многоженство в чечне реальные истории

Сокирянская о том, что в Чечне мужчины делают с удовольствием и отчего женщины страдают

Многоженство

«Кавказский узел» (КУ): Расскажите о том, насколько в Чечне распространено многоженство — больше в селах или городах?

Екатерина Сокирянская (ЕК): Многоженство в Чечне имеет место. В результате войн в Чечне осталось много незамужних женщин, поэтому количество полигамных браков выросло. Свою роль сыграли и реисламизация после распада Советского Союза, и также положительное отношение к полигамным бракам главы Чечни. Раньше многоженство чаще случалось в селе, сейчас, я думаю, ситуация выровнялась, и среди городских жителей многоженцев не меньше. Исследований на эту тему не существует, и можно давать только примерные оценки.

Свою роль сыграло и положительное отношение к полигамным бракам главы Чечни, который открыто призывал своих сподвижников брать вторых жен, так что многие с удовольствием воспользовались возможностью повторно жениться, часто не ставя в известность первую семью.

КУ: Многоженство — атавизм, оно вымирает или, наоборот, обрело новую силу в кадыровской Чечне?

КУ: Как сами вторые жены в Чечне себя ощущают — в основном угнетенными, униженными или, наоборот, многие в этом институте находят поддержку и опору у более успешных мужчин, нежели чем у претендентов на первый брак?

КУ: Часты ли случаи, когда вторую жену отправляют домой?

ЕК: Опять-таки невозможно дать объективную оценку, потому что соответствующих исследований никто не проводил. Как и в любом обществе, браки распадаются (и первые, и вторые), и женщина уходит обратно к родителям. Но даже краткое замужество подчас оборачивается для нее настоящей трагедией. Ведь по традиции и по шариату после развода дети остаются с отцом. Так что развод отнимает у нее не только мужа, но и ребенка.

Бывает, что мужчина не готов к многоженству и разводится с первой женой, женится на второй и забирает ее детей. У меня есть знакомая (правда, ингушка, но традиции двух народов в этом смысле близки), у которой случился роман с женатым сослуживцем. Тот развелся с первой женой, забрал детей и женился на моей приятельнице. Первая жена в 23 года осталась без мужа и троих детей. В таких ситуациях многоженство защищает материнство всех женщин. В полигамном браке каждая жена имеет право на равное внимание и поддержку мужа, и дети остаются с ней.

КУ: Какие проблемы возникают у вторых жен, легко ли им снова выйти замуж, или они уже не могут рассчитывать на статус «первой жены»?

ЕК: В целом женщине, побывавшей замужем, гораздо сложнее устроить свою личную жизнь повторно, особенно с мужчиной, который не был раньше женат. Но чеченки нередко выходят замуж и два, и три раза, в этом плане чеченцы гораздо менее консервативны, чем, например, ингуши. Насколько я знаю, у вторых жен специальных проблем не возникает, так как по шариату этот брак абсолютно законный.

КУ: Нарушает ли многоженство права женщин в Чечне? Если следовать нормам шариата, то первая жена часто сама подыскивает благоверному вторую жену, получая при этом «савап», но на практике, в жизни, часто разыгрываются драмы, распадаются по этой причине семьи, унижается человеческое достоинство первых жен. Ваша точка зрения?

ЕК: Я знаю салафитские семьи в Дагестане, где первая жена подыскала мужу вторую или, по крайней мере с легкостью дала согласие на второй брак. В Чечне я знаю одну семью в горном районе, где две жены прожили жизнь как сестры, воспитывали вместе детей. Но это редкость, особенно за пределами салафитского сообщества, повторная женитьба мужа – огромная травма для первой жены. Но если уйти от конкретики и рассуждать в целом, нарушает ли многоженство права женщин? У меня нет однозначного ответа. Все случаи индивидуальны, если все происходит по общему согласию – первая жена знает и дает добро, вторая жена выходит замуж добровольно, а мужчина готов нести всю полноту ответственности за свое решение – ничьи права не нарушаются. Я против официального разрешения полигамных браков в России, потому что мы светское государство, но я не считаю, что с добровольными полигамными браками надо бороться.

На Кавказе последние столетия де-факто существовал правовой плюрализм, когда одновременно имело место применение российского, шариатского и адатного права. Я считаю, что пока не нарушаются основополагающие права человека, правовой плюрализм допустим. Но у человека обязательно должно быть право свободного выбора – разрешать свою ситуацию по шариату или, скажем, в светском суде. Особенно это право нужно защищать в случае женщин. Например, если женщина хочет после развода отдать детей мужу, чтобы иметь возможность выйти замуж повторно, это – ее право. Но если она хочет сама их воспитать, государство должно жестко защищать это ее право. И кстати, некоторые эксперты в СМИ утверждают, что по шариату дети должны оставаться с отцом.

Это неверно. До шести-семи лет ребенок по умолчанию остается с матерью (кроме особых случаев, когда мать не способна выполнять родительские обязанности), после семи лет ребенок может сам выбрать, хочет он жить с матерью или с отцом. Так что детей у матери забирают не по шариату, а по адату, противоречащему в этой части и шариату, и светскому праву.

Федеральные власти, в том числе детский омбудсмен (Павел А стахов, у полномоченный при президенте Российской Федерации по правам ребенка, – прим. «Кавказского узла»),обязаны были вмешаться, выяснить все обстоятельства этого брака несовершеннолетней, провести проверку, имело ли место давление на семью и ребенка, был ли женат Гучигов на момент сватовства и целый ряд других моментов. А не рьяно защищать права сильного. Но очень отрадно, что наше общество оказалось неравнодушно и живо откликнулось на эту историю. И спасибо журналистам за то, что освещали эту важную тему.

Если же отойти от этой истории и говорить о многоженстве в целом, в действительности «можно» и в Саратове, и в Питере. И у нас случается, что мужчины живут на два дома или имеют и жен, и любовниц, и внебрачных детей, о которых порой не заботятся. В кавказском варианте обязанностей у мужчины гораздо больше. Он должен обеспечить материальное благополучие и поддержку всем своим семьям. Лично мне все равно, как люди устраивают свое семейное счастье, главное, чтобы все было с согласия всех заинтересованных сторон и при уважении их прав и интересов.

КУ: Позволительно ли, на ваш взгляд, главе региона неоднократно пропагандировать то, что укладывается в понятие «запрещено законом». (В 2007 году Рамзан Кадыров предложил стать его второй женой кенийской красотке, «миссис Мира-2007» Керолайн Веркейк, которая приезжала в Чечню, и подарил ей двух лошадей, двух цыплят и козу из личного хозяйства) 1

ЕК: Непозволительно. Глава региона – гарант Конституции РФ на территории республики, поэтому пропагандировать то, что запрещено Семейным кодексом и другими законодательными актами, он не может. Кадыров как чеченец может иметь другое мнение, но как официальное лицо должен защищать законы страны.

Впрочем, и запрещать полигамию тоже нельзя. Как я уже упоминала, на Кавказе всегда де-факто существовал институциональный и правовой плюрализм – и с ним бороться бессмысленно и невозможно. Естественно, приоритет должен быть у российского светского права, но определенные нормы религиозного и традиционного права в многонациональном государстве допустимы. Мы не можем запрещать людям строить свою личную жизнь так, как им нравится при условии добровольности. Кто-то может осуждать отдельные формы отношений, но это категории моральные, а мораль у всех разная.

Ранние браки

КУ: Ранние браки не удивляют главу Чечни, который в «Инстаграме» привел пушкинскую цитату на злобу дня: «Любви все возрасты покорны». С другой стороны бывают случаи, когда жених отправляется за решетку по решению суда за педофилию или растление малолетних. Ваша точка зрения на происходящее в связи с тем, что невеста слишком юна.

ЕК: Последние недели некоторые политики и эксперты высказывали мнение, что ранние браки – это типичное явление для Чечни и для Кавказа, что надо отменять нижний предел вступления в брак. Я с этим категорически не согласна: да, особенно в сельской местности девочки порой выходят замуж раньше, но это не традиционное чеченское явление. Я прожила в Ингушетии и Чечне пять лет – и не замечала, чтобы живущие вокруг меня люди стремились выдавать своих дочерей замуж до 18 лет. Бывало, в случае необходимости или сложившихся обстоятельств, но не как нечто общепринятое.

В Дагестане для части салафитского сообщества действительно характерны ранние браки – после наступления пубертатного возраста родители хотят побыстрее отдать девочек замуж, чтобы уберечь от соблазнов и грехов. Но в Чечне я такого практически не наблюдала. Глава республики говорил, что не поощряет ранние браки, и правильно. В этом смысле нужно строго придерживаться законов РФ.

КУ: Вы сказали, что некоторое время проживали в Чечне и Ингушетии. Учитывая, что это регионы со сравнительно низким уровнем жизни, насколько там распространено добровольное раннее замужество. Как часто чиновники, силовики пытаются соблазнить девушку социальным статусом, деньгами? Бывают ли, как писали в «Новой газете», описывая эту историю, случаи принуждения, давления с их стороны на родителей невесты или случаи подкупа?

Давление родных на невесту существует и может быть очень сильным. Чаще всего девушку все-таки уговаривают выйти замуж за того, кого выбрала семья, а не напрямую вынуждают. Нередко родные запрещают девушке выйти за того, за кого она хочет. А если не за любимого, то уже все равно за кого – исходя из этой логики, многие и соглашаются.

КУ: Как часто распадаются ранние браки? Чего ждать оставленной молодой жене, легко ли снова выйти замуж?

Так вот и в Чечне браки распадаются, особенно часто те, что не объявлены родственникам и не легализованы. Женские активистки рассказывают, что в последнее время довольно часто силовики и госчиновники женятся второй раз, через некоторое время новая жена надоедает, и ее отправляют домой. Зачастую у мужчин нет потребности во второй жене – есть потребность в новой молодой женщине. Он эту потребность удовлетворяет и через некоторое время возвращается в свою семью, где его дом, дети, где он прожил много лет. Вся его жизнь – там.

Разведенную женщину родственники окружают чрезмерной опекой и контролем. За ее поведением пристально следят отец, братья, дяди. Ее свобода сильно ограничена, но, как я уже говорила, и разведенные женщины устраивают свою личную жизнь.

КУ: В исламе существует понятие так называемого «никах мут’а» – временного брака. Временный брак ради плотских утех пользуется большой популярностью, в частности, среди шиитов-рафидитов. На ваш взгляд, существует ли эта традиция в Чечне?

ЕК: Я об этом никогда не слышала. Мне кажется, такого в Чечне нет. Если и есть, то единичные случаи, о которых широко неизвестно.

С Екатериной Сокирянской беседовал корреспондент «Кавказского узла» Олег Краснов

Примечания:

Автор: Кавказский Узел

Источник

Истории девушек, добровольно ставших вторыми жёнами

16 мая грозненский ЗАГС зарегистрировал брак 47-летнего полковника полиции Нажуда Гучигова — хотя всего за две недели до этого он признавался, что уже женат. Всю церемонию невеста, 17-летняя Луиза Гойлабиева, простояла в стороне от жениха и даже не взглянула в его сторону. Специально для Esquire Нина Назарова встретилась с девушками, ставшими вторыми женами добровольно. И не в Грозном — в Москве.

Все началось среди пластиковых зарослей под потолком, золоченых обоев и фиолетовых диванов в мелкий раздражающий узор. Честно отдраенный пол безуспешно прикидывался то морской галькой, то мостовой, вдоль которой предательски тянулся белый удлинитель с розетками. На стене — огромная картина с виноградной гроздью, каждая ягода размером с человеческую голову. Ресторан «Огни Баку» на Измайловском проспекте совсем не напоминал место, где могла бы начаться новая жизнь. Но именно здесь — в окружении гипсокартонных колонн и тюлевых занавесок, на почти незаметной, в ступеньку высотой, сцене, под дождем бликов от огромного дискошара — она и началась.

2. Даша переехала в Москву из Ростова-на-Дону в 25 лет — снимала жилье в подмосковном Реутове и работала певицей в ресторанах. Чуть раньше сюда перебрался ее бойфренд. Даша с двадцати лет мечтала, что впереди будут семья, дети и непре­менно свадьба на теплоходе. Но в Москве все сложилось иначе. Когда дело дошло до рукоприкладства, Даша собрала вещи и решила, что ошиблась, — видимо, семья не для нее, и лучше попробовать добиться успеха в пении. Ресторанные прослу­шивания она преодолевала легко, и в «Огнях Баку» ей понравилось сразу — там был, как пишут в объявлениях, доброжелательный коллектив.

С семи вечера до часу ночи под пластиковыми лозами Даша пела поп-хиты вперемешку с азербайджанскими песнями — быстро выяснилось, что знать язык для этого необязательно. В какой-то момент она заметила, что чуть ли не каждый вечер на ее выступления стал приходить немолодой мужчина, азербайджанец: садился прямо напротив сцены, хоть и на приличном расстоянии, смотрел, слушал, ужинал — и уходил.

Дашу это совершенно не удивляло и не смущало — в конце концов, она была на работе — если бы действия незнакомца не становились все более странными. Однажды в начале второго ночи Даша вышла из «Огней Баку» и села в свою машину. Свернув на первом перекрестке, она заметила, как по зеркалам пробежал блик: фары поджидавшего в стороне серо-фиолетового Porsche Cayenne вспыхнули, и он выехал на полосу ровно за Дашей.

Машина проводила ее до самого дома. Даша уже понимала, кто за рулем, но незнакомец так и не вышел — просто развернулся и уехал. История повторилась несколько раз, и наконец любопытство взяло верх. Когда он, раздобыв через хозяина ресторана Дашин телефон, пригласил ее в японскую забегаловку, она согласилась — даже не представляя, чем закончится эта встреча.

3. «Я думала, сейчас он ко мне приставать начнет, а он говорил удивительные вещи: что я неправильно живу, что мое пение побуждает людей выпивать еще больше, на супружеские измены провоцирует», — снова вспоминает Даша историю знакомства с Эльмиром. — Я его спрашиваю: «Почему ты обо всем этом мне рассказываешь?» — «Я вижу, что внутри тебя другой человек находится. Ты очень хорошая, добрая».

Эльмир рассказал, что занимается бизнесом, но о деталях умолчал, а через полчаса извинился и сказал, что ему пора по делам. Даше он показался слишком взрослым для нее. Но когда он предложил встретиться еще раз, а потом еще, отказываться она не стала. Подарками Эльмир не забрасывал, но старался встретиться каждый день, даже если у него было не больше часа — чаще всего приглашал Дашу на прогулку в парк.

«Мне уже стало прям удивительно — человек со мной гуляет каждый день, заботится: мне тогда нужно было переезжать, и он помог новую квартиру найти, и никаких намеков, что он что-то хочет от меня. Сам весь такой правильный, а мне все позволяет: курить при нем, пива выпить или коктейль. И в какой-то момент я поняла, что уже привязалась к нему».

Спустя месяц Эльмир сделал Даше предложение. Но не развелся и не сделал ее своей любовницей — а предложил ей стать второй женой. «Брак так брак, подумаешь, — вспоминает Даша первую реакцию. — У меня тогда такая жизнь была, что я ничему не удивлялась вообще. Тем более произошло все дома, в бытовой обстановке, ни цветов, ни кольца не было». В сентябре 2010 года Даша вышла замуж за Эльмира.

4. Вопреки распространенному мнению, многоженство в исламе лишь допускается, а не приветствуется. Традиционно приводят две цитаты из Корана. Первая содержит дозволение: «Всевышний говорит: Женитесь на женщинах, которые нравятся вам: на двух, трех или четырех. Если же вы боитесь, что не будете (одинаково) справедливы к ним, то (довольствуйтесь) одной». Вторая — предостережение, что один брак все же предпочтительнее: «Вы никогда не сможете быть справедливы к нескольким женам, даже если очень постараетесь».

Согласно исламскому праву, для того чтобы взять вторую, третью или четвертую жену, должна быть причина: например, бесплодие первой супруги; война или послевоенное время, когда число незамужних женщин и вдов превосходит число мужчин. Допускаются и более специфические причины: в частности, как сформулировано на сайте umma.ru — его ведет имам Мемориальной мечети на Поклонной горе Шамиль Аляутдинов — «физиологические особенности мужчины, выраженные в излишней (по сравнению с его женой) сексуальной активности (при условии достаточного материального обеспечения двух или нескольких семей)». Но и это не значит, что российский официальный ислам многоженство одобряет: помощник имама Аляутдинова Зенур Юсипов называет его «латентной преступностью».

Еще один миф — что одна из жен считается главной: по шариату все они, независимо от возраста и очередности, обладают равными правами. Женам полагается жить отдельно друг от друга, причем дома или квартиры должны стоить одинаково. Именно поэтому на umma.ru и оговаривается «достаточное материальное обеспечение»: содержать две семьи способен не каждый. По словам Аляутдинова, только в российских условиях встречаются случаи, когда две жены ютятся в однокомнатной квартире. Внимание мужа также должно распределяться поровну — от мужчины, состоящем в полигамном браке, религия требует ответственности и железных нервов.

Статистики, сколько в России подобных семей, не существует — их просто невозможно посчитать. Религиозные браки не вносятся ни в какой реестр (даже свидетельство паре выдают лишь по желанию и за дополнительную плату), у мужчины не спрашивают во время церемонии, какую по счету женщину он берет в супруги. К тому же в подобные браки люди могут вступать несколько раз на протяжении жизни — процедура развода в исламе достаточно проста. Мужчине необходимо трижды в разное время произнести определенную фразу, и по истечении трех месяцев супруги считаются свободными.

5. Религиозный брак в исламе — никях — посути аналог венчания. Имам или мулла читает проповедь, в присутствии двух свидетелей спрашивает молодых о согласии на брак, и отдельно — о согласии опекуна невесты, обычно это отец или старший родственник. Для верующих мусульман — сами себя они называют «соблюдающими» — процедура является обязательной, в отличие от штампа в паспорте.

Даша ничего против никяха не имела, хотя и воспринимала его как странноватую формальность: она сама не раз уже предлагала Эльмиру остаться ночевать, но тот объяснял, что никаких интимных отношений до никяха между ними быть не может.

Правда, церемония вышла экзотической и по светским, и по религиозным меркам. Вместо мечети жених пригласил знакомого имама домой. Согласия Дашиного отца не спрашивали, свидетелей тоже не было: ближайшие друзья-соблюдающие жили не в Москве, и им просто позвонили, поставив телефоны на громкую связь. Так, стоя в съемной квартире в Реутове и повторяя за имамом непонятные арабские слова, Даша оказалась женой в исламе.

Первое время новая жизнь была до обидного похожа на старую, разве что исчезла постоянная нужда в деньгах. «Хожу в спортзал, хожу по магазинам, такая просто прекрасная жизнь, о которой я только мечтала», — перечисляет Даша. Веру свою муж не навязывал, лишь однажды, покупая Даше пальто, подарил вместе с ним дорогой шарф со словами: «Иншалла, когда-нибудь ты его на голову наденешь». «Ты что, больной? На какую еще голову?!» — возмутилась Даша. Мусульманки всегда казались ей забитыми существами в каких-то длинных тряпках.

Религиозными вопросами Марина интересовалась всю жизнь, подходя к ним со свойственной энергичностью, но все как-то не складывалось. В православии смущал обычай целовать образа, сбивало с толку обилие святых — не ясно, кому молиться, да и атмосфера в целом казалась недоброжелательной. Так что Марина ходить в церковь перестала: «Только соберусь, и сразу какие-то дела появляются». Полгода провела у адвентистов седьмого дня, полгода у сайентологов: «Одно НЛП и вытягивание денег». Оправившись от шока после взрывов, Марина заинтересовалась, «что это за жестокая религия такая», и попросила единственного знакомого мусульманина, таджика Фаруха, прислать ей какие-нибудь статьи про ислам в интернете. Походила по ссылкам — и поняла, что именно это искала всю жизнь. Распечатав шахаду, текст о принятии ислама, позвонила тому же Фаруху и зачитала ее сначала по-русски, а потом, по слогам, арабскую транскрипцию. На том конце трубки повисло молчание: Фарух вместе с бригадой счищал снег с крыши ГУМа и, как рассказывал потом, от изумления едва с нее не свалился.

Марине удавалось скрывать свое обращение почти полгода — пока в Москву не пришла аномальная жара. Коллега обратил внимание, что Марина ходит в тюрбане и кофте с длинными рукавами, и в шутку спросил, не ислам ли она приняла. «Да», — коротко ответила Марина, и в комнате повисла такая тишина, что из своего кабинета выглянул начальник — узнать, что стряслось. «Целое партсобрание устроили: человек десять собрались и стали на меня давить, мол, давай мы теперь как христиане кокошники наденем. А я тогда готовила сразу три пакета документов для тендеров и пригрозила: сейчас уволюсь, сами как хотите, так и выигрывайте». Коллеги отступились, начальник только рукой махнул, вздохнув: «Примешь буддизм — уволю». А со временем стал выходить из кабинета, чтобы дать Марине возможность совершить намаз.

7. Через пару месяцев после никяха Даше неожиданно стало любопытно, чем живет ее муж. Прежде религией она не интересовалась — а теперь, как и Марина, начала читать про ислам в интернете. Сначала рассматривала фотографии женщин-мусульманок, их одежду и макияж, пытаясь найти что-то, что чисто внешне понравилось бы ей самой. А потом в голове словно щелкнуло. «Все по полочкам разложилось: что Бог один, что у него нет образа, что молиться нужно ему, а не иконам, — подбирает слова Даша. — Я надела платок, который он мне подарил, и длинную юбку, она у меня тогда была одна-единственная. Муж приходит домой, а я ему говорю: «Все, теперь я буду так выходить на улицу». Он стоит, и у него в глазах слезы: «Субхан Аллах! Сколько же я об этом Бога молил».

О своем обращении в ислам Даша рассказывает с сияющими глазами: «Ощущение полета, ощущение, что ты понял смысл жизни, что ты понял все. Хочется всему миру рассказать». Одна беда — слушать никто не хотел. Родителей и близких известие о том, что артистичная и привыкшая к жизни на сцене Даша вдруг перешла в чужую незнакомую религию, перестала краситься и начала носить хиджаб, напугало до полусмерти. «Подружки плакали, и мама плакала, а папа долго со мной не общался».

8. Недели за три до взрывов Марина ждала в Капотне первый автобус. К семи утра надо было приехать «на объект», проконтролировать качество работы. Было темно, промозгло и мерзко, как бывает в Москве в конце февраля в полшестого утра. За рулем автобуса сидел молодой мужчина с густой бородой и в тюбетейке — других пассажиров в салоне не было, и между ними сам собой завязался разговор. Впрочем, Марина слушала вполуха, думая о том, как бы скорее доехать. Когда через четыре года они встретятся на мусульманском сайте знакомств nikahsunna.com, Саид вспомнит, как выглядела в то утро Марина: аккуратная стрижка, брюки-капри, куртка, ботильоны на каблуках.

На сайте Марине Саид сначала не приглянулся: «Я вся из себя деловая женщина, а тут какой-то водитель автобуса, таджик с бородой». Саид работал в «Мосгортрансе» уже больше десяти лет — как и другим трудовым мигрантам, на свой заработок ему приходилось содержать семью на родине. Прежде чем дать согласие на брак, Марина неделю просидела у подруги на диване, плакала и пила успокоительное — никак не могла принять решение. У Саида в Таджикистане уже было две жены и пятеро детей: четверо своих и один приемный. К тому же Саид был моложе ее на десять лет. Масла в огонь подливал муж подруги: говорил, что Марина с ее характером вообще не способна стать правильной и покорной женой. Сомнений было так много, что она решила на всякий случай переложить ответственность на Аллаха и начала читать истихару — молитву с просьбой помочь принять верное решение.

В очередной раз прочитав истихару, Марина вышла из дома, чтобы ехать в гости к подруге. Вышла чуть заранее и, переходя дорогу, увидела автобус, за рулем которого сидел Саид — его в тот день поставили в чужую смену. Тут Марина поняла: вот он, ответ. Спустя три дня в обеденный перерыв Саида они поехали в мечеть на Третьяковской читать никях: «Я его не любила абсолютно, но поняла, что я должна ему помочь». Марина вернулась домой, а в конце смены приехала обратно и последний рейс проделала вместе с мужем. Вечером съели торт, а на следующий день поехали гулять в Царицыно. «Любовь пришла где-то через месяц».

9. На вопрос, который в первую очередь волнует светских людей в разговорах о многоженстве — как остаться счастливой, если муж берет вторую жену, — найдется масса ответов на каждом сайте об исламе. Имамы, муфтии и психологи советуют набраться терпения, заняться собой, детьми, спортом и даже иностранными языками. И, конечно, обратиться к вере.

Хотя с первой супругой Эльмира, молодой азербайджанкой, тоже жившей с детьми в Москве, Даша никогда не виделась, поначалу вся ситуация ее очень мучила. «Я много молилась, просила Бога избавить меня от ревности, и пришел день, когда я поняла: мне абсолютно все равно».

В какой-то момент первая жена уехала обратно в Азербайджан — помогать дряхлеющей свекрови. Из Ростова-на-Дону в панике прилетала Дашина мама, обеспокоенная обращением дочки в ислам, но, пожив вместе с ней и зятем, неожиданно осталась всем довольна. В ресторанах Даша петь бросила, но долго без дела сидеть не смогла: на пару с подругой занялась закупками платьев из Таиланда — длинных, а значит, пригодных для мусульманок. Потом открыла в торговом центре на Таганской собственный магазин мусульманской одежды «Франжипани».

За неделю до рождения старшей дочери Эльмир предложил расписаться в ЗАГСе, чтобы Дашиным родителям стало спокойнее. В другой раз, провожая ее с детьми на поезд в Ростов-на-Дону, Эльмир в последний момент купил билет и поехал с ними — знакомиться с папой, бабушкой и сестрой. Говорил, что никогда не расскажет о Даше своей матери — для женщины с советским воспитанием новость о том, что у сына в Москве вторая жена и дети, будет шоком, — но в прошлом году все-таки позвонил по скайпу, сказал что-то по-азербайджански и показал внуков, пока Даша, потупив взгляд, стояла рядом.

Летом 2014 года Даша отправилась с подругой и детьми в Крым, уже российский. В море плавала в буркини — специальном купальном костюме с капюшоном, оставляющем открытым только лицо и ладони. Зато, смеется она, все побережье судачило: «О, к нам мусульмане приехали!»

Напоминание о другой семье изредка нарушает сейчас привычный ход жизни: Эльмир общается с первой женой по скайпу, когда Даши нет дома, и периодически ездит навестить ее в Азербайджан. Даша беременна третьим ребенком — у Эльмира он должен стать седьмым, разница между младшими детьми от разных браков — всего три месяца. «Да хоть десять у него жен будет, я готова с ним жить до конца жизни, — смеется Даша, — других таких мужчин я не встречала. Таких порядочных, таких умных и справедливых».

10. Знакомство Марины с первой и второй женами Саида состоялось по телефону. Он объявил им, что женился в третий раз, и передал трубку — поздороваться. Общение толком не задалось: первые две жены едва говорили по-русски, но в целом отношения складывались настолько благополучно, насколько могли. Марина даже утешала их: «Девочки, потерпите, найдем способ, как сюда вас перевезти», — а когда Саид уезжал в отпуск на родину, собрала им подарки.

Гром грянул, когда Саид решил жениться в четвертый раз, теперь — на 25-летней Юле. «Нервы, переживания, бессонные ночи, постоянное уговаривание себя, что так должно быть, что это предписано Всевышним. И все равно больно. Все-таки мы, русские бабы, мы воспитаны по-другому, — сетует Марина. — Когда я шла третьей, я знала, что две до меня уже есть, я это приняла. Но вот после себя кого-то принять — это морально очень тяжело».

По исламскому праву брать второй, третьей или четвертой женой молодую девушку, а тем более девственницу, недопустимо. Многоженство осмысляется прежде всего как своеобразный способ социальной поддержки, и правилами предписывается брать в супруги тех, кто в этой помощи нуждается: недаром речь идет о вдовах или разведенных женщинах с детьми. Но застенчивая и мнительная Юля, по словам Марины, сама стремилась вырваться из-под опеки родителей, запрещавших ей соблюдать ислам и носить хиджаб. А Саид хотел, чтобы супруги общались, вместе ездили по магазинам, готовили ужин, чтобы Марина как старшая обучала Юлю основам религии.

Через две недели Юля не выдержала и попросила развод. Теперь на просьбу рассказать о Саиде она лишь коротко отвечает в Whatsapp: «Я для себя решила, что такого человека не было в моей жизни. Поэтому о нем ничего не смогу сказать». А потом добавляет: «Просто напишите, что лучше девушкам не бегать за многоженством. Второй еще ладно, но не третьей-четвертой. И чтобы не выходили за таджиков-узбеков». И смайлик.

11. Марина и Даша познакомились в переделанной под офис квартире на Чистых прудах — здесь располагается мусульманский женский клуб «Аиша». Воскресенье, час дня, в программе заявлен семинар «Как разбудить музу», но происходящее скорее похоже на семейный праздник. Женщины разных возрастов сервируют на большом столе «мимозу» и оливье, смеются и судачат о мужьях, вокруг бойко прыгают дети. Основали клуб в 2012 году, и застольями встречи не исчерпываются: участницы «Аиши» ездят на конференции, учат арабский язык, устраивают детские праздники, катаются в Подмосковье на сноуборде. А еще расписывают матрешек: та, что побольше — в обычном платке и с челочкой, а внутри нее, поменьше, — уже в хиджабе. Большинство девушек в клубе — новообращенные русские мусульманки.

Администратор «Аиши» Клавдия — пылкая 28-летняя красавица с черными стрелками и в футболке Hijab: my right, my choice, my life — перешла в ислам в 18 лет, почти спонтанно. Выросшую в многодетной неблагополучной семье девушку религия привела в восторг: «Я всегда мечтала о сказке, о романтичных отношениях, что нельзя жену обижать, нельзя курить, пить, а дома мне на это отвечали: «Очнись, ты в каком мире живешь!» Когда мне рассказали об исламе, я воскликнула: «Вот они, мои принципы жизни!»

В одну из встреч на голове у Клавдии в качестве хиджаба повязан павловопосадский платок: недавно клуб ездил на экскурсию на Павловопосадскую мануфактуру. Если платки носят и мусульманки, и православные, объясняет она, то и вера должна объединять. О русских мусульманах Клавдия вообще говорит много и охотно: «Для этнических мусульман есть барьер — они на чужой земле и не могут говорить о своих правах, чтобы не заработать проблем. А мы местные, мы встаем и говорим. Но если на Кавказе всегда есть отец, братья, дяди, кто за тебя встанет — то когда ислам принимает русская девушка, она зачастую остается без родственников: из дома выкидывают вещи, родители от нее отказываются». Так замужество оказывается очевидным выходом в тяжелый момент, когда от тебя отворачиваются и семья, и друзья.

12. Я спрашиваю, что Клавдия думает о чеченском скандале — но она не думает ничего, потому что о свадьбе главы РОВД узнает от меня. Телевизор она не смотрит, друзья в социальных сетях эту историю не обсуждают. Когда я задаю вопрос Даше, она тоже не понимает, о чем речь. Выслушав историю о браке 47-летнего полицейского с 17-летней школьницей, обе замечают, что разница в возрасте по исламским канонам великовата, да и брать второй женой юную девушку негоже. Но в целом — ничего неожиданного.

Скандальные обстоятельства чеченской свадьбы неизбежно отходят на второй план: для них важна не законность или добровольность, а то, что любая история о многоженстве — это история о стене непонимания. «В светском обществе мужчины десятками заводят любовниц и бросают их, попользовавшись, — продолжает Клавдия, едва сдерживая эмоции. — А ведь по сути положение второй жены куда лучше, чем положение любовницы, у нее и ее детей есть законные права на этого мужчину. Обычный парень тебе скажет через губу: тебе тридцать и у тебя двое детей? На кой черт ты мне нужна, вон девочек молодых сколько. А в исламе не бывает чужих детей: если я разведусь или окажусь вдовой с детьми, я знаю, что в умме — общине — я не останусь одна, что найдется мужчина, который пусть второй женой, но меня возьмет замуж». Я подбираю слова, чтобы ответить, но так и не успеваю их найти; Клавдия продолжает: «В светском обществе бросают женщин, бросают детей, изменяют мужьям, и такое положение вещей почему-то воспринимается в современном мире абсолютно толерантно. Зато когда люди слышат, что в исламе можно взять вторую жену, они говорят: ой, варвары! XXI век на дворе, а у вас тут многоженство! Почему же так происходит? Разве это справедливо? Что это вообще такое?»

По материалам Esquireru

Источник