает, что имеет тяжёлый характер.»…Послушайте, Максим Максимыч, – отвечал он, – у меня несчастный характер: воспитание ли меня сделало таким, Бог ли так меня создал, не знаю…»
Безнравственность: «…Я сделался нравственным калекой…»
Властолюбие: «…первое мое удовольствие – подчинять моей воле все, что меня окружает…»
Эгоизм: «…мы ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя…»
Злопамятство, мстительность, зависть: «…это Грушницкому даром не пройдет. » ; «…Я сделался завистлив…»
Любезность, воспитанность: «…отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой…»
Честность с самим собой: «…я говорю смело «зависть», потому что привык себе во всем признаваться…»
Г. Печорин о себе.
«…У меня врожденная страсть противоречить; целая моя жизнь была только цепь грустных и неудачных противоречий сердцу или рассудку. Присутствие энтузиаста обдает меня крещенским холодом, и, я думаю, частые сношения с вялым флегматиком сделали бы из меня страстного мечтателя…»
«Я глупо создан: ничего не забываю, – ничего. »
«…я никогда не делался рабом любимой женщины; напротив, я всегда приобретал над их волей и сердцем непобедимую власть..»
«…я точно не люблю женщин с характером: их ли это дело. »
«…я смотрю на страдания и радости других только в отношении к себе, как на пищу, поддерживающую мои душевные силы. Сам я больше неспособен безумствовать под влиянием страсти; честолюбие у меня подавлено обстоятельствами, но оно проявилось в другом виде, ибо честолюбие есть не что иное, как жажда власти, а первое мое удовольствие – подчинять моей воле все, что меня окружает; возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха – не есть ли первый признак и величайшее торжество власти? Быть для кого- нибудь причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного права, – не самая ли это сладкая пища нашей гордости? А что такое счастие? Насыщенная гордость. Если б я почитал себя лучше, могущественнее всех на свете, я был бы счастлив; если б все меня любили, я в себе нашел бы бесконечные источники любви…»
«…Да, такова была моя участь с самого детства! Все читали на моем лице признаки дурных свойств, которых не было; но их предполагали – и они родились. Я был скромен – меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, – другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, – меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, – меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекла в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду – мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние – не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, – тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины…»
«…Неужели, думал я, мое единственное назначение на земле – разрушать чужие надежды? С тех пор как я живу и действую, судьба как-то всегда приводила меня к развязке чужих драм, как будто без меня никто не мог бы ни умереть, ни прийти в отчаяние! Я был необходимое лицо пятого акта; невольно я разыгрывал жалкую роль палача или предателя. Какую цель имела на это судьба?2
«…Я иногда себя презираю… не оттого ли я презираю и других. Я стал не способен к благородным порывам; я боюсь показаться смешным самому себе. Другой бы на моем месте предложил княжне son coeur et sa fortune; но надо мною слово жениться имеет какую то волшебную власть: как бы страстно я ни любил женщину, если она мне даст только почувствовать, что я должен на ней жениться, – прости любовь! мое сердце превращается в камень, и ничто его не разогреет снова. Я готов на все жертвы, кроме этой; двадцать раз жизнь свою, даже честь поставлю на карту… но свободы моей не продам. Отчего я так дорожу ею? что мне в ней. куда я себя готовлю? чего я жду от будущего. Право, ровно ничего.
«…Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? для какой цели я родился. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные… Но я не угадал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден как железо, но утратил навеки пыл благородных стремлений – лучший свет жизни. И с той поры сколько раз уже я играл роль топора в руках судьбы! Как орудие казни, я упадал на голову обреченных жертв, часто без злобы, всегда без сожаления… Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил: я любил для себя, для собственного удовольствия; И, может быть, я завтра умру. и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле… Одни скажут: он был добрый малый, другие – мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а все живешь – из любопытства: ожидаешь чего то нового… Смешно и досадно. »
«Я, как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится…»
«…Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера – напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает…»
Материал подготовила: Мельникова Вера Александровна.